Модель а

Объявление-приглашение с (относительной) теоретической точностью (для тех, кто требует аргументов и причин).

Сегодня видно, что Власть всячески стремится не допустить того, чтобы кем-то был указан ее путь. Согласно логике Власти, у ее жертв нет права ни на то, чтобы знать свою дальнейшую судьбе, ни на то, чтобы дать имя ее смертельным шагам. Власть думает, что если она будет названа, выдающаяся за настоящее летаргия, перестанет быть эффективной. Для того чтобы скрывать определения, у Власти есть свои мудрые маги и собственная свита консультантов. Потому что если власть будет названа — у преступлений появятся ответственные, и преступления эти перестанут выглядеть просто историческими случайностями. «Неолиберализма не существует, — заявляют тупеющие мудрецы, — все это выдумки бессонных левых, которые ищут в этом названии удобную замену своих старых концепций. Слово «неолиберализм», — настаивают они, — сводится к этическим и моральным оценкам, далеким от строгого научного анализа, позволяющего классифицировать, измерять, делать ссылки и определения... и делать концепции бесполезными». Не стоит переносить неолиберализм в сферу морали и этических ценностей, причем не только потому, что в этой области он совершенно беспомощен, а именно из-за того, что неолиберализм предполагает полную отмену всей морали и этических ценностей.

Великие мудрецы трясутся, вопят и и рвут на себе благородные шевелюры (или то, что от них осталось): «Забудьте глупости вроде надежды, забудьте кривляния вроде защиты жизни, забудьте болтовню вроде демократии, забудьте анахронизмы вроде свободы, забудьте «ностальгию по прошлому» вроде борьбы за перемены, забудьте о чепухе вроде справедливости. Неолиберализм — это успех, потому что Власть — это успех». «Возьмите, подберите эту одежду, которую мы вам предлагаем, — настаивают, — займите свое место в нашей схеме, не будьте неудобными, не отказывайтесь от того, чтобы быть классифицированными. Все, что не может быть классифицировано — не в счет, его не существует, его просто нет. Мы предлагаем вам крохи, это так, но все же это лучше, чем совсем ничего. Примите этот кусочек Власти, который наша милость вам может пожаловать. Я — лучшая из религий, я объединяю все: нового бога и культ, тайну и акт веры, попа и прихожанина, священный образ и храм, другие мне не нужны, даже чтобы молиться на меня, для этого у меня есть зеркало, отражающее статистику моей победы».

«Борющиеся всех стран! Соединяйтесь в вашем поражении! В вашем прошлом нет ни одной-единственной победы. Ваша ностальгия — это единственное, что могло с вами статься. Я есть то, что я есть — вечное повторение. Примите все старое переработанное, копируйте меня, я — это то же самое, что было всегда, я позволяю вам перемены, если они заключаются в маленьких вариациях, я — это старое обновленное, кошмар всех времен, но с одним преимуществом — сегодня глобализованный. Я принимаю вас как вечных соперников только при одном условии: в ваших руках должно остаться оружие, оказавшееся бесполезным вчера, я терплю вас, пока вы повторяете ваши вчерашние поражения. Я принимаю вас, как скромную дань моему победному прошлому. Не пытайтесь предпринимать ничего нового, повторяйте старое, не выходите за пределы моей логики, я не потерплю вас, если вы окажетесь неудобными. Примите ваш новый девиз «Раскаяние или Смерть! Мы проиграем!»

Человеческий возраст делится для Власти на детство и зрелость. Взрослый — это Власть, дети — это все те, кто должен быть подчинен. Власть говорит нам, что для того чтобы оставить детство, мы должны стремиться стать взрослыми, стать частью Власти. «Придерживайтесь правил, оставьте ваши сентиментальность и непокорность, примите мое существование, не ставьте его под вопрос», — с горьким скепсисом шепчет Власть устами раскаявшихся, которые подтверждают поражение диссидентства, и выживших в историческом кораблекрушении, которые сводят человеческое стремление быть лучше к приторным сентиментальным ужимкам.

Преимущественно индейское восстание в горах юго-востока Мексики, на 91 градусе западной долготы и 16 градусе северной широты мирового супермаркета, стоя одной ногой в прошлом и другой — в будущем, бросило вызов нынешнему разочарованию. Мудрецы Власти, сбивая друг друга с ног, бросились рядить в одежды и приклеивать ярлыки: «это милленаристы, анахроничные марксоиды, воскресшие руины Берлинской стены, фундаменталисты, жаждущие повернуть назад часы истории, невежды в вопросах прогресса, допустимый остаток при постоянной кампании по ликвидации изгоев».

Но одежды рвутся и ярлыки не подходят. «Мыслители» спрашивают себя:

«Кто такие эти индейцы, которые ничего не покупают и ничего не продают? Кого они волнуют? Стоит ли тратить силы на их уничтожение? Не избавит ли нас от них сама удивительная машина Власти, именуемая прогрессом? Что делают эти аборигены на скоростном шоссе информатики, говоря о достоинстве? Что такое «достоинство»? На каких валютных биржах оно котируется? Каков его коммерческий баланс? Почему столько шума за границей? Что увидели в этом крошечном бунте австралийцы, японцы, североамериканцы, аргентинцы, англичане, африканцы, итальянцы, эквадорцы, французы, чилийцы, палестинцы, испанцы, израильтяне, канадцы, шведы, перуанцы, немцы, доминиканцы, баски, курды, датчане, бразильцы, голландцы, греки, колумбийцы, ирландцы, каталонцы, венесуэльцы, шотландцы, гватемальцы и даже мексиканцы? Что это такое «Интернационал надежды»? Сколько военных самолетов, боевых кораблей, танков и ядерных боеголовок у них есть? Какие финансовые рынки они контролируют? Кто ими командует? И, самое главное, сколько они стоят?

Сапатистское восстание — неудобное препятствие на головокружительном пути современности, превращающем каждое правительство в управляющих этажом, каждое национальное богатство — в товар на полке валютных бирж, каждое достоинство — в скидку на несезонный товар, а каждую историю — в бесполезную брошюру для коллекции.

Необходимо создать новую политическую культуру. Эта новая политика может возникнуть из нового видения Власти. Речь идет не о захвате Власти, а о революционном изменении ее отношений с теми, кто ее осуществляет, и с теми, кто испытывает ее на себе.

Сапатизм не является ни новой политической идеологией, ни смесью из старых идеологий. Сапатизма нет, его не существует. Он только служит, как служат мосты, чтобы перебраться с одной стороны на другую. Поэтому в сапатизм вмещаются все, кто хочет попасть с одной стороны на другую. Каждый, у кого есть своя та и эта сторона. Нет универсальных рецептов, линий, стратегий, тактик, законов, регламентов и лозунгов. Есть только одно желание — построить лучший мир, иначе говоря, новый.

Резюмируя: сапатизм не принадлежит никому, и поэтому принадлежит всем.

Это — основные идеи, из которых исходит наше приглашение на Межконтинентальную встречу за человечество и против неолиберализма. Это встреча, а не конгресс. Мы встретимся и увидим, что из этой встречи выйдет. Это не встреча только сапатистов или симпатизирующих сапатизму. Это встреча между всеми теми, кто сказал «Баста!» или хочет сказать свое собственное «Баста!» своему собственному кошмару.

В общем, сложите свое «Баста!» в сумку, сообщите кому следует, что с 27 июля по 3 августа вы будете находиться в горах юго-запада Мексики, встречаясь с другими «Баста!», чтобы подумать, как вновь запустить маховик истории.

Добро.