Глава 6. Участковый врач женской консультации Валентина Григорьевна внимательно читала расшифровку кардиограммы

Участковый врач женской консультации Валентина Григорьевна внимательно читала расшифровку кардиограммы. После долгой паузы она подняла глаза и посмотрела на Марию.

— Ну что сказать, Свиридова, — грубым низким голосом произнесла врач, — риск очень и очень велик.

Маша улыбнулась.

— Я это уже слышала в Москве.

— Но рожать вы, тем не менее, собрались здесь, — раздраженно буркнула Валентина Григорьевна, — поэтому вам придется выслушать меня.

— Извините…

— Так вот, — смягчилась та, — ваши шансы очень и очень невелики, ни один здравомыслящий человек не стал бы рисковать на вашем месте...

— Валентина Григорьевна...

— Не перебивайте меня!

Врач смотрела на Марию тяжелым немигающим взглядом.

— Здравый смысл говорит, что единственный выход для вас — это аборт.

— Доктор!

— И я уверена, — с нажимом в голосе продолжала врач, — что это единственный возможный для вас выбор.

— Но выбор всё-таки за мной?

— Выбор-то за вами, но вы не можете игнорировать мнение специалистов. Наша задача, прежде всего – забота о матери, а уж потом о плоде.

— О ребёнке, — поправила Маша.

— Свиридова, я больше вас понимаю в этом. Вот вы кто по специальности?

— Журналист.

— Прекрасно! Так вот, я же не учу вас, как правильно делать репортажи, брать интервью... Почему вы считаете, что понимаете в гинекологии больше меня?

— Валентина Григорьевна, я не учу вас. Я не оспариваю вашу квалификацию, но я, а не вы, мать! И я не хочу своего ребёнка называть ни плодом, ни эмбрионом и никак иначе. Это мой малыш, и я уже не чаю в нём души.

Брови врача удивлённо взлетели вверх.

— Свиридова, вы это серьёзно?

— Вполне.

— То есть вы считаете, что аборт — это убийство?

— А вы так не считаете?

— Нет. Я считаю убийством только насилие по отношению к тому, кто уже родился.

— А что значит «родился»?

— Что за вопрос? Вам же не пять лет, — возмутилась врач. — Родился — значит прошел по родовым путям и появился на свет.

— То есть, — уточнила Мария, — если ребёнок внутри, то он плод, а если снаружи — он ребёнок?

— Ну, примерно так, — доктор замялась. — Но еще зависит от срока беременности.

— А какой срок беременности, по-вашему, переводит плод в ранг ребёнка?

— Вообще-то до родов мы определяем ребёнка как плод. Но я считаю, что плод становится ребёнком, ну скажем, после двенадцати недель.

— Доктор, но чем отличается ребёнок на сроке одиннадцать недель от ребёнка на сроке тринадцать недель?

— Ну, хотя бы тем, что после 12 недель аборт считается не рекомендуемым.

— Кем?

— Кем – кем... медициной! Свиридова, тебе не кажется, что ты ведешь себя беспардонно, — грубо ответила гинеколог, перейдя на «ты». — Это ты у меня на приёме, а не я у тебя. Если для тебя моё мнение неавторитетно, поищи другого врача!

— Если ваши рекомендации заключены только в одном — в аборте, они меня не интересуют.

— Тогда я тебя не задерживаю, — врач резко указала рукой на дверь.

— Всего доброго, Валентина Григорьевна.

Маша вышла из кабинета.

— Ты еще ко мне вернёшься, — процедила ей вслед сквозь зубы врач.

Мария медленно шла по улице. Она пыталась разобраться в ситуации и в своих чувствах. Итак, Бог сотворил чудо, позволил ей забеременеть. Но Он тут же поставил Марию перед выбором – кому жить дальше на этой земле: ей или ребёнку, которому Господь позволил появиться в этом мире. Все окружающие её люди в один голос кричат о необходимости аборта, а она считает, что у малыша больше прав на жизнь, а значит, ни о каком аборте не может быть и речи. Как быть? Здравый смысл, мудрость этого мира призывают оценить жизнь матери выше жизни ребёнка и убить малыша. Логика же веры говорит, что раз Бог позволил этому ребёнку зачаться, значит, у Него есть планы на жизнь нового человечка. Если же при этом ей суждено погибнуть, значит, она, Мария, рождением этого ребёнка исчерпает свою миссию на земле и может спокойно уходить в вечность. А то, что все вокруг, включая её мужа Сергея, в один голос твердят о том, что ребёночка надо убить, лишь подтверждает, насколько силы тьмы не желают его рождения.

Мария улыбнулась, положила ладони на живот и ласково сказала:

— Не бойся, моя девочка, я никому не дам тебя в обиду, я готова пожертвовать собой, но ты будешь жить.

Маша почему-то не сомневалась, что это девочка. Она так и шла, держа руки на животе. Со счастливой улыбкой на лице, не замечая удивлённых взглядов прохожих.