ВНИМАНИЕ! В данном файле администрацией паблика «Феминизм и гендер в литературе» приведены все посты юзерки cat_gekata опубликованные в ее ЖЖ состоянию на 4 февраля

В данном файле администрацией паблика «Феминизм и гендер в литературе» приведены все посты юзерки cat_gekata опубликованные в ее ЖЖ состоянию на 4 февраля 2015 года. Для более ознакомления с более поздними постами – просим сюда: http://cat-gekata.livejournal.com/

Мягкий абъюз

2012-11-03 17:08:00

Поделиться

Вперёд

Мягкий абъюз

Так уж устроена наша психика, что когда нам показывают что-то реально страшное (насилие, войны, убийства), мы на это бурно реагируем и что-то пытаемся предпринять. А когда демонстрируется что-то мягкое, невыразительное, малопонятное, то мы часто вначале не распознаем в этом реальной опасности. Да, есть некий дискомфорт, легкое раздражение, но терпимо же, а значит, на него можно не обращать внимания и не реагировать до лучших времен. Тут сразу вспоминается старая теория, что если бросить лягушку в кипящую воду, то она немедленно выпрыгнет, но, если посадить лягушку в холодную воду и начать медленно увеличивать температуру, то лягушка сварится.

Уж не знаю, действительно ли лягушка ведет себя именно так, а вот женщины - сплошь и рядом. Когда они видят, что мужчина явно агрессивен и деспотичен, склонен к демонстративным выплескам агрессии и насилию, то они предпочитают держаться на почтительном расстоянии. А когда потенциальный партнер демонстрирует ровно те же качества но в более мягкой форме, то женщина оценивает их не просто как безопасные, но и как желательные, подтверждающие маскулинность своего избранника. Вроде ей и очевидно, что он по сути агрессор и деспот, но не тиран же, да и такой мужественный и сильный при этом! И потом, после нескольких лет в браке с таким "мягким тираном" искренне удивляются, как же так могло произойти, что они мало-помалу "добровольно" утратили право голоса, право на личную жизнь и превратились в домашних затворниц, не видящих ничего кроме известных "трех К"?

"Неужели не могло быть по-другому?" - впоследствии искренне удивляются женщины, уже давно не смеющие возразить мужу-домашнему тирану, (в которого он постепенно мутировал на их глазах из "почти что" среднестатистического мужчины). Теоретически можно ответить, что да, могло бы, если бы вовремя было замечено, что партнер нарушает психологические границы жены, "прогибает" ее по каждому пустяковому поводу, заставляя ее соглашаться с собой сперва в мелочах, потом - в значимых вопросах, а потом и вовсе отказывая ей в праве иметь свое мнение. Но то - теоретически, а на практике отследить вот такие "покушения" на личностные границы со стороны мужчины женщина почти не может, ведь, согласно нашей аналогии, "лягушка уже сидит в теплой воде и не замечает, что температура повышается".

Логично спросить, почему вода "уже теплая"? Да потому, что во всех традициях воспитания женщину сразу, изначально учат не_противостоять мужчине, не видеть, что нарушаются границы ее личности, более того, приучают к мысли, что нарушение границ, если это делает мужчина - это НОРМАЛЬНО, это естественно, и по-другому быть не может, "бьет - значит любит", помните?

Для того, чтоб выработать такую толерантность к посягательствам на собственные границы, девочку воспитывают под девизом "ты же женщина, а значит, терпи!" (и дальше часто добавляется сакраментальное - "тебе еще рожать"). Ну, что тут на это возразишь, особенно в свете перспективы "рожать"? Понятно, что на этом фоне незначительные неудобства представляются почти что нормой. Терпеть эмоциональную и физическую депривацию девочкам приходиться с самого начала социализации, начиная от отстранения от всех интересных, активных и деятельных игр ("тыжедевочка! А девочки не играют в войнушку/футбол/кто_дальше_запрыгнет_в_грязную_лужу/и т.д.. Девочки хорошо себя ведут, не бегают, не орут и не пачкаются и помогают маме!"). Далее прибавляется неудобная обувь, одежда, стесняющая движения, и свод правил, как все это следует носить, чтоб "красиво" выглядеть. По ходу промываются мозги про то, что "мальчикам следует уступать и помогать", а заодно подчеркивается самоценность мальчиков в принципе (и "неполноценность" девочек, которым все равно "еще рожать", поэтому не стОит слишком сильно заморачиваться карьерой, гораздо важнее найти "хорошего" мужа).

А потом наступает самое интересное. Девочка, которую всю жизнь морально готовили к поиску "хорошего мужа" вырастает убежденной, что ради "хорошего" действительно, стОит немного потерпеть. Она же ради этого, собственно, на свете белом живет, вся жизнь ради него планировалась, лишь бы "хороший" попался. Правда, критерии "хорошести" мужей воспитателями задаются очень неопределенными, в них чаще всего фигурирует финансовая стабильность, дополняясь по случаю "сексуальной привлекательностью", "силой", "умом", "надежностью" и подобными позитивными, но не определяющими личность мужчины деталями. По факту, "хорошим" может оказаться и инфантильный мужчина, и мизогин, и манипулятор, и деспот, и тиран-социопат, лишь бы глобальные ожидания "хорошести" совпали. А то, что наличие "финансовой стабильности" легко может сочетаться с любыми другими качествами, скажем, с силой, социопатией и сексуальной привлекательностью, не является ограничением в выборе партнера. Более того, та же социопатия в процессе воспитания никоим образом не маркируется как "нежелательное" или "плохое" качество, оно просто не рассматривается, соответственно, на выбор партнера во многих случаях почти не влияет.

Девочку заранее приучают к тому, что ради "крепкой семьи" ей придется "терпеть", "отказаться от эгоизма", "проявить лучшие женские качества", "научиться жить не только ради себя", а проще говоря, приготовить себя к мысли о том, что ей придется эмоционально обслуживать мужчину, хочет она того или нет. Ведь большинство мужчин, "заводя семью" рассчитывают именно на это, меньшее их не устраивает. То есть они искренне предполагают, что женщина дальше будет жить ради мужа (даже не ради детей), оставив собственную жизнь и свои интересы на втором плане. Причем интересы (да и вся личная жизнь женщины) объявляется малоценной ерундой, а интересы мужчины автоматически становятся глобальными приоритетами. В итоге женщина вынуждена по шажочку уступать, соглашаясь с этой позицией, но ведь она не слишком противоречит тому, что ею уже крепко-накрепко усвоено в детстве?

Именно такой подход и поощряется патриархальным обществом. Женщина не может иметь своих интересов - есть только интересы мужа (и семьи), они первостепенны, остальное - блажь, и ею она может заниматься только в свободное от обслуживания мужа (и семьи) время. Большинство женщин, благодаря "правильному" воспитанию, согласны с этим утверждением практически сразу. Дальше - больше, многие мужчины спустя некоторое время после начала отношений объявляют, что подруг у жены тоже быть не должно (помните про лягушку в кипятке? Уже отчетливо горячо, но она не реагирует, потому что не замечает разницы). Так вот, сперва мужа не устраивает одна подруга, потом другая, и так до тех пор, пока жена не окажется совершенно одна, без друзей и собственного круга общения. Дальше возможны вариации - кого-то не устраивает работа жены, и муж начинает вмешиваться в эту сферу, пока жена не превратится в домохозяйку Если женщина не работает, то все равно должна разделять его интересы, жить ими, в идеале - жить его жизнью. Дальше претензии продолжают расти, как, впрочем, и ограничения, предъявляемые женщине. Да, это уже обычные созависимые отношения, плавно перетекающие в абъюз. И женщина переходит эту грань незаметно для себя, именно потому, что ее с детства готовили к чему-то подобному, и у нее полностью атрофирован иммунитет к нарушению своих личностных границ.Иногда происходит что-то выходящее из представления о "норме" каждой конкретной женщины, и она может очнуться, поняв, что происходящее грозит полностью уничтожить ее личность. Но куда чаще процесс постепенного погружения в абъюз проходит незаметно, и давление на женщину будет нарастать, постепенно превращаясь в бытовое насилие, либо женщина однажды обнаруживает себя брошенной (потому что ресурса у нее почти не осталось, взять с нее больше нечего и такая жизнь и такая жена абъюзеру попросту становится неинтересна).

2012-11-04 14:49:00

Назад

Поделиться

Вперёд

Эмоциональное обслуживание

В субботнее утро в общественном транспорте гражданин предпенсионного возраста, с тяжелого похмелья, пытается усадить на свободное место двух юных девушек. Девушки смеются, отказываются, но гражданин настойчив, и вот - девушки сели, а он всем телом навис над ними. Наклоняясь вплотную к ним, он дышит перегаром и говорит пошлые комплименты, но девушки, вместо того, чтоб отстраниться, или встать и уйти, или попросить мужчину отстать от них, сдавленно хихикают и что-то отвечают невпопад. Девушек ситуация постепенно начинает нервировать, а мужчине, напротив, она все больше и больше нравится. Наконец, он переходит к коронной части своего пассажа, и интересуется, когда и где он сможет с ними встретиться. Девушки начинают говорить о том, что они вообще-то замужем, и встречаться не собираются, но мужчина глубокомысленно говорит "А вот не врите, что вы замужем, я по глазам вижу, что нет!". Девушки не знают, что сказать, и только продолжают хихикать. К счастью, их остановка, они с трудом выбираются с забаррикадированного телом мужчины сидячего места и выходят, он что-то орет им вслед. Потом оборачивается по салону, пытаясь еще кого-нибудь из дам усадить на вакантное место. Входит молодая женщина, он бросается к ней, история повторяется. Она сидит, улыбается, кивает, что-то негромко отвечает нависшему над ней гражданину. Наконец я слышу его протестующий голос "А вот и не ври, что ты замужем" Я по глазам вижу, что нет!". Женщина спасается бегством от прилипчивого типа. Тот сперва приунывает, но почти сразу же бросается к следующей женщине...

Что заставляет всех этих женщин вести себя именно так? Почему они, сев на предложенное место (обычный поступок социализированного человека), дальше вынужденно терпят все остальное? Почему сразу не просят отойти разящего перегаром гражданина, сказав "спасибо, что предложили присесть, но дальше общаться я с вами не собираюсь"? Да потому, что "в норме" общество от женщины ожидает совсем другого. Ожидает соответствия ряду определенных требований, которые предъявляются исключительно к женщинам, их можно для краткости назвать "эмоциональным обслуживанием мужчин".

Как я уже начала писать здесь. от женщины в браке мужчины много чего ждут. Но и до, после, и помимо брака эти мужские ожидания структурируют всю жизнь и все отношения женщины. Самое "невинное", что ожидается от любой женщины любым мужчиной (вне зависимости от отношений между ними) - это запрет на прямое отвержение. Это подразумевает неагрессивное восприятие любого мужчины любой женщиной. Именно этот запрет на отвержение, запрет на прямое выражение женщиной протеста против неприятных/неудобных/неинтересных/унизительных/и т.д. отношений позволяет процветать культуре изнасилования. Именно запрет на слово "нет" делает женщину столь беззащитной перед любыми видами злоупотребления. Агрессия по отношению к мужчинам у женщин привычно подавлена традиционным воспитанием и социумом, более того, она заменена на потенциальное благожелательное принятие без какой-либо критической оценки. Такою позицию поддерживает глубоко впитавшаяся в общественное сознание установка о том, что "мужчины априори лучше женщин". Это "лучше" идет с тех времен, когда женщина не имела никаких прав, по сути своей считалась одушевленной вещью, и как собственность, переходила от отца к мужу. Мужчина же был человеком и господином этой "вещи". Понятно, что "вещь" не могла противостоять воле господина, не смела ему перечить или ослушаться его, и могла лишь беспрекословно повиноваться. Отсюда и растут ноги у запрета на прямую агрессию, выраженного в виде поощрения мягко-покорного поведения, и объявления неприемлемым свободного высказывания женщиной своих отрицательных эмоций (мужчина тут же клеит ярлыки "истеричка", "ПМС", "стерва" и т.п. и тем самым табуирует выражение чувств женщины).

Второй момент эмоционального обслуживания - от женщины ожидается"признание в любом мужчине "Мужчины". Проще говоря, мужчина предполагает, что женщина будет с ним себя вести "как и подобает нормальной женщине", то есть сразу и однозначно поставит его на ступеньку выше себя и даст понять это всем своим видом и поведением, невербально (хотя и вербально тоже приветствуется). Если женщина по каким-то причинам игнорирует этот пункт, то мужчина начинает пытаться получить свой "обязательный бонус", и любым способом (от прямых упреков и обид до обвинений и манипуляций) заставляет женщину это признать. Чем больше приходится мужчине и женщине контактировать, тем активнее из женщины "выбивается" это признание. Если мужчина понимает, что подобное отношение от той или иной женщины от получить не в силах, то он протестует, либо обвиняет лично_женщину/феминизм/эмансипацию или предпринимает что-то еще. В общем, всем своим поведением демонстрирует, что он недополучил чего-то, положенного по умолчанию.

Еще один момент эмоционального обслуживания выражается в заботе о мужчинах (иногда - в демонстративном прислуживании мужчинам). Именно "правильно воспитанная" женщина отправляется мыть чашки после коллективного обеда на работе, именно женщина будет заниматься мелкой уборкой в офисе за собой и за коллегами (даже при наличии штатного клинингового персонала). Именно женщина предложит принести на гендерно-нейтральный праздник собственноручно выпеченный торт, предложит мужчинам первым отведать ее стряпни и разложит им по тарелкам лучшие куски. В целом, это выглядит подобно демонстрации материнского инстинкта (которого, кстати, как утверждают, у человека как раз таки нет) взрослому дееспособному человеку, способному справиться с обслуживанием себя самостоятельно.

То же самое эмоциональное обслуживание достигает своего апогея в ожиданиях от женщины в семейной жизни. Там (опять таки по умолчанию) предполагается, что она будет ласковой (читай, неагрессивной), заботливой (обслуживающей), доброй (читай "безотказной") и вообще, по уровню предоставляемого сервиса должна сравняться с родной матерью. Традиционная конкуренция по части "варки борщей" между невесткой и свекровью лишний раз демонстрирует, насколько в сознание женщин внедрена идея обслуживание трудоспособного, здорового человека с количеством свободного времени, как правило, таким же, как и у женщины.

У животных такое поведение встречается лишь в брачный период, от женщин же оно требуется на протяжении всей жизни, вне зависимости от ее возраста, готовности/желания вступать в отношения, ориентации, наличия постоянного партнера. Впервые обоснование подобного поведения звучит приблизительно так: "Тебе жалко что-ли? Тебе же не в постель с ним ложиться предлагают, так пообщайся хотя бы по-человечески". Как правило, подобные "обоснования" эмоционального обслуживания юная девочка/девушка получает от близких лиц женского пола - от матери, сестер, а потом подобные высказывания слышит от подруг. Поскольку жалеть ресурс для мужчины - это что-то сродни нарушению общепринятых правил приличия, то эмоциональное обслуживание очень быстро укореняется в женском поведении и становиться "естественным".

В любом коллективе, особенно если женщины там в большинстве (а это у нас сплошь и рядом) внимание нескольких мужчин, вне зависимости от их внешности/социального статуса/прочих достоинств считается очень ценным и значимым, даже если мужчина находится на более низкой социальной ступеньке, нежели женщина. Если кто-то из женщин игнорирует имеющихся в коллективе мужчин своим вниманием, то есть отказывается их эмоционально обслуживать, то на такую женщину остальные товарки начинают смотреть с подозрением (и подозрение в мизандрии в преобладающе-женском коллективе часто воспринимается не как отказ конкурировать, а как маркер "с ней что-то не так").

Мужчины же, в свою очередь, эмоциональное обслуживание тоже воспринимают как само собой разумеющееся, и, встречаясь с отказом женщины это делать, демонстрируют весь спектр негативных реакций - от недоумения, протеста до возмущения и ярости. Разумеется, что продолжение взаимоотношений мужчина -отказывающаяся_эмоционально_обслуживать_женщина может быть самым разным, но достаточно часто именно мужчинами такое поведение женщин воспринимается как вызов общественно-приемлемым нормам.

Сейчас достаточно часто в деловых отношениях женщины, объективно оценивающие себя, не вступают с сослуживцами в отношения эмоционального обслуживания, чем вызывают у них бурю протестов и возмущений. Хотя, возвращаясь домой, чаще всего такая женщина начинает эмоционально обслуживать "своего главного мужчину". Многие женщины, особенно те, которые успешны и достигли неких социальных высот, словно оправдываясь за свое вторжение на "чужую" территорию, на всякий случай (чаще всего бессознательно, дабы подстраховать себя от возможной мужской агрессии и предупредить, что они безопасны), периодически пишут, скажем, в ЖЖ "Мужчины, я/мы вас так люблю/им!". И мужчины благожелательно не проявляют агрессию - раз уж женщины сами честно говорят, что любят их (причем, любят скопом и в массе), то и впрямь, такие женщины уже безопасны.

2013-01-29 10:53:00

Назад

Поделиться

Вперёд

Рич Сноудон «Работа с насильниками, совершающими инцест: оправдания, оправдания, оправдания»

Оригинал взят у tuda_i_obratno в Рич Сноудон «Работа с насильниками, совершающими инцест: оправдания, оправдания, оправдания»

Поскольку невольно была затронута эта тема, не могу не поделиться отличной статьёй. Взято отсюда:

Кто насилует собственных детей? Что это за мужчины? «Извращенцы… Психи… Неадекватные мужчины… Психопаты… Монстры». Это сказал один мужчина на улице, и до недавнего времени я бы сказал то же самое, до того, как я вызвался вести психотерапевтическую группу для таких мужчин. Я был готов к встрече с монстрами: с этим бы я справился. Но я был совершенно не подготовлен к тому, кем они оказались на самом деле.

Когда я впервые вошел в комнату для психотерапии, я не мог даже открыть рот, чтобы поздороваться. Я занял свое место в их круге и сел. Когда они начали говорить, то я невольно был поражен тем, что они все были обычными парнями, обыкновенными работающими мужчинами, ничем не примечательными гражданами. Они напоминали мне тех мужчин, среди которых я вырос. У Боба была такая же манера шутить, как и у моего капитана скаутов; Питер казался таким же сдержанным и авторитетным, как и мой священник; Джордж был банкиром, членом пресвитерианской церкви и отличался такой же щепетильной вежливостью, как и мой отец; и наконец, хуже всех был Дейв, к которому я потеплел с самого начала – неожиданно он напомнил мне меня самого.

Я смотрел по очереди на каждого из них, изучал руки, которые сотворили такое, рты, которые сотворили такое, и больше всего на свете тем вечером мне не хотелось, чтобы кто-нибудь из них ко мне прикоснулся. Я не хотел, чтобы мне что-то от них передалось, чтобы они сделали меня таким же, как они сами. Однако еще до конца того вечера, они коснулись меня своей честностью и своим отрицанием, своим сожалением и своими самооправданиями, короче, своей обычностью.

В течение того года, когда я вел эту группу и проводил интервью с заключенными насильниками, я внимательно слушал, как мужчина за мужчиной пытался объяснить, защититься или простить себя. То, что они говорили, казалось мне возмутительным и в тоже время тошнотворным и жалким. Однако все это было до боли знакомо.

Каждый вечер понедельника я сидел с этой группой, пытаясь понять, как выполнить эту работу и как что-то изменить, и меня продолжали преследовать трудные вопросы о том, что значит быть мужчиной. И вместе с этими вопросами приходила тоска, с которой я ничего не мог поделать.

Я считал себя «хорошим парнем», который «никогда бы не сделал ничего подобного». Я хотел, чтобы эти мужчины как можно сильнее отличались от меня. В то же самое время, когда я слышал, как они рассказывают о своем детстве и раннем подростковом возрасте, мне было все труднее и труднее отрицать, что у меня с ними много общего. Мы росли, выучив одни и те же вещи о том, что значит быть мужчинами. Мы только практиковали их по-разному и в разной степени. Мы не просили учить нас этим вещам и никогда не хотели этого. Часто их навязывали нам, и зачастую мы, как могли, сопротивлялись этому. Однако обычно этого было недостаточно, и так или иначе, эти уроки маскулинности остались в нас.

Нас учили, что у нас есть привилегии по праву рождения, что наша природа – это агрессия, и мы учились брать, но не отдавать. Мы учились получать любовь и выражать ее главным образом с помощью секса. Мы ожидали, что мы женимся на женщине, которая будет ухаживать за нами, как наша мать, но будет подчиняться нам, как наша дочь. И нас научили, что женщины и дети принадлежат мужчинам, и что ничто не мешает нам использовать их труд на нашей выгоды и использовать их тела для нашего удовольствия и злости.

Было страшно слушать то, что говорят насильники, а затем оглядываться на свою собственную жизнь. Я видел, как часто меня привлекала женщина, которая была одухотворенной, спонтанной, заботливой и сильной – но не более сильной чем я. Я искал ту, у которой будет масса замечательных качеств, но которая в то же время не будет ставить под вопрос мое определение наших отношений и не поставит под угрозу мой комфорт, говоря о своих личных потребностях, которая может много предложить, но которой просто управлять, как щенок, для которого ты целый мир, или ребенок. Я должен был также признать, как тяжело продолжать желать, стремиться и наслаждаться отношениями с женщиной, которая в каждом отношении обладает равной силой.

В течение недели между группами я пытался осмыслить мои встречи с этими мужчинами и себя самого, и в результате я обратился к тому, что, как я считал, будет безопасным научным исследованием данной темы. Я смог найти много информации, которая не принесла мне никакого утешения. Я узнал, что 95-99% насильников являются мужчинами, и мне пришлось признать, что инцест – это проблема гендера, мужская проблема, которую мы навязываем женщинам и детям. Мне пришлось признать, что это вовсе не преступление, совершаемое «несколькими больными посторонними людьми», как я думал большую часть своей жизни. Когда я говорил с Люси Берлинер, экспертом по защите прав жертв в больнице Сиэтла, то она рассказала мне, что каждая четвертая девочка хотя бы раз будет изнасилована пока не станет взрослой, а Дэвид Финклехор, автор книги «Дети – жертвы сексуальных преступлений», сказал мне, что то же самое относится к одному из одиннадцати мальчиков. Удивительно, но оба они считали, что это самые заниженные оценки. Оба они говорили, что в 75-80% случаев насильником был тот, кого ребенок знал и часто доверял.

Исследования вернули меня в то же самое место, где по вечерам проходила группа. Мне пришлось начать думать о миллионах мужчин, мужчин из самых разных социальных, экономических и профессиональных групп. Мужчинах, которые являются отцами, дедушками, дядями, братьями, мужьями, любовниками, друзьями и сыновьями. Мне пришлось думать об обычных американских мужчинах.

Сказать, что насильники, совершающие инцест, - это «обычные мужчины», равносильно критическому взгляду на социализацию мужчин и открытию того, что же с ней не так. Однако это также и утверждение, которое мужчины используют в качестве оправдания.

Поскольку растет количество мужчин из среднего класса, которых задерживают как насильников, довольно часто можно услышать, как полицейские, офицеры по досрочному освобождению, адвокаты, судьи и психотерапевты говорят: «Большинство этих мужчин не являются преступниками. Они ранее не совершали преступлений. Они – хорошие мужчины, которые просто допустили ошибку».

Как только они называют мужчину «хорошим», то его насилие перестает быть преступлением. Однако если мужчина не считается «хорошим», то его действия, независимо от его мотивов, будут осуждены по закону. Безработный отец, который ограбил магазин, чтобы накормить детей, осуждается как преступник, в то время как преуспевающий отец, который насиловал свою восьмилетнюю дочь в течение пяти лет, считается «хорошим человеком», который заслуживает еще одного шанса.

Психотерапевты часто сообщают, что насильники, совершающие инцест, не являются угрожающими мужчинами, что они очаровательные люди, и что их действия – это лишь «искаженная любовь» или «неправильно направленные чувства». Я внимательно слушал эти описания и не знал, что о них и думать, пока однажды вечером на группе я не обнаружил, что достаточно немного поскрести их поверхность, чтобы открыть правду о них. Я начал обсуждать вопрос судебных запретов, и тут внезапно я увидел напряжение мышц, скрежет зубов и сжатые кулаки, весь их вид говорил, что им всем маскулинности более чем хватает.

Я, взрослый мужчина, сидел посреди этой озлобленной группы, и мне было страшно. Внутри меня все замерло. Я перестал слышать эхо голосов вокруг меня. Единственное, о чем я мог думать, так это ребенок, который оставался наедине с таким мужчиной. Какой же ужас она должна была испытывать. Эта бездонная ярость, которую она должна была чувствовать, даже если он использовал ее тело вежливо, нежно говоря ей комплименты. Даже если он говорил ей о своих потребностях как попрошайка, она была вынуждена ему повиноваться, или же ее ждала его ярость. Я мог думать только о ребенке, которой пришлось переживать изнасилование в одиночестве, и которой, в отличие от меня, было некуда бежать, у нее не было собственного дома, куда она отправится в десять вечера после завершения группы.

Насильники, совершающие инцест, - это просто мужчины, у которых была власть, чтобы взять то, что им хочется, и которые ею воспользовались. Они мужчины, которые слишком сильно похожи на других мужчин. И они тоже используют этот факт как оправдание в надежде, что это поможет им отделаться небольшим сроком в суде.

Встречаются насильники, которым достает смелости самим сдаться, и бывают такие, которые рассказывают всю правду во время ареста, стараются измениться, даже если это очень больно. Работа с ними очень эффективна, но они встречаются редко.

С самого начала и до конца большинство насильников отрицают то, что они сделали. Дэн: «Да я ничего не сделал. Меня подставили. Чего это из-за такой мелочи раздули не пойми что, я просто ее поцеловал, а они твердят, будто я ее изнасиловал. Разве отцу не положено целовать свою дочь?» Йэль: «Не совершал я никакого инцеста, а каждый, кто это говорит, пусть лучше выйдет со мной один на один и решит это дело по-мужски».

Под давлением некоторые из них согласятся, что возможно, такая мелочь как инцест случилась у них раз или два. Однако они горячо отрицают, что несут за случившееся хоть какую-то ответственность, вместо этого они утверждают, что это они – настоящие жертвы. Хитроумные сказки, которые они изобретают, чтобы поддержать это заявление, куда более сильны, разрушительны и опасны, чем даже самое упрямое отрицание.

Исходя из теории, что лучшая защита – это нападение, они пытаются смягчить наши сердца, рассказывая нам, что они невинные жертвы провоцирующего ребенка или плохой матери. Они считают, что если они представят кого-то другого в качестве монстра, то они останутся хорошими парнями. Те сказки, которые они рассказывают, представляют пугающую версию семьи – Лолита, Злая Ведьма и Санта-Клаус.

Лолита: ребенок как соблазнитель

Лолита – это первое из описаний, которое каждый из них дает своей дочери. Сценарий обычно один и тот же, хотя каждый мужчина добавляет к нему личные подробности. Джэк: «Она вечно разгуливала полуголая, крутила задом, так что мне пришлось с этим что-то сделать». Захари: «Она типичная маленькая Брук Шилдс, так она одевается. Маленькие девочки сейчас растут очень быстро. Они совсем как женщины. Они все этого хотят». Томас: «Она все приходила ко мне, клала на меня свои руки, садилась на колени. Она все хотела, чтобы я был с ней ласковым. Одно привело к другому. Она говорила «нет», когда доходило до секса, но я ей не верил. Потому что, почему тогда она хотела всего остального?». Фрэнк: «Моя дочь – дьявол. И это не метафора. Я имею в виду именно это».

Эти мужчины работают быстрее телевизионных сценаристов и лучше профессиональных порнографов, когда они сочиняют строчку за строчкой об опасных желаниях маленьких девочек и о том, как мужчины постоянно попадают из-за них в беду. Они не просто представляют девочек объектами для секса, но агрессорами, «демоническими нимфетками». Они определяют не только тело ребенка, но и ее душу.

Флоренс Раш в книге «Самый страшный секрет» - показательной истории сексуального насилия над ребенком – показывает, как глубоко укоренилась эта ненависть к девочкам. Она поясняет, как Зигмунд Фрейд основывал свою теорию и практику на Лолите – на лжи, которую он помог укрепить и которой он придал вес.

В своем эссе «Женственность» он писал: «… почти все мои женщины-пациентки говорили мне, что их соблазнил их отец». Однако он не может поверить, что в цивилизованной Венне так много мужчин, которые подвергают своих дочерей сексуальному насилию. Так что вместо этого он решает, что эти женщины, доверившие ему свои самые болезненные секреты, лгут. Однако и это еще не все. Он заявил, что если девочка сообщает об изнасиловании, то она просто открывает свои глубинные сексуальные фантазии, выражает их настоящую природу, и что их выражение означает, что они хотят быть «соблазненными». Ленни и Хэнк выразили ту же мысль другими словами: «Она сама напрашивалась».

В нашей культуре это представление настолько распространено и так сильно укоренилось, что не удивительно, что его воспринимают даже девочки, которые начинают винить самих себя в изнасиловании. Неудивительно, что многие из них действительно считают себя Лолитами.

Карлос, приговоренный к трем годам в Атаскадеро, больнице максимально строгого режима для сексуальных преступников, говорит правду о Лолите всем, кто только будет слушать: «Конечно, она соблазняла меня, но это только потому, что я соблазнял ее на соблазнение меня… Я же взрослый. Я несу ответственность». Карлос один раз выступил на шоу Донахью и встретился с Кэти Брейди, пострадавшей от инцеста, которая написала книгу «Дни отца», в которой она рассказывает историю своей жизни. Он сорвался и рыдал навзрыд во время программы. Впервые в жизни он прислушался к своему сердцу, а не к своим защитным механизмам, и только тогда он понял, на какой ужас он обрек свою дочь. Это была правда, рассказанная с точки зрения ребенка и женщины, которая позволила начать психотерапию.

Злая Ведьма: порочная мать

Второе заблуждение, которое используют насильники – это Злая Ведьма, на которой, по их утверждению, женился каждый из них. Даже если мать жертвы имеет инвалидность из-за болезни или травмы, или потому что она подвергалась такому же насилию, как и ребенок, и слишком хорошо усвоила уроки подчинения и отчаяния. Несмотря ни на что насильники называют ее «плохой матерью» или «молчаливым соучастником» - понятия, которые изобретены психотерапевтами, и которые подразумевают тайную враждебность.

Насильники доводят эту тему до логического конца, рассказывая сказку, которая точно повторяет Ганзеля и Гретель: добродетельный, искренний отец сдается из-за постоянного давления контролирующей жены и делает со своими детьми что-то ужасное. Злодейками являются женщины – с одной стороны «противоестественная» мачеха, с другой – ее отражение, Злая Ведьма. Каждая женщина, чьи «врожденные» материнские инстинкты «потерпели неудачу» или превратились в «злобу», окружена аурой зла. Ульрих описывает это следующим образом: «Моя жена вечно ворчала на меня и стервозничала. Она не давала мне секса. Однако моя дочь смотрела на меня с открытым ртом. Она помогала мне почувствовать себя мужчиной. Так что я начал ходить к ней за всем». Эван говорит: «Моя жена вечно давила на меня, заставляла все больше и больше времени проводить с детьми. Тем временем она все время готовила и прибиралась и жаловалась, как она устала. Она не уделяла никакого внимания мне или детям. Так что я начал с ними баловаться, и с моей дочерью это было развращение».

«Моя жена заставила меня это сделать, это ее вина», - таково явное или скрытое послание насильников. Это оправдание очень заразно. Как только один мужчина в группе цепляется за него, оно распространяется как эпидемия. В то же время однажды вечером, когда я напомнил Квентину, что он не может пропустить ни одной сессии, если это не экстренная ситуация, он закричал на меня: «Не смей говорить мне, что делать. Никто не может заставить меня сделать то, что я не хочу». Он не мог бы выразить свою мысль более ясно. Ни женщина, ни ребенок не может заставить мужчину совершить сексуальное насилие.

Когда насильники описывают подробные планы, которые они создавали, чтобы сохранить свое насилие в секрете, то они доказывают, что всю ответственность несли именно они, особенно те из них, которые признают, что они не останавливались ни перед чем, чтобы добиться от ребенка покорности и молчания: «Если расскажешь кому-нибудь, то я тебя убью». Или: «Если расскажешь своей матери, то я убью ее».

В то же время мужчины обычно считают, что это матери должны спасать семью от любых проблем, в том числе от инцеста, что они должны защищать дочь от отца, а также защищать отца от самого себя. В результате, и насильники, и психотерапевты очень часто начинают во всем винить мать. Если мать знает, но не говорит из страха, что ей никто не поверит, или потому что она боится отправить единственного кормильца семьи в тюрьму, то ее винят в том, что она не защищает ребенка.

Если она ничего не знает, и потому не может рассказать (а это верно в большинстве случаев), то ее винят в том, что она ни о чем не знала, как будто она не имеет права выпускать дочь из поля зрения, даже если речь идет о ее собственном доме.

Наконец, если она узнает правду и рассказывает, то ее винят в том, что она разрушила семью. Как будто она должна все исправить частным образом, как будто она способна исцелить мужа за один вечер самостоятельно, того самого мужчину, с которым несколько лет упорно бьются профессиональные психотерапевты, когда суд назначает принудительную психотерапию.

Снова и снова, когда я говорю людям о том консультировании, которым я занимаюсь, они выражают отвращение к тому, что сделали эти мужчины, но при этом они злятся на матерей. Такое чувство, что от мужчины нельзя было ожидать большего, но если мать не смогла защитить ребенка, не важно по какой причине, то ее «нельзя простить».

Не удивительно, что самая распространенная эмоция таких матерей – всепоглощающее чувство вины. Не удивительно, что многие действительно считают себя Злыми Ведьмами.

Некоторые насильники следуют по пятам растущего числа психотерапевтов, которые поддерживают их атаку на матерей. Они жаждут предстать сострадательными и понимающими людьми, поэтому они хотят добиться иллюзии разделенной ответственности и выбирают мягкие слова. Они учатся переводить слово «мать» как «семья» и такие названия книг как «Насильственная семья» становятся семейным лексиконом. Однако когда они говорят «семья», то они имеют в виду «мать». Потому что в нашей культуре мать одна несет ответственность за все, что происходит в доме. Очень мило, если мужчина проявляет интерес или помогает по дому, но все стрелки переведены на нее.

Сандра Батлер, которая написала очень доступную и крайне полезную книгу «Заговор молчания. Травма инцеста», отвечает на эту трусливую ложь очень просто: «Семьи не подвергают детей сексуальному насилию. Это делают мужчины».

Санта-Клаус: щедрый отец

Третье заблуждение, которое применяют насильники – это Санта-Клаус, которым они притворяются. Это мужчина, который дарит детям подарки, дает им все «что они хотят, когда они попросят». Они говорят про себя как про отца из сериала «Папа знает лучше». Стэнли: «Не сказать, чтобы я кому-нибудь причинял вред. Я давал ей ту любовь, в которой, как мне казалось, она нуждается». Ян: «Я пытался научить ее сексу. Я не хотел, чтобы она научилась этому от какого-нибудь грязного мальчишки из трущоб. Я хотел, чтобы у нее это было с кем-то нежным и заботливым».

Глен совершал развратные действия со своими тремя детьми. Он говорит, что он так реагировал на их боль: «Я любил их, но они не были счастливыми детьми. Я хотел им помочь. С моей семилетней дочерью, я видел ее, я любил ее, и я брал ее на руки, чтобы обнять. Вместо этого я клал мой пенис ей между ног. С моим четырнадцатилетним сыном все началось с поглаживаний и пошло дальше. В конце концов, у него начался со мой страстный и серьезный роман. Но вы не думайте, что я пидор или педофил как таковой. Я просто не знал, как иначе показать ему свою любовь». «Почему вы не подвергали насилию старшего сына?» «Он был совсем другим человеком. Он был успешным и независимым. Он не нуждался во мне так сильно».

Эрик, который считает самого себя поэтом и «мыслящим, мягким и заботливым» человеком, сказал мне: «Моей падчерице было 14 лет, и она не так уж хорошо справлялась. Оценки у нее были нормальные, но у нее не было друзей, так что она была в депрессии и очень одинокой. Ее мать работала в ночную смену в больнице, так что ее не было рядом, чтобы помочь. Однажды ночью я проснулся и услышал, как Лора плачет рядом с нагревателем, так что я пошел туда, обнял ее, держал ее, говорил с ней. Прежде чем пойти в кровать она сказала: «Папа, ты будешь обнимать меня каждый раз, когда я захочу пообниматься?» Я сказал: «Ладно». Потом мы становились все ближе и ближе, и дело дошло до секса». Он продолжал так же «утешать» падчерицу, даже когда он занимался с ней сексом, после чего она начала думать о самоубийстве и «нуждалась в моих объятиях еще больше, чем раньше».

Некоторые мужчины приподнимают маску Санта-Клауса и обнаруживают реальную динамику инцеста с ужасающей, но честной самоуверенностью. Алан: «Тело моего ребенка такое же мое, как и ее собственное». Майк: «Я выбираю детей, потому что с ними безопаснее, вот и все. Они тебе не будут перечить, как женщина». Род: «Она моя девочка, так что это дает мне право делать с ней все, что я захочу. Так что не суйте свой нос не в свое дело; моя семья – это мои дела».

Эти отцы признают, что они могли делать то, что они сделали, только потому, что они могли заставить своих детей подчиняться и могли приказать им молчать. Они не использовали ничего помимо той власти, которая есть у любого обычного отца.

В то же время именно эту власть отрицает большинство мужчин, когда их ловят и осуждают. Когда им предъявляют обвинения, то они внезапно начинают описывать себя как неспособных ничего контролировать, включая свои собственные действия. Ксавьер: «Я не знал, что я делаю. Не понимаю, как это со мной случилось». Уолт: «Он просила меня об этом, я просто делал то, что она говорит. Я не мог сказать ей «нет». Оуэн: «Я влюбился в свою дочь. Я имею в виду, действительно влюбился в нее. Я не мог остановить себя».

Они утверждают, что они стали беспомощными жертвами манипуляций Лолиты. Как только она их завела, они оказались в ее власти и не могут больше нести ответственность. Когда мужчина рассуждает таким образом, то не имеет значения, что его дочь говорит или не говорит, делает или не делает; ей достаточно быть девочкой с телом девочки, и она уже становится коварной соблазнительницей. Она – «естественное искушение» для его «естественных импульсов», что делает его абсолютно беспомощным. Так что нельзя ожидать, что он сможет сопротивляться. Он считает себя настоящим героем, если он не поддался соблазну, и просто обычным парнем, если он «сдался».

Пока эти мужчины отрицают свою собственную власть и ту власть, которая есть у мужчин, как у группы, пока они отрицают ответственность мужчин, то ничего не изменится. Они отрицают, что они могли бы реагировать на стресс иначе, не совершая насилия: «Мой босс все время критиковал меня. Моего сына задержала полиция за угон машин. Моя жена начала избегать меня. Я пытался справиться со всем этим самостоятельно. Никто обо мне не заботился. И тут рядом оказалась моя дочь». Они отрицают, что они могли измениться, несмотря на свою социализацию: «Мое воспитание заставило меня это сделать. Я раб своего воспитания». Или: «Я болен… Я зло… У меня полный кавардак в жизни… Я ничего не могу с этим поделать, так что мне ничего не надо с этим делать, оставьте меня в покое».

Они отрицают, что отцы могут научиться заботиться о детях, вместо того, чтобы требовать этого от них, в том числе заставлять своих дочерей обслуживать их как маленькие матери: «Я думал, что дети должны как по волшебству исцелить все мои душевные раны. Поцеловать меня, чтобы все стало лучше».

Мужчины в моей группе снова и снова говорили мне, что они устали считать себя преступниками и все время говорить о насилии. Они говорили, что просто хотели бы, чтобы их семьи снова жили вместе, «как и остальные семьи», и вернуться к роли «нормальных отцов, как и другие мужчины». Если бы это было так просто. Но учитывая рост этих мужчин, это невозможно. Они сталкиваются с той же проблемой, с которой сталкиваюсь и я – осознание того, что недостаточно быть «нормальным мужчиной», никому из нас этого не достаточно.

Норм сказал мне: «Первый шаг в том, чтобы сказать: «Да, я это сделал. У меня проблема». Но это только первый шаг. Второй шаг в том, чтобы начать разрывать себя на части и строить заново». «Как сильно нужно разрывать себя?» «Полностью. Это нужно сделать до самого основания. В каждой щели и отверстии что-то спрятано – и это нужно достать на свет. Все до самых мелочей. Ничего нельзя оставить внутри. Нельзя сказать: «Ну, это моя сексуальная часть, мне нужно работать только с этим». Ничего не выйдет. Всего человека надо подрать на мелкие кусочки и собрать по кусочкам заново. У меня оказалась внутри огромная яма. Эта пустота раньше была заполнена чем-то, что мне нравилось. Но мне нравится то, что я кладу туда сейчас. Я нахожу что-то свежее, чтобы положить туда».

Ламонд объясняет, когда мы сидим у его окна и смотрим сквозь решетку: «Мы все знали, что то, что мы делаем плохо, но у нас были сказки, которые мы рассказывали сами себе, так что мы продолжали это делать».

Лолита, Злая Ведьма и Санта-Клаус – вот эти сказки. Но это не те сказки, которые мужчины читают своим дочерям и сыновьям на ночь, чтобы помочь им заснуть. Они заставили своих детей прожить эти истории в реальной жизни. И это истории бесконечного ужаса.

Когда мы были мальчиками, у нас не было власти, чтобы прекратить ложь и насилие, но теперь мы стали мужчинами, и у нас есть эта власть. У нас есть власть говорить правду. У нас есть власть встать рядом с мальчиками и помочь им защитить свою заботливость. У нас есть власть перестать быть «обычными парнями» и стать кое-кем получше – мужчинами, рядом с которыми дети и женщины находятся в безопасности.

Материал организации Women’s Support Project

2013-02-06 11:58:00

Назад

Поделиться

Вперёд

"Хочу быть слабой!"

«Хочу быть слабой!» - как часто слышишь от женщин, которые, как они утверждают, ненавидят феминизм и все, что с ним связано. А феминизм, по их мнению, «заставляет их быть сильными», а им совершенно этого не хочется.

Но когда пытаешься выяснить, почему их желание именно стать слабой, отступить в заведомо проигрышную позицию, то те же женщины тут же заявляют, что «они устали быть сильными», и детально объясняют, что они и работают на работе весь день, и с детьми, и с родителями время проводят, да еще и весь дом на них.

Но тогда при чем здесь сила? Весь тащить на себе всю тяжелую и неоплачиваемую работу — это не «быть сильной», а «быть эксплуатируемой», что вовсе не одно и то же. Эксплуатируют ведь и слабых, и сильных, если человек поставлен в условия невозможности избежать эксплуатации.

Еще любимый женский «антифеминистический» аргумент - «я хочу, чтоб обо мне заботились, а о сильных не заботятся, заботятся только о слабых». Если начать разбираться, то мы опять же встречаемся с хитровывернутой гендерной логикой: если «о сильных не заботятся», то почему тогда она — слабая женщина заботится о своем сильном мужчине? Причем еще и гордиться тем, что она так хорошо о нем заботиться, и тем, какой он при этом сильный.

При этом женщиной из сознания полностью упускается тот факт, что мужчины в принципе заботятся о женщинах только в двух случаях, и эти случаи никакого отношения не имеют к женской силе-слабости. Первый случай — когда речь идет о родственницах-НЕ-сексуальных партнершах (обычно это матери и реже — дочери). Второй случай - они заботятся о женщине-сексуальной партнерше, НО только на стадии формирования отношений (после того, как женщина соглашается на отношения, дальше о мужчине заботиться будет она, а мужчина будет получать дивиденды).

Так что, если женщина, мечтающая «быть слабой», честно скажет себе, что конкретно в итоге она хочет получить от партнера, то ответом чаще будут забота, чувство защищенности, нежность, возможность побыть «маленькой папиной дочкой», которую любят, балуют, обеспечивают. Но в жизни, как правило, это далеко не самый распространенный вариант отношений между М и Ж. В подавляющем большинстве случаев именно мужчины ждут, что их будут баловать, любить и обслуживать, и они, вступая в отношения, в партнершах хотят видеть либо взрослых женщин «любовниц», либо (реже) «мамочек», так же приветствуется вариант два-в-одном. И гораздо реже встречаются те, кто жаждет вместо партнерши получить «дочку», о которой придется заботиться.

И когда женщина, уставшая от возложенных на нее «обязанностей» по двойному рабочему дню на основной работе и по домашнему хозяйству, вдруг начинает говорить, что "хочет назад, в патриархат", и «чтоб о ней заботились», то на самом деле, она устала от эксплуатации, и хочет не в патриархат, а в детство, где можно было получать заботу и нежность просто так, не переплачивая за это неблагодарным и не признаваемым мужчинами репродуктивным трудом. И «быть слабой» - это та самая знаковая детская черта, которую, как кажется женщине, если вернуть, то автоматически вернется и беззаботность, и чувство защищенности, и родительская опека, и безусловная любовь.

Но в реальности, увы, не существует способа вернуться в счастливое детство. Хотя, конечно, может найтись партнер с соответствующими запросами, который в отношениях займет родительскую позицию и поставит женщину на ступеньку «несмышленого ребенка» (но совсем не обязательно, что подобное переживание создаст женщине то самое ощущение беззаботного детского счастья).

И да, еще момент: такие семьи, где женщина трудиться сперва полноценный рабочий день, а потом, приходя домой, встает к плите или берется за тряпку, являются не заслугой феминизма, а как раз наоборот, продолжением эскалации патриархата, и называются эксплуататорскими. И от реализации этой семейной модели «женская слабость» пока еще никого не спасла.

2013-07-30 11:58:00

Назад

Поделиться

Вперёд

Диана Рассел «Почему мужчины насилуют своих жен»

«Мужчина, который не хозяин своей жены, не достоин быть мужчиной» - Французская поговорка 18 века.

«Психиатр однажды сказал мне, что у меня нет оправданий, почему я не насилую свою жену, раз она мне отказывает без всякой причины», - Мужчина-респондент, «Отчет Хит о мужской сексуальности», Шер Хит, 1981.

«Но если нельзя изнасиловать собственную жену, кого же тогда можно насиловать?» - сенатор штата Калифорния Боб Уилсон.

Учитывая тот факт, что изнасилование жены традиционно санкционировалось законом в большинстве стран, включая эту страну в течение последних десяти лет, вместо вопроса «Почему мужчины насилуют своих жен?» можно спросить «Почему мужчины не насилуют своих жен?»

Очевидно, некоторые мужчины не насилуют своих жен, потому что их волнуют чувства жены и/или потому, что они испытывают отвращение к самой идее изнасилования. Другие не насилуют своих жен, потому что им это и не нужно; их жены всегда удовлетворяют их желания, независимо от собственных чувств. Эти жены подчиняются тому, что до сих пор является законом в некоторых штатах, согласно которому изнасилование в браке невозможно, потому что жены всегда должны быть сексуально доступны для мужей. Мужчина может изнасиловать только жену, которая отвечает отказом. Некоторые мужчины, чьи жены всегда подчиняются им, начинают искать другие возможности для занятия сексом без согласия. Именно это делают многие женатые насильники: они насилуют других женщин, которые не являются их женами. Другие специально создают в браке такие ситуации, в которых женщина ответит им отказом, чтобы затем избить и принудить ее к сексу.

Другая причина, по которой можно задать вопрос «Почему мужчины не насилуют своих жен?» в недавних исследованиях, которые показали, что значительный процент мужчин хотели бы изнасиловать женщину. Например, примерно треть (35%) студентов колледжа сказали, что они бы изнасиловали женщину, если бы были уверены, что им за это ничего не будет. В исследовании в Университета Калифорнии, Лос-Анжелес, использовалась реальная история изнасилования незнакомой женщины, которой угрожали ножом в ответ на устное замечание. В первоначальном исследовании еще больше студентов-мужчин (51%) сказали, что они повторили бы поведение насильника при гарантии, что никакой ответственности за это не последует. Результаты этого исследования поднимают вопрос: сколько мужчин совершили бы изнасилования жен, если бы те отказывали им в сексе пару недель или пару месяцев? …

Изнасилование из садизма

Некоторые могут посчитать, что если мужчина насилует свою жену, то он должен быть садистом, которому боль другого человека доставляет наслаждение. Другие могут использовать этот термин только в отношении мужей, которым нравится причинять боль своим женам во время изнасилования. Опыт миссис Базингер, миссис Джонс и миссис Аптон - это три примера садистского изнасилования.

Миссис Базингер было двадцать шесть лет на момент интервью. Хотя она говорила, что была еще замужем за мужчиной, который впервые изнасиловал ее в возрасте двадцати лет, она и двое ее маленьких детей покинули страну в это время, и она работала в этой стране экономистом. Она работала на полную ставку на руководящей должности.

Миссис Базингер говорила, что сексуальное насилие имело место более двадцати раз во время шести лет их брака.

Я настороженно относилась к сексу, когда я вышла замуж. Он познакомил меня с сексом, но я не хотела этим заниматься. В те дни, когда это случалось, мне было страшно. Иногда он принуждал меня. После первой недели брака я пошла в больницу. Врач сказал, что я не должна заниматься сексом две недели, потому что у меня воспаление влагалища и мне нужен отдых. Мне этого не хотелось; было больно. Так что он прижал меня к полу и заставил меня, потому что он сказал, что у меня перед ним обязанности.

Однажды, когда он хотел заняться сексом, а я не хотела, я проснулась и оказалось, что я привязана к кровати. Это было возможно, потому что я сплю очень крепко. Он привязал мои руки и ноги к кровати, так что я почти не могла двигаться. Говоря кратко, он принудил меня. Потом он сказал: «Предполагается, что ты не можешь отказывать мужу». Что он сделал? Это было почти изнасилование. Он причинял мне боль. Когда я пыталась отстраниться, он продолжал. У меня до сих пор есть шрамы. Он был очень груб. Он как клеймо ставил. Он часто кусал мои руки. Вагинальное изнасилование? Да. Он все время приходил еще, пока я не была на грани полного истощения. Ему очень нравилось, что я в таком состоянии - сопротивляюсь. Сколько раз он изнасиловал вас? Семь раз. Как долго это продолжалось? С 8 утра и до полудня. У меня были синяки по всему телу, он щипал меня, кусал за шею и тело.

После этого, я постаралась больше ему не отказывать. Я не хотела, чтобы снова произошло что-то подобное. Были другие похожие инциденты, но я никогда не допускала, чтобы меня опять связали. Он всегда занимался любовью очень грубо.

Как это все закончилось? Это не закончилось.

Как сильно это повлияло на вашу жизнь? Очень сильно повлияло. Я не знала, что муж может принудить жену, или что я обязана уступать своему мужу. Когда с тобой обращаются так грубо - я не знала, что так бывает. Как именно повлияло? Я люблю моего мужа, так что я пыталась научиться сексу. Я говорила с подругой, которая работает девочкой по вызову, чтобы та меня научила. Я просила своего брата ходить в бани, и рассказывать, что они там делают. После этого я никогда не говорила «нет» своему мужу. Я пыталась сделать его счастливым в сексе, и может быть, потом и себя сделать счастливой тоже.

Другое физическое насилие со стороны мужа? У него был плохой характер. Он бил меня, когда я была на девятом месяце беременности, я почти потеряла ребенка из-за этого. Надо было мне не спорить, потому что если он спорит, то он не хочет проигрывать. Всю мою замужнюю жизнь я думала только о нем. Но он потерял рассудок, подбежал ко мне, схватил меня за голову и стучал ею о стол. Он сказал: «Я тебя убью». Он давал мне пощечины. У меня были синяки. Мой четырехлетний сын пришел ко мне и начал плакать. Все могли слышать, что происходит, но никто не вмешивался. Он продолжал бить меня, а потом ушел из дома.

Он пошел в больницу и лег в реанимацию. Сказал врачу, с которым дружил, что у него был сердечный приступ. Думаю, ему было стыдно возвращаться домой. Что-нибудь еще? Нет, это был единственный раз, когда он поднял на меня руку.

Когда миссис Базингер отрицает сексуальное насилие мужа (говоря, что он только один раз поднял на нее руку), она демонстрирует удивительное, хотя и очень распространенное отношение. Когда применение силы и насилие связаны с сексом, очень часто игнорируется тот факт, что это принуждение и насилие. К этому относятся как к сексу, а не как к акту насилия. Точно также представляется насилие в значительной части современной порнографии.

Описание опыта миссис Бассингер кажется спутанным. С одной стороны, она говорит, что научилась не отказывать мужу в сексе, с другой стороны, она говорит, что подвергалась сексуальному насилию около двадцати раз. Похоже, что независимо от ее желания подстроиться под него, он регулярно был груб с ней. Хотя она была шокирована, узнав, что ее муж может быть настолько жестоким, и что у нее нет права сказать ему «нет», она усвоила этот урок так хорошо, что она продолжала терпеть любые его желания, даже если они означали для нее постоянную боль.

Интервьюер приводит обсуждение с миссис Базингер некоторых культурных норм, которые приняты в ее родной стране (Филиппинах): «Если ты замужем, то ты замужем. Даже если ты не видишь мужа годами, то ты его ждешь. Женщин учат быть мученицами. Они ждут, когда их мужья к ним вернуться, когда им надоест спать с другими на стороне. На них будут косо смотреть, если они этого не сделают. Есть строгий двойной стандарт». Это может объяснить, почему миссис Базингер до сих пор замужем за своим мужем - этой теме посвящена отдельная глава в настоящей книге.

Хотя муж миссис Базингер по существующей классификации относится к садистам, власть и злость явно сыграли значительную роль в его поведении по отношению к своей жене. Эпизод, в котором он связал ее и несколько раз изнасиловал, похож на выражение его злости на то, что она отказывала ему, также как и на выражение потребности утвердить свою власть (он хотел научить ее, что «предполагается, что она не должна отказывать своему мужу»).

Миссис Джонс был тридцать один год на момент интервью. У нее было двое детей, оба они жили у ее родственников. Миссис Джонс рассталась со своим четвертым мужем. Ее третий муж насиловал и избивал ее, один из других мужей избивал ее, но не насиловал. Хотя миссис Джонс проявляла нежелание говорить об изнасилованиях и избиениях третьего мужа, интервьюер записал следующую информацию:

Миссис Джонс объяснила, что она вышла замуж за своего третьего мужа, не зная его хорошо. Он запирал ее в квартире на пять недель, регулярно ее насилуя. Она также сообщает, что он связывал ее и бил ее кнутом. Очевидно, что воспоминания об этом были экстремально болезненны для нее, и когда мы добрались до этой части интервью, она сказала: «Это продолжалось и днем, и ночью, в течение пяти недель. Я не хочу больше говорить об этом».

Хотя миссис Джонс испытывала насилие в двух из четырех браков, она покинула этот брак по завершению пяти недель, а другой брак через восемь месяцев. На самом деле большинство жен, которые подвергаются насилию, покидают такой брак в очень короткие сроки, но этот факт постоянно забывается. …

Изнасилование из злости

Хотя большинство мужей кажутся очень злыми, когда совершают изнасилование своих жен, если судить по описанием жен, в большинстве случаев злость, судя по всему, не является их основной мотивацией. Опыт миссис Норрис иллюстрирует подобный случай.

Миссис Норрис было тридцать пять лет на момент интервью. Она рассталась с мужем, который изнасиловал ее, и живет с одним из своих двух детей. Она работает на полную ставку как социальный работник. Ее бывший муж работает врачом.

Миссис Норрис говорит, что он принуждал ее к сексу дважды в течение года. Впервые это произошло, когда ей было тридцать два года.

Он принудил меня заняться сексом и физически угрожал мне. Он при этом очень злился. Он бил меня ремнем, давал мне пощечины, принуждал меня. Это произошло, когда он потерял контроль над собой. Он был очень зол. Обычно, когда он терял контроль, он уходил, так что я была в шоке в обоих случаях, когда это произошло. Я забилась в угол, а он избивал меня.

Вербальные угрозы? «Я убью тебя».

Что положило этому конец? Понятия не имею.

Несколько вы были расстроены? Крайне расстроена. Как это повлияло на вашу жизнь? Очень сильно повлияло. Я до сих пор зла. Вот и все. С меня хватит. Я не могу объективно относиться к мужчинам и авторитетным лицам.

Миссис Дин было двадцать восемь лет на момент интервью. Она живет одна со своим семилетним ребенком и работает на полную ставку в общественной организации. Гражданский муж, который изнасиловал ее, работал психологом-консультантом.

Миссис Дин говорит, что секс по принуждению имел место от 2 до 5 раз, но еще несколько раз ей удавалось предотвратить его.

Когда мы жили вместе, мы все время спорили и ссорились. После ссоры он хотел секса, как будто ссора была для него адреналином или что-то вроде этого. Неважно, где мы при этом были - мы могли быть в подвале, а ему хочется! Один раз он был в спальне на кровати, когда я пришла с работы. Предполагалось, что мы должны были уйти вместе, но он передумал. Мы поссорились, и он заломил мне руку за спину. Я ударила его телефоном и убежала, выбежала из дома.

У него был сын, Дункан, которому в прошлом году исполнилось десять. Я была против того, как он обращается с мальчиком. Однажды Дункан никак не мог сделать домашнее задание. Мой муж спросил, идиот ли он, и ударил его, и мы из-за этого поссорились. Он набросился на меня, заломил мне руки и сказал: «Ты должна научиться, как вести себя хорошо». Мы покатились, упали на пол, начали драться. Я попыталась ударить его. Я схватила его за гениталии, сжала их, ударила. Затем я убежала в дом моей матери.

Я вернулась позже и пошла в постель. Его тогда там не было, но когда он вернулся домой, он хотел секса. Я не хотела. Вы занялись сексом? Да. У меня не было никакой смазки, так что он просто силой проник внутрь. Как он принуждал вас? Иногда он будил меня, иногда даже не будил. Я просто просыпалась, потому что чувствовала проникновение. Он говорил: «Не важно, будешь ты двигаться или нет. Я все равно получу то, что хочу».

Наши отношения дошли до той точки, когда я вообще не хотела и не желала никакого секса. Когда ему хотелось, он делал это, особенно в течение последних месяцев. Мы спорили все чаще о его сыне, и он все время пропускал работу. Я сама содержала семью из четырех человек.

Что положила этому конец? Я его выставила из дома.

Насколько это вас расстроило? Крайне расстроило. Как это повлияло на вашу жизнь? Очень сильно повлияло. Я стала очень злой. Очень часто я не могу заснуть ночью. Я постоянно ждала, что он может вернуться в любую минуту. Около года я даже не думала, чтобы заводить отношения с мужчинами. Только недавно, я снова начала ходить на свидания. Другие последствия? Я верю, что от всех мужчин ничего хорошего ждать не приходится. Мужчины в целом, независимо от их возраста, по сути, злые создания с кучей комплексов. Они хотят образованных, умных женщин, но при этом они хотят их босыми и на кухне. Я сейчас стала более закрытой и циничной. Надеюсь, что в будущих отношениях, я буду более осторожной.

Опыт миссис Дин по существующей классификации был отнесен к изнасилованию на почве злости из-за тенденции ее мужа настаивать на сексе после ссоры, «как будто ссора была для него адреналином или что-то вроде этого». Это довольно распространенная тенденция, которую упоминали многие женщины. Тем не менее, другие элементы в ее описании предполагают изнасилование ради власти, например, неудачное нападение ее мужа, которое сопровождалось фразой «Ты должна научиться, как вести себя хорошо», а также его желание заниматься с ней сексом, пока она спит: «Неважно, будешь ты двигаться или нет. Я все равно получу то, что хочу».

Тактики сопротивления миссис Дин были агрессивными, но они всегда были самозащитой: он сжимала его гениталии, ударила его телефоном. Необычным в ее опыте является то, что она оказалась способна положить конце насилию мужа, когда выставила его из дома, в отличие от большинства других женщин, чьи мужья не хотели их отпускать и препятствовали их уходу.

Злость, хотя она встречается во многих описаниях изнасилований жен, обычно является вторичной по сравнению с желанием мужа доминировать или контролировать свою жену. Аналогично данным Грота, полученным среди насильников незнакомых женщин, из