Глава 10. Вода обрушивается на меня, глотая мой воздух

ОДРИ

Я не умерла.

Вода обрушивается на меня, глотая мой воздух. И, когда я дрейфую на волнах, я чувствую, как мое сознание ускользает.

Но вот я здесь.

Все еще тяжело дышу.

Лицом вниз на мокрый песок устрашающе молчаливой пещеры.

Толстые веревки сковывают мои руки по бокам, говоря мне, что я - заложник. Но я не чувствую намека на присутствие своего похитителя. Только удушающая неподвижность в воздухе.

Вход в пещеру не охраняли... но я не осмеливаюсь пытаться бежать. Мой враг всегда был на пять шагов впереди меня. Это просто другая часть их игры.

Я поднимаюсь, морщась от боли, когда веревки впиваются сильнее. Я могу чувствовать острые камни все еще в моих карманах, но учитывая призрачные методы моего злоумышленника, я сомневаюсь, что они когда-либо будут достаточно рядом для меня, чтобы я могла использовать их. Однако, я кручусь и корчусь так, как могу, чтобы они стали ко мне ближе.

Пещера - пустая и непримечательная. Грубые серые стены и капающие сталактиты. Никаких признаков жизни кроме крошечных зеленых крабов, несущихся по песку. Никакого бриза кроме порыва моего собственного дыхания. Мой единственный ключ к разгадке того, с чем я сталкиваюсь - это широкий кусок морских водорослей, намотанных вокруг ладони.

Прохладные покалывания опускаются в пузыри внизу, ослабляя боль от ожога.

Ненужное милосердие, вероятно предназначенное, чтобы смягчить меня. Посмотрим, смогут ли они уговорами вытащить мои тайны вместо того, чтобы биться и ломать.

Я вздрагиваю.

Я работала всю свою жизнь, чтобы защитить Западный язык, но я никогда не была так непосредственно ответственна за его сохранность. Я хочу считать, что я достаточно сильна, чтобы молчать. Готовая отдать мою жизнь, как на пляже.

Но Райден - искусный допрашивающий.

Четыре года назад он захватил двух из лучших опекунов Бурь и подвергал их пыткам в течение многих дней, недель... никто не знает, сколько именно времени. Все, что мы знаем, что он сломал их, наконец, узнав, что Вейн все еще жив. Я действительно сильнее их?

Западный сопротивлялся, напоминаю я себе.

Но потом я думаю о лице Вейна, бледном и с оттенком зеленого, готового к тошноте или упасть в обморок или того хуже. Все, потому что я сказала ему, что ему, возможно, придется убить. Тоска по миру течет так сильно через Западные, это ненамеренное. Давая им бесконечный запас мужества. Неограниченные силы чтобы сопротивляться.

Я - Восточная.

Быстрые, хитрые ветры.

Восточные сделают все возможное, чтобы выжить...

Но у меня есть своя связь, говорю я себе, жалея, что не могу чувствовать напряжение в груди. Без ветра исчезла боль. И даже притом, что Вейн все еще часть меня, я не могу сдержать волнение, что наша связь не будет достаточной. Райден найдет какую-нибудь слабость и будет толкать, пока я не сломаюсь.

Я буду знать достаточно скоро.

Влажный воздух заставляет меня дрожать, когда я наблюдаю, как солнце тает в океане. Но пустота во мне чувствуется намного более холодной. Тишина начинает душить меня, таким образом, я напеваю одну из любимых песен своего отца, позволяя низкой, глубокой мелодии заполнить воздух. Это печальный рассказ о потере и тоске. Погоня за вещами, которые никогда не могут быть пойманными.

Я всегда думала, почему же мой отец так сильно это любил, но сидя здесь, ожидая возвращения врагов, я думаю, что, наконец, приблизилась к разгадке. Успех не всегда означает триумф.

Это о ведении, продолжении сражения. Даже если бой не может быть выигран.

- Ты не кричала, - произнес скрипучий, мужской голос, заставляя меня подпрыгнуть. У него акцент, который я не могу распознать... чистый и точный. Как будто каждое слово имеет острые края. - Разве ты не хотела по звать на помощь?

Эхо его голоса заполняет каждый миллиметр пещеры, и невозможно сказать точно, где он прячется.

Я прочищаю горло.
- Я бы хотела сохранить голос.

- Это прекрасный голос, - соглашается он. - Я наслаждался им. Но ты действительно думаешь так мало о себе, что полагаешь, что никто не придет, чтобы спасти тебя?

Да.

Вместо этого я говорю:
- Вы оставили меня с не завязанным ртом по причине. Которую я решила не выяснять по какой.

Он смеется. Скрипучий, глухой звук, от которого мне становится холодно.
- Ты - умная девочка, не так ли? Я должен признать, что нахожу тебя невероятно увлекательной.
- Рада, что развлекаю тебя.

- О, это намного больше чем развлечение. Намного больше. - Он затихает, и я могу сказать, что он изучает меня, даже притом, что я не вижу его. - Поэтому скажи мне, умная девочка. Как я должен называть тебя?

- Одра. - Я не вижу никакого смысла врать. Плюс в его тоне есть подлинное любопытство. Возможно даже след искренности. Я решаю проверить свои границы. - Как я должна называть тебя?

- Давай, на данный момент, придерживаться тебя, а?

- Но я уже ответила на все твои вопросы. Не должен ли ты ответить хоть на один из моих? Это всего лишь честно.

- Ах, значит, ты все еще по-дурацки считаешь, что мир, в котором мы живем, справедлив?
- Нет. Но ты ослабил мою боль. - Я киваю на обернутое в морскую водоросль запястье. - Таким образом, я предполагаю, что у тебя есть своего рода моральный компас. - Он молчит так долго, что я волнуюсь, что пересекла черту. Но когда он снова говорит, это вот что:
- Выбери другой вопрос, и я отвечу на него. - Сотни вариантов роятся в моем разуме, но я выбираю что-то, что могло бы заработать мне еще один вопрос.

- Где я?

- В пещере.

Он смеется, когда я хмурюсь.

- Хорошо. Хорошо. Очевидно, ты хочешь спрашивать и получать качественные ответы. Какой требовательный заключенный. Я полагаю, что точное название пещеры - Потерянное Побережье. Земные зрители решили, что для их неуклюжих, направляющихся землей тел было слишком трудно добираться, таким образом, они почти оставили ее несколько лет назад. Что делает ее превосходным местом для того, чтобы прятаться.

Так он прячется от кого-то.

Работая в одиночку.

Это звучит не как Буреносец.

Но он сражается как один из...

- Твоя очередь, - говорит он, прерывая мои размышления. - И поскольку эти вопросы стоят мне теперь, я перехожу к более интересным. Как Бури убедили тебя присоединяться к опекунам?
- Я вызвалась добровольно. - В то время я думала, что покрываю причиненный ущерб, причиненный смертью моего отца. Плюс он попросил меня своим последним дыханием заботиться о Вейне.

Если бы я сдержала то обещание и осталась, чтобы сделать свою работу, меня бы здесь не было.

- Ты вызвалась добровольно? - повторяет он, выходя с тени у входа. Даже при том, что темный плащ полностью закрывает его лицо, я могу чувствовать его глаза, смотрящие в мои. - Я думал, что твой вид, как предполагается, мирный. И как ты сохраняла себя скрытой все эти годы? В последний раз я слышал, все, что было у нас в запасе - это мальчик.

Я прикусываю губу.

Он должен думать, что я действительно Западная, что может реально сработать в мою пользу. Лучше, чтобы он не знал, насколько легче меня можно было сломать.

- Предполагалось, что это будет моя очередь задавать вопрос, - напоминаю я ему, избегая его.

Он усмехается.
- В тебе есть огонь. Борьба. Ты прокрутила бы меня на пляже с тем жалким небольшим шипом ветра, если бы могла, не так ли?

Я все еще пытаюсь выяснить, как ответить, когда холодный ветер ударяет меня по щеке, жаля как лезвие ножа. Я с трудом проглатываю боль, отказываясь позволять ему увидеть, что он может причинить мне боль.

- Видишь? Огонь. - Он придвигается поближе, его шаги, столь легкие, они не оставляют отпечатков на песке. Как он движется - это неестественно, почти скользит, и когда он зовет порыв к себе, я не могу понять слов. - Ты отличаешься от других, - шепчет он.

Я смотрю на ветер, намотанный вокруг его запястья. Он стал болезненным и унылым. Больным.

- Другие, - шепчу я. - Ты имеешь в виду других Западных, которые были убиты?

- Нет, я имею ввиду Западных, которые выбрали умереть. Западные, которые легли на землю и позволили лишить их жизней вместо того, чтобы встать и бороться.

Его гнев не имеет смысла.

Райден был разъярен, когда Западные не разделили свой язык... и он убил их в наказание. Но он никогда не хотел, чтобы они сопротивлялись. Это то, чего хотели Бури... на что они все еще надеются с Вейном.

- Кто ты? - спрашиваю я, желая, чтобы мои руки были свободны, и я могла отбросить назад свой капюшон и увидеть его лицо.

- Я сказал тебе, что я не собираюсь отвечать на этот вопрос!

Он держит болезненный порыв, чтобы угрожать мне, но если он - тот, кто я думаю, я не верю, что он причинит мне боль.

Все решили, что эти двух опекунов схватил Райден и убил, когда он закончил с ними. Но что, если они выжили? Я ищу в мозгу, пытаясь найти их имена... но воспоминания похоронены слишком глубоко, подавлены всеми другими частями нашей зверской истории, которую я не хотела помнить.

Щемящая мелодия возвращает меня обратно в настоящее. Слова произносятся шепотом, серией темного шипения, как часть через тяжелый воздух. Я не могу понять то, что он говорит, но песня ползет под моей кожей, погружаясь в самые глубокие части меня и жужжа с новым видом энергии.

Сдвиг начинается у меня внутри. Назревающая буря растет с каждым звуком, когда слова приводят какую-то неизвестную часть меня в чувство. И теперь, когда оно активировано, оно хочет получить контроль. Боль пронзает мое тело, рвет, тащит ощущение, которое заставляет меня чувствовать, что я разделяюсь... и я испугана, когда понимаю, что я делаю. Я знаю это чувство... я проживала его дважды. Оба раза я переходила к своей форме ветра.

- Стоп! - кричу я, качая головой, чтобы попытаться освободиться от захвата мелодии. Но песня во мне, бушует, ревет и растет в бурном темпе.

Если это вызовет изменение, то мне конец.

Наша форма ветра не может быть объединена ни с чем, что связано с землей, и я не лишала себя еды довольно долго, чтобы действительно смочь отделиться. Части меня разрушатся и рассеются в пыль. Остальные уплывут.

Пение продолжается, и я закрываю глаза, готовящиеся к предстоящему распаду. Но непосредственно перед тем, как боль выходит из-под контроля, он замолкает, и разрушающийся призыв отступает, оставляя меня холодной и дрожащей на песке.
- Ты - Восточная! - практически ворчит он. - Твоя сущность никогда бы не ответила на тот зов, если бы ты не была Восточной.

Он хватает меня за плечи, сжимая так сильно, что мне кажется, что он меня раздавит.
- Кто научил тебя четвертому языку? Это действительно был мальчик? У него был Западный прорыв?

Лицо Вейна заполняет мои мысли, и чувствую, как отступает паника, когда гляжу в его воображаемые глаза.

- Значит, это был мальчик. - Он мрачно смеется, качая головой. - Очевидно, все, что было нужно Райдену. это симпатичное личико и правильные изгибы. Кто-то должен будет сказать ему это.

Он отпускает меня, и я падаю, получая еще один полный рот песка. Я отплевываюсь и выпрямляюсь.
- Почему бы тебе самому ему не сказать? Прямо сейчас ты мог бы послать ему сообщение. - Он не принимает мой вызов.

- Ты не можешь в какой-либо степени добраться до Райдена, не так ли? - спрашиваю я спокойно. - Я могу, если доставлю тебя лично.

- Сможешь? - Или он возьмет меня, и все же убьет тебя, чтобы наказать за побег?

Он снова хватает меня за плечи.
- Независимо от того, что ты думаешь, что знаешь...
- Я знаю. Я все знаю. Все, кроме того, почему ты никогда не возвращался. Бури поняли бы...

- Они? - Он снова отпускает меня и отходит подальше, глядя в небо. - Ты действительно думаешь, что Бури приняли бы предателя, который выдал их наиболее защищенную тайну?

- Тебя пытали...

Он качает головой.
- Ты знаешь, чем мы клянемся. "Сначала самопожертвование, затем компромисс".

Я нахожу, что сама повторяю слова.

Я вспоминаю, как клянусь им четыре года назад, притаившись в тени одинокого дуба у хижины моей матери, когда становлюсь самым молодым опекуном в истории Бурь. Они неохотно назначили меня и раньше, но после измены...

- Ты - Астон, да? - шепчу я.

Астон и Норманд - так их звали. Но Астон был моложе и сильнее, и знаменит своим мастерством боя.
- Это имя из другой жизни, - шепчет он. - Жизни, которая закончилась в тот момент, когда Райден разрывал Норманда кусок за куском, пока я не рассказал ему, что он хотел знать. Я подумал, что он прикончит нас обоих, но он оставил меня в живых. Мне сказали, что он "увидел потенциал" во мне.
Мои мысли вспыхивают - нападение на пляже, то, как Астон доминировал над каждым моим шагом, и я знаю, что Райден увидел.
- Он держал меня в течение двух лет после этого. Дразнил меня свободой, а затем он наказал меня, чтобы убедиться, что я знаю свое место. - Он вздрагивает. Я повиновался достаточно, чтобы заработать окно, чтобы спастись. Тогда я сбежал. Отсиживался здесь, в этом забытом месте, пытаясь закончить свои дни. Но затем я услышал тебя. - Он расхаживает вокруг. - Я слышал, как ты зовешь западный ветер и смотрел, как он повинуется. Я думал, ты давно потерянный Западный, ценный инструмент для торговли с Бурями. Но ты - больший предатель, чем я.
- Как ты себе это представляешь?

Я не могу увидеть его улыбку, но я слышу ее в его голосе, когда он спрашивает:
- Значит, ты не связана с обрученным королем?

Вопрос ударяет сильнее, чем то, что он бросал в меня. И моя реакция выдает меня.

- Откуда ты знаешь? - шепчу я.

Он качает головой, отворачиваясь и продвигаясь к выхожу их пещеры.
- Ты все еще не имеешь понятия о секретах Райдена, не так ли? О том, как он подчиняет ветра?

Я ломаю свою голову, пытаясь угадать, какую подсказку я, возможно, пропустила... но ничто, что он говорит, не имеет смысла.

Только когда он открепляет свой плащ, позволяя шелковистой ткани скользить к земле.

Штаны закрывают его ноги, но оставшееся тело открыто. Или то, что от него осталось.

Он шагает в луч лунного света, давая мне увидеть всю картину, и я не могу остановить удушье.

Уколы света текут через его кожу... миллион крошечных отверстий, которые делают его больше пустым, чем человеком.

Я хочу закрыться, заплакать, сбежать из этого ужаса.

Но его глаза удерживают меня, грустные и уязвимые, и он шепчет.
- Так же много власти в причинении боли.