Откуда происходит термин «экономика»?

Слово «экономика» древнегреческого происхождения. Точно не уста­новлено, кто первым из философов соединил слова «ойкос» (дом) и «но-мос» (закон), но в произведениях Ксенофонта (Vb. до н. э.) и Аристоте­ля (IVв. до н.э.) термин «экономия» занимает уже заметное место. 140

У Ксенофонта он употребляется в значении поместья, единичного нату­рального хозяйства. Аристотелю принадлежит заслуга развития данного понятия.

Во-первых, он различал экономию в вышеуказанном смысле и эконо­мику как науку об экономии — подобно тому, как различали в то время физию и физику, политию и политику. Во-вторых, экономику как науку Аристотель связывал с практикой, с опытом, т. е. отличал от математики и логики, которые, говоря языком более поздней философии, служат об­разцами «чистого разума». В-третьих, для того чтобы определить, что та­кое экономика, Аристотель использует парную категорию с противопо­ложным смыслом — «хрематистика», от «хрема» (имущество, владение; деньги). Экономика для него — искусство (и наука) ведения хозяйства с естественной целью удовлетворения своих потребностей, не исключаю­щее обмена части своего продукта на необходимый для потребления про­дукт, произведенный кем-то другим. Хрематистика же — искусство нажи­вать деньги. В духе общества своего времени Аристотель порицал наживу (в рабовладельческом обществе, как правило, существовали законы, жест­ко ограничивающие и сурово карающие ростовщичество).

Экономическая мысль на сегодня включает в себя — по Аристоте­лю — не только экономику, но и хрематистику, и между ними, уже внутри единой теории, идет непрекращающаяся «борьба», обусловленная, с од­ной стороны, непосредственной доступностью каждому поверхност­но-формальной, живосозерцательной картины мира («здравого смысла») и, с другой стороны, необходимостью размышления (что делать, надо еще научиться) для истинного, действительного мировоззрения, в кото­ром мир явлений связан с миром сущности.

Если очень захотеть, то в экономическом наследии Аристотеля мож­но усмотреть постановку проблемы формы стоимости с ее двумя полюса­ми: потребительной стоимостью и меновой стоимостью. А от нее недале­ко и до двойственного характера труда, воплощающегося в товаре. Одна­ко... это, безусловно, преувеличение, и никто из экономистов до К. Мар­кса до таких постановок не дошел.