Три таракана

За уставленным изысканными выпивками и закусками столиком гордо восседали два толстых рыжих таракана. Своей безмерной щедростью и весельем они очень напоминали моряков дальнего плаванья или шоферов-дальнобойщиков, только что вернувшихся из тяжелого, но очень удачного рейса, да по существу они таковыми и являлись.

Эти тараканы не имели никакого отношения к отвратительным тварям, которые нередко встречаются на пищеблоках и кухнях а также на складах продовольствия, легко перенося облака дихлофоса и прочей гадости, ежедневно выливаемой на их усатые головы. Нет, здесь обитает тараканья “элита”, увидеть которую дано далеко не каждому ибо основное место их действия - человеческие головы, а точнее - глубины подсознания. Кому не приходилось слышать выражения “тараканы в голове ползают”?

Представим, что у нас раскрылась потрясающая возможность увидеть то измерение, в котором они обитают, и нашим взорам предстали два очень удачливых таракана Уду и Херг, которые обмывают свое возвращение из счастливых для них рейсов.

- Ну, как рейс? - спросил Уду.

- Отлично! - довольным голосом ответил Херг, - Как только проник в него, так сразу усами провел и тут же здоровенный бугор мне попался. Я обнюхал его хорошенько - а это страх смерти! Я и стал жать на него.

Херг сделал здоровенный глоток пива и радостно посмотрел на приятеля. Все знают, что истинное мастерство мозгового таракана состоит в том, чтобы вызвать в своем клиенте такую страсть к какому-либо предмету, которая доведет его до смерти, этим данный вид живых существ и кормится. Дальше все зависит от искусства таракана-исполнителя, среди которых выделяют две основные категории - “пугала”, то есть те, которые провоцируют в своем объекте страхи и “баловники”, которые принуждают своего “подопечного” все время чем-то забавляться. Херг, несомненно, относился к первой категории, а Уду - ко второй, и между ними бесконечно шел своего рода дружеский поединок, азартное состязание, успех в котором должен был доказать превосходство того или иного метода. Однако оба они были настоящими мастерами своего дела, и уступать никто из них упорно не желал.

- Ну и как, выжал что-нибудь? - с легкой иронией поинтересовался Уду.

- Не то слово! Он так забегал, что даже мне страшно стало, хотя я и фактически бессмертный (все знают, что единственная причина смерти мозговых тараканов - абсолютный голод на протяжении весьма длительного времени, а при таланте, которым обладал Херг, такое было практически наверняка исключено). Он волнуется, переживает с каждым днем все больше и больше, из-за сходства сна со смертью уже даже спать боится (тем более что я спровоцировал в нем сновидение о собственной смерти), а мне - живительные соки, благость в возрастающих объемах, и чем дальше - тем больше. Ну думаю, молодец Херг, быстро нашарил золотую жилу, как это говорят у них, то есть у людей. Просунул усы в его мысли и вижу - клиент-то мой абсолютно уверен, что попадет после смерти в очень неважное место, как говорят у людишек - в ад. Вот он и стал упорно представлять себе этот ад, в конце концов он решил, что это когда душа с телом не расстается и вечно гниет вместе с ним, гниет даже тогда, когда уже сгнило само тело. Решил завещание написать, чтоб забальзамировали его. Однако те, кому он адресовал свои заветы - люди жадные, могут и денег на дорогую процедуру пожалеть, ведь все равно наказать за неисполнение своей воли он не сможет.

Когда я узнал об этом, то чуть от смеха не умер, по всей черепушке его катался, чуть глаз изнутри не вышиб. От радости опять бугорок почесал - и тут началось! У него такие идеи заплясали камаринскую, что я даже присвистнул. Стал он пытаться забальзамировать себя... прямо при жизни! Рецепты разные узнавал, по знахарям таскался, половину страны объездил. Только очередную дрянь начнет пить - я тут же на бугорок давлю, и у него сомнения вовсю прут, он даже чуть не плачет. Потом собирается, тащится к другому шарлатану - и все по новой, только гадость уже другая. Так я года два забавлялся, пока самому не захотелось получить максимум и вылезти из него восвояси, по дому я тогда сильно соскучился. Надавил на бугор со всей силой - он тут же нашел знахаря и тот дал снадобье, которое при регулярном приеме на протяжении всей жизни якобы после смерти обеспечивает гарантированное превращение трупа в меч. Два раза хлебнул он микстурки этой, а на третий - загнулся и в могиле сгнил самым обычным образом, а я вернулся домой. Теперь благости у меня уйма, на много лет хватит, гулять буду вовсю, ну а потом нового клиента себе найду и обработаю по той же программе. Так что - делюсь опытом, перенимай пока не поздно!

- Да на... мне он нужен, твой опыт! - ответил Уду, у меня своего хоть отбавляй. Я также как и ты залез в клиентика, полазил по извилинам, и бугорок страха смерти тоже нашел. Только зачем мучить человека, зачем издеваться над ним?! Что я, выродок, что ли?! Пусть люди получают от жизни удовольствие, отдыхают, ведь она, как многие из них сами считают, дается им только один раз. Нет, глянул я на центр страха и прополз мимо, за холмик любви взялся и давай его теребить. “Подшефный”, разумеется, тут же забегал. Сперва по проституткам и б... разным - одна в день, две, три... Потом жену сменил, потом опять сменил, стал искать любителей на время меняться женами. А я знай себе потираю этот холмик да благость ловлю, уже и куда девать-то ее не знаю, но жадность в нашем деле, как известно, фраеров не губит. Потом дал ему немного отдохнуть, отдохнул сам, а после передышке залез прямо на холм и давай плясать. Бедняга уже не знал, куда ему и деваться. Сперва в садомазохизм ударился, его женщины плетками били и в задний проход искусственные члены засовывали, потом да педерастии дошел, все соответствующие клубы обшарил. Его уже имеют во все места, он сам совокупляется со всем подвижным и неподвижным, не то что дуплистого или сучковатого дерева, а даже абсолютно гладкого просмоленного телеграфного столба не пропустит, но нет все равно ему покоя.

Уду аккуратно отпил текилы и закурил толстенную сигару. Его глаза искрились воспоминаниями об очень светлых днях жизни.

- Вот и сравни, Херг, - с издевкой обратился он к другу, - У тебя была умирающая кляча, а у меня - лихой жеребец. Даже если бы мы получили благости и одинаково, то все равно у меня еще в дополнение остается удовольствие от лихой скачки. Да, я чувствовал себя именно лихим всадником на отличном скакуне, и это чувство радости нельзя сравнить ни с чем. Впрочем, тебе оно просто-напросто недоступно, ведь ты же совсем не азартный таракан, твой девиз - “Тише едешь - дальше будешь”!

В ответ Херг только пожал плечами.

- И вот, скачу я на нем как казак по степи, - с прежним привкусом лихости рассказывал Уду, - А он уже дошел до того, что заказал у хирургов сперва второй член, а потом и третий, своего ему уже было мало. И тогда рысь перешла в самый настоящий галоп, а подшефный из пусть и очень хорошего, но все-таки домашнего жеребца, превратился в настоящего дикого мустанга. Продержался в нем я года четыре, а потом чую - не могу больше, устал выше всяких сил. Тогда я обхватил бугорок всеми шестью лапами и стал его по-настоящему душить.

- И что тогда?

- Тут же началась тоска, пошли мысли о том, что его на самом деле никто не любит, любят только его деньги, которых у него было весьма много.

Уду решил теперь попробовать другой напиток и, видимо, для контраста хлебнул коньячка высшей выдержки.

- Хорошо, - крякнул он, отправляя в рот щедрый ломоть лимона, - Что-то ты мало пьешь. Давай, за наш успех!

- Я уж лучше водки, от коньяка голова потом болит и усы дрожат.

- Пей что хочешь!

Они опять наполнили рюмки и выпили за выпавший на их долю успех.

- И что дальше с твоим объектом было? - Херг решил вернуться к теме разговора.

- Отчаялся, бедолага. Собрал всех тех, кого сам очень любил и спросил, кого они-то любят - его или его деньги? Разумеется, сказали что его, но он по глазам и по интонации понял, что на самом деле все обстоит как раз наоборот. И от полного отчаяния он им велел разрезать себя на части, чтобы каждому кусочек на память остался, может хоть это любовь к нему вызовет! Они, разумеется, отказались. Но подшефный вошел в такое состояние, что дал им всем огромные деньги, но в то же время приказал своим охранникам стрелять в каждого, кто осмелится не выполнить его волю, после чего принял смертельную дозу наркотика.

- Ну и что, что было дальше? - заглядывая в рот собеседнику с нетерпением спросил Херг.

- Покромсали как миленького. Робкие по чуть-чуть, ухо там или палец с ноги, а смелые - большие куски, внутренности, сердце какому-то любовнику досталось. Но их тоже можно понять - дула автоматов смотрят в затылок, тут хочешь или не хочешь, а приложишься. Может эти “смелые” на самом деле наибольшими трусами были, больше других за свои жизни испугались.

- А потом как, сохранили эти кусочки, замариновали их и поставили на видное место?

- Ну а я откуда знаю, я тогда домой пошел. Хотя подозреваю, что вряд ли, избавились как можно скорее. У людей к тому же пока еще Уголовный Кодекс существует, не знаешь разве?

- Да, Уду, ты - король соблазнов!

- Не прибедняйся, Херг, - громко сказал Уду, обнимая за плечи друга, - А то что я тебя подначивал - так это извини, это я просто в шутку. На самом деле ты тоже король, только король страха. Наверное оба метода хороши, только edem das zaine.

- Чего? - не понял Херг.

- По-немецки - “Каждому - свое”, то есть на каждого “клиента” - свой метод.

- Ты что, когда-нибудь в немце сидел?

- Не я, моя бабушка, потом это ее любимая поговорка была.

Тем временем у Уда запищал мобильник.

- Да. Только вернулся. Будет, все будет. Завтра. Да, - ответил он.

- Кто это?

- Крыша. Напоминают, что делиться надо. Что делать, поделюсь, благости хватит. Тем более, что мой сынок скоро тоже таким станет, в школу боевых тараканов пошел!

- Ну да?! Рад, рад за тебя!

Крышей или боевыми называли тараканов, которые проникали в головы разнообразных человеческих политиков, экономистов, философов, рекламных деятелей и прочих личностей, от которых зависело благосостояние всего тараканьего племени. Находясь в их головах эти тараканы вызывали навязчивую жажду денег и власти, но очень редко - удовольствий, и не такую сильную, как тараканы работные, ибо их задача состояла несколько в другом и для ее выполнения требовалось избежание смерти объекта, пусть даже и ценой отсутствия максимальной благости. Воздействуя на подобную братию они заставляли ее развивать бурную деятельность по завоеванию новых рынков сбыта, развитию рекламы, открытию новых источников наслаждения, иными словами - продуцировать соблазны для огромных масс людей, открывая в них тем самым ворота для удобного вхождения тараканов. Одновременно с этим боевые тараканы препятствовали возникновению у людей какой-либо системы ценностей, которая для мозговых тараканов - все равно что дуст для тараканов кухонных. И несмотря на крайне небольшие количества благости, взимаемой непосредственно с “клиентов”, боевые тараканы жили весьма неплохо и безбедно, ведь работные тараканы понимали их огромную необходимость, и поэтому охотно делились благостью со своими защитниками.

Уду и Херг разлили остатки спиртного и чокнувшись выпили за то, чтобы все будущие рейсы были такими же счастливыми, как и этот. Тем временем затрещал мобильник Херга и в этом треске сразу же послышалось что-то тоскливое.

- Слушаю, - ответил Херг и тут же из рыжего превратился в бледно-рыжего, фасетки его глаз округлились как тарелки светофора, а залихватские усы встали дыбом, - Что? Руч? Как?! Не может быть?!

- Что-то случилось? - спросил Уду.

- Руч в госпитале! Надо срочно ехать!

Руч был их лучшим другом, ушедшим в рейс одновременно с ними. Когда тараканы находятся в рейсе, то связь между ними отсутствует - волны их мобильников не способны пройти сквозь черепную коробку.

- Хорошо хоть жив, - пробормотал Уду и они быстро собрались.

На улице к ним подполз совсем нищий таракан с пятнами на спине, вызванными хроническим недоеданием.

- Подайте на пропитание!

- Работать надо! - отмахнулся Херг.

Но Уду отвесил ему изрядную порцию благости.

- Зря ты так! - сказал он другу, - Он работает, просто не везет ему, с каждым такое может случиться! Три рейса подряд - и все три в алкоголиков, а у них кроме алкогольного бугра больше никаких нет, все атрофированы. Вот и получал шиш с маслом все разы, а ведь семья у него, дети.

- Плохому танцору сам знаешь, что мешает! - недовольно ответил Херг, - Я бы и алкаша довел до того, что он сперва всю свою семью вместе с соседями топором бы порубил, а потом и сам бы повесился!

- Так ему такие экземпляры попадались, что и бутылку поднять не могли, в мыслях - одна водка, видать наши еще до него с ними изрядно потрудились, а потом бросили за ненадобностью. Одним словом - мусор, а не “клиенты”.

- Сочувствую, - пробормотал Херг.

Вскоре перед ними появилось ослепительно-белое здание госпиталя. После недолгих поисков нашлась нужная палата, в которой лежал их тяжелобольной друг.

- Сюда нельзя, да к тому же еще и пьяным, - с чисто служебной строгостью сказала размалеванная тушью медсестра-тараканиха, - От вас выхлоп за версту чуется, а для больных это может быть опасно!

- Ну, понимаете, мы только из рейса, а он наш лучший друг... - начал было Херг.

Однако Уду опередил друга и быстро пощекотал своими усами умилительную мордочку тараканихи.

- Ладно, уговорили, - смилостивилась очаровательная сестричка и открыла дверь в палату.

Во что превратился их веселый Руч, большой заводила и душа компании, обладающий талантом стрекотать подобно сверчку! Сперва они его даже не узнали, хотя были знакомы с самого младенчества.

Обмотанный бинтами подобно кукле, с хвоста и лап до самой головы, без одного уса и с усеченной левой средней лапой Руч неподвижно распластался на кровати, и его морда была столь безжизненна и бледна, что у Херга даже возникла мысль, от которой его тут же передернуло: “А не умер ли он?!” Но тут же тело чуть-чуть пошевелилось и глубоко вздохнуло, что повергло Херга в бурную радость:

- Здорово, Руч, - крикнул он, тормоша друга за плечо.

- Руч вяло открыл фасетки глаз, которые при виде друзей сразу заблестели.

- Здо... Здо... Здорово, - еле-еле пробормотал он слабым голосом.

- Кто это тебя так? Какой выродок?

- Русский фашист один...

- Какой такой фашист?

- Да угораздило меня к националисту в голову попасть... А там - мороз, все льдом покрыто... Груды снега кругом...

От произнесения этих слов Руч стал задыхаться и для успокоения ему потребовалось несколько минут.

- Чувствую - замерзаю, но сперва думал, что как-нибудь справлюсь... Стал холмики искать, а они подо льдом... Не добраться... Никаких соблазнов, одни убеждения... Ковырялся, пока совсем не замерз... А когда решил сматывать, то уже не мог шевелиться... Лежу, чую - кердык мне, а сделать ничего не могу... Все, думаю, хана... Но тут каким-то чудом боевой таракан в ту же голову залез, видимо на разведку... Он меня и спас, а иначе - не говорить бы мне сейчас с вами... Врачи говорят - чудо... Такое бывает один раз на миллион... Им еще ни разу не попадалось... Даже старенькому доктору с белыми усами...

Руч вздохну, пошевелился и начал бредить:

- Благость... Благость - смысл!.. Жить... Жить для благости!..

- Ладно, пойдем, ему нельзя волноваться, - вполголоса сказал Херг, - Пока, старик, выздоравливай! Не переживай, мы к тебе еще придем!

В это время по направлению к палате двигался врач - маленький таракашка в очечках.

- Скажите, как состояние Руча? - поинтересовался Уду.

- Делаем все возможное. Жить он, конечно, будет, но останется инвалидом до конца своих дней, - быстро сказал доктор и отвел глаза в сторону. Ничего не сказав друзья двинулись на выход.

- И откуда берутся такие выродки! - возмущался по дороге Уду, имея в виду националиста, - Как таких еще земля держит! Ну ладно имел бы соблазны мелкие, не имел бы крупных - это еще терпимо, но чтобы такое! Зверь просто, а не человек!

- Ничего, - успокоил его Херг, - Скоро таких совсем не будет, их уже и сейчас мало. Наши “боевики” отлично работают, скоро рекламщики и экономисты, которых они “заводят”, всех двуногих соблазнят! А кого не соблазнят - тех уничтожат “заведенные” нашими же “боевиками” политики, и делов то! К счастью теперь случай Руча - досадное исключение, а не правило...

- Это да, - согласился Уду, - Мы сейчас процветаем, как никогда раньше!

- Куда пойдем? - спросил Херг.

- Пошли ко мне, еще выпьем, за выздоровление Руча, - предложил Уду.

- Пошли.

У Уду они расположились в уютной кухоньке за большим дубовым столом. Включили телевизор.

По телевизору показывали страшный документальный фильм про Великую Катастрофу, произошедшую в 20 - 50 годы. В те времена злые серпы и молоты в сознаниях людей кромсали несчастных тараканов на мелкие кусочки, их кололи пики убеждений, резали красные звезды, а все центры соблазнов надежно скрывались подо льдом идей. Что-то похожее происходило и в стране, которая у людей зовется Германия, только там тараканье племя как правило выжигалось огнем вращающихся свастик и разбивалось на мелкие кусочки руной-молнией. Даже за океаном приходилось не так уж и сладко, да и не всякий таракан способен совершить такое путешествие - ведь его надо совершать в ком-то. Хорошо, из Германии бежали в головах уплывающих за океан евреев, а из России как? Только в паре-тройке дипломатов, но это не могло спасти положение. Разумеется, серпы, молоты, свастики, копья, льды были не во всех головах, находилось и меньшинство, лишенное этих орудий убийства. Однако в головах этих немногочисленных индивидуумов бегали мелкие муравьи внешнего страха, которые упорно не подпускали тараканов к вожделенным бугоркам соблазнов и часто заедали их насмерть. Поэтому спасения не было нигде. Тогда погиб чуть ли не весь тараканий народ, говоря языком человеческой математики - девяносто пять процентов, у него не осталось даже царя. Однако немногие уцелевшие особи, большей частью калеки, смогли произвести на свет хороших боевых тараканов, которым удалось невозможное - запрыгнуть в головы человеческих правителей и начать там свою деятельность. Получилось это, правда, не сразу, было много погибших, которым теперь в тараканьем городе установлен огромнейший монумент. Тем не менее уже вскоре численность мозговых тараканов начала постепенно возрастать, потом достигла предвоенной, и в конце концов возникла могущественнейшая тараканья Империя, объявшая и подчинившая себе весь мир. Главной мечтой этой Империи стало тотальное подчинение народов двуногих, в чем она достигла огромных успехов. Один из тараканьих ученых даже теоретически обосновал тараканье господство: людям доступны четыре измерения, а мозговым тараканам - пять, следовательно больше степеней свободы, а значит - возможность тотального превосходства. Теперь эту теорию знает назубок каждый тараканий школьник...

- Слушай, Уду, а твои предки как Катастрофу пережила, - спросил Херг, вытирая салфеткой слезы со своей морды.

- Сидели в алкоголике, кое-как перебивались...

- А моим посчастливилось в кладовщике оказаться. Правда мы его довели до того, что во времена, которые у людей зовутся Блокадой он окончательно проворовался и его расстреляли, но запасенной благости хватило на то, чтобы пережить те черные годы и дать жизнь мне...

Разлили водку и не чокаясь выпили. Помянули погибших.

- Слушай, а откуда по-твоему приходит эта самая благость? Ведь не от людей же, в людях-то ее нет, не производят они ее, - неожиданно спросил Херг, - Я понимаю если бы мы кровь или мозговую жидкость пили - тогда другое дело, но мы-то их не пьем, мы нечто другое получаем.

Уду очень удивился, ведь такой вопрос еще никто никому не задавал, удивительна была даже сама его возможность.

- Как они не производят? - спросил было он, но потом сморщился и пробормотал, - Хотя да... Вроде бы она откуда-то не совсем оттуда приходит...

- И ты разве никогда не чувствовал, что они для нас только инструмент ее получения и не более того. Правда иногда кажется, что спрятана она именно в них, но я уже давно понял, что это только иллюзия. В нас ее тоже нет, и мы ее не делаем, мы ее только получаем, так от кого? Ведь должен быть источник!

Вопрос повис в воздухе тараканьего мира, не найдя на себя никакого ответа, ибо ответ этот находится уже за его пределами.

А управляемые невидимыми для них тараканами двуногие существа упорно продолжали считать, что реализуют свою “свободу воли”, которая для мира тараканьего давно уже стала заезженной до идиотизма шуткой.