Попова Елена Ионовна (21.05.1901-26.02.1974)

Сегодня 26 февраля 1998 года. Пишу эти строки в Блазново. А 24 года назад в Караганде 26 февраля 1974 года во вторник, в 10 часов 5 минут вечера в Михайловской больнице скончалась моя маменька.

16 января 1974 года с ней произошел сердечный приступ. С Лилей и Павликом отвезли ее в больницу на скорой помощи. Определили ее в 8-е отделение. В ночь с 19 на 20 января произошел инфаркт. Три дня мама находилась без сознания. Вскоре перевели ее в 7-е отделение. Лежала в палате №5, потом №12. В воскресенье 24 февраля к ней заходила Зина Салюк, подруга Лили. Помыла ей голову.

Я был у нее последний раз 25 февраля до 6.30 вечера.

- Не приходи завтра, - сказала. Не пришел, а ведь видел ее во сне молодой.

Днем 26 хоронили нашего сотрудника Котлера Р.И. 27 февраля шла с утра секция ученого совета. Меня вызвали.

- Там ваша жена плачет...

Выхожу.

- Нет нашей бабушки. Зина узнала первой, позвонила моему отцу, а он мне.

И вторая ниточка, связывающая меня с этой жизнью, оборвалась. Сердце закаменело. К тому же был страшный холод. Мороз -35⁰ с ветром, метель.

Плакать было некогда. Взялся за дела. Вручную могилу не выкопать, хотя люди в КНИУИ нашлись. Дали машину. Заказали гроб на заводе КНИУИ, венки, материал на обивку гроба в Старом городе, взял справку о смерти, зашел в палату, спросил, как случилось. Сдал паспорт в ЗАГС, получил свидетельство о смерти. Нашел тетю Маню и сообщил ей о смерти мамочки. Достал четыре баллона и к вечеру зажег на месте могилы, что рядом с отцом.

Вечером пошел к Оле и Алику Воденко. Спросил, как взять в управлении водопровода и канализации компрессор. 28 февраля с Аликом утром были в управлении. Достали компрессор и механика Леву. Поехали на кладбище, прихватив 10 ребят из КНИУИ.

В 14 часов уехал с кладбища на завод, взял гроб и в морг. В 15.20 был уже дома на Н. Абдирова, 32, кв. 113. Здесь уже были Катя и Вера. Они и Лиля стали собирать мамочку в дорогу. Я поехал снова на кладбище и пробыл там до 19.00, пока не закончили могилу. Земля промерзла на 1,5 метра, и даже у пневмомолотка сломался бур.

1 марта 1974 года. Похороны в 13.00. Пришли люди из КНИУИ, Катины сослуживцы из МВО, старые друзья нашей семьи Павел Васильевич Левин (Майкудук, Гвардейская, 32а), Егор Степанович Котов с женой, Евдокия Федотьевна Безрукова, тетя Нина Осецкая, Сергей Александрович Цой, тетя Рая Викина, все наши родственники. Было 3 автобуса «ПАЗ», легковые машины. В 14.00 гроб отпустили. Перед этим, поцеловав могилу, я сказал ей последнее «Прости». Гроб был обит черным бархатом, внутри белым атласом. На могилу положили 7-8 венков.

На поминки пришли 60-65 человек, а вот где они были, я не записал, хотя все остальное зафиксировал по свежим впечатлениям.

В похоронах помогли ребята из лаборатории мощных пластов (зав. Н.Н. Хардин) и мой сотрудник В.В. Налджан.

Неясные, прикрытые дымкой тумана, воспоминания детства. Вижу себя маленьким шестилетним карагандинским мальчишкой. Вечером ждали с работы отца. Он приносил подарки и всякие новости.

- Землю под огороды где на этот раз выделили? - спросила мама.

- В хорошем месте теперь наш подхоз. Около Токаревки на берегу Самаркандского озера. Вчера туда движок отвезли для полива. Будет в этом году картофель.

Я очень ждал этих поездок на огород. Полола траву мама всегда со мной. Мы выходили из трудового поезда на разъезде «Первое Мая» и шли километра три спокойной зеленой степью. Где-то вдали, постепенно нарастая, возникал клекот поливного движка. За день обработать огород не успевали. Мы отправлялись ночевать в Токаревку. Через Нуру переправлялись по мосту, но бывало и на пароме. У кого ночевали, не помню. Иногда выходили на станции Нуринская и шагали другой тропкой к огородному участку.

С мамой я попал на трудовом поезде в Шокай. Там жили наши знакомые Колобовы: дядя Филя и тетя Нюра. Дядя Филя был шофером у атамана Дутова. За что и попал в 1931 году в степи Казахстана, работал тоже шофером в какой-то детской исправительной колонии. Тетя Нюра иногда привозила в Караганду продавать молоко, творог и сметану. Останавливалась у нас.

Мама не работала. Была при детях. Вела хозяйство. Мы всегда имели корову, свинку, кур. При доме был участок под овощи. В Старом городе - Копае - мы с ней ходили на терриконы собирать куски угля, старый лес. Все это складывалось в кучки, а потом перевозилось на тележке домой. Во время войны 1941-1945 годов мама привлекалась на шахту №36 или 18-бис на погрузочные работы, на породовыборку. Собирал людей комендант спецкомендатуры, что была недалеко от нас.

Любила мама печь всякие простые вещи: пирожки с морковью, картофелем, свеклой. Стряпала блины, плюшки, ватрушки. Лепила жаворонков весной к их прилету. Обязательно пекла Пасху. Пища была простая, крестьянская, но сытная.

Возилась с внуками. Иногда читала им детские книжки. Читала медленно, раздельно из-за своей неграмотности, но детям это нравилось. Напевала старинные песенки ко сну.

Баю-баюшки, баю,

Не ложися на краю.

Придет серенький волчок,

Схватит Лену за бочок.

С внуками к вечеру управлялась так.

- Купать, кормить и в кровать, а то уже захныкали.

До замужества мама жила в Архангельском в зажиточной семье. Мать ее звали Ефимией, отца Иона Филиппович. Поженились мои родители в 1920 году. Отец как раз приехал на побывку из армии. Девичья фамилия мамы - Ненашева. У неё были братья Василий, Иван, сестры Александра, Евгения (Еня), Мария.

Александра Ионовна Ненашева, в замужестве Мещерина, родилась 25.10.1920. Была в семье девятым ребенком, из дочерей - четвертая. До 16-ти лет в няньках. Затем ученица в сапожной мастерской. 7 ноября 1939 года в Серове вышла замуж за П.С. Мещерина. Родила двух детей: Людмилу, 1944 г.р., и Надежду, 1947 г.р. Обе закончили политехнический институт, работали в Серове на металлургическом комбинате. Александра Ионовна скончалась 12 марта 1967 года, сообщил П.С. Мещерин.

С мамой мы один раз ездили в Серов к родственникам. Это был, наверное, 1950-51 год. Я записей не вел. Запомнилось, что из Серова поехали дальше на станцию Верхняя Ляля. Там жил брат отца Алексей. Он на лодке перевозил людей. Мы подошли. Он маму не узнал. Она молчала. И уже на том берегу, она спросила:

- Алексей! Неужели не узнаешь?

Этот случай показывает выдержанность мамы. Она всегда обдумывала свои слова, говорила не спеша, обстоятельно. Разговаривала без злобы, без повышения голоса. Правда, возраст брал свое, таяли силы, и появилось в голосе раздражение, когда, например, внуки не одевались, не раздевались и т.д.

Не любила бегать по соседкам. Всегда была при доме. Когда жили на Моторной, редко выносила табуретку на улицу и садилась у ворот посмотреть на мир. На Н. Абдирова тоже садилась на скамеечку у подъезда, но больше молчала, слушала.

Любила пить чай с конфетами очень экономно. Оставшуюся часть заворачивала в бумажку и оставляла на потом. В карманах ее халата или кофты всегда были конфеты. Угощала ими внуков или их друзей.

В отличие от отца о прошлом не любила вспоминать. Все держала в себе. Трагедия 1931 года, когда родителей отправили в Караганду, нанесла ей страшную травму. Всего мама родила 7 детей. В живых осталось трое: Катя - 21.11.1921; Вера - 25.08.1933; Юрий - 27.09.1937.

Смутно вспоминаю своего брата Петра. Отец назвал его Петька-кулак. Петр, 1935 г.р., прожил всего 8 лет. Он умер в Копай-городе от воспаления легких. Наверное, это было зимой. Я плакал и кричал долгое время «Где Петя?». Мама отвечала, что весной мы к нему поедем. А до этого в зиму 1931-32 года в бараке в Новой Тихоновке скончалось трое детей. Одна из них Вера, 1923 г.р. Затем были еще мальчик и девочка. Бог взял их сразу в один день. Сестры и братья мои похоронены на кладбище в Тихоновке, недалеко от завода «Д». Место захоронения находится в центре кладбища и представляет пустырь без всяких знаков.

Бывало, что в 1970-73 годы я посещал могилки своих родных. С ребятами поминали их, я плакал. Дома рассказывал маме о посещении ее детей. Она вздыхала и говорила: «Лучше бы ты не пил!».

Когда мы взялись с Лилей за создание дачи на берегу Федоровского водохранилища, одобрила это начинание. Один раз в 1973 году удалось ее туда вывести. Еще не было ничего из строений. Мама еле вытерпела в жаркий день, но нас одобрила и хвалила.

Считала своим долгом помогать всем троим детям поровну. Занималась внуками. Катиными - Борисом и Таней; Вериными - Ольгой и Михаилом, моими - Еленой, Павлом и Леней немного. Иногда выезжала в Алма-Ату к дочерям. Обычно на месяц, не более. Затем начинала собираться домой.

Писем почти не получала, хотя грамоту знала. Я вспоминаю один или два случая, когда она писала дочерям в Алма-Ату без меня. Обычно просила меня написать своим родственникам на Урал, в Куйбышев.

Изготовил я ей памятник в той же мастерской, что и отцу. Правда, мастер был другой. Снова посадили сирень, крыжовник, черемуху вместо тех, что сгорели зимой при копке могилы. Но, видно, камеры-покрышки дали такую вредную гарь, заразили землю, что деревья и кустарники все чахлого вида.