Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 21. «Знай, что я твой, отныне и навеки»





 

«Знай, что я твой муж».

«Знай, что я твой, отныне и навеки».

«Знай, что я никогда не предам тебя».

Сердце сжалось в груди Джиллиан. Его клятва заставила ее затрепетать всем существом. Всхлипнув, она спрятала лицо у него на плече. Гарет запустил пальцы в ее волосы, заставив ее приподнять голову.

Ее руки обвили его шею, и она обратила к нему дрожащие губы, словно в беззвучном призыве. Глаза Гарета вспыхнули. Из горла у него вырвалось приглушенное восклицание, и почти тут же его губы накрыли ее собственные. Он целовал ее так, как ей это виделось в ее грезах – с нежной властностью, со всепоглощающей силой. Опутанная темной сетью желания, Джиллиан почувствовала, как страсть струится по ее жилам, растекаясь по всему телу и притупляя все прочие чувства.

Загорелая рука опустилась к ее животу. Его растопыренные пальцы оказались такими длинными, что почти полностью накрыли собой ее округлившийся живот, внутри которого свернулось в клубочек их дитя. Гарет неожиданно опустился перед ней на колени и, задрав высоко юбки, положил ладони ей на живот. Джиллиан так и ахнула, упершись руками в его плечи:

– Гарет, перестань!

Он перехватил ее руки и прижал их к бокам.

– Тебе нечего стесняться, любимая. Я мечтал увидеть тебя такой.

– Ну, не совсем такой, надо полагать. – Когда он уезжал, ее талия еще оставалась тонкой, но теперь ее фигура заметно округлилась.

– А вот тут ты ошибаешься! – Его слова сопровождались низким хриплым смешком, руки двигались беззастенчиво по гладкой упругой поверхности ее живота. – Я так соскучился по твоему лицу… по твоему аромату… – Он поцеловал ее живот. – Ты прекрасна и желанна, как всегда, и… о Боже, как же мне тебя не хватало!

Последнее чувство нашло самый живой отклик в ее душе, и внезапно он оказался на ногах, высоко подняв ее в воздух. Изящные пальчики покоились поверх жесткой щетины, покрывавшей его подбородок. Джиллиан улыбнулась, чувствуя, как радость пронизала все ее существо, подобно солнечному свету, пробившемуся сквозь туман.

– Мне тоже очень не хватало вас, милорд, – призналась она, безбоязненно открывая ему душу.

Гарет с нежностью рассмеялся:

– В таком случае, думаю, нам лучше продолжить этот разговор здесь.

Он уложил ее на постель, поспешно сбросив с себя одежду. Смущение, которое она чувствовала оттого, что он увидел ее в таком виде, скоро исчезло в потоке пламенных поцелуев и пылких ласк. Возможно, дело было в ее беременности, а возможно, в продолжительной разлуке, однако она ощущала каждое его прикосновение вплоть до самых заветных глубин ее души. Она громко вскрикнула, когда он проник в ее тело и его дыхание коснулось ее рта. Он наполнил ее собой, как его ребенок наполнил собой ее чрево. Теперь в ее душе больше не оставалось места для пустоты.

Дважды она поднималась по спирали до небес, прежде чем он достиг вершины блаженства. Затем она медленно опустилась с райских высот на землю. Жестом, в котором чувствовалась непередаваемая словами мягкость, он смахнул влажные черные волосы с ее лба и припал к ее губам долгим нежным поцелуем, после чего привлек ее поближе к своему боку.

Перед самым ужином Робби недовольно надул губы, когда няня пришла за ним, чтобы уложить в постель. Он просил и умолял, однако Гарет оставался непреклонным. Наконец Робби, нахмурившись, взглянул на него снизу вверх, расположившись как раз между его сапог.

– Один поцелуй, и я пойду спать, папа, – заявил он. Взгляд Гарета как всегда был полон любви к сыну. Он покорно наклонился вперед и запечатлел легкий поцелуй на румяной щеке. Его рука на фоне белой кожи мальчика выглядела особенно загорелой.

– Ну а теперь пора в постель, сынок, – произнес он с притворной строгостью.

Глаза Робби вспыхнули озорным блеском.

– Нет, – произнес он, сморщив носик. – Теперь еще один поцелуй от мамы.

Джиллиан любовалась им, улыбаясь и качая головой, поскольку понимала, что он просто хотел оттянуть неизбежное. Но едва она услышала просьбу мальчика, которую тот произнес таким веселым, беззаботным тоном, как улыбка замерла на ее губах. Она была поражена тем, с какой легкостью Робби называл ее мамой и как естественно это звучало в его устах. Но это было впервые в присутствии Гарета.

Под взглядом Гарета у Джиллиан перехватило дыхание, однако она старалась этого не показывать и с самым беспечным видом, на какой только была способна, наклонилась к Робби, чтобы поцеловать его. Вскоре тот, довольный, вприпрыжку удалился вместе со своей няней.

Собрав всю свою смелость, Джиллиан рискнула бросить беглый взгляд на Гарета. На лице его застыло какое‑то странное выражение, и сердце в ее груди на миг замерло. Селеста. Он думал сейчас о Селесте.

– Ты не возражаешь против того, что он зовет меня мамой? – спросила она тихо.

– Нет, – ответил он, однако в его тоне она не заметила ни одобрения, ни неодобрения.

Джиллиан сглотнула.

– Ты не сердишься на меня? – Она считала своим долгом объясниться. – Видишь ли, когда ты уехал… дети дразнили его, говоря, что мать его бросила. Мальчик был совершенно подавлен, Гарет. Когда он попросил меня, я… я просто не могла ему отказать.

Он спокойно посмотрел ей в глаза:

– Почему я должен на тебя сердиться, Джиллиан?

– Потому, что я буду для него единственной матерью, которую он когда‑либо узнает, – выпалила она. – Я… а не Селеста!

Он внимательнее всмотрелся в ее черты и тихо произнес:

– И ты думаешь, что я стану из‑за этого сердиться? Джиллиан смущенно отвела глаза в сторону, не зная, что ответить.

– Да… то есть нет. – Она прерывисто вздохнула. – Ох, помоги мне Бог, я не знаю!

Он взял ее за подбородок.

– Робби любит тебя. Ты заботишься о нем так, как может заботиться только родная мать. – Тут его губы изогнулись в самой настоящей улыбке. – И я знаю, что ты любишь его, как может любить только родная мать. Так почему же я должен на тебя сердиться?

Глаза Джиллиан наполнились слезами.

– Но как быть с ней, Гарет? – Губы ее задрожали. – Не будет ли она сердиться из‑за того, что ее сын называет другую женщину «мама»?

У Гарета перехватило дыхание. Улыбка померкла на его лице. Ибо они оба поняли без лишних слов, кого именно она имела в виду.

Селеста.

И где‑то в глубине души Гарет сознавал, что она задала ему одновременно и другой вопрос.

– Мне бы хотелось думать, – ответил он мягко, осторожно подбирая слова, – что, как и я, она была бы признательна судьбе за то, что ее сына любит такая женщина, как ты.

Затем он так же осторожно заключил ее в объятия. Он знал, что его жена была сейчас особенно уязвима, и Бог свидетель, он ни в коем случае не хотел причинять ей боль…

Он не станет рассказывать ей о женщине, чей хрупкий облик на один короткий миг между двумя вздохами возник в его памяти. Женщине, чьи волосы развевались над ее плечами, подобно яркому солнечному свету, чья забота и сердечное тепло окружали всех ее близких кольцом любви. Когда‑нибудь – возможно, но только не сейчас. Сейчас для него было вполне достаточно держать жену в объятиях и чувствовать, как ее маленькие изящные пальчики ухватились доверчиво за воротник его туники. Гарет со вздохом прижал к себе свою обожаемую жену, уткнувшись подбородком в темные волосы. Затем поднес ее руку к губам и запечатлел поцелуй на ладони.

Джиллиан, подумал он. Сердце мое. Жизнь моя. Да, возможно, когда‑нибудь, когда настанет срок…

Пока же ему было довольно одного воспоминания.

 

Лето близилось к концу. Урожай на полях был собран, дни становились короче, а ночи – все более холодными и влажными.

Ребенок в ее чреве между тем рос день ото дня. Он шевелился так сильно, что порой будил ее прямо посреди ночи. Многие из женщин в замке уверяли Джиллиан, что она отлично переносила беременность, и они были правы. Она не стала неуклюжей или неловкой, однако не могла сидеть подолгу на одном месте, так как потом ей трудно было перевести дух.

Она часто вспоминала о брате Болдрике и Клифтоне. Ее до сих пор мучил вопрос, каким образом брату Болдрику удалось подняться со своего смертного одра и покинуть отца Эйдана. Что было у него на уме? Она до сих пор оплакивала его смерть и сильно по нему тосковала, ведь он так долго был частью ее жизни! Но в конце концов все же смирилась с его уходом.

Гораздо труднее ей было принять возможность того, что Клифтон тоже мертв. Она даже мысли подобной не допускала! Он наверняка жив и где‑то в этом мире встретил этим летом свой тринадцатый день рождения. Не исключено даже, что он стал оруженосцем у какого‑нибудь рыцаря, обучаясь воинскому искусству. По правде говоря, мальчик не мог бы найти для себя в этом деле лучшего наставника, чем ее муж, и Джиллиан всей душой молила Бога, чтобы так оно и произошло. О, если бы только она могла послать ему весточку о том, что он скоро станет дядей!

После своего возвращения Гарет уделял большую часть времени и сил оборонительным укреплениям замка. Стены Соммсрфилда были тщательно осмотрены и отремонтированы каменщиком, припасы собраны и заложены в амбары намного раньше обычного времени осенней жатвы. Несколько раз она замечала, как он с тревогой всматривался в горизонт. Его рыцари ежедневно упражнялись с оружием, однако во дворе не было слышно обычных шуток и смеха. Джиллиан понимала, что он опасался угрозы извне, со стороны войск короля… или кого‑то еще.

С ней он оставался неизменно внимательным и заботливым, принимая во внимание ее состояние, и всегда готов был подставить ей под ноги скамеечку или подать руку, когда она в том нуждалась. Однако Джиллиан не могла отделаться от назойливых сомнений, которые вызывали в ее душе настоящую бурю. Не сожалел ли он теперь о том, что принял ее сторону и женился на ней, чтобы спасти от короля? Не проникся ли он к ней отвращением? Ведь отныне он будет навеки обременен ребенком, которого он не хотел, и женой, которая ему не была нужна. Не потому ли он защищал ее сейчас, что этот ребенок был его собственным? А когда малыш появится на свет, что ее ждет? Ведь тогда у Гарета не останется никаких причин выгораживать ее перед королем Иоанном. Не захочет ли он избавиться от нее? Каждый его взгляд, каждое прикосновение вызывали в ее груди жаркую волну возбуждения. О да, он предавался с ней любви так же страстно, как и всегда. Она бережно хранила в душе каждую ночь, когда он держал ее в объятиях, будь то в порыве страсти или в минуту покоя. Однако он ни разу не произнес слов любви.

Если все то, о чем ей приходилось слышать, было правдой, то Гарет уже знал в своей жизни любовь настолько великую, что он никогда больше не полюбит другую женщину… не полюбит ее. Ах, как отчаянно Джиллиан пыталась уловить хотя бы малейший проблеск надежды!

Однажды днем она сидела вместе с Робби в розовом саду, закутав его полой своего плаща, чтобы мальчик не продрог.

– Я очень рад, что папа дома, – произнес он внезапно. – Когда он уехал, я так скучал!

Она поцеловала его в лоб.

Я тоже, Робби.

Какое‑то время он в упор смотрел на нее.

– Однажды я видел, как папа тебя поцеловал.

– Вот как?

– Да, – заявил он серьезно. – Вот так. – Он чмокнул себя губами в ладошку, все это время изображая на лице самые немыслимые гримасы.

Джиллиан едва подавила смешок.

– Папа любит тебя, да? Наверное, любит, раз он тебя целует.

Улыбка сразу исчезла с губ Джиллиан, а вместе с ней и часть ее веселья. Она не могла произнести в ответ ни слова, однако Робби, похоже, ничего не заметил.

– Ты ведь тоже любишь его, да?

Джиллиан не была готова к острой, раздирающей душу боли, которая пронзила ей грудь при этих словах. Однако Робби смотрел на нее по‑детски невинным взором, ожидая ответа.

– Да, – прошептала она, едва справившись с комком в горле. – Я тоже люблю его. Но пусть это будет еще одним секретом между нами, Робби… пока.

Изумрудные глаза мальчика вспыхнули, и он энергично закивал головой. Джиллиан крепче прижала его к себе, едва сдерживая слезы. Сердце ее разрывалось на части…

Время родов неумолимо приближалось.

Возможно, именно этим объяснялось гнетущее беспокойство внутри Джиллиан – или затянувшимися приготовлениями замка к обороне. Так или иначе, Джиллиан просто места себе не находила от тревоги.

В последние дни ее все чаще и чаще стал посещать один и тот же сон – сон о том, как за день до покушения на жизнь короля она услышала голоса в приемной и увидела тень человека, находившегося там вместе с ее отцом. Отец сильно разгневался на нее и кричал, что она не имеет права за ним шпионить.

Однако в действительности все произошло несколько иначе. Отец действительно сердился на нее. «Не говори об этом никому», – предостерег он ее тогда. И она действительно никому ничего не сказала, если не считать брата Болдрика.

И тут она снова увидела перед собой высоко на стене позади ее отца чью‑то тень. Некое смутное воспоминание не давало ей покоя, нечто крайне важное, терзавшее рассудок. Однако, как она ни старалась, она не могла дать ему определения – ни во сне, ни при ярком свете дня.

Однажды вечером она ворочалась без сна в постели. Гарет все не ложился спать. Было уже далеко за полночь, когда ее мысли стали наконец расплываться и ее начала одолевать дремота. Но тут скрипнула дверь, и она с громким криком подскочила на постели. Однако это оказался Гарет, который наконец решил удалиться к себе в спальню. Он бросился к постели:. – В чем дело, Джиллиан? Неужели ребенок…

– Нет, – отозвалась она дрожащим голосом. – До рождения ребенка остался еще почти месяц. Просто ты меня напугал.

Сильные руки сомкнулись вокруг ее плеч.

– Ты думаешь, король пришлет сюда своих ищеек, чтобы разнюхать, когда малыш появится на свет?

Она и впрямь опасалась, что Роджер Сеймур с его злобными черными глазками появится в этот самый миг у ворот замка.

– Если ребенок родится вовремя, – произнесла она нетвердым голосом, – Иоанн сразу догадается, что ты ему солгал.

Гарет погладил ее по щеке.

– Не тревожься понапрасну. Если такое и впрямь случится, я сумею с ним справиться. Однако я полагаю, у короля Иоанна сейчас другие, куда более важные заботы.

Джиллиан не была введена в заблуждение его сухим тоном. Она понимала, что он хотел ее успокоить. Тем не менее она молила Бога, чтобы ребенок родился раньше срока, ибо в своей ярости король был способен на любой безумный поступок.

Гарет разделся и улегся рядом с ней, обняв за плечи. «Не тревожься понапрасну». Если бы это было так просто!

– Гарет, – прошептала она.

– Что, моя прелесть? – Он запечатлел поцелуй на ее мягких пунцовых губах.

– Были ли какие‑нибудь известия от тех людей, которых ты отправил на поиски Клифтона?

– Нет.

Вопрос был закрыт с явной неохотой. В тоне Гарета чувствовалась легкая тревога, и Джиллиан сделала над собой усилие, чтобы подавить приступ боли.

– А тот человек, который участвовал в заговоре вместе с моим отцом? Ты думаешь, король когда‑нибудь его найдет?

– До сих пор его обнаружить не удалось. Либо он неуловим, как дым, либо уже мертв.

По ее телу пробежала дрожь.

– Он был с моим отцом в замке Уэстербрук за день до покушения на жизнь короля, – призналась она наконец.

Гарета потрясли ее слова. Его руки, обнимавшие ее за плечи, сразу напряглись.

– Ты видела его?

– Нет! – испуганно воскликнула она. – Они находились вместе с папой в кабинете… возможно, я заметила тень, но не более того.

– Ты же говорила, что ничего о нем не знаешь!

– Но я действительно ничего не знаю! Я его не видела! Они оба были за портьерой. Я слышала, как папа упоминал о предстоящей охоте. Когда я позже спросила его, с кем он беседовал, он рассердился на меня и строго‑настрого приказал никому об этом не рассказывать. Лишь позднее я поняла, что тот человек и был вторым убийцей.

– Черт побери, Джиллиан, почему же ты не сказала об этом раньше? Неужели ты мне не доверяла? – Тут он скривил губы. – Да, пожалуй, у тебя не было оснований доверять.

Джиллиан не сводила глаз с мужа. Глядя на его мрачное лицо, она едва не зарыдала.

– Прости. Я не думала, что это имело какое‑то значение. Я ведь его не узнала! Лишь недавно начала понимать, что тут кроется нечто очень важное, о чем мне бы следовало помнить. – Она глубоко прерывисто вздохнула, внутри у нее все вдруг словно оборвалось. – Гарет, умоляю тебя, не сердись! – Губы ее дрожали.

Гарет со сдавленным стоном обнял ее сильными руками и крепко прижал к себе. Она приникла губами к пахнувшей мускусом ложбинке у основания шеи и вдыхала теплый аромат его кожи.

– Я не сержусь, Джиллиан. – Он прижался подбородком к ее голове, после чего слегка коснулся губами ее виска. – Но если тебе известно что‑то еще, ты должна рассказать об этом. Прошу тебя, не скрывай ничего.

И тогда Джиллиан поняла, что он тревожился за нее, за ее жизнь. Она оказалась во власти мрачного предчувствия, словно над ней скользнула чья‑то зловещая тень. Она теснее прильнула к мужу. Однако даже жар его тела не мог развеять леденящий страх в ее груди.

Гарет строго‑настрого приказал ей не покидать замка. Джиллиан негодовала на свое вынужденное затворничество, однако понимала, что иначе нельзя. И тем не менее ее упрямство все равно взяло верх.

Однажды вечером она решила прогуляться по крепостным стенам, примыкавшим к башне, в надежде, что прогулка поможет размять затекшие ноги, а одиночество прояснит ее ум. Когда она встала из‑за стола, Гарет с хмурым видом поднял голову. Но она кивнула в сторону двери, которая выходила во внутренний двор и на лестницу, ведущую к башне. Тогда он нехотя согласился и снова обратился к людям за столом.

Воздух в тот поздний сентябрьский вечер был влажным, со следами недавнего дождя, однако полная луна уже вышла из‑под серебристой вуали облаков. Порывистый ветер трепал полы плаща Джиллиан, однако ей не было холодно. В течение всего дня она чувствовала ноющую боль в спине и теперь остановилась. Подняв глаза к небу, она сделала глубокий вдох. Свежий бодрящий воздух уносил прочь гнетущую тревогу.

Тут ее охватило недоброе предчувствие. Она будто ощутила близость врага. Джиллиан медленно повернула голову, и у нее мелькнула мысль, что в конце концов она оказалась права.

Король действительно послал за ней своих ищеек. Только позади нее стоял не Роджер Сеймур. То был Джеффри Ковингтон.

 

Date: 2015-09-24; view: 255; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.005 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию