Глава 30. Почти в девять утра Сьюзен проснулась с острой болью в голове и подступающей к горлу тошнотой

Почти в девять утра Сьюзен проснулась с острой болью в голове и подступающей к горлу тошнотой. Накануне она прикончила бутылку «Пино нуар» целиком на пустой желудок. Ну для чего, скажите на милость, причинять себе подобные страдания? Девушка медленно, «чтобы не расплескать», привела себя в сидячее положение, голышом доковыляла до ванной, налила полный стакан воды, запила три таблетки ибупрофена, затем почистила зубы. Ночью с порезанного пальца слетел лейкопластырь. Сьюзен брезгливо посмотрела на красную болячку, сунула палец в рот и пососала с минуту, пока порез стал почти не заметен.

Потом прошлепала босыми ногами на кухню и поставила на плиту кофейник. Вернувшись в гостиную, села на синюю софу Великого писателя. Солнце заглядывало в комнату через выходящее на север окошко только к концу дня, но можно было видеть голубое небо над крышей расположенного напротив дома. Длинные причудливые тени упали на стену и тротуар внизу. Яркий солнечный свет всегда вызывал у Сьюзен тревожное чувство. Она почти допила вторую чашку кофе, когда в дверь кто-то позвонил.

Сьюзен закуталась в кимоно и отворила. Перед ней стоял детектив Генри Собол. Кожа на его свежевыбритой голове блестела.

– Мисс Уорд, вы можете уделить нам несколько часов?

– А в чем дело?

– Шеридан все объяснит. Он остался в машине. У вас тут припарковаться негде, всю улицу заставили долбаные яппи.

– Да, с ними сладу нет. Мне нужно несколько минут, чтобы одеться.

Собол по-джентльменски склонил бритую голову.

– Я подожду вас здесь.

Сьюзен закрыла дверь и прошла в спальню. Поймала себя на том, что улыбается. Отлично! Значит, расследование сдвинулось с мертвой точки. А у нее будет новый материал для очерка. Влезла в туго обтягивающие джинсы, надела черно-белополосатую блузу с длинным рукавом, обладавшую, как ей казалось, французским колоритом, и несколько раз провела по розовым волосам массажной щеткой.

Потом нырнула в шкафчик за парой ковбойских сапог, схватила цифровой диктофончик, блокнот и бросилась к выходу, на бегу засовывая в сумочку флакон с ибупрофеном.

«Краун-виктория» Собола стояла перед домом Сьюзен с работающим двигателем. Арчи сидел на переднем пассажирском сиденье и просматривал папки с материалами расследования. Весеннее солнце казалось почти белым на чистом, бледно-голубом небе, и в его сиянии машина блестела и сверкала никелированными деталями. Садясь на заднее сиденье, журналистка с досадой посмотрела вверх – опять эта долбаная чудесная погода!

– Доброе утро! – поздоровалась она с Арчи, надевая темные очки внушительного размера. – Что случилось?

– Вы написали Греттен Лоуэлл, – ровным голосом произнес детектив.

– Угу.

– Я просил вас не делать этого.

– Просто хотела собрать побольше фактов, – стала объяснять Сьюзен. – Это моя профессия.

– Так вот, ваше письмо и ваши статьи заинтриговали ее. Она пожелала встретиться с вами.

Девушка забыла о головной боли.

– Честно?

– Ну так как, согласны?

Сьюзен возбужденно прильнула к передним сиденьям.

– Вы, наверное, шутите! А когда? Прямо сейчас?

– Мы с Генри как раз туда направляемся.

– Так поехали! – восторженно воскликнула Сьюзен. Глядишь, у нее, может, в итоге целая книга получится!

Арчи обернулся к журналистке, и лицо его показалось таким измученным и серьезным, что весь ее детский восторг мгновенно испарился.

– Греттен помешанная! У нее к вам только один интерес – подчинить своему влиянию и использовать. Если хотите поехать с нами, вам придется делать то, что я скажу, и вести себя очень сдержанно.

Сьюзен мгновенно напустила на себя важности.

– Я вообще славлюсь своей сдержанностью в профессиональных кругах.

– Похоже, я сильно пожалею, что затеял все это. – Шеридан повернулся к Генри.

Тот ухмыльнулся, опустил со лба на нос темные очки-«капельницы» с зеркальными стеклами и тронул машину с места.

– А кстати, как вы меня разыскали? – буркнула Сьюзен, когда выехали на автостраду, ведущую на юг.

– Мы же сыщики.

Хорошо, что Йен не остался у нее накануне вечером! На «чердаке» особенно не спрячешься, и если бы Генри увидел его, обязательно рассказал Шеридану. А Сьюзен не хотела лишний раз напоминать о том, что трахается со своим начальником. Лучше бы Арчи вообще забыл о ее признании!

– Удачно получилось, что у меня в гостях никого не было, – сказала Сьюзен. – Бросила все и поехала!

Ей показалось с заднего сиденья, что Генри улыбнулся. Арчи продолжал невозмутимо читать документы. Ее лицо вспыхнуло.

Ехать до тюрьмы предстояло около часа. Сьюзен откинулась на спинку сиденья, сложила руки на груди и заставила себя молча смотреть в окно. Но долго так продолжаться не могло.

– Слушайте, парни, – начала она, – а вы знаете, что Портленд сначала чуть не назвали Бостоном? Двое отцов-основателей города даже монетку на спор бросали. Один был из Портленда в штате Мэн, а второй из Бостона. Угадайте, который победил? – Ей никто не ответил. Она потеребила белую бахрому на дыре в своих джинсах и добавила: – Странное совпадение. Потому что Портленд часто называют Бостоном западного побережья.

Арчи продолжал читать. Почему она никак не может избавиться от своей болтовни? Сьюзен мысленно поклялась не произносить ни слова до тех пор, пока кто-то из детективов сам к ней не обратится.

Это была одна из самых молчаливых поездок в ее жизни.

Тюрьма штата Орегон располагалась неподалеку от автострады и представляла собой комплекс грязно-серых зданий за высокой стеной, увенчанной колючей проволокой. В ней имелись отделения мужское и женское, строгого и общего режима, а также единственные в штате камеры смертников. Сьюзен неоднократно проезжала мимо этого места по дороге из университета домой, но ей ни разу не довелось побывать здесь. Впрочем, если бы и представилась такая возможность, она бы не поспешила ею воспользоваться. Генри поставил «краун-викторию» на участке, отведенном для служебных машин возле самого входа на тюремную территорию.

На крыльце административного здания, опершись на перила, стоял мужчина средних лет в отглаженных брюках цвета хаки и тенниске. У него были мягкие черты лица, редеющие волосы и распирающий тенниску живот. На брючном ремне висел сотовый телефон в стильном кожаном футляре. Адвокат, неприязненно подумала Сьюзен. Увидев, как трое вылезают из машины, мужчина направился им навстречу.

– Как она сегодня? – спросил Арчи.

– Злая, как черт, – ответил адвокат. Он был простужен и постоянно вытирал нос белым платком. – Как всегда по воскресеньям. Это она, из газеты?

– Угу.

Мужчина протянул ей руку – как показалось Сьюзен, кишащую микробами, – и она, несмотря на это, подала свою. У адвоката было короткое твердое рукопожатие, как у человека, которые не сделает лишнего движения без пользы для себя.

– Дарроу Миллер, помощник окружного прокурора.

– Дарроу? – удивленно переспросила Сьюзен.

– Ага, – подтвердил тот с невозмутимым видом. – А моего брата зовут Скоупс. И это наш с вами первый и последний прикол.

Мужчины быстро зашагали явно привычной для себя дорогой по широким коридорам административного здания, огибая углы, поднимаясь по лестницам, так что Сьюзен едва успевала за ними. Два раза их останавливали охранники на контрольно-пропускных пунктах. На первом проверили документы и поставили штампы на тыльной стороне ладони. Генри и Арчи сдали личное оружие и прошли мимо охранников, не прерывая своего разговора. Один из часовых преградил путь Сьюзен, отставшей на несколько шагов. Маленький и жилистый, он стоял перед ней, картинно уперев кулаки в бедра.

– А вам что, инструкции не писаны? – Охранник, будто ребенку, раздельно отчеканил слова, глядя снизу вверх, поскольку был ниже ростом.

Сьюзен мгновенно ощетинилась.

– Все в порядке, Рон, – вмешался Арчи, оборачиваясь. – Я присмотрю за ней.

Маленький охранник, будто раздумывая, скользнул взглядом в сторону детектива, затем кивнул и отступил к стене.

– Никому нет дела до инструкции, – проворчал он.

– Чем я ему не угодила? – спросила Сьюзен, догнав своих спутников.

– Они не любят, когда посетители одеты в синие джинсы, – объяснил Арчи. – Тюремная роба тоже цвета индиго, а потому возможны недоразумения.

– Однако их индиго наверняка не такое стильное, как мое.

– Вы не поверите, какой творческий потенциал заложен в зэках! – улыбнулся Шеридан.

Они подошли к металлическому детектору, и мужчины опять миновали его без всяких осложнений. Однако дородная охранница жестом велела Сьюзен обождать.

– На вас есть бюстгальтер? – спросила она.

Девушка вспыхнула.

– Простите?

Охранница смотрела со скучающим видом.

– Бюстгальтеры с проволочными вставками запрещены – на них срабатывает металлический детектор.

Возможно, Сьюзен только померещилось, что все разом уставились на ее грудь.

– A-а… Нет. Я ношу только кружевные лифчики. Знаете, мне всегда очень трудно найти подходящий размер. Чтобы чашечки маленькие, а бретельки широкие. Вот. – Она радостно улыбнулась. У охранницы были огромные груди. Арбузные. Ей, наверное, тоже неимоверно трудно найти свой размер.

Охранница с секунду молча смотрела на Сьюзен, потом округлила глаза и с терпеливым вздохом спросила:

– На вас есть бюстгальтер с проволочными вставками?

– Нет.

– Так проходите же наконец через этот чертов металлический детектор!

– Вот мы и пришли. – Арчи открыл серую, без всяких надписей, дверь. Сьюзен вошла следом, за ней Генри и помощник прокурора.

Они очутились в тесном помещении с низким потолком и голыми бетонными стенами. В одну из них был вмонтирован внушительный экран с односторонней видимостью, через который просматривается соседняя комната. Прямо как в кино. Журналистка пришла в восторг. Вплотную к экрану стоял длинный металлический складной стол, оставляющий в помещении полосу свободного пространства чуть шире, чем проход между креслами в самолете. За столом сидел молодой латиноамериканец лицом к монитору компьютера и телевизору, на который картинка поступает с камеры, установленной в соседней комнате. Он успел аккуратно разложить перед собой завтрак, купленный в «Тако-белл» – стопка белых салфеток, рядок пакетиков с острым соусом, один наполовину съеденный тако, второй дожидается своей очереди. Замкнутое помещение пропахло пережаренной фасолью и дешевыми приправами.

– Это Рико, – представил Арчи охранника.

Рико широко улыбнулся Сьюзен.

– Я его партнер, – уточнил он.

– Как? Я думала, Генри партнер? – удивилась журналистка.

– Не-а! – продолжал улыбаться Рико. – Генри напарник. А я – партнер.

Шеридан тоже нехотя улыбнулся.

– Подождите здесь. Я вернусь за вами через минуту. – Повернулся и вышел.

– Знакомьтесь – королева Зла. – Рико показывал подбородком на окно в соседнюю комнату.

Девушка подошла поближе и впервые смогла хорошенько разглядеть Греттен Лоуэлл собственной персоной. Вот она сидит, полная достоинства и грации, которые не отняли даже синие тюремные штаны и рубашка с надписью «узник» на спине. Сьюзен, конечно же, не раз видела эту женщину на снимках. Средства массовой информации обожают размещать фотографии обворожительной серийной убийцы. Сенсационное сочетание! Греттен Лоуэлл словно утверждает своими фото: все прекрасные женщины способны на убийство! Но теперь Сьюзен убедилась, что в жизни она еще великолепнее. Большие бледно-голубые глаза; симметричные до совершенства черты лица, имеющего форму сердца, с восхитительным подбородочком; широкие скулы, точеный нос. На белой коже ни кровинки. Белокурые волосы, очень светлые во время ареста, приобрели более темный оттенок; сейчас они стянуты в хвост высоко на затылке, обнажая длинную аристократическую шею. Греттен была не красивая. Этому слову не хватает емкости, чтобы описать ее внешность. «Красивая» предполагает земное, близкое, доступное. Лоуэлл обладала красотой возвышенной, непостижимой, божественной. Не просто прекрасна, но могущественно прекрасна. Она излучала великолепие. Околдовывала.

Сьюзен, прикипев к экрану взглядом, наблюдала, как в комнату вошел Арчи с опущенной головой, держа под мышкой папку с документами. Повернулся, чтобы закрыть за собой стальную дверь, и помедлил секунду, словно собираясь с духом. Вот он сделал глубокий вдох, расправил плечи и обернулся к женщине за столом. Лицо у него было довольное и приветливое, как будто на встрече с давней подругой за чашкой кофе.

– Привет, Греттен.

– Доброе утро, милый. – Она кокетливо наклонила голову и улыбнулась. От внезапной смены выражения чудесное лицо стало еще ярче. Эта улыбка не имела ничего общего с заученной гримасой королевы красоты. В ней светились искренняя радость и душевное тепло. Или же, спохватилась журналистка, она была очень и очень талантливой королевой красоты. Когда Греттен убрала руки с колен и положила на стол, стало видно, что они скованы цепью. Сьюзен выгнула шею и разглядела, что на ногах у нее тоже кандалы. Волшебные глаза Лоуэлл игриво округлились.

– Ты принес мне что-нибудь? – спросила она Арчи.

– Я приведу ее через минуту, – ответил тот, и Сьюзен с содроганием поняла, что речь идет о ней.

Шеридан подошел к столу, открыл принесенную папку и очень аккуратно разложил на столе перед Греттен пять фотокарточек размером восемь на десять.

– Которая из них?

Греттен некоторое время продолжала смотреть ему прямо в глаза, умело сохраняя на лице маску добросердечности. Затем, едва-едва опустив взгляд, протянула руку и ладонью накрыла один из снимков.

– Эта. – Ее улыбка стала шире. – А теперь поиграем?

– Я сейчас вернусь, – ответил детектив.

Он вернулся в помещение с наблюдательным экраном и продемонстрировал всем фотокарточку, указанную Греттен. Это был портрет девушки лет двадцати, латиноамериканки с коротко подстриженными черными волосами и глуповатой улыбкой. Одной рукой она обнимала кого-то, чье изображение отрезали, а второй показывала два растопыренных пальца.

– Это она, – сказал Арчи.

– Кто? – не поняла Сьюзен.

Рико повернулся к ней, не вставая со стула.

– Глория Хуарес. Девятнадцать лет. Студентка. Пропала в 1995 году в Юте. Греттен назвала ее нам сегодня утром. И согласилась рассказать, где искать тело, если мы привезем вас к ней.

Сьюзен опешила.

– А почему меня?

– Это я виноват, – вмешался Арчи. Он помолчал, медленно и устало моргая, провел рукой по темным волосам, взглянул на потолок и продолжил: – Греттен почти полгода отказывалась назвать нам очередную жертву. Я предложил напечатать в «Орегон гералд» серию очерков обо мне, чтобы встряхнуть ее немножко. Она очень ревнива. Подумал, если в газете появятся некоторые подробности моей личной жизни, ей покажется, что я слишком сблизился с журналисткой… – Шеридан медлил, подбирая слова. – И решит возобновить сотрудничество в знак расположения ко мне.

Сьюзен окинула присутствующих ошеломленным взглядом. Те внимательно смотрели на нее и ждали реакции.

– Но какое отношение имею я к мертвому телу?

Арчи беспомощно пожал плечами:

– Последний год она соглашалась разговаривать только со мной. Мне и в голову не приходило, что ей захочется встретиться непосредственно с вами.

Ее использовали! Горячая волна обиды окатила Сьюзен. Шеридан использовал ее! Она сделала шаг назад. Детектив воспользовался ее доверием в своих интересах. У девушки возникло неприятно знакомое ощущение. В комнате повисло тяжелое молчание. Журналистка вцепилась в прядь волос за ухом и с силой потянула, намотав на палец, так что стало больно. Дарроу, помощник прокурора, потер ладонью багровую шею и чихнул. Рико уставился на недоеденный завтрак. Генри прислонился плечом к стене, скрестив руки на груди, и ждал какого-нибудь сигнала от Арчи. Они все знали! От этого ей стало еще хуже.

Сьюзен перевела взгляд на Греттен. Та сидела опустив глаза, с величавой осанкой. Генетически высшее существо. Ну почему убийца так великолепно выглядит?

– Значит, вот почему вы согласились стать темой газетной публикации? – Сьюзен постаралась, чтобы ее голос звучал как можно ровнее. – Надеялись заставить ее показать вам еще несколько запрятанных трупов?

Арчи шагнул в сторону Сьюзен.

– Пусть знает, что я откровенничаю с вами. Ей захочется усилить свое влияние, и тогда она станет покладистей. – Его взгляд переместился через экран на Греттен и задержался на ней, потом вернулся к журналистке. – Она упоминала ваши статьи. Лоуэлл следит за вашей работой. Именно поэтому я выбрал вас. – Глаза детектива смотрели из-под тяжелых век виновато и упрямо одновременно. Но было в них еще что-то непонятное и едва уловимое.

«Боже мой! – осенило Сьюзен. – Он же под кайфом!»

– Помогите мне, – негромко произнес Шеридан.

Наглотался таблеток. Сьюзен видела, что Арчи заметил ее реакцию. Эти таблетки прописал ему лечащий врач. Детектив не стал ничего объяснять. Только засмеялся.

– Черт! – Он крепко потер глаза пальцами одной руки. Потом уперся лбом в стекло экрана, глядя на Греттен Лоуэлл. Никто не вымолвил ни слова. Сьюзен показалось, что она слышит, как тикают чьи-то часы. Помощник прокурора громко высморкался. Наконец Арчи обернулся к Уорд: – Мне не следовало привозить вас сюда. Простите меня.

Девушка подняла подбородок в сторону экрана.

– Что ей от меня надо?

Арчи взглянул на нее, ладонью задумчиво провел по рту, затем по волосам.

– Хочет присмотреться к вам. Понять, насколько вы осведомлены.

– О вас.

– Угу. – Он кивнул.

– Что я должна рассказать ей?

Шеридан посмотрел ей прямо в глаза.

– Правду. Ее не одурачишь. Но если вы согласитесь встретиться с ней, готовьтесь к неприятным ощущениям. Она стерва. И вы ей заведомо не нравитесь.

– Я очаровательна. – Сьюзен сделала попытку улыбнуться.

Осунувшееся лицо Арчи приобрело очень серьезное выражение.

– Лоуэлл чувствует в вас соперницу и в общении будет безжалостна. Вы должны понять это.

Журналистка прижала раскрытую ладонь к стеклу экрана, так что голова Греттен расположилась в ложбинке между большим и указательным пальцами.

– Я смогу написать об этом?

– У меня нет права запретить вам.

– Действительно.

– Только не берите с собой ручку, – твердо сказал Арчи.

– Почему?

Он снова посмотрел на Греттен. Сьюзен видела, как взгляд Шеридана скользит по ее рукам, шее, по всему телу. Так ласкают глазами любимого человека.

– Не хочу, чтобы она проткнула вам ручкой горло.