Глава 20. Ангел открыл шесть пакетиков смеси для горячего шоколада и вручную выбрал все мини-зефиринки

Берем на крыло

Ангел открыл шесть пакетиков смеси для горячего шоколада и вручную выбрал все мини-зефиринки.

— Их заключают в эти маленькие узилища с коричневым порошком. Их нужно освободить, чтобы положить в чашку, — объяснил ангел, разрывая следующий пакет. После чего высыпал содержимое в миску, выбрал зефиринки и переложил себе в кружку.

— Убей его, пока он их считает, — сказал закадровый голос. — Он мутант. Не бывает таких глупых ангелов. Убей его, чокнутая сука, он враг.

— He-а, — буркнул Разиил в зефирную пену.

Молли выглянула из-за края чашки. При свече в кухне ангел действительно поражал воображение: резкие черты лица, никаких морщин, волосы… А теперь и шоколадно-зефирные усы. Не говоря уже о прерывистом мерцании в темноте — оно очень помогло Молли искать спички.

— Ты слышишь голос в моей голове? — спросила она.

— Да. И в моей тоже.

— Я не верующая, — сказала Молли и свободной рукой нащупала под столом свой «таси» — клинок лежал у нее на голых бедрах.

— О, я тоже, — сказал ангел.

— Нет, я к тому, что я не набожная. Тогда почему же ты здесь?

— Полоумные. Они нас притягивают. Тут как-то работает механика веры. Вообще-то я не очень это все понимаю. А у тебя еще есть? — Он протянул ей пустой конвертик из-под какао. Из его кружки переваливалась пена от растаявшего зефира.

— Нет, это была вся коробка. Так, значит, я тебя привлекаю, потому что я чокнутая и готова поверить всему?

— Да, наверное. И еще потому, что тебе самой никто не поверит. Поэтому вера осталась нерушимой.

— А, ну да.

— Но ты не только поэтому привлекательная, — поспешно добавил ангел, точно его кто-то треснул по голове мешком, набитым человеческой учтивостью. — Мне нравится твой меч и вот эти.

— Груди? — Молли не впервые об этом говорили, но от посланца Господа она такого не слышала никогда.

— Да. У Зоэ тоже такие есть. Она архангел, как и я. Ну, не вполне как я. У нее есть вот эти.

— Ага. Так, значит, у ангелов тоже есть самки?

— О, ну еще бы. Только не всегда. Все изменилось после того, как случилась ты.

— Я?

— Человек. Человечество. Женщины. Ты. Раньше мы все были одного сорта. Но когда случились вы, нас разделили и раздали функции. Некоторые получили вот такое, а некоторые — совсем другие вещи. Я не знаю почему.

— Так у тебя тоже есть… функции?

— Хочешь посмотреть?

— На крылья? — спросила Молли. На крылья посмотреть она бы не отказалась, если они у него имеются.

— Не, крылья у нас у всех есть. Я имел в виду мои особые функции. Хочешь? — Он встал и опустил руку к штанам.

И это ей предлагали не впервые, но посланец Господа — никогда.

— Да нет, нормально. — Молли схватила его за руку и снова усадила.

— Тогда ладно. Мне пора. Надо проверить, как там с чудом, а потом домой.

— С чудом?

— Рождественское чудо. Я же здесь зачем? Ой, смотри, у тебя на одной шрам.

— У него объем внимания — что у колибри, — сказал закадровый голос. — Избавь его от мучений.

Ангел показывал на корявый пятидюймовый шрам над левой грудью Молли — его она получила, когда не удался трюк на съемках «Механизированной смерти: Малютки Воительницы VII». Из-за травмы ее уволили, а шрам завершил ее карьеру боевой героини низкобюджетного кино.

— Больно? — спросил ангел.

— Уже нет, — ответила Молли.

— Можно потрогать?

У Молли такое спрашивали не впервые, но… короче, вы поняли.

— Валяй, — сказала она.

Пальцы у него были длинные и нежные, ногти — длинноваты для парня, подумала она, хотя касание теплое, и волна разошлась от груди по всему ее телу.

Убрав руку, он спросил:

— Лучше?

Она дотронулась до того места, где он ее коснулся. Там все было гладко. Совершенно гладко. Шрам исчез. Ангел расплылся у нее перед глазами за пеленой слез.

— Ты говенная торба, набитая сентиментальным сахарином, — сказал закадровый голос.

— Спасибо. — Молли едва слышно хлюпнула носом. — А я и не знала, что ты можешь…

— У меня хорошо с погодой, — ответил ангел.

— Идиотка! — сказал закадровый голос.

— А теперь мне пора. — Ангел поднялся со стула. — Мне надо в церковь — посмотреть, как чудо получилось.

Молли провела его через гостиную к выходу. Придержала ему дверь. Но ветер все равно раздул полы его плаща — из-под низу выглянули кончики белых крыльев. Молли улыбнулась, рассмеялась и расплакалась одновременно.

— Пока, — сказал ангел. И скрылся в лесу.

Когда Молли уже закрывала дверь, в хижину влетело что-то темное. Свечи в гостиной задуло сквозняком, поэтому она различила только тень, что пронеслась по комнате. Тень скрылась в кухне.

Захлопнув наконец дверь, Молли поспешила за тенью, держа наготове меч. В неверном свете кухонных свечей тень висела над самым окном. В полумраке сияли только два оранжевых глаза.

Молли взяла со стола свечу и подошла к окну. Теперь тень отбрасывала собственные тени. Со ставни над раковиной свисал какой-то зверек, похожий на черное полотенце с собачьей мордочкой. На вид неопасный, хотя дурацкий донельзя.

— Ну все, — сказала Молли. — Завтра опять сажусь на медикаменты, хоть и придется занять денег у Лены.

— Не так быстро, — буркнул закадровый голос. — Без меня тебе станет очень одиноко. И снова придется носить нормальную одежду. Свитера и джинсы — а на кой тебе такая радость?

Не обращая на него внимания, Молли приблизилась к существу на ставне. Не доходя пары шагов, она заглянула полотенцу в глаза.

— Ангелы — одно дело, а вот кто ты такой, паренек, я даже и не знаю.

— Крылян, — ответил Роберто.

— Должно быть, испанец, — сказал закадровый голос. — Слышь, какой акцент?

— Я иду наружу, — сказал Тео, покрепче хватаясь за рождественскую елку.

— У него еще один патрон, — напомнил Такер Кейс.

— Они сейчас подпалят церковь. Я должен выйти.

— И сделать что? Отобрать у них спички?

Лена взяла констебля за руку:

— Тео, им никак не удастся ничего поджечь с таким дождем и ветром. Не ходи. Бен и двух шагов не сделал.

— Если я доберусь до внедорожника, я смогу их давить, — ответил Тео. — Вэл дала мне ключи от ее «рейнджровера».

— Все равно ничего не получится, — сказал Так. — Их там целая куча. Тех, кто похилее, ты, может, и посбиваешь, а остальные разбегутся по лесам, и там ты их уже не найдешь.

— Великолепно. Какие предложения? Церковь вспыхнет как трут, под дождем или без дождя. Если я чего-нибудь не сделаю, мы превратимся в жаркое.

Лена посмотрела на Такера:

— Может, Тео прав. Если он их загонит в лес, нам удастся прорваться на стоянку. Всех не переловят.

— Отлично, — сказал Тео. — Разделитесь на группы по пять-шесть человек. Самому сильному в каждой группе дайте ключи от внедорожника. Хорошенько запомните, кто куда бежит снаружи. Когда услышите, как «рейнджровер» играет «Стрижем-брижем», это будет значить — я сделал все, что возможно. И рвите все сразу и со всех ног.

— Ничего себе — ты все это придумал под кайфом? — сказал Так. — Впечатляет.

— Как можно лучше всех подготовьте. Я не вылезу на крышу, пока не буду знать точно, что меня там никто не ждет.

— А если мы услышим выстрел? Если они тебя свалят, не успеешь ты добраться до машины?

Тео вытащил из кармана ключ и отдал его Таку.

— Тогда твоя очередь. А ты как думал? У Вэл и запасной был.

— Секундочку. Никуда я не побегу. У тебя есть отмазка — ты обдолбан, ты полицейский, тебя выгнала из дому жена, и жизнь твоя пошла псу под хвост. А у меня все хорошо.

— Когда констебль Кроу уйдет, можно будет отрезать этому голову? — спросил Джошуа Баркер.

— Ладно, может, и не очень хорошо, — сказал Так.

— Я пошел, — сказал Тео. — Собирайте всех у дверей.

И долговязый констебль полез по елке. Так посмотрел, как Тео выбирается на крышу, и повернулся к остальным:

— Ладно, ребята, вы всё слыхали. Давайте разбиваться на группы. Начо, хватай молоток, будешь выдирать гвозди из баррикады. У кого внедорожники?

Все, кроме детей, подняли руки.

— Не занимается, отсырело, — сказал Марти Поутру.

Он пытался высечь огонь из промокшей одноразовой зажигалки. Недомертвые столпились вокруг и разглядывали горку пропитанного бензином мусора, наваленного у стены церкви.

— Люблю барбекю, — мечтательно сказал Артур Таннбо. — Всякое воскресенье на ранчо мы, бывало…

— Только в Калифорнии цитрусовую плантацию назовут ранчо, — перебил его Малькольм Каули. — Можно подумать, вы с батраками пасли мандарины верхом.

— Неужели ни в одной машине сухой зажигалки или спичек не нашлось? — спросил Дейл Пирсон.

— Никто больше не курит, — ответила Бесс Линдер. — И правильно — гадкая и грязная привычка.

— Сказала женщина, у которой на подбородке до сих пор ошметки мозгов того парня в свитере, — заметил Малькольм.

Бесс застенчиво улыбнулась: сверкнули десны, более не прикрытые сгнившими губами:

— Они такие вкусные — молодой человек ими как будто никогда не пользовался.

От фасада церкви что-то чирикнуло, и все обернулись. Одна из машин мигнула фарами.

— Кто-то хочет прорваться, — завопил Дейл. — Я же сказал — присматривать за крышей.

— Я и присматривал, — ответил однорукий Джимми Антальво. — Да ведь темно. Ни черта не высмотришь.

И они ринулись за угол к парадному входу, где чья-то темная тень только что соскользнула с крыши в грязь.