Халед Хоссейни. понимают. Не приведи Господь, если они когда- нибудь дорвутся до власти в Афганистане»

понимают. Не приведи Господь, если они когда-
нибудь дорвутся до власти в Афганистане».

Закончив молитву, мулла опять покашлял и
возгласил:

— Братья и сестры! (Теперь он говорил на
фарси.) Нам сегодня предстоит исполнить пред-
писания шариата. Сегодня свершится правосудие.
Воля Аллаха и его пророка Мохаммеда, да будет
благословенно его имя во веки веков, жива в
Афганистане, на нашей обожаемой родине. Мы
покорно исполняем волю Господа, ибо кто мы
есть перед лицом его? Жалкие, беспомощные
создания. А что нам говорит Господь? Спраши-
ваю вас, ЧТО НАМ ГОВОРИТ ГОСПОДЬ? Ал-
лах говорит: «Да воздастся им по грехам их». Это
не мои слова и не моих братьев. Это слова
ГОСПОДА! - Он указал на небо.

Голова у меня раскалывалась, я изнывал от
жары.

— Каждому грешнику да воздастся по грехам
его, — повторил мулла драматическим шепотом. —
Так какое наказание, братья и сестры, воспоследу-
ет прелюбодею? Как мы покараем того, кто над-
ругался над священными узами брака? Как мы
поступим с теми, кто оскорбил Господа — швыр-
нул камень в окно дома Божия? Мы ответим им
тем же - ЗАБРОСАЕМ КАМНЯМИ!

Тихий ропот прокатился по толпе.

— И они называют себя мусульманами, —
покачал головой Фарид.

Из машины вышел высокий широкоплечий
человек в ослепительно белом одеянии, развева-

Бегущий за ветром

ющемся на ветру. Трибуны нестройно привет-
ствовали его. Никакого наказания за неприлично
громкие выкрики на этот раз не последовало.
Высокий раскинул руки, словно Иисус на кресте,
и медленно повернулся вокруг своей оси, здоро-
ваясь с публикой. На нем были круглые черные
очки типа тех, что носил Джон Леннон.

— Похоже, это наш, — одними губами сказал
Фарид.

Высокий талиб в черных очках взял из кучи,
выросшей возле третьей машины, камень и пока-
зал толпе. Крики сменились каким-то жужжа-
щим звуком. Я посмотрел на соседей. Оказалось,
все цокают языками. Талиб, удивительно похо-
жий сейчас (как ни дико это прозвучит) на пода-
ющего в бейсболе, размахнулся и метнул камень
в мужчину с завязанными глазами, угодив точно
в голову. Стадион охнул. Женщина в яме опять
закричала.

Я закрыл лицо руками. Стадион размеренно
ахал. Через какое-то время все стихло.

— Кончено? — спросил я у Фарида.

— Нет еще, — ответил он сквозь зубы.

— А почему все молчат?

— Устали, наверное.

Не знаю, сколько еще длилась экзекуция.
Вдруг вокруг меня градом посыпались вопросы:

— Убили? Не шевелится? Казнь соверши-
лась?

Я отнял руки. Человек в яме был одна сплош-
ная кровоточащая рана. Изувеченная голова све-
силась на грудь. Талиб в очках перекладывал