Сто боев – сто побед 2 page

Но шило в мешке, конечно, не утаишь. Тем более что подобное задание выполнять приходилось не впервые. Поэтому самый последний матрос был в курсе, что в закрытом районе у мыса Скалистый «Варшавянка» примет на борт торпеды с ЯБП, доставленные на малом противолодочном корабле из Новороссийска.

К подобному мероприятию приходилось прибегать по той простой причине, что скрытно выгрузить торпеды с надводного корабля в арсеналы Севастополя никакой возможности не было. А вот с подводной лодкой проблема решалась элементарно. «Варшавянка» просто заходила в выдолбленный в скале тоннель ремонтного дока. Ворота за ней закрывались, и выгруженные торпеды уже по «сухопутным» тоннелям спокойно доставлялись в арсенал…

На столе зазвонил телефон. Логинов потянулся к нему и снял трубку.

– Слушаю, Логинов!

– Твои в сборе? – быстро спросил оперативный дежурный по управлению.

– Давно, уже полчаса чаи гоняем… А у вас что, новая информация есть?

– Вся информация идет прямиком к директору. У него заседание Антитеррористического центра скоро начнется! А пока тебя вызывает, так что давай в темпе! Понял?..

– Понял!.. – немного растерянно сказал Виктор.

Пару минут спустя он уже вошел в помещение Антитеррористического центра. Технический персонал за компьютерами и столами со средствами спецсвязи трудился вовсю. Из членов же Антитеррористического комитета собраться успели только директор ФСБ и его первый зам. Они стояли у пока пустующего большого стола заседаний с красными креслами.

– Полковник Логинов по вашему приказанию прибыл! – доложил Логинов.

Директор и его зам повернулись и как‑то странно посмотрели на Виктора. Потом директор сказал:

– Вольно, полковник… Значит, ситуация на эту минуту следующая. Захваченная подлодка блокирована надводными кораблями ЧФ в закрытом районе у мыса Скалистый. Лодка дрейфует в надводном положении, но использование боевых пловцов ЧФ для проведения операции по ее освобождению невозможно. Террористы каждые пять минут швыряют в воду «лимонку»…

Тут директор сделал паузу, и Логинов решился спросить:

– А требования они какие‑то выдвинули?

Директор и его зам снова как‑то странно посмотрели на Логинова. После чего переглянулись. Потом директор сказал:

– Ну пока только одно… Чтоб на борт для переговоров с ними прибыли вы, полковник!

– Радость моя, куда ты от меня убегаешь? – вдруг услышала Лиза, уже рванувшись к «Бентли» неукротимой боевой слонихой.

Раздавшийся сзади голос принадлежал ее суженому. Лиза резко остановилась, моргнула на «Бентли» и оглянулась. Из‑за угла детской избушки к ней шагнул мужичок лет около сорока пяти. С букетом из трех роз. В целлофане.

– Любимая, ну вот наконец мы и встретились! – проговорил он, ухватив вконец растерявшуюся Лизу за руку и прижав ее ладонь к своей выбритой щеке.

В этот момент сзади послышался характерный звук «Бентли». Лиза украдкой оглянулась. Черноволосая женщина, чуть пошатываясь, брела к подъезду. Восхитительного кремового оттенка «Бентли‑Континенталь» с эксклюзивным рокотом ехал к выезду из двора…

– Ты что, не рада нашей встрече? – слегка растерянно спросил воздыхатель.

– Та не, – вздохнула Лиза, провожая «Бентли» взглядом. – Почему? Я очень сильно радая, котик, просто это… Стесняюсь! – наконец повернулась Лиза.

Воздыхатель был слегка плешив, но чуть повыше Лизы на каблуках. Красотой он сильно уступал Джонни Деппу, зато одет был со вкусом. Присмотревшись к нему повнимательней, Лиза поняла, что она его где‑то видела, но мельком. Впрочем, это было и неудивительно – ведь воздыхатель на нее как‑то должен был запасть…

– Я тоже чувствую себя слегка неловко, прелесть моя! – признался воздыхатель. – Но по дороге в Париж мы привыкнем друг к дружке! Верно?

Такая непосредственность подкупила Лизу, и она одарила своего избранника многообещающей улыбкой.

– Надеюсь, котик!

– Ну тогда поехали? – прижал избранник руку Лизы к груди.

Лиза окинула двор за его спиной пытливым взглядом автодилера. Там стояли пара задрипанных иномарок и желтая «девятка» с черной некрашеной передней дверцей. И еще «Запорожец» – без колес и с одним чудом сохранившимся стеклом, на котором краской из баллончика было написано «Ющенко – поц».

– На чем поехали, любимый? – доверительно поинтересовалась Лиза.

Воздыхатель оглянулся и не менее сокровенно сообщил:

– Свой «Лексус» я загнал на мойку, прелесть моя! Ну чтоб не светиться тут, сама понимаешь! Пока вернемся, а он уже помытый!

– А какой у нас «Лексус»? – делано‑равнодушно осведомилась Лиза.

– Ар‑икс триста пятьдесят!

– Типа джип?

– Типа да, любовь моя! До аэропорта домчит за полчаса! А до мойки на частнике подскочим! Я тут какого‑то татарина тормознул, так что карета подана, маркиза! Нас ждут Елисейские Поля, любовь моя!

– Я сегодня в Париж ехать не готовая! – покачала головой Лиза.

– Почему?

– Виза у меня в ЕС просрочена!

– Туристическую организуем, по прилету!

– Я все равно не готовая, – упрямо покачала головой Лиза. – Паспорт не взяла. Да и собраться надо. А как я соберусь, если не знаю, какое там у нас имение? В смысле брать кроссовки или там места для пробежек нету!

– Дорогая, я тебе все покажу! У меня в «Лексусе» камера с видео! Там записано, как я приезжаю в имение с агентом после аукциона! Надеюсь, тебе понравится!

– Я тоже надеюсь! – решительно сказала Лиза.

Последние сомнения отпали. Она окончательно поняла, что воздыхатель – ее судьба. Именно та, о которой пишет в своих книгах Устинова и о которой с детства мечтает любая женщина.

Лиза даже заранее смирилась с неизбежной возрастной импотенцией своего суженого. Когда по‑настоящему любишь человека, ты готов принести себя в жертву. И Лиза решила, что тоже принесет – какому‑нибудь молодому конюху или садовнику. В крайнем случае, если имение окажется без конюшни и сада и будет периодически засорять канализацию… Сантехники, судя по порнофильмам, в Европе очень даже ничего. Не чета нашим алкашам…

Отдав приказ на вентиляцию отсеков, вахтенный помощник услышал, как за рубкой зашумело. Живительный морской воздух через высунутый за шнорхелем воздухозаборник устремился в душные отсеки. Экипаж наконец‑то мог глотнуть настоящего воздуха, а не смеси, прогоняемой через регенерационную установку…

Что касается вахтенного, то он вдобавок к этому мог еще и покурить. Сунув микрофон в держатель, офицер вытащил сигарету и наклонился, чтобы ее прикурить. Огонек сигареты в открытом море с самолета виден за несколько миль. Поэтому привычка курить так, чтобы не обнаружить себя перед потенциальным противником, в крови у каждого подводника.

Пряча огонек в кулаке, вахтенный дважды затянулся и блаженно выпустил дым через нос. Торчащий внизу на палубе часовой тут же учуял запах и задрал голову, склонив ее чуть набок, как выпрашивающий вкусненькое пес.

– Товарищ капитан третьего ранга! А, товарищ капитан третьего ранга? – услышал вахтенный заискивающий голос часового.

Деловито затянувшись, вахтенный перегнулся вниз и буркнул:

– Разговорчики на посту, Пестрыгин!

Часовой вздохнул, опустил голову и, поправив на плече автомат, двинулся в сторону носа. Вернувшись через пару минут, он снова задрал голову к рубке:

– Ну товарищ капитан третьего ранга, а?..

– Бэ! – донеслось сверху. – Ты на посту или где, Пестрыгин?

– Виноват! – шмыгнул носом матрос.

Вахтенный это оценил и сказал:

– Ладно, докурю, нырнешь в рубку!

– Понял, товарищ капитан третьего ранга! Спасибо!

Часовой на радостях быстро протопал к корме и обратно. Когда он снова поравнялся с рубкой, сверху донеслось:

– Давай, боец, только по‑быстрому!

– Есть, товарищ капитан третьего ранга!

Часовой быстро открыл боковую дверь рубки и нырнул в нее. Едва дверь за ним закрылась, торчавшая в темноте у самого борта «Варшавянки» голова аквалангиста высунулась из воды и посмотрела наверх…

– Виноват, товарищ генерал! – тряхнул головой Логинов. – Не понял?

– Террористы потребовали, чтобы для переговоров с ними на борт захваченной подводной лодки прибыли вы, полковник!

– Теперь понял… А‑а…

– Нет, ошибка исключена! Они потребовали именно вас, полковник!

– Ясно, товарищ генерал.

– На рубке лодки вывешена эмблема крымского халифата. В свете этого у вас есть какие‑нибудь соображения по поводу персоналий террористов?

– Никак нет! – не задумываясь ответил Виктор.

– Ну, может, пока доберетесь, что‑то прояснится. Значит, так, полковник… – Тут директор быстро посмотрел на часы и кивнул на своего зама. – Вы с генералом немедленно отправляетесь в Крым. Через пять минут с крыши вас заберет вертолет, ну а дальше – на военном борту до Севастополя. Я хочу, чтобы вы четко уяснили одно – в данном случае мы не можем допустить утечки информации, это напрямую вытекает из закона о военной тайне. Формально, согласно договоренностей о базировании Черноморского флота с Украиной, мы не можем иметь там ядерного оружия. Однако дизельные подводные лодки без торпед с тактическими ЯБП являются просто консервными банками, покрытыми толстым слоем резины. Поэтому торпеды с ядерными боеголовками на ЧФ всегда были и есть. Это ясно всем – такой своеобразный секрет Полишинеля… Мы делаем вид, что выполняем договоренность, а Украина делает вид, что нам верит. Но если эта история станет достоянием гласности, все, конечно, рухнет. Тогда может встать вопрос о самом пребывании Черноморского флота в Крыму… Исходя из этого, мы будем вынуждены потопить лодку как при попытке выхода из района, так и при попытке погружения! Несмотря на то, что на борту в качестве заложников находятся члены экипажа. Или переговорщики…

– А ЯБП? – быстро спросил Виктор.

Директор поморщился:

– ЯБП дела не меняют! ЧФ все равно не откроет район, пока со дна не будут подняты остатки лодки! Поэтому вы должны донести до террористов, что их смерть будет бессмысленной, о ней никто не узнает!

– А, – кивнул Логинов на столы техперсонала, – на исламистских сайтах информация о захвате не появилась?

– Пока нет. Будем надеяться, что и не появится – лодку сразу «накрыли» радиопомехами. Но если даже появится, это ничего не изменит! – жестко сказал директор. – Разве что ускорит отдачу приказа на уничтожение лодки! Вы все поняли, полковник?

– Так точно! – кивнул Виктор.

– Ну тогда удачи! – Директор крепко пожал руку Виктора и посмотрел в его глаза. – Тактику переговоров в деталях обсудите на борту со штатным психологом Антитеррористического центра, он уже едет на аэродром в Чкаловский и вылетит с вами. Надеюсь, вам все же удастся спасти членов захваченного экипажа!

– Сделаю все, что в моих силах, товарищ генерал! – кивнул Виктор.

– Кстати, котик! – спохватилась Лиза уже по дороге к задрипанной иномарке. – А как тебя зовут?

– Василий! – сказал суженый, заглядывая Лизе в глаза.

– Василий?.. – переспросила Лиза.

– Василий, – подтвердил избранник, отводя глаза в сторону. – Но во Франции я могу стать Жаном! Или Жаком…

– Да нет, Василий тоже хорошее имя! – заверила суженого Лиза.

– Спасибо! – сказал тот, подведя Лизу к стоящему у торца дома убитому «Форду» с тонированными стеклами. – Прошу, любовь моя!

Суженый галантно придержал Лизу за руку и распахнул заднюю дверцу. Та задрала ногу и начала опускаться на сиденье. И только тут увидела, что на переднем сиденье рядом с водителем сидит еще один татарин. Обоим парням было около двадцати лет. И оба пялились на Лизу глазами‑пуговками.

Лиза татар не любила. Как и монголов, негров, арабов, турок и других гоминидов экзотических национальностей. Особенно Лиза не любила, когда эти вечно сексуально озабоченные экзоты пялились на нее. Плюхнувшись на сиденье, она подвинулась и, капризно поджав губки, спросила:

– Дорогой, а почему их так много?

– Кого? – спросил суженый, нырнув следом в машину.

– Таксистов! – многозначительным тоном сказала Лиза.

– А‑а, – наконец сообразил суженый. – Это для безопасности! Двигай, Рустем!

Водитель‑татарин наконец перестал пялиться на Лизу в зеркало и быстро воткнул передачу. Машина резво тронулась с места.

– Для какой безопасности? – спросила Лиза.

– Для безопасности дорожного движения, дорогая! Один водитель хорошо, а два лучше! Верно?

Капитан второго ранга Капралов ловко скатился по трапу в центральный пост. Динамик крякнул:

– Система вентиляции к работе готова!

– Вентилировать отсеки! – тут же приказал из рубки вахтенный помощник, который теперь был главным на лодке.

Палуба завибрировала. Мощные вентиляторы через воздухозаборник начали нагнетать прохладный воздух в отсеки. Вахтенный выслушал очередной доклад и приказал:

– Выключить систему регенерации!

Капралов в этот момент уже подходил к радиорубке. Как и положено, ее дверь была заперта. Капралов постучал.

– Кто? – донесся из‑за двери голос радиста.

– Командир!

Запор приглушенно щелкнул, дверь распахнулась. В забитой аппаратурой радиорубке двоим людям было тесновато. Но подводники к подобному народ привыкший. Матросы БЧ‑3 вообще умудряются спать по трое на одной торпеде.

Радист запер дверь и протиснулся на свое место. Секунду спустя он уже вызывал базу. Капралов на «птичьем» языке шифротаблиц доложил о выходе в указанный район. База доклад приняла к сведению. Радиообмен был совсем коротким и вроде бы формальным. Только вот принимал доклад Капралова лично командир дивизиона, который в такое время обычно уже уезжал на своем штатном «уазике» домой или парился в дивизионной сауне с какой‑нибудь штабной дивчиной…

Водился за моложавым контр‑адмиралом такой грех. Но устоять на его месте было практически невозможно. Ведь подвизавшаяся при штабе ударного дивизиона подводных лодок на канцелярской работе молодуха с учетом всяких надбавок‑выслуг получала примерно столько же, сколько донецкий шахтер. А то и больше. Так что попариться в баньке с командиром, от которого зависело продление контракта, желающих было хоть отбавляй.

Капралов, снимая наушники, едва заметно улыбнулся – несколько раз и он был удостоен чести попариться с шефом. Вспомнить было о чем. Как говорится, служба это не только тяжелый ратный труд, но и редкие минуты отдыха…

– Стучи радиограмму командующему маневрами! – приказал Капралов, после чего продиктовал условный текст.

Через пару минут пришел ответ. Тоже условный. Это могло показаться детской игрой в военную тайну, но схема транспортирования ядерных боеприпасов отстраивалась годами. И никогда не давала сбоев. Даже в лихие девяностые, когда бесследно исчезали целые эшелоны с нефтепродуктами и под видом металлолома на экспорт огромными судами вывозили боеспособные танки.

Капралов вышел из радиорубки и нырнул в дверь своей каюты. Здесь он уселся в кресло, бросил на стол пилотку, расстегнул воротник синей «командорки» и посмотрел на часы. Он точно не знал, сколько продлится ожидание – час, полтора или все три. «Варшавянка» была всего лишь передаточным звеном системы. Главным критерием ее была надежность.

Малый противолодочный корабль в составе конвоя доставлял ЯБП к «Варшавянке». ПЛ, приняв торпеды на борт, должна была совершить погружение и под контролем надводных кораблей дойти до базы. Там «Варшавянке» предстояло снова всплыть и уже в надводном положении войти в бухту.

Таким образом, на каждом этапе спецгруз находился под надежнейшей охраной. А с виду все напоминало обычные плановые маневры ЧФ. При этом тот же Капралов, даже если бы очень захотел, не смог бы добраться к перевозимым «Варшавянкой» ЯБП. Потому что перед их погрузкой на лодку с малого противолодочного корабля переходили офицеры‑спецназовцы подразделения по охране ядерных материалов. И сразу же блокировали изнутри люк торпедного отсека.

Так что думать Капралову, как обеспечить безопасность принятых на борт ЯБП, было не нужно. За него это сделали другие. Капралову оставалось только ждать, и он решил просто вздремнуть…

– Не поняла, котик! – повернула голову Лиза. – Куда это мы едем?

– На мойку, прелесть моя! За «Лексусом»…

– Так, а где эта мойка?

– Уже близко, дорогая!

Лиза посмотрела за окно. Там уже потянулась окраина Севастополя. Лиза решительно повернула голову.

– Скажи, пусть разворачивает! А то я к концу проповеди не успею вернуться!

– Успеешь, дорогая, успеешь! – легонько похлопал Лизу по руке суженый.

– Да не успею! А Моня меня тогда убьют!

– Моня тебя не убьет! – все тем же ласковым тоном сказал суженый. – А вот мы можем…

– Что?! – быстро спросила Лиза и тут же потянулась к сумочке.

В бытность проституткой она не раз попадала в крутые переделки с клинетами и с тех пор усвоила привычку таскать в сумочке предметы двойного назначения – вроде заколок‑стилетов.

Однако суженый был начеку. В тот же миг он что‑то сделал с кистью Лизы, и ее буквально скрючило от боли. Вроде как парализовало.

– То что слышала! – чуть наклонился к ней суженый. – Поэтому больше не дергайся, а закрой рот и слушай меня внимательно… Уяснила?

Лизе было так больно, что она даже кивнуть не могла. Просто хватала ртом воздух, как выброшенная на набережную глупая рыба.

– Уяснила или нет?!

– Да! – с трудом выдавила из себя Лиза.

– Вот и отлично! – улыбнулся суженый и ослабил тиски, сжимавшие Лизину кисть.

Лиза наконец закрыла рот и сглотнула. Она поняла, что попала. Как тупая провинциальная лошица. Суженый оказался ряженым. То есть обыкновенным сутенером, поставлявшим в заграничные бордели живой товар…

Высунувшийся из воды у борта лодки аквалангист находился для вахтенного помощника «Варшавянки» в «мертвой зоне». Чтобы увидеть его, офицеру нужно было подойти к левому крылу рубки и перегнуться. Поэтому аквалангист тут же начал взбираться на борт.

Мокрая резина была скользкой, но в ней имелись отверстия, через которые вода заполняла полость между жестким внутренним и мягким наружным корпусами. Пользуясь этими отверстиями как ступеньками, аквалангист за несколько секунд вскарабкался на палубу и тенью метнулся к рубке.

Здесь он замер. Вахтенный ничего не услышал, поскольку почти все звуки тонули в шуме воздухозаборника. Немного выждав, аквалангист осторожно скользнул вокруг рубки к двери другого борта. Именно за ней курил матрос‑часовой.

Двигаться аквалангисту оказалось не очень удобно. На нем был не акваланг, баллоны которого располагаются за спиной пловца, а штатный изолирующий дыхательный аппарат подводников – ИДА. У него баллоны находятся на груди пловца. Несмотря на это, аквалангист быстро и бесшумно добрался до противоположной двери рубки. Здесь он затаился, держа в руке обратным хватом нож.

Часовой за дверью наконец докурил. Затоптав окурок на мокрой палубе, он распахнул дверь и вынырнул из рубки. Аквалангист сзади обхватил его за голову и вонзил в спину нож. Негромкий предсмертный всхлип часового утонул в ладони убийцы.

Бросив нож в ране, аквалангист подхватил обмякшее тело матроса и втащил его обратно в рубку. Там убийца быстро потянулся к поясу, где у него висел водонепроницаемый пакет. Выдернув нож из тела, аквалангист полоснул им по пакету. Секунду спустя в его руке оказался пистолет с глушителем. Аквалангист снял его с предохранителя и быстро шагнул к ведущему наверх зигзагообразному трапу.

– Ну что, перекурил, Пестрыгин? – донеслось сверху.

Аквалангист уже быстро взбирался в темноте по ступеням. Вахтенный, не услышав ответа, перегнулся сверху и громко позвал:

– Пестрыгин, ты чего, обкурился с голодухи?

Аквалангист дошел до поворота. Вахтенный помощник услышал шаги и повернулся. Впрочем, рассмотреть что‑то в темном жерле рубки было невозможно, и вахтенный спросил:

– Ты чего, Пестрыгин, ухи поел?

В ответ на трапе дважды приглушенно хлопнул пистолет. Вахтенного с развороченной грудью отбросило к брызгозащитному козырьку рубки. Под него он и упал…

– Значит, так! – сказал бывший суженый деловым, не допускающим возражений тоном сутенера. – Будешь вести себя нормально, делать, что я скажу, все для тебя закончится хорошо. Вернешься к своему Моне живой и здоровой. Станешь дергаться, вернешься мертвой и больной. Ты что выбираешь?

– Вася! – быстро сказала уже пришедшая в себя Лиза. – Я ж загранпаспорт не взяла! А без него погранцы тебя как липку обдерут! Ты ж на мне ни фига не заработаешь! Я ж цены турецкие на телок знаю, котенок!

– А я тебе сказал – закрыть рот и слушать, – поморщился бывший суженый.

– Так я ж как лучше хочу! Правда! Ты лучше, котенок, знаешь, что… – Тут Лиза покосилась на татар и, резко наклонившись к уху суженого‑ряженого, что‑то быстро зашептала.

Наморщенный суженый сперва было недовольно отодвинулся, но по мере услышанного выражение его лица поменялось. В конце он даже улыбнулся и спросил:

– Что, настоящие пираньи?

– Ага, прикинь! – кивнула Лиза. – Здорово придумал, да? Ну что, я выйду, котенок? И будем считать, что мы не виделись, да? – заглянула в глаза бывшему суженому Лиза.

Однако тот махнул головой:

– Да нет, это не пойдет!

– Как не пойдет, котенок? Я ж тебе…

– Все! Закрыли тему! – смахнул улыбку с лица бывший суженый и снова стал сутенер‑сутенером. – Теперь ты молчишь и слушаешь, что надо сделать! А потом спрашиваешь, если что не понятно!

Капитан второго ранга Капралов под мерное гудение вентиляции дремал, уронив голову на стол. Дверь его каюты вдруг приоткрылась. В нее чьи‑то руки протиснули гроб. Цинковый. И поставили его, оперев о косяк.

Шаги в коридоре быстро затихли. Зато крышка гроба вдруг начала медленно, со странным скрипом, приоткрываться. Капралов поднял голову и невольно вздрогнул. В следующую секунду командир «Варшавянки» потянулся было к сейфу, где у него лежал пистолет. Однако ключей в кармане форменных брюк почему‑то не оказалось. Пристегнутый к поясу карабин с цепочкой был на месте, а вот сама связка куда‑то пропала…

– Длинь‑длинь! Длинь‑длинь! – вдруг донеслось из приоткрытого гроба.

Капралов замер. Наружу быстро высунулась рука с ключами.

– Вы не это ищете, товарищ командир? – услышал Капралов знакомый голос.

– Это! – сглотнув слюну, хрипло сказал капитан второго ранга. – Почему вошли без доклада, Сацких?

– Так я ж еще не вошел! Разрешите, товарищ командир? – послышалось из гроба.

– Не разрешаю! – отчеканил Капралов.

– Почему?

– Потому что вы без разрешения поднялись на борт, мичман!

Рука с ключами вдруг задрожала, связка зазвенела. Из приоткрытого гроба донесся смех.

– Ха‑ха‑ха! Извините, товарищ командир, не могу… Ха‑ха‑ха‑ха‑ха!

Капралова самого тянуло рассмеяться, но он просто обязан был выдержать командирскую марку. И капитан второго ранга, с трудом сдерживаясь от хохота, легонько стукнул кулаком по столу:

– Отставить смех, мичман!

Как обычно, в конце проповеди Моня спустился в зал. Там он побродил между рядами, изображая вроде как гипнотический транс. Наконец Моня приблизился к цели.

Его глаза были прикрыты. Рука застыла в воздухе, почти прикоснувшись к роскошным волосам соседки «подсадного». Та невольно приподнялась в кресле, вытянувшись в струнку и вцепившись в подлокотники побелевшими пальцами. А Моня вдруг резко повернулся и почти упер ладонь в лоб кудрявого парня.

Соседка тихонько охнула и даже вроде как попыталась вскочить. Однако дебелая подруга тут же уцепилась в нее мертвой хваткой и пригвоздила к креслу.

Моня повел рукой из стороны в сторону, и на его лице вдруг отразилось почти блаженство. Поросячьи глазки широко открылись. Моня с восторгом посмотрел на кудрявого парня и громогласно произнес в микрофон:

– Братья и сестры! Свершилось! Я нашел его! Я нашел соратника, чья способность к просветлению позволит ему разделить со мной все тяготы пути и достичь цели!

Тут Моня вдруг сложил руки перед собой и вроде как коротко поклонился, одновременно произнеся в микрофон:

– Как зовут тебя, брат?

– Иосиф! – сказал парень, поднявшись.

– Его зовут Иосиф!!! – проорал в микрофон Моня. – И это символично, братья и сестры! Ведь именно так звали отца Иисуса! Вместе мы победим! Да?!

– Да!!! – почти в едином порыве грянул зал.

Моня свободной от микрофона рукой приобнял парня и снова крикнул:

– Я нашел его! Я нашел еще одного соратника! Но я знаю, что завтра, или послезавтра, или послепослезавтра я найду еще одного, потом еще и еще! И вместе с вами, братья и сестры, мы одолеем путь к истинной вере! Да?..

– Да!

– Да?

– Да!!!

– Да?

– Да!!!

Задавая вопросы, Моня задом ловко взобрался на сцену и втащил с собой кудрявого парня. Умолкшая было музыка грянула с новой силой. На сцену двумя ручейками под стук барабанов вытекли давешние босоногие мальчики‑девочки. Под напевы «Рама хари! Рама кришна!» они образовали кольцо, в которое дымовые установки пахнули дымом.

– Валим! – скомандовал Моня кудрявому подсадному, который от волнения мог сделать что‑то не то. – Только не загреми!

Несколько секунд спустя Моня уже благополучно заволок «подсадного» за сцену. Гориллообразный Шварц в своей неизменной демисезонной адидасовской футболке и джинсах встретил их, оттер парня в сторону и ломанулся вперед. За Шварцем двинулся Моня, сзади пристроились секьюрити, охранявшие сцену.

Протопав по гулкому коридору, Шварц приблизился к грим‑уборной. Торчавший возле нее секьюрити посторонился, Шварц рывком распахнул дверь. Моня вошел в грим‑уборную и, устало плюхнувшись в кресло, крикнул:

– Лизавета! Лизавета! Ты где?..

Держа пистолет наготове, аквалангист поднялся по трапу и осторожно наклонился над распластавшимся под козырьком рубки вахтенным помощником «Варшавянки». Убедившись, что офицер мертв, аквалангист быстро повернулся и приблизился к открытому люку лодки.

Снизу доносились приглушенные голоса. Аквалангист осторожно наклонился и заглянул в проем. Внизу, метрах в трех, виднелся еще один распахнутый люк. Через его отверстие просматривался небольшой пятачок палубы центрального поста. Членов экипажа видно не было.

Аквалангист немного поколебался, но все же решил закрыть верхний люк. Положив пистолет на палубу, он ухватил тяжеленную крышку и неслышно опустил ее. Потом убийца быстро закрутил штурвал запорного устройства. Люк плотно прижался к горловине, но с внутренней стороны крышки имелся точно такой же штурвал, так что открыть люк для экипажа никакой проблемы не представляло.

Поэтому аквалангист больше не стал терять время. Схватив пистолет, он бросился вниз. Вынырнув через другую дверь рубки, аквалангист оставил под ней пистолет, а сам соскользнул по боку «Варшавянки» в море.

В следующую секунду аквалангист уже скрылся под водой. Однако пробыл он там недолго. Буквально через полминуты показался на поверхности, но уже верхом на подводном скутере. К скутеру был прикреплен небольшой газовый баллон.

Аквалангист не без труда, но довольно быстро втащил его на борт «Варшавянки» и перекантовал к рубке. Положив баллон под ней, аквалангист размотал прикрепленный к баллону тонкий шланг и вставил его в решетку воздухозаборника. После этого аквалангист открыл вентиль баллона, посмотрел на водонепроницаемые часы, подхватил пистолет и бросился в рубку «Варшавянки»…

– Я не понял, – повернулся к Шварцу Моня, – где Лиза?! Или я сам должен, выложившись в образе, с фейса грим снимать?!

Шварц заглянул за ширму гримерки. На его физиономии возникло озадаченное выражение.

– Щас! – быстро сказал он и протопал к двери. Высунувшись в коридор, гигант‑телохранитель рявкнул: – Лиза че, в туалете с прокладками? Как нет?..

К Моне Шварц повернулся уже с встревоженным лицом и тут же прижал огромным пальцем к уху микронаушник.

– Шварц к Седьмому! Лизка возвращалась? Нет?! Ясно…

Быстро вытащив из кармана мобильный, Шварц принялся неловко тыкать в слишком мелкую для его огромных ручищ клавиатуру.

– Я вам не мешаю? – глухо обозвался из кресла Моня.

– Да Лизке срочно понадобилось в аптеку и…

– Да хоть в супермаркет, вашу мать! – грохнул кулаком по столу Моня. – На фига я, блин, содержу целую кучу нахлебников?! Чтоб концертный грим снять было некому? Разгоню, на фик! Всех!

– Да щас, Монь! – быстро приложил трубку к уху Шварц. – Алло, Лизка! Ты где, твою мать… Чего?.. А кто это?..

Попытавшись стукнуть кулаком по столу, Капралов вдруг проснулся. Подняв голову, он с удивлением обнаружил, что никакого цинкового гроба в двери его командирской каюты нет. И сама дверь закрыта. Зато в коридоре разносился заливистый смех.

– Ха‑ха‑ха!

– Хи‑хи‑хи!

– Ой, не могу, ха‑ха‑ха!

Капралов быстро вскочил из кресла и, рывком распахнув дверь, высунулся в коридор. Под перебокой чуть наискосок перегибался от смеха радист. Дверь радиорубки в нарушение всех инструкций была открыта настежь. У межотсечного люка, показывая на радиста пальцем, ухохатывался матрос‑годок. И в другой стороне тоже кто‑то смеялся.