Оптимистическая трагедия

А звалась она просто Снежана

Имена у нас разные есть

Вся деревня её уважала

За девичию гордость и честь.

На бетонной площадке за клубом

Где стоит молодёжь допоздна

С ней никто не рискнул бы быть грубым

Всех пугала её крутизна.

В её пальцах кипела работа

Не чураясь любого труда

Она всё же хотела чего‑то.

Всё стремилась неясно куда.

В ней таилась царевна‑лягушка

Утончённая нега принцесс

И бетонщица Буртова Нюшка

Из поэмы про Братскую ГЭС.

Полукруглые чёрные брови

И в душе неунявшийся жар

На ходу остановит кроссовер

И в горящий войдёт суши‑бар.

Ногти красила лаком зелёным

Рот помадою цвета коралл

Подтыкалась душистым тампоном

Как Наташа Ростова на бал.

Приносила на трассу за лесом

На продажу в лукошке грибы

И смотрела вослед мерседесам

Ожидая улыбки судьбы.

В серебристом блестящем металле

В электрическом сне наяву

Мерседесы стрелой пролетали

И по‑чеховски звали в Москву.

Развевал ветер русые косы

Неизвестность ждала впереди

Непростые о жизни вопросы

Поднимались в девичьей груди.

Проносились бывало и пóрше

Или правильней будет поршé?

В результате всё горше и горше

Становилось в невинной душе.

Исчезали вдали иномарки

Под мычанье голодных коров

Оставался лишь запах солярки

Да проклятый нескошенный ров.

От избы что застыла сутулясь

От картофельных глинистых гряд

Она в город столичный тянулась

Где проспекты огнями горят.

И откуда‑то из Гудермеса

Проезжая лихой бизнесмен

Посадил её внутрь мерседеса

Оценив очертанья колен.

Кресла из ослепительной кожи

Одним лёгким движеньем руки

Превратились в любовное ложе

Где они улеглись, голубки.

Жёсткий руль послужил изголовьем

И стремительно был окроплён

Её сладкою девичьей кровью

Мерседеса просторный салон.

Лишь на площади на Каланчёвской

Расплатившись флаконом «Шанель»

В мятой юбке, со сбитой причёской

Отпустил он её на панель.

Там среди суетящихся граждан

Чьими толпами площадь полна

В сеть торговцев любовью продажной

Была поймана вскоре она.

Под прикрытьем продажной полиции

Позабыв золотую мечту

Понесла по бульварам столицы

На продажу свою красоту.

На заплёванные тротуары

За гудящим Садовым кольцом

Становились шеренгой под фары

Показать свою прелесть лицом.

Настигали вонючие члены

Да слюнявые жадные рты

Иностранцы, менты да чечены

Да бандиты, да снова менты…

А в Москве полыхали витрины

Загорались гей‑клубов огни

Проходили бессмысленно мимо

Жизни девичьей краткие дни.

Лишь однажды в дешёвом отеле

Где горел красноватый ночник

Юный парень со шрамом на теле

В её горькое сердце проник.

Он все деньги достал из кармана

Он её очень долго пытал

Чтоб узнать её имя Снежана

А услышав его зарыдал.

Слёзы хлынули словно из крана

И воскликнул суровый солдат

Ты путана Снежана путана

Кто же в этом во всём виноват?

Но угрюмо молчала путана

Не дала ему свой телефон

Все равно я найду вас Снежана

Убедительно вымолвил он.

Я служу офицером в спецсилах

А с тобою случилась беда

Но клянусь я тебя до могилы

Не забуду никогда.

Я сейчас улетаю на базу

В дагестанском бандитском лесу

Но вернувшись тебя я заразу

Под землёй разыщу и спасу.

Улетел милый сокол далёко

И опять безнадёжно скверна

Жизнь кружит каруселью порока

Или топится в чаше вина.

Не легка ты путанская доля

Но однажды сложилося так

Она чтобы попить алкоголя

Забрела в заведенье «Жан‑Жак».

И глотая зелёный мохито

Первый раз в этих странных краях

Она слушала что говорит там

Бледный юноша в чёрных кудрях.

А он громко кричал на веранде

Ударяя об стол кулаком

Что закон их о гей‑пропаганде

Это нюрнбергский новый закон.

Что их религиозные чувства

В ходе бескомпромиссной борьбы

Оскорбляет не наше искусство

А попы – толоконные лбы.

Что пора уже сбросить оковы

И взять в руки осиновый кол

Эти речи для ней были новы

И она к ним подсела за стол.

А там много людей знаменитых

А там узкий изысканный круг

Заказали второе мохито

И нашла она новых подруг.

Жизнь помчалась в стремительном темпе

Вскоре знал её каждый вожак

В «Джоне Донне» в уютном «Бонтемпи»

И в прославленном клубе «Маяк».

И опять её тело стонало

От касаний безжалостных рук

Лесбиянки и бисексуалы

И ведущие блогов в Фейсбук.

Начиталася всяческих книжек

С языка отлетали легко

То Славой прости господи Жижек

То Мишель извините Фуко.

Как входила она в каждый кластер

Хоть на Стрелку хоть на Винзавод

Заходился буквально от счастья

Весь богемный протестный народ.

Познакомилась с Кацем и Шацем

Её взяли в большую игру

Начала уже публиковаться

На портале на Colta на ru.

И на десятитысячном марше

(По заявке числом в миллион)

Она бросилась зло и бесстрашно

На закрывший дорогу ОМОН.

С двумя звёздочками на погонах

Неприступен и ростом велик

Словно ангел на древних иконах

Перед ней полицейский возник.

А она превратясь в фанатичку

Положив свою жизнь на борьбу

Запустила в него косметичку

И сколола эмаль на зубу.

Но не дрогнула парня фигура

Не согнулась от боли такой

Он спросил: Что ты делаешь, дура?

И обнял её крепкой рукой.

Словно искра меж них пробежала

Пробивая одежду насквозь

Прошептал он: Да это Снежана!

Вот как встретиться нам довелось.

И он девушку вывел из драки

И к себе в кабинет на допрос

Не на ждущем вблизи автозаке

На такси забесплатно довёз.

В платье с белым причудливым бантом

На беседе пошедшей всерьёз

Вот сидит она пред лейтенантом

Не скрывая нахлынувших слёз.

Он инструкцию с нею нарушил

Он не стал составлять протокол

Он излив свою чистую душу

Путь к остывшему сердцу нашёл.

Как сражается он на Кавказе

Защищая единство страны

А в Москве всевозможные мрази

Норовят всё напасть со спины.

Там амиры шахиды чеченцы

Мы стоим посреди двух огней

Здесь кощунницы и извращенцы

Неизвестно ещё кто страшней.

Уплывают в Америку детки

Чтобы лютые муки принять

Замороженные яйцеклетки

Заменяют нам Родину‑Мать.

Жизнь есть бой беспощадно‑свирепый

И порой она тоньше чем нить

Потому что агенты Госдепа

Всю Россию хотят расчленить.

В промежутках же между боями

Чтоб забыть про творящийся ад

Подвизается служкою в храме

Возжигателем свеч и лампад.

Он поэтому служит в полиции

Когда мир погрузился в разврат

Что на страже российской традиции

Полицейские только стоят.

Этих слов его строгая сила

Растопила её словно воск

Словно острой стрелою пронзила

И на место поставила мозг.

Поняла как смешно и нелепо

Пропадать среди чуждых харизм

И стянули духовные скрепы

Как струбцины разбитую жизнь.

Проявилась Господняя милость

Опочила на ней благодать

Просветлилась она распрямилась

Как в романе М. Горького «Мать».

И в квартире что дал им Собянин

За эмали утраченный скол

Собирались гулять россияне

За ломящийся свадебный стол.

Непростые случаются вещи

На далёком и трудном пути

Такова уж судьба русских женщин

Наше знамя сквозь годы нести.

И в Госдуме среди депутатов

Я встречал таких женщин не раз

В общежитии жиркомбината

На строительстве «Триумф‑палас».

Не задумываясь о карьере

Лишь бы только был счастлив народ

Семинар ведёт на Селигере

И огонь олимпийский несёт.

У французов святая есть Жанна

У пиндосов Мэрилин их Монро

А у нас – россиянка Снежана

До чего ж нам с тобой повезло!