Дело молодое

Георгий Лишков был горожанином, в меру умным, в меру начитанным, в меру проживающим свою жизнь. Не больше, но все‑таки и не меньше.

Он был тогда молод – двадцать два года. Он носил тертые джинсы, волосы до плеч и мировую тоску в глазах. Он учился на пятом курсе, и ему было жаль потерянного времени, и жаль того времени, что он потеряет в будущем. Нельзя прожить, не потеряв времени. Но это, как говорил отец, селява.

Дипломная работа лениво писалась на кафедре психологии. Точнее, даже не писалась – планировалась…

– А вы уверены, что это надо? – спросил Краснов.

За окнами темно, и продолжает темнеть. Народ с кафедры уже разошелся. Только и остался на кафедре доцент Краснов, ну и правильно, не надо никого больше… Большой, широколицый, упитанный – вот такой был доцент Краснов.

– Я уверен, что это касается моей темы.

– Вы у нас пишете что‑то вычурное. Измененные состояние? Химическим способом? Это вряд ли имеет отношение к академической дисциплине.

– Тем хуже для дисциплины, – ответил Гера.

– Да вы не подумайте, – Краснов протестующе замахал добродушными лапами. – Мне‑то нравится, я‑то – за… Хотите ехать – езжайте. Могу даже сказать, что это моя идея. Только вы осторожнее, там на всех дорогах бандиты, а в Пыльнево даже бандитов нет – испугались и разбежались.

– Могу себе представить, – улыбнулся Гера.

– Драконов вы не увидите. За неимением таковых.

– Да не нужны мне эти драконы.

– Вы не увидите даже синих человечков, – предупредил Краснов. – Если они есть – а я не исключая, что где‑то водятся синие человечки – то вряд ли в нашей области.

– Ну их к лешему, – сказал Гера.

– И леших там тоже нет.

– Мне нужен препарат, которым закидываютя тамошние ведуны.

– Там, Гер, закидываются не только ведуны, – сказал Краснов. – Там, по всей видимости, закидывается весь район, причем началось как минимум при царе. Как максимум, началось до всяких царей. Читали статью Аршинникова в «Некрополе»? Это наследие шаманов, и нынешнее поколение каким‑то чудом хранит то знание, я даже не знаю, каким. Узнаете – расскажите.

– Павел Яковлевич, вы сами‑то верите?

Краснов плюхнулся в кресло и закурил. Курить в зданиях университета было запрещено, но время позднее, и часовой стрелкой, подползающей к девяти, разрешается почти все.

– Гера, – сказал Краснов, – я ведь мыслю рационально. Если весь район твердит о синих неземных обезьянах, я должен верить либо в обезьян, либо в особенности района. Верить в обезьянок я еще не дорос. А «пыльневский квадрат» – это реальность. Район действительно имеет особенности, это эмпирия. А то, что все население жрет какую‑то дрянь, факт не менее эмпирический. Взять ту же сухую водку, хотя это никакая не водка.

– Ее, по‑моему, никто не видел.

– Да бог с ней, – сказал Краснов. – Вы же едете, чтобы ее попробовать.

– Как думаете, Павел Яковлевич, кайф выхвачу?

Гера сидел, закинувши ногу на ногу, и дымил предложенной сигаретой. Когда‑то он не верил, что к пятому курсу бетонный забор между студентами и кафедральным людом сотрется в штакетную загородку. Не всеми, конечно, если между всеми – то это смешно. Кое‑какими студентами – с одной стороны. И кое‑какими преподавателями…

– Дело молодое – выхватите.

– А интересно, их препарат посильнее травки?

– Сильнее, – сказал Краснов. – Намного сильнее, Гера. После анаши зеленые драконы и обезьяны не возникают с такой настойчивостью. Иначе в нашем городе драконы летали бы чаще, чем проезжали грузовики.

Они посмеялись над колоритом родного города… И так смеялись, и эдак, и еще над знакомыми людьми.