Халед Хоссейни. Зимой Хасан с сыном запускали змеев

Зимой Хасан с сыном запускали змеев. Ко-
нечно, таких турниров, как в старые времена,
уже не было, но какие-то соревнования проходи-
ли, и Хасан, взяв Сохраба на плечи, носился по
улицам за змеями и, если надо, даже лазал
по деревьям. Помнишь, Амир-джан, как здорово
умел Хасан угадывать, куда приземлится змей?
Этот его талант никуда не делся. Под конец
зимы Хасан и Сохраб развесили свои трофеи в
вестибюле. Их оказалось немало.

Я уже говорил тебе, какая радость охватила
всех, когда в город вошел Талибан и положил
конец дневным перестрелкам. Когда я тем вече-
ром вернулся домой, Хасан слушал в кухне ра-
дио. Вид у него был печальный.

— Да смилостивится Аллах над хазарейцами,
Рахим-хан-сагиб, — сказал он мне.

— С войной покончено, Хасан, — успокаивал
я его. — Иншалла, настанет мир, спокойствие и
счастье. Прочь ракеты, прочь убийства, прочь
похороны!

Но Хасан только выключил радио и спросил,
не нужно ли мне чего перед сном.

Через несколько недель Талибан запретил
сражения воздушных змеев. А через два года,
в 1998 году, талибы вырезали хазарейцев в Маза-
ри-Шарифе.

Рахим-хан медленно согнул ноги в коленях и,
упершись в пол руками, осторожно переменил
позу; судя по всему, малейшее движение дос-
тавляло ему невыносимую боль. С улицы до-
носились ругательства на урду, перекрываемые
криком осла. Солнце клонилось к западу, крас-
новатая пыль висела в воздухе над ветхими до-
мами.

Как же подло я поступил с Хасаном! Да я ли
это был? В голове моей звенели имена: Сохраб,
Фарзана, Санаубар, Али. Словно забытая ме-
лодия старой музыкальной шкатулки зазвучали
слова: «Эй, Бабалу, кого ты сегодня слопал? Кого
ты сожрал, косоглазый Бабалу?» Я попытался
разглядеть через годы застывшее лицо Али и не
смог — скупое время всегда старается утаить
подробности.

— Хасан по-прежнему живет в нашем до-
ме? — спросил я.

Рахим-хан глотнул чаю и достал из нагрудно-
го кармана конверт:

— Это тебе.