Самолюбие. Правильные взаимоотношения тренера и спортсмена, умение руководителя команды подобрать ключи к каждому хоккеисту – условие успехов коллектива

Правильные взаимоотношения тренера и спортсмена, умение руководителя команды подобрать ключи к каждому хоккеисту – условие успехов коллектива, и Тарасов всегда помнит об этом.

Наш тренер безошибочно знает, до каких пор, до какой невидимой границы, своеобразной критической ватерлинии можно хвалить или, напротив, ругать своего подопечного. Ведь легко, как известно, не только перехвалить ученика, но и «перекритиковать» его! Обнаружить настолько много недостатков в технической, тактической, волевой или, наконец, физической подготовке, что парень начнет паниковать и потеряет веру в собственные силы. И тогда пиши пропало.

Но и поднимать лучших нужно в меру. Ведь чем выше взлет, тем катастрофичнее падение.

Самолюбие мастера – явление сложное, и понять, распознать всевозможные его варианты – значит найти ключ к спортсмену, овладеть одним из самых могучих стимулов, заставляющих хоккеиста тренироваться с истинным и глубочайшим энтузиазмом.

Я понял это, размышляя над собственными чувствами, пытаясь определить причины своего интереса к учебно-тренировочным занятиям и обстоятельства, при которых страсть к хоккею остывает.

Если не ошибаюсь, сходные чувства испытывал в некоторых ситуациях и мой неизменный партнер и друг Володя Викулов.

Я говорю сейчас о тех днях, когда нас начали называть второй тройкой, вторым звеном.

Когда мы перестали быть первыми.

Наше трио родилось 11 сентября 1965 года, когда команда ЦСКА стартовала в турнире армейских команд. Турнир этот был своеобразной репетицией к сезону, но, если память мне не изменяет, мы его не доиграли.

Звено Полупанова называли молодежным, и мы выходили на площадку третьими, причем, насколько я знаю, многие специалисты считали тройку экспериментальной и вообще не верили в ее будущее.

Но мы играли, и Витя с Володей росли, крепли, набирались сил, и это был не постепенный подъем по лестнице спортивного мастерства, но стремительный взлет.

Спустя всего два с половиной месяца после начала первого в жизни молодежной тройки чемпионата страны ее включают в сборную СССР, мы летим за океан, проводим серию тяжелейших матчей в Канаде, и тренеры единодушны в своих оценках: звено Полупанова, которому от роду три с половиной месяца, – сильнейшее в сборной.

Но мои партнеры были столь молоды, а успехи их настолько неожиданными, что все наши победы казались случайными, странными, необъяснимыми, и девятнадцатилетним Виктору и Володе пришлось так усиленно бороться за свое признание, что соперники, проверявшие молодежь, буквально сметались с пути. Тройка не просто выигрывала свои микроматчи, но громила всех противников. И когда начал усиленно дискутироваться вариант о включении в сборную страны звена Владимира Юрзинова из «Динамо», и волею календаря наш матч с динамовцами стал последним перед чемпионатом мира в Любляне, и тренеры сборной столкнули на площадке в прямом единоборстве две тройки, претендующие на право попасть в национальную команду, то результат этого сравнения, этого единоборства был крайне неприятен для наших соперников: мы обыграли их с сухим счетом – 3:0. Попутно молодежное звено армейцев забросило еще две шайбы другим динамовским тройкам.

Спустя несколько дней Викулов, Полупанов и я прилетели в столицу Словении. На первый в жизни тройки мировой чемпионат.

С тех пор шесть сезонов подряд наше звено – непременный участник всех крупнейших соревнований. Правда, в 1969 и 1971 годах наша тройка приезжала на чемпионат мира не в полном своем составе – Полупанова подменяли другие хоккеисты.

Но тогда, весной 1966 года, молодые чемпионы мира считались в своем клубе лишь третьим звеном.

А первыми были великолепнейшие гроссмейстеры хоккея – тройка «А»: Константин Локтев, Александр Альметов и Вениамин Александров. Они были безусловными лидерами команды – и нашей армейской, и сборной Советского Союза.

Второй же пятеркой считалась опытнейшая «система», где выступали Олег Зайцев, Игорь Ромишевский, Евгений Мишаков, Анатолий Ионов и Юрий Моисеев. Олег и Толя были тогда уже двукратными чемпионами мира, а черед их партнеров пришел немного позже, в феврале 1968 года, когда в Гренобле, столице X зимних Олимпийских игр, наша команда получила три комплекта медалей.

Но к разговору о «системе», об особенностях ее игры я вернусь немного позже.

Прошел еще сезон, и тройка Полупанова стала второй, а потом, когда вслед за Костей Локтевым ушел из команды и Саша Альметов, мы стали выходить на лед первыми, и все газеты именовали теперь наше звено ведущим, называли лидерами ЦСКА, и, мне кажется, в то время мы имели на это право.

Но пришел день, и первой тройкой ЦСКА стали называть уже опять не нас...

Впервые по-новому место звена Полупанова в ЦСКА определил Анатолий Владимирович Тарасов, который однажды так и сказал, обращаясь к нашему трио:

– А в этом (сейчас уже и не помню, в чем именно) вам следовало бы брать пример с первого нашего звена, с тройки Петрова...

Расчет тренера оказался безупречным. Мы были и поражены, и удивлены (хотя давно понимали, что отстаем понемногу от нового молодого звена), и огорчены, и раздосадованы, и этот удар по самолюбию, эта встряска заставили нас иначе, более обостренно, почувствовать и увидеть свои ошибки, слабые места, заставили пересмотреть уровень собственной подготовки. Я не верил, что тройка уже прошла свой наивысший пик. Мне казалось, что мы еще можем прибавить.

Я не знаю, догнали ли мы наших лидеров, хотя надеюсь, что в первой половине сезона 1970/71 года, когда Полупанов не «дурил», мы не уступали никому.

Впрочем, может быть, я и неправ.