Рокоссовский. В этой гонке на Берлин 19 апреля появился еще один участник

В этой гонке на Берлин 19 апреля появился еще один участник. Рокоссовский доложил Сталину, что его 2‑й Белорусский фронт готов к штурму Берлина с севера. Пока он говорил с Верховным, фронт уже полыхал огнем. Ночью авиация дальнего радиуса действия (доблестные женщины Евдокии Бершанской, несшие все тяготы пути начиная с Северного Кавказа) нанесла удар по противостоящим силам генерала Мантейфеля, и три армии (65‑я, 70‑я и 49‑я) в 7 утра 20 апреля покинули стартовые позиции на сорокакилометровой полосе от Альтдама до Шведта. Рокоссовский был сторонником применения дымовых завес и отвлекающих диверсионных мероприятий. Ему было важно, чтобы противник не знал реальной цели его наступательных усилий. Именно поэтому 2‑я ударная армия начала наступление в районе Штеттина, хотя Штеттин в данный момент Рокоссовского не интересовал. Стоявший во главе атакующих колонн Батов (65‑я армия) любил не артподготовку, а туман. Он настоял на раннем начале атаки – в 6 часов 30 минут утра. В утреннем тумане его 107‑й гвардейский стрелковый полк переправился через Западный Одер на самых разнообразных плавсредствах. Несколько легких орудий уже перевезли, но нужны были танки и большая артиллерия, иначе немцы сбросят плацдарм в весенние воды.

Задача была очень сложной – быстро пройти между двумя рукавами Одера, не застрять в весенней распутице и выйти к дорогам, ведущим к германской столице, на знаменитые автобаны. К вечеру здесь были уже 15 самоходок и 31 батальон с 50‑ю орудиями. В телескопический прицел Рокоссовский мог видеть бой за расширение плацдарма. Теперь командарм был уверен, что Батов открывает ему двери к Берлину. В прорыв нужно было вводить основную массу войск. 70‑я армия с самого начала сделала ошибку, приняв боковой канал на основное русло реки; Рокоссовский потребовал вгрызться в берег и ждать подкреплений. В течение ночи с 20 на 21 апреля Батов отбил не менее тридцати германских попыток скинуть его в Западный Одер. Пока плацдарм держался, но его глубина была недостаточна для того, чтобы послужить стартовой площадкой для большого броска. Наконец 49‑я армия Гришина обеспечила перелом и открыла поток переправляющихся людей и техники.

К 20 апреля Рокоссовский отрезал 3‑ю танковую армию генерала Мантейфеля от остальных боевых частей группы армий «Висла». Два мощных плацдарма по западную сторону Одера позволили ему успешно двигаться на Пренцлау. Он навис над германской столицей с севера. Дайте ему приказ – и его ничто не остановит.

Агония

Вечером 19 апреля Геббельс выступил по радио по поводу 56‑летия Гитлера, «счастливая звезда которого смотрит на него и на нас всех». Геббельс призвал немецкий народ «бросить в лицо врагу не белый флаг, которого враг ожидает, а свастику… Господь отбросит Люцифера, как он поступал всегда, когда перед воротами стояли темные силы. Германия – страна лояльности; в час опасности она отметит свой величайший триумф. Никогда история не скажет, что народ покинул своего фюрера или что фюрер покинул свой народ. И все это обещает победу». Словеса лукавые. В Берлине было множество написанных белым мелом слов «Нет». Жители города знали, что означает это слово – то был запоздалый ответ на референдум 1933 года о доверии к Гитлеру.

Троим германским генералам было вовсе не до торжеств, троим в данном случае самым главным – Вейдлингу, Хейнричи и Бюссе. Их войска стояли на тропе Жукова. За ночь 9‑я германская армия ослабла еще более, и полученные Бюссе четыре батальона никак не компенсировали потери. К передовой шли десять батальонов фольксштурма. Почти все германские самолеты были уничтожены – теперь уже, не имея горючего, на земле. Черчилль посылает особые части в район Любека (быть первым в Дании) и в район Штутгарта (чтобы первыми ознакомиться с последними атомными секретами немцев).

В Берлине Гитлер 20 апреля отмечал свой день рождения. На короткое время он выходит из бункера на поверхность, чтобы вручить боевые кресты за заслуги мальчишкам из гитлерюгенда. Да, в прежние времена в этот день 40 тысяч солдат и 600 танков шли по Унтер ден Линден трехчасовым парадом. Пожатие рук охране СС. Запись на цветной пленке. Возвратился к праздничному чаю. Телеграмма с севера: «Норвегия выстоит!» Засвидетельствовали лично Борман, Геббельс, Риббентроп, Шпеер, Гиммлер и Геринг. Последний прибыл без обычного обилия наград, в неожиданном мундире оливкового цвета. Он спешил – на автобане ждали 24 тяжелогруженых грузовика, отправляющихся в Оберзальцбург. Геринг только что взорвал свое имение Каринхалле, дороги назад нет. Гитлер, зная о его бегстве, был с ним предельно холоден. В Баварию из Берлина теперь вела лишь одна дорога. (По дороге его настигнет большой авианалет союзников, и он будет развлекать неожиданных соседей по бомбоубежищу анекдотами о самом себе). Гиммлер отбыл в свой замок в Цитене, где его ждал Шелленберг с последними сообщениями о попытках начать переговоры с западными союзниками. Шпеер отправился в Гамбург, где он запишет на магнитопленку радиообращение к немцам с призывом сложить оружие.

В честь дня рождения Гитлера жители Берлина получили фунт мяса, полфунта риса, полфунта бобов, фунт сахара, немного молотого кофе и банку консервированных фруктов. Было ощущение, что это последняя раздача продовольствия. Образовались огромные очереди. Именно тогда и начался систематический обстрел города, что привело к жертвам среди мирного населения.

Записаны последние распоряжения Гитлера. Если Германия будет разделена смыканием советских и западных войск, Дениц будет руководить северной частью, а фельдмаршал Кессельринг – южной. День был отмечен последней большой союзной бомбардировкой города. Но все – если не говорили, то думали – о том, что русские уже менее чем в 30 километрах от города. Сикофанты советовали Гитлеру укрыться в Баварских Альпах, в Оберзальцбурге. Гитлер во второй раз за всю историю своих контактов с Йодлем обратился к нему не по вопросам ведения военных действий (первый случай произошел, когда у Йодля скончалась жена): «Йодль, я буду сражаться до тех пор, пока рядом со мной стоит хоть один верный солдат, а потом я покончу с собой».

После отбытия бонз женский персонал собрался вокруг Гитлера со шнапсом в его небольшом личном кабинете. Ева Браун сидела рядом с секретаршами. Гитлер делал вид, что зол на нее за прибытие из Оберзальцбурга. Ее встретили молчанием, о ней знали, но спросить никто не осмелился. Но спросили, не собирается ли Гитлер покинуть Берлин – самолеты в Темпельгофе готовы к вылету. Гитлер покачал головой. «Я не могу. Если бы я так поступил, то чувствовал бы себя как лама, крутящий пустое молельное колесо. Я должен поддерживать решимость здесь, в Берлине – или исчезнуть». Это было первое признание Гитлером поражения. После того, как Гитлер удалился, Ева Браун повела остальных наверх, в старую рейхсканцелярию, где на диске граммофона была лишь одна пластинка – довоенная «Красные розы принесут вам счастье». Танцевали даже Борман и доктор Морель. Всех отрезвил близко разорвавшийся советский снаряд, и компания возвратилась в бункер.

В вечеру гости разошлись. Некоторые – чтобы уже никогда не вернуться – Кейтель, Йодль, адъютанты, личный врач. По радио Геббельс вещал, что «фюрер находится в Берлине, он никогда не покинет Берлин и он будет защищать Берлин до последнего». В Берлине оставались Геббельс, Риббентроп и Борман. Гиммлер был занят теперь тем, что встречался с представителем Всемирного еврейского конгресса Мазуром, а затем с шведским графом Бернадоттом. Геринг готовился принять рейх в наследство. Шпеер спасал от разрушения берлинские мосты. Электросистема огромного города не работала, трамваи остановились, метро закрылось. Комендант с охотой раздавал пропуска желающим покинуть столицу. Снаряды вспахивали Унтер ден Линден, Вильгельмштрассе, район вокруг рейхстага. Гитлер не мог поверить, что это залпы не дальнобойной артиллерии.

В этот день в Хорватии последние германские части начали отход на север. Союзная авиация бомбила в Северной Италии мосты в районе Адидже и Брента, отрезая отходящие германские части. Гиммлер, спасая себя, договорился о передаче семи тысяч женщин из Равенсбрюка шведскому Красному кресту. В этот же день были умерщвлены двадцать еврейских детей и двадцать советских военнопленных, взятых из Аушвица в Нойенгамме для медицинских опытов. Англичане были всего в нескольких километрах от Нойенгамме. На следующий день французы входят в Штутгарт, а польские части берут Болонью. Гитлер приказал генералу СС Штайнеру пробиться к северному пригороду Берлина Эберсвальде и восстановить оборонительные позиции: «Вы увидите, что русские потерпят величайшее поражение в своей истории перед воротами Берлина. Категорически запрещено отходить на запад. Офицеры, не подчинившиеся абсолютно этому приказу, должны быть арестованы и расстреляны на месте. Вы, Штайнер, отвечаете за исполнение этого приказа». Но на Западе, в Руре в этот день сдались в плен 325 тысяч солдат и офицеров вермахта во главе с 30 генералами и фельдмаршалом Моделем.

Гиммлер, теперь командующий как группой армий «Висла», так и рейнской группировкой, предложил Бернадотту сдаться западным союзникам, но не русским, «чтобы фронт западных держав заменил германский фронт».