Шахматная лихорадка

Конечно, легко говорить детям, что они должны смотреть на свои проигрыши из отдаленной перспективы и не терять ни грамма уверенности, несмотря на неудачи. Куда труднее, если проигравший – это ты и есть.

Шпигель и сама играет в шахматы на очень высоком уровне. Несмотря на то что ее рейтинг несколько снизился за последние пару лет, поскольку она посвящала бóльшую часть своего времени преподаванию, она по‑прежнему входит в тридцатку лучших женщин‑шахматисток США.

Но, как и все прекрасные шахматисты, она часто проигрывает, и когда это случается, она нередко обращается к своему блогу – популярному, хотя и не официальному источнику новостей и мнений в шахматном мире – и прилюдно распинает себя на виду у всех. «Я такая глупая, отсталая, отвратительная безмозглая девчонка! – писала она в 2007 году, после того как проиграла партию мастеру спорта из России. – Неужели я действительно не способна просчитать простейшие ходы? Официально заявляю: я себя ненавижу».

Отец Шпигель научил ее основам простейших шахматных ходов, когда ей было всего 4 года, но в шахматных соревнованиях она не принимала участия, пока не доросла до шестого класса. Тогда она записалась во внеклассную шахматную программу в своей школе в Рейли, штат Северная Каролина.

Она наслаждалась учебой – не только самими шахматами, в которых проявила себя превосходно, но также незнакомым ощущением «своей среди своих», которое давали ей шахматы. Будучи социально неприспособленным ребенком до вступления в шахматный клуб, она внезапно нашла для себя место, в которое идеально вписалась.

– Какое это было счастье и облегчение! – рассказывала она мне. – Другие дети хорошо обращались со мной, потому что я хорошо играла. Взрослые разговаривали со мной так, как будто мое мнение действительно что‑то значило. Впервые в жизни я почувствовала, что жизнь становится лучше.

Ее шахматный рейтинг быстро поднялся выше уровня учителя, который вел шахматную программу, и она, к своему изумлению, обнаружила, что ей не нужна его помощь, чтобы продолжать совершенствоваться; она просто могла заниматься шахматами самостоятельно. А если она способна самостоятельно учиться шахматам, пришло ей в голову, значит, она может самостоятельно обучить себя и математике, и вообще чему угодно.

Ее способность осваивать новые области знания самостоятельно – навык, который она получила исключительно благодаря шахматам – помогла ей пройти через все годы, по ее выражению, «ужасной американской средней школы» и обучения в колледжах (сперва университет Дьюка, а затем Колумбийский), где она вначале специализировалась в математике, а потом, спустя пару лет, переключилась на английскую литературу.

Получив диплом, Шпигель осталась в Нью‑Йорке и записалась в качестве учителя в некоммерческую организацию, которая называлась «Шахматы в школах» (Chess‑in‑the‑Schoools), с 1986 года организовывавшую для шахматных специалистов, подобных Шпигель, несколько часов шахматных занятий в неделю в общественных школах города для детей с низким доходом.

В течение нескольких лет Шпигель курсировала между четырьмя школами, преподавая один день здесь, другой там, но больше всего ей нравилось в IS 318. Наконец, в 2006 году директор этой школы принял ее на работу на полную ставку учителя шахмат и тренера школьной выездной шахматной команды.

Летом 2005 года, после нескольких лет игры в шахматы «в полпинка», она, повинуясь внезапному наитию, записалась на высокоуровневый открытый шахматный турнир в Финиксе. И, к ее собственному удивлению, справилась с ним очень хорошо, набрав больше очков, чем любая другая женщина на турнире. Это означало, что она автоматически получила квалификацию на национальный чемпионат США в будущем году.

Эта задача была ей не по плечу, и она это понимала: 64 шахматиста, мужчины и женщины, были квалифицированы для этого турнира, это были лучшие шахматисты страны, и ее рейтинг был одним из самых низких. Шпигель с головой ушла в шахматы, занимаясь по 3 часа в день или больше, 5 дней в неделю, порой проводя бессонные ночи над каким‑нибудь дебютом или часами играя онлайн на веб‑сайте шахматного клуба в Интернете.

Она достаточно усовершенствовала свою игру, чтобы неплохо выступить на турнире – не войдя в десятку, но все же довольно хорошо, – и после этого продолжала играть с таким же рвением. Точно так же, как и в средней школе, шахматы подчинили себе ее жизнь. Она играла дни и ночи напролет. Она потеряла контакт с друзьями, которые не играли в шахматы, постепенно начали сами собой отпадать другие обязательства и связи. Момент игры в шахматы, как она писала в своем блоге, стал «практически единственным временем, когда я что‑то ощущаю. Все остальное время, за малым исключением, я едва ли не полностью бесчувственна».

Шпигель все больше и больше отчуждалась от мира за пределами шахмат. У нее была природная склонность и к меланхолии, и к определенной эксцентричности, и ее возрастающая социальная изоляция позволила эти чертам расцвести.

Однажды в своем блоге она откровенно объявила своим читателям, что в предыдущую пятницу была на свидании. «В какой‑то момент, – писала она, – он обнял меня, и я подумала: «Ого, я больше вообще не имею никакого физического контакта с человеческими существами!» Однако в конечном счете я горжусь собой, поскольку не сказала об этом своему спутнику, несмотря на тот факт, что довольно долго об этом думала. До меня вовремя дошло, что такого рода вещи на свидании не говорят».

Потом во время рождественских каникул 2010 года Шпигель предприняла импульсивное романтическое путешествие на Карибские острова с учителем живописи из IS 318, высоким, красивым мужчиной по имени Джонатан, со средиземноморскими чертами лица и длинными темными волосами, которым она издалека любовалась в учительской, но считала не принадлежащим «к своей лиге». К тому времени, как они вернулись домой после недели, проведенной на Багамах, они были по уши влюблены друг в друга. 4 месяца спустя они съехались, а к осени 2010 года объявили о помолвке.

Джонатан совсем не играл в шахматы, и, начав проводить с ним больше времени, Шпигель обнаружила, что ее шахматная лихорадка стала стихать. Не то чтобы она совершенно забросила шахматы – она по прежнему преподавала их в школе и тренировала своих учеников по субботам на школьных турнирах, – но теперь ее свободное время было посвящено велосипедным поездкам, хорошей кухне, прогулкам по городу и разговорам о будущем, а не игре в шахматы онлайн.

Мне, человеку, не играющему в шахматы, это казалось положительным изменением. Я полагал, что постоянная игра в шахматы не делала Шпигель особенно счастливой, а вот общение с Джонатаном – делало.

Однако, с ее точки зрения, сравнительный анализ преимуществ был не настолько прост. Ее официальный шахматный рейтинг достиг было 2170, но после того как Шпигель начала встречаться с Джонатаном, он опустился ниже 2100. Она часто заговаривала о своем желании снова всерьез заняться шахматами, играть больше, поднять свой рейтинг. Умом она понимала, что стала счастливее, чем тогда, когда играла в шахматы постоянно, но все же она скучала по этим несчастливым, одержимым дням.