Глава 8. Одобренная профессором Снейпом система оценивания

Вскоре после бесцеремонного появления Тонкс прояснилось, почему еще никто не проснулся и не показался на люди. Судя по изможденному виду Виктора, вчера сразу после десерта мужчины устроили себе вечеринку наподобие маггловского мальчишника, в то время как женщины коротали вечер тостами да развлекались последними сплетнями. Странно, что она раньше не сообразила, откуда ветер дует, хотя Виктор мог бы и заранее просветить её о своих планах.

Вечером, как только они разошлись по компаниям, девушка даже больше не вспоминала о нем.

Его отсутствие позволяло ей переброситься словом со Снейпом, чем она и не преминула воспользоваться. Раньше ей даже в голову не приходило, что однажды она будет наслаждаться их беседой, учитывая его постоянные придирки, которыми он награждал её на протяжении семи лет. Но сейчас в нем что-то изменилось. Изменилось? Но ведь Снейп утверждал, что люди в сущности не меняются, и девушка начала верить этому. Достаточно ли ей только узнать его получше? Почему ей хочется, чтобы Снейп видел в ней взрослую женщину? Пусть один раз, но ведь он разговаривал с ней без присущей ему грубости и высокомерия, хотя в его тоне все еще проскальзывали такие нотки.

На мальчишник он не пошел.

Гермионе никогда не нравилась сама идея мальчишников и девичников – напиться вдрызг и затем наблюдать, как мужчина или женщина снимают с себя одежду. Какова цель всего этого? К чему низкопробное представление со стриптизом? Некуда деть свои фантазии? Чтобы сделать брак счастливым, мужчина и женщина, вступающие в союз, должны заставить друг друга позабыть об этих недостойных фантазиях. Безнадежная идеалистка, она это знала, но что касалось окружающих её мужчин, она чувствовала себя совсем неопытной и всё еще считала подобные мероприятия пережитком прошлого.

Кстати, Снейп думал так же? Почему он пришел в библиотеку? Или его попросту не позвали?

После завтрака Гермиона отправилась прогуляться по парку и заодно подумать над сложившейся ситуацией. Гости, принимающие участие в праздничной церемонии, делали последние приготовления, а она наслаждалась временем, проводимом наедине со своими мыслями. Так и было, пока в укромном уголке сада она не натолкнулась на Ремуса и Тонкс, между прочим, очень занятых друг другом. При её появлении они тут же отпрянули друг от друга: Тонкс вся вспыхнула, а у Ремуса покраснели уши. Парочка поприветствовала её, смеясь над тем, как их поймали. Никто наверняка не знал, встречались они или делили комнаты в Хогвартсе - никто из них публично не распространялся об этом. Кроме того, узнай кто-нибудь о них, ограничение прав оборотней могли и вовсе воспрепятствовать их отношениям.

- Ну-с, ты здесь с Виктором? – спросила Тонкс, заговорщицки улыбаясь девушке.

Гермиона всегда считала Тонкс старшей, пусть немного сумасшедшей, сестрой, которой у неё никогда не было. И за Тонкс прочно закрепилась этот статус еще с самого начала их дружеских отношений. Метаморфиня неоднократно повторяла, что тоже считает Гермиону сестрой. Они могли и спорить, и смеяться – в общем, они приглядывали друг за другом; как в старой пословице, они были схожи как две капли воды, хотя характеры были так непохожи.

Интерес Тонкс к её отношениям с Виктором был чем-то вроде сестринской прерогативы.

- Да, - тихо ответила девушка.

- У тебя очень хороший вкус, - добавила Тонкс и тут же услышала смешок от стоящего рядом мужчины.

- Как и у тебя, - сказала Гермиона, бросив взгляд на Ремуса, тот улыбнулся ей в ответ. Она чувствовала какую-то неправильность, говоря на равных с ним, одним из её бывших профессоров. Но будь на его месте Снейп, она бы не столько чувствовала себя странно, сколько бы испытывала самый настоящий страх.

- Спасибо, Гермиона, - с этими словами Ремус вызывающе приподнял бровь и посмотрел на Тонкс.

Гермиона улыбнулась.
– Не стоит благодарности.

- А я вам не мешаю? – резковато спросила Тонкс, но улыбка на её лице выдала её.

- Нисколько, - отозвалась Гермиона. – Нимфадора, Ремус – полностью твой, целиком и без остатка.

Все-таки странно было называться другом человека, который в юности дружил с отцом Гарри. Постепенно к ней пришло понимание, что для людей за двадцать возраст не имеет значения, пока организм способен к деторождению.

- Вот и замечательно, люблю тебя, малышка, - смеясь, произнесла Тонкс. – Кажется, вы с Виктором некоторое время контактировали вне Ордена. Вы двое что-то утаиваете от нас?

Гермиона покачала головой и подняла глаза на светло-голубое небо, украшенное белыми пушистыми облаками.
– Ничего. Я пытаюсь оттолкнуть его, но он продолжает настаивать и никак не смирится с моими намеками.

Тонкс смерила подругу недоверчивым взглядом.
- Я наблюдала за вами обоими всю прошлую неделю, мне показалось, ты сама дала ему повод.

- Да, я сама во всем виновата, - призналась Гермиона. – Зато я со скуки не умерла. Я исчерпала весь библиотечный материал по дополнительному чтению, заняться было нечем.

- Могла бы провести аттестацию, - вставил Ремус.

Девушки засмеялись, отмахиваясь от него. Гермиона пожала плечами.
- Я применяю “систему оценивания, одобренную профессором Снейпом”.

- Что за система? – спросил Ремус.

- Ставлю неудовлетворительные оценки особо нелюбимым студентам, - объяснила Гермиона. – Легко и просто.

- Гермиона, это несправедливо, - смеясь, произнесла Тонкс, - хотя он действительно всегда недолюбливал тебя.

Гермиона кивнула.
- Верно.

«Недолюбливал даже сильнее, чем делал вид».

– Профессор Снейп был абсолютно прав, называя нас всех до одного недоумками. Вы видели, какие работы пишут студенты? Это же ужас!

Тонкс и Ремус расхохотались. Они оба знали мастера зелий в разные периоды его жизни: Ремус, когда тот был подростком, Тонкс – профессором, так что оба оценили её наблюдательность и подбор слов. У Снейпа вошло уже в привычку называть неспособных учеников “недоумками”. Северус Снейп еще мальчиком использовал это оскорбление, очевидно, с детства так и не избавившись от него.

- Вы найдете с Северусом общий язык, - задумчиво произнес Ремус, - мы никогда не были друзьями, когда учились в школе, из-за дружбы с Джеймсом, но я достаточно хорошо знаю его.

- Правда? - спросила Гермиона, не имея ни малейшего представления, как бы выудить из Ремуса больше информации о Северусе Снейпе.

Ремус рассмеялся.
- Учитывая, сколько времени вы провели в библиотеке… Будь ты студенткой в его годы, ты бы почувствовала, что между вами есть некоторое сходство, даже если бы училась на факультете Гриффиндор.

Посмеиваясь, Гермиона помотала головой.
- Вряд ли. С трудом верится, что он мог бы подружиться с невыносимой всезнайкой, как он обычно называл меня.

Ремус фыркнул.
– Невыносимая. Просто тебе легко дается учеба, вот и все.
- Возможно, в тебе он видит себя самого и поэтому злится, - продолжил он.

Гермиона подняла руку, заставляя его замолчать.
– Сомневаюсь. Мы с ним совершенно разные люди.

- Вот именно, - кивнула Тонкс, и с этими словами они покинули отделенную высоченной изгородью беседку и направились к особняку. Ни о чем существенном за ленчем они не говорили, но Гермиона все равно чувствовала себя утомленной.

Неужели у неё со Снейпом столько общего?

Тем временем Северус удалялся прочь от высокой ограды, пытаясь разобраться в сумятице охвативших его чувств и мыслей. Первой и самой главной была благодарность, что его не застукали, но он только посмеялся над собой. Он столько лет пробыл шпионом, так что знал, как подкрасться и подслушать разговор, при этом оставаясь незамеченным.

Мысли теряли свою упорядоченность и имели одно средоточие – Гермиону Грейнджер.

Ему никогда не была присуща излишняя сентиментальность (по сути дела, он находил такие чувства отвратительными и унизительными). Но он не мог не чувствовать охватывающую его потребность в любви, любви, которой в действительности не испытывал к девушке, возможно, его чувства были вызваны услышанным. Однако, разговор этот … разговор он запомнит надолго.

Теперь Люпин получит годовой запас прекрасно сваренного Волчьелычьего зелья, причем абсолютно бесплатно – и все из-за подслушанного им разговора.

Обычно Снейп приходил в бешенство, когда его юность становилась предметом обсуждения без его участия или разрешения, тем более в присутствии своего бывшего студента, но ведь Гермиона, кажется, поняла, почему он перешел на сторону Света и стал профессором. Самым поразительным для него стало согласие с его мнением. Как бы ни расценивалось со стороны его отношение к студентам, они все для него были недоумками (хотя некоторые были еще тупее).

Но трепета, с которым она рассказывала о своих проблемах с аттестацией, было достаточно, чтобы заставить его…

Он сошел с ума. То есть он… сумасшедший! Чокнутей безмозглого Локхарта.

Это же Гермиона Грейнджер. Гриффиндорка. Всезнайка. Подруга Поттера. Ребенок. Какая грудь? И нет у неё никакой груди, ни красивых округлых бедер, ни длинных ног. Нет, нет и нет!

Он не должен был позволять своим мыслям заходить так далеко, тем более после прошлой ночи! Но разговор за завтраком не выходил у него из головы. А может, у них больше общего, чем он когда-либо смел допустить? И от Люпина, несомненно, это не укрылось.

С самого утра он был взволнован и до сих пор не мог поверить, что едва не признался вслух в своем истинном отношении к девушке. Мужчина готов был благодарить недотёпу Тонкс: её фиаско практически спасло его от весьма неловкой ситуации, и ему не пришлось отделываться объяснениями, почему же он считает её красивой.

В животе заурчало. За завтраком, кроме чая, мужчина ничего не успел проглотить, и теперь организм требовал пищи. Хватит ли ему наглости пойти за ними в столовую? Вдруг он распустит язык и из-за подслушанного разговора у него возникнут проблемы? Но всегда можно воспользоваться своим защитным сарказмом, хотя сейчас он не чувствовал его поддержки - сейчас, когда происходило черт знает что.

Он чувствовал, будто движущая им подростковая похоть снова толкает его к …

Лили.

При воспоминании о красивой и умной рыжеволосой ведьме, всплывшем из глубин его сознания, его охватило счастье, невероятно хрупкое, вот-вот готовое растаять. Да, теперь не было Поттера, с которым он враждовал, но Крам был не лучше. Все повторялось заново. С самого начала отношений Лили не была влюблена в Поттера, она была лишь развлечением этой высокомерной задницы, и то за неимением лучшего. Северусу удавалось увидеть её и поговорить только в библиотеке. Он знал Лили лучше, чем Поттер, но все же она выбрала Джеймса.

«Посмотрите, чем все это обернулось…».

Но Гермиона не Лили.

Больше всего он ненавидел противоречия.

Время для размышлений у него было, но звучавшее в голосе девушки восхищение, скорее, было адресовано профессору, нежели просто человеку. Но делать поспешные выводы, исходя из интонаций голоса, не стоило – кому как не ему это было известно.

Прежде чем волшебник осознал, что делает, он уже решительным шагом входил в столовую, затем накладывал в тарелку еды и усаживался за стол, подальше от Гермионы, Люпина и Тонкс. Присутствующие, должно быть, почувствовали его настроение - и у него появилось несколько минут, чтобы перевести дух, прежде чем он услышал её голос.

- Вам необязательно садиться так далеко, профессор, - спокойно произнесла девушка, - мы вроде как не кусаемся…

Их взгляды встретились.

- Ну… - хихикнула девушка, - только один из нас при полнолунии…

Это стало последней каплей. Если бы только она знала, насколько он был близок к укусу сидящего рядом с ним оборотня. Так и случилось бы, если бы чертов Поттер не спас его…

- Вы находите это очень забавным, да, мисс Гренджер? – от его голоса увял бы самый здоровый цветок.

Но девушка не испугалась и, окинув мужчину равнодушным взглядом, снова вернулась к друзьям и трапезе.

Если его настроение и могло стать хуже, то только с приходом Крама. Молодой человек вошел в комнату и тяжело опустился на место рядом с Гермионой.

Гермиона посмотрела на своего любовника и слегка улыбнулась.
- Разве тебе не полагается находиться рядом с Драко?

- Люциус дает ему последние отеческие наставления, - ответил ей Крам.

Северус попытался не фыркнуть на этот комментарий, но сдержаться было сложно. Он заметил, что Гермиона посмотрела на него, перед тем как опять повернуться к Виктору. Её брови удивленно взметнулись вверх.

- Отеческие наставления? Будь, Драко, снобом, обзаведись длинной тростью и бей домовых эльфов… и, прежде всего, не запятнай имя Малфоев… Так что будь поосторожнее с грязнокровками.

- Цисси никогда бы не позволила этому случиться, - проговорил Снейп, не успев прикусить себе язык.

Виктор имел дерзость согласиться, кивнув головой.
- Люциуса в таком случае кастрировали бы.

Все замолчали, и Северус замелил, что Ремус и Виктор вздрогнули при этой мысли. Мужчина закатил глаза и вернулся к тарелке, пытаясь не обращать внимания на тихий разговор и хихиканье Гренджер, адресованные Виктору. У этого парня было все, чего желало его сердце, на кой черт ему сдалась Грейнджер?

«Потому что она невосприимчива к его чарам, Северус».

И что девушка находит в этом грубом переростке? Крам не отличался интеллектом или исключительной красотой, зато у него были деньги и многие, многие женщины со всех уголков мира восхищались им. И, несомненно, всякий раз идя под руку с Крамом, Грейнджер удовлетворяла свою ненасытную потребность в признании. У них могли бы получиться очень красивые дети. У Крама было чем привлечь и заинтересовать Гермиону, кроме одного, и ему это было на руку.

Ему же самому нечего было предложить девушке: ни приятной внешности, ни известности, ни даже проживания вне стен Хогвартса. Его зарплата была небольшой, и уж тем более ему не хотелось обзаводиться с ней красивыми детьми, ох, а какими бы сильными и умными они были бы!

Мерлиновы яйца!

Зачем вообще думать об этом? Он не любит её и уж точно не завидует Краму. Северус Снейп никогда не был завистливым, скорее, озлобленным и одиноким человеком, который никогда не стал бы навязываться женщине. Он не хотел и не мог бы, особенно в подобных обстоятельствах.

Одно верно: Гермиона теперь будет получать по большой стопке фолиантов из его личной коллекции, дабы ей не пришлось тратить свое время на тупоголового Крама.

Глава 9. Танцы с волками… и Пожирателями Смерти

Гермиона крутилась и так и этак, разглядывая свое отражение в продолговатом зеркале. Проведя ладонями по плоскому животику и бедрам, девушка разгладила изящную шелковую ткань.

Вероятность того, что ей хватит мужества с достоинством носить это платье на протяжении всего праздника, приближалась к нулевой отметке. Ни сейчас, ни когда бы то ни было вообще она не сможет чувствовать себя уверенной, будучи одетой подобным образом. Её платье больше походило на тонкую ночную сорочку, едва прикрывавшую девичье тело и практически не оставлявшую простора для фантазии… Нечто подобное можно было надеть в первую брачную ночь, чтобы потом в порыве страсти наобум закинуть в угол комнаты. В платье с высокими разрезами на юбке и глубоким декольте девушка чувствовала себя практически обнаженной.

- Тонкс, я не могу, - срывающимся голосом произнесла Гермиона и обхватила себя руками, от чего её грудь еще больше оголилась в вырезе платья. Ей следовало сперва подумать, прежде чем следовать советам своей слегка сумасшедшей и совершенно бесстыжей “сестры” и трансфигурировать свой тускло-черный костюм, который подходил разве что для похорон, в вечернее платье.

- Конечно же, можешь, - фыркнула Тонкс, разглаживая свое собственное, немного чудаковатое платье, заодно любуясь своим отражением в зеркале. Её платье искрилось всеми цветами радуги и выглядело очень раскованным – весьма предсказуемо. С ярко-розовыми волосами и в платье с блестками метаморфиня походила на Дэвида Боуи, очень известного маггловского рок-музыканта - меньшего Гермиона и не ожидала.

Тонкс искала выход своим изощренным творческим фантазиям, а Гермиона идеально подходила на роль манекена для её варварского дизайна одежды.

Гермиона еще раз посмотрела в зеркало на свое платье: красивое, насыщенно красного цвета, но уж очень откровенное. Тонкс далеко бы пошла, если бы выбрала карьеру в индустрии моды.

Тем не менее такие платья не для Гермиона Грейнджер.

С низким декольте и разрезами, доходившими до середины бедер, она еще бы, возможно, смирилась, но ткань настолько гладко прилегала к коже, что надеть нормальное нижнее белья просто не представлялось никакой возможности. Очень непривычно для женщины, которая носила джинсы и громоздкие свитера по выходным и свободные мантии в будние дни с единственной целью - спрятать свое тело подальше от нездоровых мужских взглядов.

- А как же хваленая гриффиндорская смелость? – шутливо спросила Тонкс, подталкивая Гермиону в спину.

Гермиона яростно блеснула глазами. Она была смелой, но Тонкс, видимо, считала, что, храбрость - отличительная черта Гриффиндора - воспитывается на факультете. Да что Тонкс? Этого мнения придерживались и все остальные.

- Чтобы быть храброй, мне надо чувствовать себя комфортно.
Тонкс возвела глаза к потолку и пробормотала заклинание, избавляясь от торчащих ниток на лицевой стороне своего платья.
- Не припоминаю, чтобы во время войны тебе были любезно предоставлены хоть какие-то удобства, тем не менее храбрости тебе было не занимать.

- Но я вынуждена была быть храброй - ради своих друзей, - резковато возразила девушка. – Гарри сделал бы для меня то же самое, а носить платья и сражаться на войне - абсолютно разные вещи.

- О, тут ты не права, - улыбнулась Тонкс и произнесла еще одно заклинание, теперь указывая палочкой на лицо Гермионы.

Гермиона тихонько вздохнула, почувствовав, как на лицо накладывается макияж.

- Подумай правильно и сделай это ради Виктора, - в глазах неугомонной сестрицы вспыхнули озорные огоньки.

- Не собираюсь я ничего делать для него… я уже говорила тебе, что я о нем думаю, - ответила Гермиона, продолжая бороться с предательским локоном, который так и норовил выбиться из её замысловатой прически.

Метаморфиня хихикнула.
- Зачем же тогда уделять ему столько внимания? Посмотри, сколько вокруг парней: взять хотя бы Рона или кого-нибудь еще из Уизли. По мне, то я выбрала бы Чарли: укротитель драконов – звучит весьма возбуждающе.

- Замолчи, пожалуйста! – воскликнула Гермиона, вспылив от досады.

- Ну, остается только кто-нибудь наподобие Снейпа, хотя сомневаюсь, что в нем есть хоть что-то человеческое, - констатировала Тонкс, безразлично пожимая плечиками.

Гермиона застыла на месте и с опаской посмотрела на рядом стоящую женщину. Неужели она знала? Легилименция? Она видела её воспоминания о прошлом вечере, которые еще были свежи в её памяти? Нет, Тонкс не была легилиментом. Она бы знала, ведь они столько времени провели вместе. Может, она что-то сказала или сделала, и Тонкс пришла к соответствующим выводам? Неужели по её виду всё так заметно? Она должна спрятать эту тайну глубоко в себе, тем более, она касалась Северуса Снейпа.

Наверное, ни у одной нормальной женщины ни возникало мыслей, которые в последнее время роились в её голове – так что нужно их держать при себе.

Сейчас её больше заботила его реакция на её появление уже сегодня? От неё не укрылось то, какими глазами мужчина смотрел на неё весь прошлый вечер, а ведь платье, которое было на ней вчера, выглядело скромнее, чем сегодняшнее.

О, Мерлин! Об этом-то она и не подумала!

Черт возьми! Да к чему такие волнения? Подумаешь - Снейп!

- Гермиона!

- Ааа? – девушка аж подпрыгнула от резкого окрика и потому бросила сердитый взгляд на подругу.

В глазах Тонкс читался вопрос, но она лишь тряхнула головой и улыбнулась:
- Мне показалось, на тебя на пару секунд наложили Империо.

- О-ох, - пробормотала девушка, тряся головой, – немного призадумалась.

Я думаю.

- Нам пора спускаться, - напомнила Тонкс и в последний раз посмотрела на себя в зеркало. - Ремус был готов еще за полчаса до моего ухода - заскучал, наверное.

Гермиона рассмеялась.
- Мне кажется, у него уже пошло в привычку постоянно ждать тебя.

- Он заслужил, пускай теперь ждет меня всю оставшуюся жизнь, - поглумилась Тонкс. – Вспомни, сколько я его ждала, пока он ходил вокруг да около.

- Тоже верно, - поддержала Гермиона подругу и пробежала пальчиками по своей оголенной шее, - мне кажется, не стоило делать вырез слишком глубоким, сюда не достает ожерелья, чтобы прикрыть им грудь.

Тонкс одарила её лукавой улыбкой.
- Тебе не стоит беспокоиться.

Из груди девушки вырвался вздох, и она еще раз посмотрела на себя в зеркало.
- Ты ведь не позволишь мне изменить его, так?

- Нет, - для пущей уверенности Тонкс покачала головой.

- Благодарю, - закатила глаза Гермиона и взяла в руки свою палочку. Она посмотрела на свой наряд. – Мне некуда её положить.

Тонкс хмыкнула.
- Сомневаюсь, что сегодня вечером с тобой что-нибудь случится.

- В Малфой-меноре лучше держать ухо востро.

- Под твоей одеждой её не спрячешь, - произнесла Тонкс и тут же протянула свою руку. – Дай-ка сюда.

Скрепя сердце, Гермиона позволила Тонкс взять палочку, не зная, что она собирается с ней дальше делать. Тонкс улыбнулась и при помощи заклинания уменьшила её собственной палочкой. Гермиона некогда прежде не слышала о таких чарах, да как-то и не приходило в голову, что можно уменьшить палочку, учитывая какой магической силой она обладает.

На губах Тонкс появилась улыбка триумфатора, она бесцеремонно кинула палочку в маленькую вечернюю сумочку и, щелкнув застежкой, протянула её Гермионе.
– Вот здесь. Она немного отличается от настоящей, ты почувствуешь, когда воспользуешься, но так она, по крайней мере, будет с тобой. Та же мощность, только немного меньше.

- Надеюсь, мне не придется ею воспользоваться, - ответила Гермиона и вздохнула, глядя на сумочку в своих руках. Ей не нравился весь этот маскарад.

- Да не смотри ты так, - засмеялась Тонкс, - пользуйся возможностью – срази всех мужчин наповал.

Гермиона погрузилась в воспоминания: четвертый курс, Рождественский бал. На губах её заиграла улыбка. Сегодняшний вечер почти ничем не отличается. Тогда она хотела произвести впечатление и доказать, что, вопреки мнению одноклассников и друзей, она такая же девушка, как и все остальные. И ей удалось. Только теперь ей не перед кем что-то доказывать. Оставался Виктор, но он бы не отстал от неё (причем по непонятным причинам), натяни она на себя хоть холщовый мешок. Был еще и Рон. Его ожидали вечером, прямо в разгар торжества, сразу же по окончании которого, ему необходимо было вернуться домой. На Рождественском Балу ей хотелось заставить его раскаиваться в том, что не пригласил её первым, и, несмотря на все его пререкания, она знала - он сожалел. Однако сегодня вечером его ожидали с подругой, а у Гермионы не было никакого желания затмевать собой Сьюзен.

Стук в дверь отвлек её от мыслей. Тонкс среагировала первой и пошла открывать дверь. На пороге показался Виктор, одетый в черную мантию, которую очень гармонично дополнял черный галстук-бабочка. Тонкс мельком взглянула на Гермиону и, подмигнув, быстро исчезла в дверном проеме, оставляя её наедине с немного изумленным Виктором. Вскоре вежливое выражение на лице болгарина уступило место изумлению, и он улыбнулся.

Ну вот, опять. Как она ненавидела всё это: истинно мужской жест - отступить назад и не спеша рассматривать её тело, особенно если на ней была одежда, выходящая за рамки школьной мантии. Ее не покидало чувство стеснительности. Все мужчины одинаковы, и здесь не имело значения, волшебники они или магглы, одни были несколько вежливее, чем другие, но Виктор однозначно не входил в категорию первых.

Гермиона стыдливо сложила перед собой руки, прикрывая ложбинку между грудей, и опустила ресницы. Прежде чем она поняла, Виктор уже вошел в комнату и встал перед ней, приподняв её подбородок своей рукой. На миг из глаза встретились, заставляя девушку густо покраснеть. Молодой мужчина улыбнулся в ответ и опустил её руки, убирая этот воображаемый щит.

По непонятной причине она позволила ему это жест и легким движением опустила свои руки в его ладони. Тонкс была права: она подавала Виктору напрасные надежды, хотя неоднократно повторяла, что относится к нему только как к другу.

- Ты прекрасна, - шепнул он, и его губы дрогнули в улыбке, - Херми-ивонна.

Не сдержавшись, Гермиона хмыкнула и покачала головой.
- Да ты и сам не выглядишь чересчур ужасно, Виктор.

- По сравнению с тобой, я – ничто, - возразил он, - но тебе кое-чего недостает.

- Ага, метра ткани, - ответила она, - и трусов.

Ой, как же ей хотелось не произносить последних слов, но поздно. Виктор многозначительно выгнул бровь, перед тем как рассмеяться над её признанием.
- Ради тебя я сделаю вид, что ничего не слышал.

Гермиона возвела глаза к потолку.
– Спасибо за твою… рассудительность.

Виктор сунул руку в карман мантии и вытащил оттуда бархатный футляр. На долю секунды ей показалось, что это коробочка для кольца, но он достал палочку и увеличил её до реальных размеров.
- Я послал матери сову и попросил прислать кое-что для тебя из нашего сейфа. Тебе не недостает роскошных драгоценностей.

- Виктор, ты не должен был делать ничего подобного, - сказала девушка, глядя ему прямо в глаза.

- Ты предупреждала, мне придется тяжело, завоевывая твое сердце, - с этими словами он открыл футляр и протянул ей, чтобы она могла внимательно все рассмотреть.

Она опустила глаза. Она никогда не думала, что ей доведется увидеть такое: на дне футляра лежало великолепное колье, усыпанное множеством бриллиантов и рубинов, и пара сережек.
- Ты не должен подкупать меня драгоценностями.

- Я не подкупаю тебя, - Крам затряс головой, - только лишь ухаживаю за тобой.

- Чтобы добиться меня, блестящие камешков будет недостаточно, Виктор, - тихо произнесла девушка.

Он снова протянул коробку и заставил принять её.
- О, я знаю, но это только начало.

Гермиона приняла футляр, вынула серьги и надела их, за ними последовало колье.

Колье тяжелым обручем легло вокруг её шеи, но она привыкнет к этому. Гермиона повернулась к мужчине лицом.
- Ну, как?

- Идеально, - он улыбнулся и поцеловал девушку в щеку.

- Ты нарочно подговорил Тонкс.

Виктор утвердительно кивнул и предложил ей руку.
- Пошли?

Ведьма улыбнулась, схватила свою сумочку и позволила Виктору увести её из комнаты. Спуск по главной лестнице был эффектным, но мимолетным, и пара быстро растворилась в море людей, большинство из которых ей были знакомы. Хотя странно, что некоторые гости пожаловали сюда еще до торжества.

Среди гостей были многие бывшие одноклассники Драко из Слизерина. Большинство из них не упускало возможности послать ей насмешливую улыбку, остальные оборачивались ей вслед, не веря своим глаза: грязнокровка в Малфой-меноре. Виктор увлек её к своим родителям, с которыми до сегодняшнего дня она встречалась единожды, вскоре после войны. Встретили её довольно дружелюбно и отметили, как ей идут драгоценности.

Вскоре Виктора нашел Люциус и увел его к Драко. Тем временем Гермиона в толпе уловила вспышку рыжих волос. Неспособная сдержать улыбки и счастья, охватившего все её существо, девушка извинилась и поспешила к небольшой рыжеволосой группке, где толпилось большинство членов семейства Уизли, хотя её немного удивило их присутствие, принимая во внимание их прошлые взаимоотношения с Малфоями. Семьи ненавидели друг друга, но Уизли были чистокровными и Люциус, безусловно, не мог оспаривать сего факта. Он также не мог игнорировать их существенно увеличившегося состояния; Джордж и Фред расширили свой бизнес и вышли на мировой уровень, также посодействовали выгодные вложения их капитала.

Не обошлось и без Гарри: он оставил Артуру и Молли, как единственной замене любящих и горячо обожаемых родителей, свое состояние.

Тем не менее Уизли не кичились своим благосостоянием и не теряли голов, как это случалось с некоторыми волшебниками. Они по-прежнему проживали в Норе, правда, сделали кое-какие необходимые обновления, и немного увеличили своё имущество. Теперь они больше не нуждались в подержанных вещах или затратах на школьные принадлежности. Они вели себя непринужденно и выглядели очень оживленными.

- Гермиона!

Джинни первой заметила её и притянула подругу в долгие объятия.

- Что ты здесь делаешь? Я думала, ты в Хогвартсе.

- Ну, тебе следовало узнавать у нужных людей, - Гермиона засмеялась, поглядывая на ошеломленное лицо Рона.

- Миона, - произнес он, подходя ближе, и запечатлел на её щеке поцелуй.

Он, несомненно, повзрослел и стал более уверенным, заметила Гермиона. Раньше бы он не осмелился на такой чмок.
- Рон, ты даже не представляешь, как я по тебе скучала!

- Могла бы и в гости прийти, - улыбаясь, произнес парень.

- Я была занята, - ложь была очевидной, но необходимой. Последнее, о чем им нужно знать, насколько тяжело ей приходилось за последний год, да и Молли не хотелось волновать. Она была олицетворением чрезмерно опекающей и безумно любящей матери, даже теперь, когда все её дети повырастали.

К счастью, вслед за Роном, последовали приветствия Артура и Молли, замечания по поводу её внешнего вида; Рону достался легкий толчок в ребра: а нечего так пялиться. Скорее всего, он расстался со Сьюзен.

- Ну и с кем ты пришла? – спросил Рон.

- Надеюсь, ты не думаешь, что я сама себя пригласила?

Рон секунду молчал и, подумав, покачал головой.
- Ммм, нет.

Гермиона наклонила голову.
- Я здесь с Виктором.

- Ах, Вики! – воскликнул Рон, - а он тебя еще не достал?

- Он работает в Хогвартсе по обмену, и он пригласил меня, - ответила девушка. – Всё равно заняться больше нечем, лучше скажи, нам обязательно нужно возвращаться к этому?

Рон пожал плечами.
– Наверное, нет.

- Прекрасно, - произнесла Гермиона и взяла парня за руку. Между ними всегда было так: они могли общаться, только постоянно пререкаясь друг с другом.
- Пойдем посидим, я уже с ног валюсь.

На время церемонии место Северуса располагалось в первом ряду, рядом с Люциусом и Нарциссой. При любых других обстоятельствах он предпочел бы затеряться посреди толпы, стоя где-нибудь в задней части зала, так чтобы можно было незаметно улизнуть, если понадобиться. Но сегодня вечером обстоятельства изменились. Сейчас ему было важно сидеть именно впереди, сосредотачивая свое внимание на реальной причине, по которой он оказался здесь, а не на перемещения и действия единственной женщины, которая безжалостно завладела всеми его мыслями и никак не отпускала.

Он пришел к заключению, что в самом деле сошел с ума – она ни на секунду не покидала его мыслей – замечательный способ потерять рассудок. Северуса не покидала уверенность, что вероятность встретить более интригующую, умную и обольстительную ведьму (при всей её несносности и всезнайстве) была нулевой.

Гермиона Грейнджер была единственной из миллиона.

Тем не менее напрашивались и другие выводы: неправильно это было, думать и испытывать к ней какие бы то ни было чувства. Еще какой-то год назад он был её профессором, да и разница в возрасте была не маленькой. Как бы она отнеслась к его ухаживаниям?

Оборачиваясь назад, к своему темному прошлому, он понимал, что ему следует избегать её. И наверняка ей не захочется проводить с ним время. В прошлом он с удовольствием отпускал в её адрес язвительные замечания и изливал всю свою злость на её друга, но не теперь. Сейчас он не смог бы причинить ей боль и если бы он только мог сказать ей об этом.

Может, он давал слабину?

Нет, нет, тут дело не в слабости; он оставался таким же необщительным и отвратительным, как всегда. Когда Северус увидел её спускающейся с лестницы вместе с Виктором, он вдруг неожиданно понял, как на самом деле ему хочется заботиться и оберегать девушку. Он не знал, как должным образом продемонстрировать человеку свою заинтересованность, не прибегая к колючим придиркам и оскорблениям. И вот ему подвернулось подходящее время, чтобы научиться.

Маг пытался убедить себя, что его забота сводиться лишь к отеческой или даже дружеской привязанности, но, вопреки бессмысленным попыткам, его непреодолимо влекло к девушке.

На протяжении всего вечера Северус не сводил с девушки глаз: она танцевала с Уизли, затем его сменил Крам, пока того не отвлекли по каким-то причинам. Мужчина видел, как она улыбалась и оживленно разговаривала со старыми друзьями, и он не мог оставаться равнодушным. Песни шли одна за другой, вот и Ремус закружил Тонкс в танце под музыку, исполняемую струнным квартетом.

Северус спрашивал себя, на что было бы похоже, если бы она смеялась и улыбалась ему? Заслужит ли он когда-нибудь её доверие, чтобы она однажды запрокинула голову и непринужденно рассмеялась в его присутствии?

В данную минуту девушка сидела в одиночестве, медленно потягивая из высокого бокала золотистый напиток, наблюдая за толпившимися вокруг неё гуляками. Так и было, пока её взгляд не устремился на него; тут она сделала немыслимое. Девушка медленно поднялась, попросила сидящую рядом Джинни присмотреть за сумочкой и, повернувшись прямо к нему, поплыла - да, именно поплыла.

Девушка двигалась по танцполу, словно призрак, бродящий по коридорам Хогвартса, ловко обходя кружащиеся пары. Пока она шла, красная ткань её платья чувственно смещалась по её телу, то натягиваясь, то собираясь на бедрах.

Гермиона остановилась перед мужчиной, и он почувствовал себя не в своей тарелке. Неужели она нарочно искала его, хотя она могла провести время со всеми остальными?

- У вас такой взгляд, словно у вас щенка украли, - промолвила девушка, посылая ему улыбку. Сейчас она стояла очень близко, и ему был заметен легкий румянец на её щеках - результат макияжа и капельки алкоголя – он смотрелся очень естественно.

Её макияж соответствовал вечернему празднеству, но без него она ему нравилась больше. Зачем вся эта фальшь, когда она обладала естественной, неповторимой красотой… так казалось, по крайней мере, ему.

- Даже если и так, вам какое дело? – решительно спросил он, отчаянно пытаясь не глазеть на девушку.

Гермиона покачала головой и сделала глубокий вдох.
- Вам обязательно так отвечать всегда? Я пыталась пошутить. Вы вообще когда-нибудь смеётесь?

- Нет, - он ответил.

Она еще постояла, изучая его лицо, затем снова вздохнула и нервно скрестила перед собой руки. К несчастью, вышло не то, чего она ожидала. Как-то получилось, что изгиб её грудей еще заметнее выглянул из глубокого выреза платья, и его взгляд устремился в это место. Поняв, как он прилюдно пялится на неё, мужчина резко поднял глаза. Действия, вполне ожидаемые от мужчины, но он не хотел относиться к Гермионе, как другим женщинам. Она была особенной.

Гермиона усмехнулась, встретившись с ним взглядом. Она уперла руки в боки, и её грудь слегка колыхнулась под платьем.

Мерлин! Она вообще понимает, что творит?

Конечно же, она понимала, и, судя по всему, причиной столь вызывающего поведения стал выпитый алкоголь. Хотя, возможно, были и другие причины, к примеру, подзадорил один из дружков, чтобы к всеобщему веселью выставить его идиотом.

- В таком случае, вы танцуете?

- Прошу прощения? – уточнил он, едва не поперхнувшись огневиски, когда услышал заданный ею вопрос.

Она фыркнула.
- Я спросила вас, танцуете ли вы. На всех торжествах, проводимых в Хогвартсе, я еще ни разу не видела, чтобы вы танцевали.

- Разве это так важно, знаете ли вы это или нет?

- Мне бы хотелось знать. Я подумала, вы возможно бы хотели… уб… потанцевать со мной?

Он был уверен, озадаченное выражение его лица могло заинтересовать любого в зале: что же такого застигло его врасплох? Ничему он еще так не удивлялся, как этому вопросу.
- Вы хотите, чтобы я потанцевал? С вами?

- Именно это я и сказала, не понятно, что ли? Или я говорю на другом языке, а? – задала она вопрос, от волнения переминаясь с ноги на ногу. Странно, но в её голосе слышались его же строгие интонации.

- Нет, - он покачал головой.

- Нет - что?

- Нет, вы не говорите на другом языке, и нет, мне не хочется с вами танцевать, – последовал ответ.

«Лишь потому, что рядом с вами не могу контролировать реакцию собственного тела».

Гермиона проворчала что-то под нос и закатила глаза.
– Возможно, вы просто не знаете как?

Она понимала, что трясет красной тряпкой перед глазами быка. Подобный вызов не остался бы без ответа с его стороны; Северус сделал бы что угодно, лишь бы доказать нахалке её неправоту (кто бы ни надоумил её) в сомнениях по поводу его умения танцевать. Он вполне мог покорить женщину, просто раньше ему не предоставлялось такого шанса.

Когда Северус окончательно настроился на предстоящий танец, Гермиона вдруг развернулась на каблуках и направилась обратно к своему месту. Он успел ухватить девушку за руку, обвивая пальцами её запястье. Гермиона остановилась, обернулась и посмотрела ему в глаза. Левая бровь вопросительно изогнулась.
– Чего вам?

- Мисс Грейнджер, Гермиона, вам бы не хотелось потанцевать со мной? - невероятно сложно было говорить так, чтобы это не прозвучало как приказ или эдакое гадкое, но у него получилось, во всяком случае, отчасти. Она улыбнулась, искренне и только ему одному.

Музыка смолка, и через секунду зал наполнился звуками следующей песни, Северус тем временем повел девушку в круг танцующих пар. Ему передался её страх: вероятно, она уже пересмотрела свое приглашение, но мужчина заметил, что её нервозность была вызвана тем, что она не знала, куда деть свои руки.

- У меня складывается впечатление, будто не я, а вы не умеете танцевать, - съехидничал Снейп.

Гермиона смерила его уничижительным взглядом.
- Не думала, что вы воспримете всерьез мое приглашение!

- Зачем тогда было спрашивать? – спросил мужчина, и его руки легли ей на тонкую талию, сжимая пальцами.

- Вы такой угрюмый, - ответила она. – Это же праздник. Мне кажется, вы совсем не умеете радоваться, и я подумала, что, возможно, могла бы, по крайней мере, попытаться немного приподнять вам настроение.

Мужчина на миг остановился, довольно резко притянув её к себе. Это движение, пожалуй, было излишним, но он не сумел сдержаться.
- Я не нуждаюсь в вашей жалости, мисс Грейнджер.

- Я вовсе не жалею вас, профессор, - ответила, придвинувшись ближе, ослабив его железную хватку. – Мне просто не хотелось весь вечер лицезреть вашу кислую физиономию.

- Для гриффиндорки вы чересчур эгоистичны, помнится мне, это слизеринская черта.

- Возможно, - она на секунду замолчала, встретившись с его глазами. – У меня был еще один скрытый мотив.

- И?

Гермиона вздохнула.
- Мне бы хотелось узнать вас получше.

- Зачем?

- Потому что вы мне интересны, - ответила она просто.

- Я вам не эксперимент, за которым вы можете наблюдать.

Гермиона хмыкнула и покачала головой.
- Нет, конечно, но за вами хочется наблюдать и исследовать.

- Чем вы занимались сегодня утром в обществе Тонкс и Люпина? – уличил её Снейп и тотчас же пожалел о своих словах. Обычно он контролировал себя, чтобы сдерживаться и не сболтнуть лишнего.

Но Грейнджер снова вывела непоколебимого Снейпа из состояния равновесия.

- Вы подслушивали наш разговор?

Он кивнул, затем развернул девушку к себе, заставляя сделать несколько вращений вокруг собственной оси, и снова притянул к себе.
- Да, подслушивал.

- Черт бы подрал вас и ваш шпионаж!

- Никто никогда не меняется, - напомнил он.

Гермиона посмотрела ему в глаза.
– Вас не должны были обидеть мои слова!

- Разве я говорил вам, что обиделся?

- Вам и не нужно, - сказала она, - ваш тон сказал достаточно.

- Нельзя полагаться на чей-либо тон, чтобы понять реальные чувства человека, - возразил ей маг. – Если принимать в расчет ваш тон в ранее озвученном разговоре, можно подумать, вы не просто проявляете обычный интерес к бывшему профессору и коллеге, а за этим скрывается нечто большее.

Гермиона дернулась и, казалось, вросла в пол, а удивление, читавшееся в её глазах, подсказывало ему, что он задел что-то глубоко внутри неё. Девушка резко отстранилась от мужчины, в последний раз окинув взглядом, развернулась и быстрым шагом направилась прочь.

Поздравляю, Северус!

И как ему только удается отталкивать от себя людей, которые вроде бы заботились о нем, пусть хотя бы в качестве исследовательского проекта?

- Всякий раз, - пробормотал он себе под нос, и огляделся по сторонам, улавливая множество любопытных взглядов, которые тут же отводились. Он мысленно отмахнулся от них и скрылся в темном углу огромного шатра, где проводилась вечеринка. Ему нужно побыть в одиночестве.

Глава 10. Проявленная благосклонность

- Дом, милый дом, тра-ла-ла, - рассеянно напевала Гермиона, падая на кровать в её уютных трехкомнатных апартаментах, расположенных справа от входа в Гриффиндорскую Башню.

Слава богу, выходные закончились, и ей вовсе не хотелось бы заново пережить такие потрясения. Но как бы ни утомили её все эти переживания, свою миссию по раскрытию Снейпа она считала завершенной. Её больше поразило гостеприимство, оказанное Малфоями. Не менее удивительной стала избранная Виктором медленная тактика по её соблазнению. И вовсе не удивительным было привычное поведение противного, деспотичного и замкнутого ублюдка Снейпа, каким он ей и запомнился еще со школьной скамьи.

Выходные прошли бы с большей пользой, не будь на празднике Снейпа или не поддайся она на уговоры Виктора, но её жадное любопытство требовало утоления.

Гермиона пыталась найти брешь в его броне, но не вышло. Все её атаки отражались надменными вопросами, путая и сбивая с толку; хуже - девушке указали на её очевидную заинтересованность, которая выходила за рамки обычной вежливости и дружелюбия. По крайней мере, он удосужился потанцевать с ней. Во всяком случае, начало было положено. Сейчас, мысленно возвращаясь в прошлое, она чувствовала, что её храбрость улетучивалась, оставляя месту стыдливому смущению от осознания случившегося между ними во время свадебной церемонии.

Она позабыла об осторожности и до сих пор не могла поверить, что позволила ему так близко подобраться к ней. В тот момент Гермиону захлестывала ярость, чем не преминул воспользоваться Снейп, заставляя её позабыть о всякой сдержанности, к которой она прибегала в его обществе. Гнев сделал девушку более восприимчивой к подлым замечаниям, и в её голове все перемешалось.

Но пытался ли Снейп на самом деле запутать её? Скрывался ли в его замечании о тоне её голоса какой-то низкий подтекст? Нет, конечно, нет. Но, к несчастью, от его проницательного взора не скрылась та нежность, с которой девушка говорила о своем бывшем учителе, впрочем, меньшего от него и не ожидалось. За долгие годы шпионажа маг так научился читать между строк, что это умение вошло у него в привычку и стало неотъемлемой чертой его характера. Кроме того, он считался чертовски умным человеком. С другой стороны, ничто не мешало Снейпу применить Легилименцию и прочесть охватившие её мысли. Может, он попросту беспокоился о ней, ведь теоретически ментальное вторжение сродни насилию, после воздействия которого она вообще могла бы и не прийти в себя, а значит – не смогла бы снова раздражать его, как всегда. Кроме того, Гермиона была бы бессильна воспрепятствовать действиям ментального мага - никто и никогда не обучал её Окклюменции.

Гермиона медленно поднялась с огромной кровати и небрежными жестами стала сбрасывать с себя испачкавшуюся за день одежду. Вот уже и лифчик полетел на пол, когда Гермиона услышала обиженное “мяу”.

Из-под кучи наваленной одежды изо всех своих кошачьих сил пытался выбраться Крукшанкс. Рыжий котяра мяукнул еще раз и вскочил на кровать, зарываясь под сброшенную рубашку своей хозяйки.

– Что с тобой? Порой ты себя так странно ведешь.

В ответ полунизл взмахнул пушистым хвостом и, зевая, прикрыл глаза.

На лице Гермионы появилась улыбка. Никто не назвал бы его красавцем, и он не отличался широтой души, особенно к людям и вещам, которым не доверял, однако он был мудрым. Никто не хотел покупать его, полунизл кружил по клетке словно разъяренный тигр, готовый наброситься на любого, посмевшего пройти мимо. И когда их взгляды встретились, Гермиона уже знала, что купит его. В чем-то они были похожи, и, когда рыжий кот просунул лапу сквозь прутья клетки и игриво шлепнул девушку по руке, - она навсегда погибла.

Как бы странно ни звучало, но он напоминал ей Снейпа. Такой же зловещий, как Снейп. Вряд ли кто-нибудь хотел узнать его поближе или вообще проявить интерес: мужчина не мог похвастаться ни красотой, ни характером. Но с первого мгновения, как только Гермиона увидела его на первом курсе, и за последующие годы к ней пришло понимание их родства. Профессор отличался необычайным интеллектом, и, похоже, она единственная со всего Гриффиндора понимала его ядовитые замечания, даже если они предназначались ей, Гарри, Рону или Невиллу. Но если Крукшанкс принял её незамедлительно, то Снейп только начинал менять свое отношение. А начинал ли?

Ну да. Ведь он разговаривал с ней и даже обращался по имени.

Тряхнув головой, девушка тихонько застонала. Ну почему всякий раз её мысли возвращаются к Снейпу? С тех пор, как она приехала в Хогвартс, Снейп неотступно преследовал её в мыслях, независимо, сердилась ли она на него или нет.

Ведьма вздохнула.
- Шанкс, кажется, я совсем спятила.

Рыжий разбойник приподнял веко, окинув хозяйку равнодушным взглядом, и снова прикрыл его, замурчав еще громче.

- Какой ты друг замечательный, - насупила брови девушка. – Посмотришь, достанется ли тебе на Рождество кошачьей мяты.

С этими словами Гермиона развернулась и, войдя в ванную, прыгнула под горячий душ. Хлесткие водяные струи приятно покалывали кожу, и девушка блаженно закрыла глаза. Какое облегчение принять горячий душ после долгого рабочего дня! Требования учителей и друзей смывались с её кожи, как грязь и пыль.

Гермиона потеряла счет времени, проведенного душе; и, должно быть, прошло достаточно времени, судя по тому, как сморщилась кожа на пальцах, когда в дверь ванной посыпались беспрестанные удары.

Выключив воду, Гермиона замерла – тишина. Может, показалось? Схватив полотенце, лежащее на столике, она обернула его вокруг себя.

Удары последовали с новой силой, сопровождающиеся требованием:
- Грейнджер, приведите себя в надлежащий вид и спускайтесь в директорский кабинет – похоже, без вас не обойтись!

Рычащих интонаций бархатного голоса было достаточно, чтобы заставить её поторопиться.

Но Гермиона встала как вкопанная. Неужели забыла охранные заклинания? Да что важного могло случиться, если ей теперь приходится в спешке покинуть свои комнаты, да еще в воскресенье? Если по вине студента – ох, как не сладко ему придется.

- Спасибо, - выкрикнула она, заслышав тяжелые шаги, направляющиеся через спальню к выходу.

Гермиона с опаской вышла из ванны и бегло оглядела комнату: Шанкс сидел, очевидно, так не предприняв попыток наброситься на Снейпа. Тут к горлу подкатил ком и девушку охватил ужас от осознания, что, скорее всего, Снейп видел её лифчик и трусы, крошечным комочком валявшиеся на полу прямо у двери ванной.

Как долго Снейп колотил в двери, прежде чем она услышала? Сколько времени он вообще пробыл в её комнате?

Голова шла кругом. Быстро натянув джинсы, свитер и скользнув в туфли, Гермиона схватила палочку и прошмыгнула в дверь, предусмотрительно запечатав её охранными чарами, и бегом пустилась в кабинет Макгонагалл. Уже по дороге ведьма высушила волосы, не заботясь, что теперь они больше напоминали ядерный взрыв. Бывали времена, когда она выглядела еще хуже, чем сейчас.

Первым на ум приходит инцидент, когда у неё с невиданной скоростью начали расти зубы. Воспоминание лишь добавило гнева к её раздражению, напоминая, что тогда предпринял и сказал ей профессор.

- Не вижу никакой разницы.

Как же она его ненавидела, а тот случай лишь подпитывал её ненависть.

Как он мог порой оставаться таким равнодушным? Конечно, он не мог проявить хоть капельку сочувствия к “грязнокровкам”. И лишь из-за всех этих Драко, Крэбба и Гойла? Но еще… Говорить подобные вещи опасно для девушки с такой душевной организацией.

По крайней мере, из этого тяжелого испытания она вышла с нормального размера зубами, которые родители поначалу не разрешали ей исправить с помощью магии.

- Шотландское песочное печенье, - промолвила Гермиона горгулье, охраняющей вход к лестнице, ведущей в кабинет Макгонагалл. Вместо привычных дамблдоровских сладостей, используемых в качестве паролей, Минерва все чаще склонялась в пользу выпечки. Или, для большего разнообразия, она подбирала слова и фразы, связанные с Шотландией, которые были невероятно труднопроизносимы для обычных людей.

Горгулья отскочила в сторону, позволяя девушке подняться к кабинету директора. Гермиона легонько постучала в деревянную дверь и подождала, пока пронзительный голос её начальницы не разрешил ей войти. Гермиона переступила порог и огляделась по сторонам. Ей еще не предоставлялось возможности побывать в этой комнате, с тех пор как она вернулась в школу, но сейчас она была внутри, и кабинет дарил ей странное чувство защищенности. Здесь мало что изменилось: магические приборы также захламляли комнату и на стенах по-прежнему висели портреты прежних директоров и директрис Хогвартса. Тем не менее были и новшества: комната сияла позолотой, демонстрируя четкий отпечаток индивидуальности своего нового жителя.

Проходя мимо, девушка улыбнулась Минерве и портрету. Дамблдор посмотрел на неё сквозь очки-половинки, в глазах его мерцали огоньки.
- Мисс Грейнджер! Рада вас видеть!

- И я вас, профессор, - девушка снова улыбнулась и обернулась посмотреть на присутствующих в кабинете людей.

Съежившись под пристальным взглядом директрисы, перед её столом переминался гриффиндорский шестикурсник – Деннис Криви. Снейп же стоял позади кожаного кресла, в котором сидел один из его студентов, Дэниел Рутгерс. Было видно, что слизеринец пострадал от проклятья, которое уменьшило его нос, и ему пришлось теперь дышать через рот; он выглядел очень напуганным.

Снейп скрестил на груди руки и уставился на коллегу в ожидании её дальнейших действий. Гермиона перевела взгляд на Денниса и вздохнула.
- Мистер Криви, расскажите, что произошло?

- Я выполнял свои обязанности, Герми… - парень вдруг осекся и широко раскрытыми глазами уставился на своего профессора. У некоторых гриффиндорских старшекурсников вызывало некоторую трудность называть Гермиону профессором, учитывая, сколько времени они все вместе провели в гостиной или на собраниях АД.
- Простите, профессор Грейнджер.

- Все в порядке, Деннис. Продолжай, - она взглянула на него, затем на блестящий значок старосты.

Гриффиндорец собирался с духом.
- Я патрулировал коридоры, когда в одном из холлов натолкнулся на Рутгерса и его приятелей. Время было после отбоя. И когда я снял с них десять баллов и отправил в общежитие, т-тогда он обозвал меня “грязнокровкой”.

Оставшаяся часть рассказа была очевидной. Гермиона повернулась к Рутгерсу и сделала глубокий вдох. Ей казалось, она будет готова к тому, чтобы наказывать студентов её факультета, но сейчас, столкнувшись с реальной проблемой, засомневалась. Особенно учитывая то обстоятельство, что Денниса обозвали грязнокровкой. Она понимала, какие испытывали те дети, когда над ними насмехались лишь потому, что их родители не волшебники.

Гермиона обратилась к Снейпа.
- Что вы предлагаете для мистера Криви, профессор?

По телу Денниса прошла судорога: неужели Гермиона будет обсуждать со Снейпом его наказание.

- Неделя отработок с Филчем, минус пятьдесят баллов и лишить его значка старосты. Безответственно и совершенно по-мальчишески изливать свою агрессию на младшекурсника, который не может должным образом защитить себя.

Гермиона кивнула и обратилась к Минерве:
- Профессор Макгонагалл, у вас есть, что добавить?

- Нет, - покачала головой старая ведьма. – Его наказание полностью зависит от вас. А с мистером Криви мы уже побеседовали о привилегиях старосты.

Гермиона перевела взгляд на Денниса.
– Ты останешься старостой, но вместо этого Гриффиндор лишится пятидесяти баллов и ты отработаешь две недели взысканий.

- Да, мэм, - парень приподнялся, - я могу идти, профессор Грейнджер?

Гермиона кивнула, наблюдая, как гриффиндорец бегом, насколько ему позволяли короткие ноги, рванул к дверям. Поворачиваясь к оставшимся обитателям кабинета, Гермиона заметила, как Снейп потянулся рукой, придерживая Рутгерса за плечо, и усадил его обратно в кресло.
- Вас ждет неделя взысканий, Рутгерс.

Слизеринец поник и вздохнул.

- Теперь можете пойти показаться мадам Помфри.
Мальчик устремился к двери в той же манере, что и Деннис.
- И научись быть снисходительным к менее удачливым людям.

Дверь захлопнулась с грохотом, и Гермиона устремила взгляд на человека в темных одеждах.
- Милосердие? От слизеринца?

Зельевар равнодушно пожал плечами и повернулся к Макгонагалл, и Гермионе ничто не оставалось, как последовать его примеру, ожидая дальнейших распоряжений неутомимой директрисы.

Та, разводя руками, отпустила их без единого слова.

И почему она чувствует себя нашкодившей ученицей, словно это она натворила дел, а не Деннис? Может, потому что в прошлом она неоднократно была жертвой наказаний Макгонагалл?

Гермиона покинула кабинет раньше Снейпа и уже спустилась на первую ступеньку, когда он только затворил за собой дверь. Неожиданно воздух наэлектризовался, девушка почувствовала слабость и на секунду прикрыла глаза, восстанавливая над собой контроль. Опять что ли? Сейчас они впервые видели друг друга после вчерашнего казуса – и она все еще чувствовала неловкость и стеснение в его обществе. Жуть.

Каменная башня встретила её тягостным безмолвием, которое, впрочем, скоро нарушилось, стоило девушке спуститься вниз по лестнице. Она обернулась, наблюдая за движениями мужчины. Вот он уже сделал последний шаг. Снейп, взявшись за лацканы черной мантии, понадежнее укутался, словно почувствовал озноб, и скрестил перед собой руки. Его фигура, окутанная ореолом черных одежд, излучала власть. Мужчина вперился в неё пронзительным взглядом.

- Вам что-то еще нужно, мисс?

- Разве была острая необходимость разбираться в случившемся при участии Макгонагалл? – напрямую спросила девушка, встречаясь с ним взглядом, но вынуждена была отвести глаза.

- Вовсе нет, - ответил профессор, опередив Гермиону на несколько шагов. – Просто знал, не окажи на вас давление, вы бы с легкостью отпустили своего студента без всякого наказания.

Гермиона закатила глаза и потрясла головой.
- Мне кажется, ваши стандарты несколько завышены. И жить по ним, равно как под гнетом.

Снейп резко остановился, развернулся и смерил нахалку уничижительным взглядом.
- Что вы сказали?

- Вы всё слышали, профессор, - тихо ответила девушка.

Он недоверчиво фыркнул.
- Судя по вашему поведению и поведению ваших друзей, мне и в голову не приходило, что вы когда-то следовали моим требованиям.

- Я всегда уважала ваши требования и власть, которой вы обладали, - возразила Гермиона. – Но я не могла относиться к вам с уважением, когда вы были особенно жестоки со мной и моими друзьями.

- Хм, - не согласился он, - Вы заслужили все, что получали, мисс всезнайка.

- Да неужели? – спросила она. – По дороге сюда мне припомнился случай. Помните, в меня попало проклятье и у меня стали расти зубы? Думаю я, вряд ли заслужила этого, как вы говорите.

Снейп посмотрел на девушку, воспоминания всплыли в его памяти. Его голос выбрал мягкий, более дружелюбный тон.
– Я был под давлением тогда, Гермиона. Вы должны это знать.

- Разве вам повредило проявить хоть толику сочувствия? – спросила она.

- Я не отзывчивый человек, Гермиона, - заявил он в ответ.

- Почему?

Вопрос повис в воздухе, и они оба уставились друг на друга, каждый пытался выйти победителем из этого столкновения характеров. Он несколько раз открывал рот, порываясь что-то сказать, но мужчина не произнес ни звука. Его губы сложились в усмешке, он нахмурился. Наконец, Северус придумал ответ:
– Никто не сочувствовал мне, пока я рос.

- Никто? Никогда? – нажала она. Он что-то скрывал; она видела, как он суетился, ища выход из этой ситуации. Ей никогда раньше не приходилось видеть профессора таким взволнованным, даже из-за Темного Лорда. Но сейчас он был полон волнения. Почему?

- Я не желаю ничего обсуждать с вами, мисс Гренджер, это не вашего ума дело, - рявкнул мужчина, - кроме одного.

- Чего? – она посмотрела на него.

- Хотелось бы верить, что и впредь вы будете принимать правильные решения, касающиеся интересов ваших студентов. И, уверен, вы не будете выказывать благосклонность и поймете, наконец, что не всякий человек – ваш друг навеки, - объяснил он.

Последний комментарий вывел её из себя, но она постаралась обуздать свой гнев.
– Оставлю вам право судить о проявлении благосклонности, Снейп!

С этими словами она развернулась на каблуках и стремительно понеслась в свои комнаты, напрочь позабыв, что Снейп взломал её охранные чары, вломился в комнату без её ведома и даже то, что он видел её нижнее белье. Все, о чем она могла думать, - каким сложным и противоречивым человеком он оказался и как быстро он вывел её из душевного равновесия.

Глава 11. Очаровательный человек

Минула неделя. Северус продолжал терзаться и искать разрешение маленькой… “ситуации”. Хотя в действительности ситуация была не просто серьезной - она была катастрофой. Да, именно катастрофой – единственный термин, подходящий под определение его явного помешательства и вспыхнувшей страсти к молоденькой учительнице трансфигурации, а по совместительству еще и бывшей студентке.

Всю прошлую неделю Северус пытался выкинуть все мысли о девушке, заполнявшие все его сознание.

Каждая попытка сводилась на нет, а перед глазами то и дело вставал образ восхитительной округлости груди и шелковистости девичьих ног. И когда Гермиона проходила по школьным коридорам в невзрачной учительской мантии, под её одеждой он представлял себе идеальные изгибы девичьей фигурки.

А картина её кружевных бледно-розовых трусиков, которые ему удалось так невзначай увидеть в её комнатах прошлым воскресеньем, усугубляла и так не простое положение.

“Мужская” часть его мозга твердила, что это просто похоть, извечная и самая обыкновенная, всего лишь инстинкт. Но все было несколько иначе – и он это знал. Её умственные способности неоднократно приводили его в восхищение. Но Снейпу хотелось наказывать её за постоянные выкрики с места, за то, что ему приходилось проверять её многофутовые свитки эссе, которые он задавал. И пусть Гермиона ненавидела его за те наказания, что он назначал им за прошедшие годы, или за едкие замечания, она всегда уважала в нем учителя – уважала за интеллект.

В воскресенье Северус пытался сказать одно, но пришлось изворачиваться. Всякий раз, стоило ему с кем-нибудь заговорить, в нем что-то замыкалось, заставляя противоречить любым словам. Он просто обязан идти наперекор - иначе его сочли бы слабаком. Может, это был некий механизм самозащиты, только он уже настолько прочно укоренился, что преодолеть его не было никакой возможности.

Северус был упрямым как бык.

От зельевара не укрылось, что на протяжении всей недели Гермиона сторонилась его, время от времени кидая укоряющие взгляды. Северус не мог больше игнорировать свои чувства, но все еще надеялся сохранить статус-кво. Ему казалось, что изменения, возникшие между ними, просто невозможны. А если возможны, то он не имел ни малейшего представления, как сделать так, чтобы все изменилось окончательно.

Странно, что наука об изменениях и преображении входила в её компетенцию.

По всем правилам, мужчина должен был пойти к девушке и предложить изменить их отношения - от профессиональных к чему-то большему. Но Северус Снейп никогда не просил помощи. Он никогда не опустится до такого и никогда не будет объяснять причины своей страсти. Он – хитрый, подлый слизеринец.

Что ж, придется действовать на свой страх и риск. Но где-то в самом потаенном уголке своей души мужчина был вынужден напомнить себе, что значит произвести впечатление на женщину и не отпугнуть при этом. Нужно лишь вспомнить те дни, которые он проводил с Люциусом, наблюдая, как чистокровки ухаживают за ведьмами. Может, где-то внутри него сидит такой же дамский угодник?

Нет, вряд ли. Он, безусловно, не был Люциусом и уж точно не хотел бы им быть. Хотя, с другой стороны, на собственного отца он тоже никогда не хотел быть похожим. Рассуждения пришли в тупик. Оглядываясь в прошлое и сравнивая друга и отца, он не мог найти золотой середины. Тут и Дамблдор не помог бы. Все трое были подобны разным вершинам в равностороннем треугольнике.

Сможет ли он найти середину в этом треугольнике и успешно соединить в себе лучшие черты каждого из мужчин? Возможно, нет, но начало хорошее, особенно, если удастся сочетать правильные. Гермиона вряд ли оценит льстивые речи Люциуса, размышлял Северус, или омерзительный характер его папаши и в придачу – дамблдоровские хитрые огоньки в глазах.

Хм, а могли ли мерцать его глаза? Наверное, наилучшим вариантом было - просто оставаться самим собой. Если до Грейнджер еще не дошло, кто он такой – не очень приятный человек, – стоит ли тратить на неё свое время? Северус рано понял: если ему и посчастливится быть связанным с кем-то отношениями, это будет либо удивительно чуткая и отзывчивая женщина, либо душевнобольная. Крайне сумасшедшая, раз не отвергла его.

Все же мужчина выполнил свое обещание – отобрал наилучшие экземпляры книг из собственной библиотеки. Ушла целая неделя на то, чтобы просмотреть все книжные полки и тщательно оценить каждый экземпляр, определяя, какие бы книги девушка не стала читать, а какие были столь редки, что у той слюнки бы потекли, угрожая испачкать дорогие кожаные переплеты книг. В итоге зельевар отобрал пять. У него оставалось множество других полезных, но выбранные книги были самыми лучшими. Хотя что такое пять книг для Гермионы Грейнджер? Долго они у неё не задержатся. Но к тому времени, он надеялся, ему уже не нужно будет прибегать к уловкам, чтобы держать её подальше от Крама. И к тому моменту, когда она выпроводит Крама, надеялся зельевар, её мысли не займет кто-нибудь другой. К тому времени, он надеялся, она уже сама будет приходить к нему в комнаты и по своему усмотрению выбирать себе книги, вместо него.

Книги ей в комнату должен был перенести домовой эльф сразу же после обеда. Но это не все. Ей еще предстояло разгадать его секрет отправителя книг. Снейп мог назвать приблизительное время, которое ей понадобится на решение этой задачки, если учесть со сколькими странными событиями ей пришлось столкнуться за прошедшие годы. Посланная им загадка не должна вызвать затруднений – нескольких часов будет достаточно. Девушке не составит труда её решить, учитывая, какая глубокая сосредоточенность отражалась на её лице во время обеда.

Северус, изнемогая от охватившего его беспокойства и желания узнать её реакцию на подарок, решил побродить в окрестностях замка. Сгущались сумерки. Ему нравилось красться в потемках, и Снейп никогда не упускал случая вспугнуть пару - другую ничего не подозревающих студентов, которые часто назначали свидания в окружавших замок зарослях. Обнаруженные тотчас же наказывались потерей факультетских баллов и отработками. Как ни печально, но назначение наказаний было единственным, что делало его п