Девятнадцатый век: поиски исторического смысла

Восемнадцатый век, как мы помним, считал себя «Веком просвещения». Поиски формулу наступившего века начались довольно рано.

Поэтическое определение одним из первых предложил поэт пушкинской эпохи Е.А. Баратынский в стихотворении «Последний поэт» (1835):

Век шествует путем своим железным

В сердцах корысть, и общая мечта

Час от часу насущным и полезным

Отчетливей, бесстыдней занята.

Исчезнули при свете просвещенья

Поэзии ребяческие сны.

И не о ней хлопочут поколенья,

Промышленным заботам преданы.

Определения практического, промышленного характера наступившего столетия стали привычными. Их, как общее мнение, часто повторяют не только авторы, но и герои многих произведений русской литературы.

«…Наш XIX век давно уже приобрел скучную физиономию банкира» (Н. В. Гоголь. «Портрет»).

«Одно осталось серьезное для человека - это промышленность, ибо для него уцелела одна действительность бытия: его физическая личность. Промышленность управляет миром без веры и поэзии» (И. В. Киреевский).

«…В наш век реформ и компанейских инициатив, век национальности и сотен миллионов, вывозимых каждый год за границу, век поощрения промышленности и паралича рабочих рук…» (Ф. М. Достоевский. «Идиот»).

«Но теперь, после всех благодетельных реформ, в наш промышленный век, почему же дворяне не могут обратить свое внимание, свои способности, наконец, на подобные предприятия?» (И. С. Тургенев. «Новь»).

«Все эти кислые толки о добродетели глупы уж тем, что непрактичны. Нынче век практический» (А. Н. Островский «Бешеные деньги»).

«Довольно, отцы, нынче век либеральный, век пароходов и железных дорог» (Ф. М. Достоевский «Братья Карамазовы»).

Технический прогресс, пусть пока и не очень заметный в России, вел к важным социальным последствиям.

Роль науки, знания резко увеличивалась. Следовательно, уменьшалась прежняя роль религии в человеческой жизни. Теряя религиозную веру, человек чувствовал себя одиноким перед внезапно возникшей пустотой. Значит, возрастала роль самостоятельного размышления и поиска идеалов. Лирический субъект Тютчева, герои Тургенева и Достоевского постоянно будут сталкиваться с этими проблемами.

Разнообразие идеалов и философских поисков провоцировало новые социальные и психологические конфликты. Человеческая жизнь словно ускорилась и расслоилась. Люди в гораздо большей степени, чем раньше, потеряли общий язык, перестали понимать друг друга.

Об этом, еще в николаевскую эпоху, успели одновременно подумать славянофил И.В.Киреевский и западник А. И. Герцен.

«Внизу и вверху разные календари. Наверху XIX век, а внизу разве XV…», - заметил А. И. Герцен в книге «Былое и думы», сравнивая жизнь своего, дворянского, круга и существование простонародья. В другом месте «Былого и дум» он применил эту мысль уже к себе и к людям своего круга: «Человек, проживший лет пятьдесят, схоронил целый мир, даже два…»

Сходную мысль развивает И. В. Киреевский в статье с обобщенным заглавием «Девятнадцатый век» (1832).

«Прежде характер времени едва чувствительно переменялся с переменою поколений; наше время для одного поколения меняло характер свой уже несколько раз, и можно сказать, что те из моих читателей, которые видели полвека, видели несколько веков, пробежавших пред ними во всей полноте своего развития. <…> Взгляните на европейское общество нашего времени: не разногласные мнения одного века найдете вы в нем, нет! Вы встретите отголоски нескольких веков, не столько противные друг другу, сколько разнородные между собою. Подле человека старого времени найдете вы человека, образованного духом французской революции; там человека, воспитанного обстоятельствами и мнениями, последовавшими непосредственно за французскою революциею; c ним рядом человека, проникнутого тем порядком вещей, который начался на твердой земле Европы с падением Наполеона; наконец, между ними встретите вы человека последнего времени, и каждый будет иметь свою особенную физиономию, каждый будет отличаться от всех других во всех возможных обстоятельствах жизни - одним словом, каждый явится пред вами отпечатком особого века».

В девятнадцатом столетии несколько «веков», образов жизни стали тесниться, сосуществовать друг с другом в одной семье, сталкиваться в светском салоне, студенческой аудитории или редакции журнала. Конфликты «отцов» и «детей», «старых» и «новых» людей, людей сороковых и шестидесятых годов, «шестидесятников» и «семидесятников», западников и славянофилов, революционеров и либералов - постепеновцев, классиков и романтиков, романтиков и реалистов, реалистов и декадентов определили как общественную и частную жизнь, так и своеобразие многих произведений русской литературы ХIХ века.