P.S., где рассказывается о том, что было услышано 16 февраля 1995 г., во второй половине седьмого дня нашего отступления

—Почему бы вместо этого отхода нам не атаковать? — выдает мне Камило посреди подъема, как раз в момент, когда я больше всего озабочен тем, чтобы набрать достаточно воздуха и не упасть в овраг, который совсем рядом. Я не отвечаю и знаком приказываю ему подниматься. На вершине холма мы втроем присаживаемся. Ночь приходит в горы раньше, чем на небо; в сумерках этого нерешительного времени свет уже перестает быть светом, дрожат тени и издалека доносятся какие-то звуки...

Я говорю Камило, чтобы внимательно слушал.

— Что ты слышишь?

— Сверчки, листья, ветер, — отвечает мое второе «я».

— Нет, — настаиваю я, — Слушай внимательно.

На этот раз отвечает Камило:

— Голоса... очень далеко... там-там-там... похоже на барабан... оттуда... —

Камило показывает на восток.

— Вот-вот, — говорю я.

— И? — вмешивается мое второе «я».

— Это гражданское общество. Они призывают, чтобы не было войны, они хотят диалога, чтобы говорили слова, а не оружие... — объясняю я.

— И там-там-там? — настаивает Камило.

— Это их барабаны. Призывают к миру. Их много, тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч. Правительство не слышит их, хоть и находится рядом с ними. А мы, даже отсюда, должны их слушать. Мы должны им ответить. Мы не можем притвориться глухими, как правительство. Мы должны слушать их, должны избегать войны, пока есть хоть малейшая возможность...

— А если нет? — шепчет мое второе «я».

— Если нет, будем воевать, — отвeчаю я Камило.

— Когда? — спрашивает он.

— Когда они замолчат, когда они устанут. Тогда наступит черное время и слово будет за нами...

— Оружие, — говорит мое второе «я».

Я настаиваю:

— Все, что мы делаем, — это ради них. Когда мы воюем — это ради них. Когда прекращаем воевать — это ради них. Все равно победителями в результате станут они. Если нас уничтожат, у них останется удовлетворение от того, что сделали все от них зависившее, чтобы не допустить этого, чтобы избежать войны. Поэтому они поднялись, и их уже не остановишь. Кроме того, в их руках знамя, которое они должны беречь. Если мы выживем, они испытают удовлетворение от того, что они спасли нас, от того что они сорвали войну и показали нам, что они лучше нас и справятся со знаменем. Умрем мы или выживем, они выживут и станут сильнее. Всё для них, ничего для нас...»

Камило говорит, что предпочитает свою версию:

— Ничего для них, все [38] для нас.