Удар в спину

Вскоре они обнаружили, что торговый центр Бонола вовсе не был той страной с молочными реками и кисельными берегами, какой они его воображали.

Здесь было холоднее, чем в Городе. Электричество пропало в день ядерной катастрофы. Чтобы согреться, жители города Железных врат разжигали костры в старых бочках из-под горючего, а источниками света служили только гигантские окна торгового центра и зловонные факелы.

Им удалось обеспечить себе автономную выработку питания и воды, но технологии, при помощи которых они сделали это, показались солдатам Города абсурдными.

Тем не менее, в глазах новоиспеченных завоевателей город Железных врат оставался настоящей страной игрушек. Они бродили по коридорам и магазинам торгового центра с разинутыми ртами. И хотя пустых полок было довольно много, на других еще встречались ценнейшие товары. Особенно сильное впечатление произвел магазин строительных материалов. В нем было множество разнообразнейших инструментов, значительную часть которых не могли использовать в отсутствие электрического тока. Тем не менее, эти товары оставались ценным предметом обмена с другими городами.

Единственными из завоевателей, кто даже краем глаза не посмотрел на все эти богатства, были Вагант и Дэниэлс. Начальник разведчиков реквизировал несколько комнат и обустроил в них свой командный пункт. Туда он и вызвал священнослужителя в два часа пополудни.

Вагант сидел в кожаном кресле за директорским столом. Двое вооруженных до зубов охранников стояли у него за спиной, скрестив руки на груди.

― Твой монстр надул нас, — начал Вагант. — Он надул нас, и это меня злит.

Священник пожал плечами.

― Нечего ответить? — спросил Вагант.

― Я уже сказал тебе все, что хотел. Если бы мы остались в Городе, умерли бы ни за что. А так у нас хотя бы есть шанс.

― Ты совсем сдурел? Шанс на что? Ты разве не слышал? Их пятьдесят человек. Ты видел их оружейный склад? Автоматы! Ручные гранаты! Минометы!

― Теперь это оружие в наших руках.

― Ага. Жаль только, что рук слишком мало, чтобы воспользоваться им!

Джон кивнул.

― Именно. И теперь я начинаю лучше понимать план Монаха.

― То есть?

― Теперь у нас в заложниках их дети.

― А у них — наши! Если, конечно, они их всех не перебили!

― Не думаю. Я допросил пленных. Целью их миссии было захватить Город, а не уничтожить его.

― Даже если это так, что нам теперь делать? Это шах.

Джон улыбнулся, услышав шахматный термин из уст Ваганта.

В Городе были шахматы, но в основном в них играли по упрощенным правилам, больше напоминавшим правила игры в шашки. Игра сложилась по неточным детским воспоминаниям. Однако начальник разведчиков, несомненно, знал настоящие правила.

― Видишь ли, Вагант, ты совершенно прав: нам поставили шах. Но ты рассуждаешь, как игрок в шахматы. Ты пытаешься придумать следующий ход и представить себе, какой ход сделает в ответ противник. В данной ситуации эта логика не работает. В партии есть третий игрок.

― И как же нам правильно разыграть ее?

Дэниэлс провел рукой по двухдневной щетине.

― Сделать ход, которого не ожидает третий игрок. Объединить черные с белыми.

Подходя к Городу с повязанной на палку белой тряпкой, он чувствовал себя голым. Ему оставалось только надеяться, что этот знак известен и понятен и в новом мире.

Он шел медленно, и казалось, что с каждым шагом скрипевший под сапогами снег предупреждает его об опасности.

Хрясть, хрясть, хрясть...

Они тебя пристрелят. Ты у них на прицеле. Они тебя пристрелят.

Хрясть, хрясть, хрясть...

Он остановился в ста метрах от стеклянных дверей. За ними никого не было видно. Небоскреб выглядел совершенно пустым, и все же у Джона Дэниэлса было ощущение, что за ним наблюдают. Кожа на шее горела, как обожженная крапивой.

Постояв несколько мгновений, он продолжил идти, размахивая белым флагом. Сильный ветер кружил колючий снег, царапавший Дэниэлса по не защищенным противогазом частям лица. Фасад небоскреба виднелся лишь в общих чертах и не выше четвертого этажа. Тем не менее, Джон знал — чувствовал, — что прямо сейчас недалеко от него находится кто-то, и этот кто-то держит его на прицеле.

План, всего несколько часов назад казавшийся таким простым и действенным, теперь вселял в него ужас. Он думал о том, не упустил ли в своих расчетах человеческий фактор, непредсказуемость поведения вооруженных людей — как тех, к которым он направлялся, так и тех, что стояли у него за спиной.

До темных стеклянных дверей оставалось меньше двадцати метров, когда чей-то голос приказал ему остановиться.

Он повиновался.

― Бросай палку и подними руки! — прокричал тот же голос.

Джон кинул белый флаг на землю.

― ТЫ КТО ТАКОЙ?

Джону показалось, что голос звучит откуда-то слева, но из-за ветра он не мог быть в этом уверен.

― Меня зовут Джон Дэниэлс, и я пришел переговорить с вами. Я человек из Города.

До слуха Джона донесся хохот.

― Да неужели? Ну мы вот тоже из города. Ты из какого?

― Мы просто называем его Городом, и все.

― Выпендрежники хреновы. Ну где находится этот твой город?

― Прямо здесь. В двадцати метрах от меня.

Голос надолго замолчал.

Затем послышался звук торопливых шагов.

Черная фигура налетела на Джона, опрокинув его на землю. Потом схватила его за ноги и потащила.

«Мне конец», — подумал священник, пока его тащили к сугробу слева от входа в Город. Противогаз сполз с его лица. Из укрытия вышли еще двое и принялись помогать товарищу тащить Джона. Снег забивался ему за пазуху, священник больно бился о попадавшиеся на пути камни и куски льда, подскакивая от ударов. Потом чьи-то руки схватили его и бросили в сугроб.

Первый удар угодил в щеку. Второй пришелся по яйцам. У него перехватило дыхание.

― Дерьмо собачье! Какого хрена ты тут делаешь? И какого хрена тут делают твои дружки? Не вздумай врать! Мы всех видели!

Пытаясь обуздать вызывавшие тошноту приступы боли, Джон сосредоточился на вопросе. Он заметил у главного в этой троице прибор ночного видения. Дэниэлс понял, что врать бесполезно.

― Мы жители Города. Этого города.

― Неужели? И откуда же вы явились? Почему вас не было здесь?

Джон долго обдумывал ответ. В конце концов, он решил пойти ва-банк.

― Мы пришли из вашего города. Мы его захватили. Ваши люди у нас в плену.

Допрашивающий Дэниэлса покачал головой.

― Гонишь.

И как бы в подтверждение своих слов ударил Джона по ребрам. Не со всей силы, но достаточно для того, чтобы заставить его согнуться пополам.

Джон закрыл глаза.

― Спроси у Самуэля, гоню я или нет.

Человек вытаращил глаза. Его спутники пялились на Дэниэлса, как на невзорвавшуюся мину.

― Мы захватили ваш город. Все, кто остался там, теперь у нас в плену.

Увидев, как глаза главаря загораются гневом, Джон поспешно добавил:

― Мы знаем, что вы напали на нас только для того, чтобы защитить своих заложников. Мы не хотим никому причинять вреда. Мы хотим всего лишь переговорить с вами.

― Переговорить?

Схватив Джона за воротник куртки, человек рывком поднял его на ноги. Другой рукой он достал из кармана нож.

― Сколько моих людей вы убили?

― В бою умерло двенадцать ваших людей. Десятеро из них были убиты не нами. Их убили Создания ночи. Все остальные живы.

― Создания ночи? Ты имеешь в виду Монстров?

― Да. Они тоже атаковали ваш город. Но потом отступили. Теперь ваши люди в наших руках.

Нож отодвинулся от его горла, хоть и не очень далеко.

― А теперь расскажи ты, что произошло с нашим городом.

Рука, сжимавшая ворот его куртки, ослабила хватку. Взгляд человека вдруг стал пустым и мрачным.

― Мы не ожидали такого сопротивления, — прошептал он. А потом опустил голову.

«Они сражались как львы».

Это следовало написать на могиле Управляющего и пятерых разведчиков, оборонявших Город. Вдесятеро уступая нападавшим по численности, с плохим оружием, они на протяжении почти двух часов сдерживали атаку, не позволяя им проникнуть в Город.

Они погибли смертью героев.

Джон насчитал на теле Управляющего семь ран.

― Мы тысячу раз предлагали ему сдаться. Мы никому не хотели причинять вреда.

Тон говорившего изменился. Он был совсем не похож на того человека, который избивал Джона, и говорил совсем тихо.

Стены коридора, который вел к дверям в Город, залило кровью. Это была кровь захватчиков, как объяснил их начальник, показав подбородком на семь трупов, завернутых в черный полиэтилен.

Джон опустил веки Управляющего. Пальцем набрал немного сочившейся из стены воды и нарисовал на его глазах крест. Потом, согласно католическому ритуалу, сделал то же самое с его ушами, носом, ртом, руками и стопами.

Даже после смерти Дон сохранил серьезное выражение лица прилежного мальчика.

In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti, extinguatur in te omnis virtus diaboli per impositionem manuum nostrarum, et per invocationem gloriosae et sanctae Dei Genitricis Virginis Mariae, ejusque inclyti Sponsi Joseph, et omnium sanctorum Angelorum, Archangelorum, Martyrum, Confessorum, Virginum, atque omnium simul Sanctorum. Amen [11].

«Покойся с миром, — хотел он сказать юноше. — На тебе больше не висит тяжелый груз ответственности и власти. Ты наконец-то можешь отдохнуть. Покойся с миром. И пусть тебе приснятся игры, в которые ты никогда не играл, и ласки, которых тебе так не хватало. Я счастлив, что познакомился с тобой. Как прекрасно будет однажды снова повстречать тебя в объятиях нашего Отца».

Джон Дэниэлс поднялся на ноги. Затем прочел ту же молитву над шестью павшими из города Железных врат.

Среди гражданского населения Города погибших было гораздо больше. Никто не позаботился о них. Они лежали, разбросанные беспорядочно, как куклы, — в защитной траншее и на большой площади за выбитыми взрывчаткой воротами. Мертвых было невозможно сосчитать. Некоторые были разорваны на части бомбами, в ходе штурма использовавшимися нападавшими.

― Мы должны действовать как можно быстрее, — пробормотал командир захватчиков. — Сыны Гнева убьют наших детей, если мы не отдадим им ваш город в течение пяти дней. Когда мы пришли к ним, чтобы попытаться провести переговоры, они обстреляли нас.

С тяжелым чувством в груди Джон медленно поднял глаза на окруженное лабиринтами укрепление, в котором содержались дети Города.

Увиденное заставило его сердце болезненно сжаться.

Постройка в центре лабиринта была полностью сожжена. Все решетки, все калитки остались нетронутыми. Проникнуть внутрь хитроумной защитной конструкции не удалось никому.

Но и выйти тоже никто не смог.

― Мы не знали, что внутри находятся дети. Мы обстреляли этот чертов барак, и он вспыхнул.

Джон упал на колени. Как будто гигантский магнит притянул его к земле. Он почувствовал, как слезы хлынули из глаз, почувствовал их вкус на потрескавшихся губах. Зрение затуманилось, и сквозь слезы руины показались ему снова нетронутыми.

Он вспомнил голос Дария — мальчика, который задал ему вопрос о Нагорной проповеди. Вспомнил умный взгляд Исаака. Внимание, с которым дети слушали его. Их головы, повернувшиеся к нему, как подсолнухи в поле.

Потом он снова увидел руины такими, какими они были на самом деле. Груда обгоревших обломков, от которой исходил чудовищный запах смерти.

― Где остальные? — спросил он тихо.

― Мы заперли их внизу.

― Отведите меня к ним.

Выжившие жители Города были заперты за импровизированным ограждением под охраной трех вооруженных автоматами солдат. Пленных обоего пола осталось не более двадцати человек. Раненых среди них, по-видимому, не было, но они лежали на полу, как сломанные куклы, с отсутствующим взглядом, направленным в пустоту.

Среди бледных лиц бросалось в глаза смуглое лицо Исаака, местного ученого. Увидев его, Джон почувствовал облегчение. Очки Исаака окончательно поломались, но он, кажется, этого не замечал. Правая половина осталась цела, а левая, с разбитым вдребезги стеклом, болталась на зацепившейся за ухо дужке. По-видимому, ученый находился в состоянии шока.

Джон положил руки на заграждение, собранное из кусков, оторванных от металлического лабиринта, который должен был служить защитой детям Города.

Дэниэлс недостаточно хорошо знал местных жителей, чтобы обратиться к пленникам по именам. Его нормальное зрение вернулось к нему совсем недавно. А до этого он воспринимал их лишь как окруженные аурой неясные очертания. Но аура была изменчива, и по ней можно было определить душевное состояние человека, но не узнать, кто именно находится перед тобой.

Пленники на мгновение подняли головы. Затем опустили их снова, совершенно безучастно. Кротко, как стадо овец.

― Я хочу поговорить с вашим начальником, — прошептал Дэниэлс человеку из города Железных врат, не отводя глаз от пленников.

― Наш начальник — Самуэль.

Джон обернулся к офицеру, коренастому мужчине с угловатыми чертами лица. В его глазах отражался живой ум и большая решительность.

― Меня зовут Джон Дэниэлс. Я священник Католической церкви.

Тот сделал презрительную гримасу.

― Меня зовут Серджио Крисмани. И я уже нихрена ни во что не верю.

Джон тыльной стороной ладони стер со щек слезы.

― Веришь ты во что-то или нет — это твои проблемы, — ответил он твердо. — Раввин Самуэль — наш пленный. Кто его заместитель?

― Технически я.

― Значит, нам с тобой нужно поговорить.