Вундеркинд. Ваня отложил газету, почесал культю правой ноги, и лег на диван

Ваня отложил газету, почесал культю правой ноги, и лег на диван. Сегодня он вернулся из больницы, где прошла очередная операция по укорочению его тела.

Все началось пять лет назад, после того, как он похоронил умершую от рака жену. Пережив горе, Иван вернулся к труду, и все худо-бедно вошло в привычную колею, но вскоре Ваню стали мучить боли в ногах. Через год он уже не мог дойти до работы, а через два года стопа левой ноги начала гнить. Обратился к доктору, лег в больницу. Единственно известный медицине метод лечения этого недуга называется хирургами “колбаса” - ампутация отгнивших частей ног, который и применяется с тех пор на Иване. Сначала Ваня испугался: теперь он станет калекой, а вскоре и отдаст душу Богу, кто тогда позаботится о его десятилетнем Саше? Но потом смирился, и даже подумал, что так проще уходить на Тот Свет - по частям. Вот живешь, а частицы Тебя - уже там, ждут твоего прихода. Такого интимного единства с могилой нет даже тогда, когда уже все твои друзья и родственники ушли на Небеса. Отрезанные части своих ног он хоронит на пустыре за долгостроем, насыпая над ними маленькие холмики. Иногда вечерами Иван приходит на самодельное кладбище, любовно смотрит на странные могилки, и своеобразно молится - долго гладит свои воображаемые пятки, иногда хихикая (Ваня с детства боится щекотки). Потом он надевает протезы, встает на костыли, и громко говорит:

- Ждите меня, еще два-три шага, и я - с вами!

Шагами он, конечно же, называл очередные операции. После возвращения с таких прогулок у него обычно поднимается заметно упавшее настроение, и просыпается интерес к уходящей жизни.

- Каково им там, моим ножкам, - раз сказал Ваня, прежде чем погасить свет.

В его голове живо престал образ Рая с ангелами и ада со смолой и чертями. “А что такое Рай и Ад?“, размышлял он на сон грядущий. “Эти представления вообще-то образные, языческие. А как на самом деле?”

В соседней комнате вундеркинд Саша решал тройные интегралы и мастерил непонятные устройства. О его физико-математических способностях ходят легенды, учителя говорят, что по интеллектуальным способностям он значительно превзошел Ломоносова или Попова. Однако, в лучшем случае, паренька ждет захудалое ПТУ, и сам он это отлично понимает. Изобретение, творимое им более чем достойно Нобелевской премии, но при самых благоприятных обстоятельствах оно останется просто интересным фокусом, которым можно удивить приятелей. Работает Саша над искусственным изменением гравитации, всю аппаратуру мастерит из сокровищ местной свалки. Сотни неудач, бессонные ночи, недельные прогулы школы (там ему все прощается), и первый агрегат готов. Спичечный коробок сначала воспарил к потолку, а потом, при переключении тумблера, съежился в комок, весящий более пудовой болванки, и проделал в полу вмятину. Опыт очень развеселил Сашиных друзей, чего для Александра было вполне достаточно. Теперь он собирает большую машину, способную поднять (или сплющить) даже человека. Работа, держащаяся на одном энтузиазме - кипит, уже осталось только отрегулировать установку. На последний блок ушло половины инвалидности любящего отца, и теперь, похоже, все заработает.

И живут они так, бок о бок: отец-инвалид, погруженный в мысли о Том Свете, и сын-гений, мечтающий о преодолении гравитации. Неизбежно их интересы должны были слиться в одну Идею, и изменить что-то в этом мире. Так и произошло...

В один из унылых ноябрьских вечеров хромой Иван зашел в комнату сына.

- Вот, Саша, я вижу, ты очень умный, знаешь такое, чего твоему родителю и не снилось, так скажи мне, как там, на Том Свете.

- М-м-м, - промычал Саша, не выпуская из зубов отвертки, - не знаю.

- Так чего стоит вся ваша наука, если на самый главный вопрос ответа не имеете? Вот скажи мне, для чего нужна твоя хренотень?

- Трудный вопрос. Лет двадцать назад изобретатель мог гордо заявить, что “Для служения Человечеству”. Но служение это - чему? Дурным потребностям? Так они безграничны, служи им, не служи - все одно...

- Так в чем возможное применение твоей машины? - поинтересовался Ваня.

- С ее помощью можно без потерь оставлять грузы в любую часть Земли...

- Но что это за грузы: чипсы с кока-колой? Или гробы с теми, кто умер вдали от родных краев? Перевозка каких вещей может быть достойна такого неистового труда? - вставил отец.

- То-то и оно, что нет такого применения, ради которого я это все делаю. Есть еще один вариант понимания смысла науки, весьма распространенный сейчас. Кто-то совершает открытия ради личной славы... Но мне-то какая будет от всего этого слава? Кому я нужен вместе со всеми моими изобретениями?

- Выходит, ты трудишься, а смысла всех своих изысканий - не видишь? - мрачно подытожил отец.

- Ну, может, наука ради науки... - неуверенно протянул Сашка.

- Ладно, действуй дальше, - подбодрил сына отец.

Ваня понимал, что после смерти матери, наука - это единственное, что осталось в утешение его горемычному сыну. Пусть просто так, неизвестно зачем - всяко лучше водки и героина. А там - кто его знает...

Следующим вечером Иван выразил желание посмотреть на эксперимент сына. Саша весьма обрадовался такому интересу отца, уже пять лет не думавшему ни о чем, кроме похороненных кусков своего тела.

Саша что-то сосредоточенно паял, не выпуская изо рта сигарету (курить он начал год назад с молчаливого согласия отца).

- Может, и не получится, - промолвил он, - Детали старые, с помойки, что возле старого авиазавода.

Через секунду агрегат удивительно ожил. Запрыгали стрелки циферблатов, зажглись лампочки, загудели провода. В прихожей бешено завыл счетчик, что никого не смутило: электроэнергию, как и прочую оплату жилплощади, здесь не производили уже три года.

- Сейчас здесь, в этом месте, прекратит свое существование один из главных законов природы. Старый Ньютон такого не мог увидеть даже и в кошмарном сне...- провозгласил Александр.

В кольцо аппарата полетел спичечный коробок - и он взмыл высоко, под самый потолок. Та же участь постигла толстую папку и десятикилограммовую гирю. Потом в дело пошли тома Большой Советской Энциклопедии. Саша переключил тумблер - и все это сначала сигануло на пол, а потом - вдавилось, и, наверное, прорезало бы перекрытие, если бы экспериментатор не щелкнул во время выключателем.

- Вот, смотри, папаша, - не без гордости произнес Сашка.

- А живое она так же поднимет? - поинтересовался Ваня.

- Еще не пробовал...

- Так возьми нашего хомяка Борьку, только не дави его...

Борька, не смотря на отчаянное сопротивление, был закинут в кольцо, и воспарил к белой потолочной глади.

- Молодец! - обрадовался Ваня.

Саша подумал о том, что эта мощь прибора еще не предельная. Он выключил машину и принялся что-то лихорадочно паять, обжигая пальцы. “А Рай ведь на Небе”, вспомнил Иван, наблюдая за сыном.

- Все, готово, - радостно сообщил Сашка.

- Запускай, - подбодрил отец. Кажется, сейчас он понял, что его заинтересовало в изысканиях сына.

Когда мощность агрегата достигла максимума, Иван смело ринулся прямо в центр кольца, отшвырнув костыли в дальний угол.

- Папа, ты куда? - крикнул сынок, пытаясь схватить отца за руку. Но было уже поздно, и Иван, взмахнув на прощание культями, оказался под потолком.

Ваня почувствовал какую-то полную, абсолютную легкость. Казалось, его тело перестало существовать, его больше нет. Что-то, что было внутри несчастливого человека, разом растеклось и заполнило собой всю Вселенную. “Вот он какой, Рай”, озарило Ивана. Вопрос всей его жизни теперь решен, навсегда. Все сбылось, больше ничего не надо...

Ваня взглянул на себя... и... не увидел тела. Оно исчезло, просто перестало существовать, как нет теперь и грязной комнаты, и всего прошлого мира. А сын есть где-то, может, даже в нем самом, это Ванечка прекрасно ощущает и сейчас.

А Сашка, подождав с минуту (а может с 777xN минут, где N, как водится, стремится к бесконечности), бросился вслед за отцом...

Квартиру открыли пожарные, вызванные соседями, которые оказались весьма напуганы запахом гари, которым веяло из квартиры №7. Горела изоляция, не выдержала она такой бешеной нагрузки.

А Ивана Федоровича и его сына обнаружить не удалось. Ни живых, ни мертвых, если не считать самодельного кладбища с истлевшими кусками отрезанной плоти Ивана. Какая-то бабка из 53 квартиры по сей день несет странную чушь, будто кто-то из жильцов их дома вознесся во плоти. Конечно, никто ее бредни не слушает...