Глава 19. Арчи проснулся неотдохнувший, с затуманенным сознанием

Арчи проснулся неотдохнувший, с затуманенным сознанием. Он сидел в кресле за рабочим столом. В кабинете горел свет. Рядом стоял Генри.

– Ты проторчал здесь всю ночь.

Шеридан поморгал, приходя в себя.

– Сколько времени?

– Пять часов. – Генри поставил на стол перед коллегой стаканчик с кофе, захваченный из комнаты отдыха.

Болели ребра. Кровь в голове билась с такой силой, что даже в зубах отдавало. Арчи крутил шеей, пока не хрустнуло. Генри был одет в черные брюки и новенькую черную футболку. От него исходил свежий запах лосьона после бритья. Шеридан взял стаканчик и сделал глоток. Кофе оказался крепкий, и детектив невольно крякнул, мысленно провожая его до желудка.

– Рановато сегодня, – заметил он Соболу.

– Мне звонил Мартин. – Генри уселся на стул перед письменным столом. – Накануне он шерстил школьный техперсонал, который работает по договору, заключенному районными властями с фирмой под названием «Амкорп». В прошлом году во время бюджетного кризиса совет директоров школы уволил всех штатных уборщиков, а затем пригласили «Амкорп», потому что они обходятся дешевле. Вообще-то там работают ребята с судимостями, и по идее у них в личном деле должны быть указаны ограничения на профессиональную деятельность.

– Ну так что же?

– Кое у кого есть ограничения – например, запрет на вождение автотранспортных средств. Таких работяг там навалом. Бардак, в общем. Мартин проверил их по базе данных. Один нам особенно не понравился. Судился за обнажение гениталий в общественном месте.

– В какой школе он работает? – спросил Арчи.

Генри приподнял одну бровь.

– Утром в джефферсоновской, днем в кливлендской. В линкольновской тоже работал.

Да, подозрительный тип. Он, несомненно, обладал реальными возможностями подготовить и осуществить все три похищения. Но, с другой стороны, очень многие люди обладают подобными возможностями.

– С ним уже беседовали?

– Да, Клэр. Когда обнаружили тело первой девочки. Он сказал, что в момент похищения находился на работе. Несколько ребят видели его возле школы после окончания занятий. Работодатель отзывается о нем положительно.

Арчи перечитал все старые отчеты. После исчезновения Ли Робинсон оперативная группа допросила 973 человека, из них 314 допросила лично Клэр. Возможно, она поспешила, отпустив школьного подсобного рабочего.

– Когда пропала Ли, он работал в кливлендской школе?

– Да, – ответил Генри.

Детектив оперся руками о стол и встал.

– Тогда чего же мы тут сидим?

– Машина ждет на улице, – ответил Генри и добавил при виде мятой рубашки Шеридана: – Ты не хочешь съездить домой и переодеться?

Арчи отрицательно потряс головой. Некогда. Набросил пиджак, взял свой кофе и за спиной Генри успел проглотить три таблетки. Не хотелось принимать викодин на пустой желудок, но в ближайшее время завтрака не предвиделось.

За столами в рабочем помещении оперативной группы уже сидели Мартин, Джош и Клэр. Они занимались обработкой последних наводок, поддерживали связь с патрульными машинами, проверяли и перепроверяли алиби подозреваемых. Через несколько часов начнутся занятия в школах, а убийца все еще разгуливает на свободе. На стене висели часы, оставшиеся в наследство от банка. На циферблате красовался лозунг: «Время банковать с друзьями». Рядом кто-то прилепил лист бумаги с надписью: «Запомни: время – наш враг».

– Как ты догадался, что я здесь? – спросил Арчи Собола, когда они вышли из здания. Только-только начинало светать, и серый воздух оставался по-ночному холодным.

– Заезжал к тебе домой. Где ж еще тебе быть? – Он сел за руль, а Шеридан обошел машину и устроился на пассажирском сиденье. Генри продолжал сидеть, не запуская мотор. – Сколько таблеток ты принимаешь? – спросил он вдруг, сжимая руль обеими руками и глядя прямо перед собой.

– Не так много, как хотелось бы.

– Ты же вроде собирался постепенно завязать, – сдержанно произнес Генри.

Арчи засмеялся, вспомнив свой самый тяжелый период, когда его сознание застилал такой густой кодеиновый туман, что в нем, казалось, можно было утонуть.

– Я так и делаю.

У Собола побелели костяшки пальцев, а шея побагровела. Он молча поиграл желваками и процедил сквозь зубы:

– Только не думай, что ради нашей дружбы я буду закрывать глаза на то, как ты ловишь кайф на службе. Если у меня найдутся основания полагать, что ты не можешь нормально выполнять свои обязанности, я добьюсь твоего повторного увольнения по состоянию здоровья. – Он обратил на Шеридана похолодевшие голубые глаза. – Мне и так приходится покрывать тебя больше, чем хотелось бы.

Арчи кивнул своему другу.

– Я знаю.

Генри непонимающе поднял брови.

– Я знаю, знаю.

– И это твое общение с Греттен, – продолжал сердито выговаривать Генри. – Недели не проходит, чтобы ты с ней не встретился. У тебя крышу перекосило, дорогой мой! Мне до балды, сколько еще трупов она для нас отроет! Пойми, – он посмотрел другу в глаза, – ты должен остановиться, пока не поздно!

Арчи замер, боясь выдать себя. Он не хотел, чтобы Генри догадался о его чувствах. И без того доставлял ему немало беспокойства. Соболу не надо знать, как необходимы Шеридану эти еженедельные встречи. Какой необходимой стала для него Греттен – по крайней мере до тех пор, пока детектив не поймет, для чего он ей потребовался.

– Мне просто надо еще немного времени, – осторожно произнес Арчи. – У меня все под контролем.

Генри одной рукой достал из кармана кожаного пиджака темные очки, тряхнув, откинул дужки, надел и завел машину. Потом вздохнул и покачал головой:

– Надеюсь, ты не обманываешь самого себя.

Подсобного рабочего звали Эван Кент. Когда приехали Арчи и Генри, он закрашивал граффити на северной стене главного здания школы Джефферсона. Краска была слишком яркой, и красный прямоугольник цвета пожарной машины отчетливо выделялся на потускневших от времени кирпичах. Стену закрашивали неоднократно, и за многие годы она покрылась десятками заплаток разных форм и оттенков, слившимися в подобие абстрактного панно, которое по мере необходимости дополнялось новыми элементами. Кент выглядел лет на тридцать пять – спортивного телосложения, с темными волосами и тщательно подбритой бородкой. Одет в безупречно чистый синий комбинезон.

До начала занятий оставался целый час, а пока на школьной территории царили тишина и покой. Ограду из проволочной сетки перед входом украшали букеты цветов, разноцветные ленты и печального вида игрушечные зверюшки – чистосердечная дань памяти погибшей девочке. Самодельные картонные плакаты с фотографиями Кристи пестрели блестящими наклейками, рисунками рельефной краской и надписями: «Мы любим тебя», «Ты наш ангел навеки», «Господи, упокой ее душу».

Небо на востоке приобрело розовый оттенок, как у пузыря из дутой жвачки; на телефонных проводах чернели весенние птицы и мелодично щебетали. По обе стороны школы стояли патрульные полицейские машины, а возле каждого входа – по охраннику из частного агентства. На машинах были включены проблесковые маячки, что делало школу еще больше похожей на место преступления. Наступал очередной день в системе государственного образования.

– Я просто помочился! – сказал Кент навстречу приближающимся детективам.

– Прошу прощения? – непонимающе переспросил Генри.

Рабочий продолжал водить по стене набухшей от краски кистью, производя ею шлепающие звуки. Арчи заметил у него на предплечье татуировку, изображающую Деву Марию. Наколка свежая, тушь не успела потускнеть.

– Мне срочно понадобилось отлить после окончания шоу, а на меня повесили обнажение гениталий в общественном месте, – объяснил Кент. – Я, конечно, дурака свалял, но уже не мог терпеть, верите? Мне присудили штраф, и я заплатил.

– Вы не упомянули об этом при оформлении на работу, – заметил Арчи.

– Мне нужна эта работа. – Кент отступил назад и критически осмотрел результат своего труда. От надписи на стене не осталось и следа, только влажный кроваво-красный прямоугольник и резкий запах краски. – У меня философское образование, так что вариантов трудоустройства не так много. Вдобавок я диабетик. Без страховки у меня только на инсулин и шприцы уходит восемьдесят баксов в неделю.

– Бедняжка! – насмешливо произнес Генри.

Кент обиженно посмотрел на него.

– К вашему сведению, медицинская страховка в нашей стране – большая проблема!

Арчи выступил вперед.

– Где вы были между пятью и семью часами вечера второго февраля и седьмого марта?

Эван виновато ссутулился.

– На работе. Во второй половине дня я в кливлендской школе, часов до шести, как правило.

– А после шести? – спросил Арчи.

Кент неопределенно пожал плечами.

– Иду домой, если нет репетиции нашей группы. Или в бар.

– Употребляете алкоголь? – удивился Генри. – Вы же сказали, что болеете сахарным диабетом!

– Болею. И употребляю. Потому мне и нужен инсулин. Послушайте, когда пропала девочка из школы Джефферсона, у меня сломался мой «дарт». Я позвонил соседу по комнате, и он меня подвез. Можете спросить его. – Кент назвал имя соседа, номер его сотового, и Шеридан записал все это себе в блокнот. – Вы лучше последите за тем, чтобы долбаные газетчики не шлялись без разрешения по территории школы! Детям от них покоя нет! А потом они искажают информацию!

Арчи и Генри переглянулись – откуда ему знать неискаженную информацию?

Кент покраснел и принялся ковырять траву носком ботинка.

– Вы сообщите в «Амкорп» о моей судимости? – спросил он угрюмо.

– Вообще-то как полицейские мы обязаны это сделать, – ответил Генри.

Кент презрительно ухмыльнулся.

– А где вы, полицейские, были, когда этих девочек средь бела дня похищал какой-то маньяк?

Генри обернулся к Шеридану и спросил достаточно громко, чтобы услышал Кент:

– Ну, как думаешь, его рук дело?

Арчи окинул школьного рабочего преувеличенно внимательным взглядом. Кент неловко переступил с ноги на ногу.

– Красивый парень, – как бы подытожил детектив свои наблюдения. – Думаю, девочки могли пойти с ним. И возраст совпадает с описанием преступника.

Эван побледнел.

Генри изумленно округлил глаза.

– Ты считаешь, что он красивый?

– Ну, не такой, как ты, конечно, – заверил его Арчи.

– Мне надо работать. – Кент взялся за кисть и ведро с краской.

– Еще один вопрос, – остановил его Шеридан.

– Ну что?

– Какая надпись была на этом месте?

Рабочий настороженно посмотрел на обоих детективов и наконец ответил:

– Мы все умрем… – Потупился и покачал головой. Потом засмеялся и поднял голову, сверкнув темными глазами. – Похожие на гребаных колобков!