Глава 12. Прохладный осенний ветер рвал юбку амазонки Маргарет, шагающей к конюшне

Прохладный осенний ветер рвал юбку амазонки Маргарет, шагающей к конюшне. Заядлая лошадница, она сшила себе сразу несколько амазонок, на каждый день недели, и едва удержалась, чтобы не купить еще несколько. Сегодня Эдна приготовила ей изумрудно‑зеленую и прикрепила спереди жабо из белых и зеленых кружев. Ничего не скажешь, модный наряд, только вот некому его оценить.

Девушка вздохнула. Этим утром она проспала, потому что ночью долго ворочалась с боку на бок, пылая гневом на Себастьяна и возмущенная собственным поведением. Поверить невозможно, что она забыла о воспитании и хороших манерах настолько, чтобы бросить ему в голову салфетку. Нет, этот человек просто намеренно изводит ее!

Когда она утром спустилась вниз, в доме было тихо. Флоренс и Гасси, возможно, отправились за припасами в Эджфорд, пополнить опустевшие кладовые. На обеденном столе осталось несколько пирожков, поэтому она взяла парочку и завернула в салфетку: один для себя и один для своей кобылы Сладкоежки.

До того как Маргарет отправилась в Европу, у Дэниела Кортли вошло в привычку каждый день кататься вместе с ней. Наверное, стоит сообщить ему о том, что она приехала. Впрочем, ее так долго не было, что он скорее всего нашел себе другой объект поклонения. — ведь в их небольшом кругу немало незамужних дам. По правде говоря, круг за последнее время расширился, тем более что местоположение их поместий просто идеальное: до Лондона совсем недалеко, и еще ближе к побережью и меловым скалам, представляющим столь великолепное зрелище. Так что в здешних краях появилось несколько новых соседей, либо построивших себе дома, либо купивших такие, которые можно расширить. И многие последовали примеру Альберты Доррин.

Добрых пятнадцать лет Альберта носила почетный титул вдовствующей герцогини и была главой здешнего общества. Часто развлекала гостей, давая не один, а два пышных бала каждый год, чем привлекала сливки столичного света. Маргарет пропустила летний бал, пока путешествовала по Европе; но на одном из предыдущих познакомилась с Дэниелом.

Подумав о нем, она вздохнула. С ее стороны было крайне эгоистично продолжать эту дружбу без всякого намерения выходить за него замуж. Хотя муж из него выйдет неплохой, но ее чувства к нему нельзя было назвать любовью. Он ей нравился. Нравилось с ним дружить. Они вполне понимали друг друга, могли поболтать, пошутить, посмеяться. Но беда в том, что он ее не волновал. Поэтому она не поощряла его, не флиртовала, никоим образом не давала понять, что их отношения могут привести к чему‑то более серьезному, и, возможно, поэтому он никогда не пытался сделать решительный шаг. Может, они действительно всего лишь добрые приятели, и она только воображала, будто он за ней ухаживает?

Старший конюх Нед, завидев хозяйку, вывел Сладкоежку из стойла. Удивительно, что сегодня ей не приходится ждать!

— Надеюсь, все это время вы не держали ее оседланной? — с легким упреком спросила она.

— Нет, миледи. Эдна прислала лакея сказать, что вы спускаетесь.

— Неужели? — рассеянно спросила Маргарет.

Привлеченная запахом хозяйки, Сладкоежка рванулась к ней и с такой силой ткнулась лбом в руку, что Маргарет едва не упала.

— Она сильно по вас тосковала, — заметил Нед. — Прямо‑таки убивалась весь первый месяц. Почти ничего не ела и каждый раз, когда я проходил мимо, пыталась меня укусить. Приходилось подкупать ее сладостями.

Маргарет решила сделать то же самое и поспешно предложила Сладкоежке оба пирожка, чтобы та немного успокоилась. Но это почти не помогло. Кобыла словно упрекала ее за измену и одновременно радовалась появлению любимой хозяйки.

— Вам лучше поскорее сесть в седло, — посоветовал Нед, — она слишком взволнована вашим возвращением, чтобы стоять смирно. Йен сейчас придет. Седлает своего мерина.

Йен, еще один конюх Маргарет, постоянно сопровождал ее на прогулки, что диктовалось правилами приличия, поскольку третьим с ними обычно был Дэниел.

— Я только проедусь вокруг дома, чтобы она присмирела, и вернусь за Йеном.

— Неплохая мысль, — согласился Нед и предложил подсадить Маргарет. Едва она оказалась в седле, как Сладкоежка пустилась в галоп. Маргарет любила свою кобылку, но иногда та слишком уж проявляла характер, присущий чистокровной породе. Она происходила от долгой линии прославленных скакунов, знаменитых настолько, что к Маргарет несколько раз в год обращались коннозаводчики, хотевшие привести к кобыле лучших жеребцов. Она всем отказывала. Не хотела, чтобы ее любимая кобылка чересчур растолстела.

В первой короткой скачке вокруг дома она потеряла шляпу. Хорошо еще, не свалилась сама, хотя удержаться удалось чудом. Слишком долго Сладкоежку не проминали как следует.

Подхватив шляпу, но не позаботившись надеть, Маргарет доскакала до входной двери и ловко швырнула шляпу на крыльцо. И уже хотела присоединиться к Йену, но тут ее задержали.

На верхней ступеньке стоял Дэниел, приветствуя ее ослепительной улыбкой.

— Господи, Мэгги, я уже думал, что вы никогда не вернетесь.

Мэгги, краснея, спешилась. Дэниел никогда не называл ее Мэгги. Эта привилегия была дарована только людям, знавшим ее с ранних лет. Откуда, спрашивается, он узнал ее детское имя, если она не может припомнить, слышал ли его вообще Дэниел? А это означает, что он сам дал ей это имя, слишком интимное для таких отношений, которые существуют между ними. Боже, о чем он только думал, пока ее не было?!

Дэниел Кортли мог по праву считаться видным джентльменом. Высокий, стройный голубоглазый блондин, он был даже красивее, чем она помнила. Возможно, потому, что за это время он отрастил модные усики, придававшие ему неотразимый, даже залихватский вид.

— Рада вас видеть, Дэниел, — улыбнулась она. — Откуда вы узнали, что я уже дома?

— Сегодня утром, когда проезжал мимо. У меня вошло в привычку наведываться несколько раз в неделю, чтобы проверить, не вернулись ли вы. Не ожидал, что вас так долго не будет.

— Да и я тоже…

Договорить она не успела, потому что задохнулась и едва не потеряла сознание, когда Дэниел совершенно неожиданно схватил ее в медвежьи объятия, что считалось вопиющим неприличием. Кошмар какой‑то. Сначала Сладкоежка, потом это! Не слишком ли для одного дня?

И тут она услышала стук открывающейся двери, и зловеще тихий голос произнес:

— Надеюсь, у вас имеются вполне невинные причины обнимать мою жену?

Дэниел немедленно отпустил ее. Но отдышаться не было времени, потому что Маргарет замерла от испуга при виде стоявшего на пороге Себастьяна, лицо которого было мрачнее тучи. Совсем как при первой встрече, только на этот раз все было гораздо хуже. Теперь в сверкающих золотистых глазах стыло убийство, и, судя по тону, жертва уже выбрана, если вполне невинные причины не будут изложены немедленно.

Дэниел, должно быть, пришел к тому же заключению, но был слишком потрясен, чтобы ответить. Просто недоверчиво таращился на Себастьяна и медленно краснел. Щеки Маргарет тоже были свекольного цвета, но только от гнева. Когда это они решили пустить в ход историю с браком? Или она чего‑то не помнит? Но девушка могла поклясться, что он собрался сначала кое‑что расследовать, прежде чем определить, стоит ли делать вид, что они женаты. И разве окончательное решение принадлежит не ей?

— Нужна помощь, — произнес Себастьян в напряженной тишине, медленно подступая к ней. — Друг детства? Старый знакомый семьи? Родственник, о котором я не знаю?

— Мы с Маргарет старые друзья, — поспешно ответил Дэниел, немного придя в себя… — то есть не старые, всего несколько лет. Но я просто рад ее приезду.

— Что же… полагаю, все вполне невинно, — заключил Себастьян, скрестив руки на груди, но все же добавил: — В качестве превентивных мер, однако, советую отныне держать руки при себе. Ничего личного, старина. Я сам удивился, обнаружив в себе задатки ревнивого мужа.

Дэниел слегка расслабился, кивнул и даже вежливо представился:

— Я Дэниел Кортли, сэр. А вы…

Но Себастьян вместо ответа повернулся к ним спиной и пошел в дом. Каков грубиян! Удалился и оставил Маргарет бессовестно лгать в глаза этому порядочному человеку! Господи, хоть бы он поверил! Она совершенно неспособна на вранье!

— Извините, Дэниел. Его поведение непростительно. Я и не подозревала о ревнивом характере мужа и крайне возмущена.

— Вы замужем, — оскорблено обронил Дэниел, потрясенный до глубины души. — Поверить не могу.

Маргарет неловко поежилась.

— Мне самой трудно поверить, — вздохнула она. — Уезжая, я вовсе не намеревалась искать мужа в Европе. Это была любовь с первого взгляда… да‑да, именно так. Совершенно неожиданно.

— Но он не иностранец! Как его зовут?

— Генри Рейвен.

— Рейвен? Мне это имя незнакомо. Откуда он? Из Лондона?

Девушка вспыхнула.

— Простите, но пока я не имею права говорить.

— Вы, должно быть, шутите!

— Нет. Оставим этот разговор, пожалуйста. Скоро вы все узнаете.

— Понимаю… нет, черт возьми, не понимаю! — рассердился он.

При виде его расстроенного лица Маргарет стало совестно, хотя стыдиться вроде бы нечего… только разве что за ложь насчет брака. Уж лучше гнев. С ним ей легче справиться.

— Если хотите знать, я вне себя! — бушевал он. — Мне казалось… но, очевидно, я ошибся! Черт возьми, я терпеть не могу лошадей! Просто старался побольше времени проводить с вами!

Маргарет уже хотела напомнить, что их отношения не были такими серьезными, чтобы вызвать столь горячую реакцию, но Дэниел вскочил в седло и умчался, успев бросить на прощание презрительный взгляд в ее сторону.

Маргарет снова вздохнула. Все это так неприятно и ненужно! Черт бы побрал Себастьяна! О чем он только думал, объявляя об их «браке» в столь грубой манере? Теперь новости разлетятся по всей округе!

Сегодня же начнется поток визитеров, спешащих пожелать счастья новобрачным и познакомиться с ее мужем. И что, к дьяволу, должна она отвечать на вопросы любопытных соседей? Да, я замужем? Нет, познакомиться с моим мужем нельзя, можете убираться. Ад и проклятие! Страшно подумать, какой скандал это вызовет!