Добрый военком

Те же процедуры проводили с Макаром и Мишей. Из‑за того, что мы с винтовкой «не подружились», нас опять направили в военкомат и стали оформлять документы в суд. Военком, подписывая документы, пожелал на нас взглянуть. Он долго разглядывал нас, после чего спросил: «Почему вы не хотите служить в армии?» Я ответил: «Я являюсь воином Иисуса Христа. И одновременно быть воином какой‑либо армии не могу. Не смогу угодить военачальнику и Христу одновременно». Тот же вопрос он задал и Мише, и Макару. И получив похожий ответ, сказал: «Не буду я брать греха на душу, отправлю вас на трудовой фронт – в Донбасс, восстанавливать разрушенное. Примерно через месяц будет отправка всех мобилизованных. Когда эта группа будет проходить через ваше село, присоединяйтесь к ним. Смотрите, вы верующие люди, и я вам доверяю. Не вздумайте прятаться. Точный день и время вам сообщат. Готовьтесь».

Вши

Около месяца мы пробыли дома. Мать Макара была недовольна его отказом и считала меня инициатором и виновным во всем. Но Макар ей твердо заявил, что он решил сам.

Мы сделали так, как нам велели. Присоединились к группе и прибыли в областной город Луцк Волынской области. Мы шли пешком около сорока километров, а сумки везли на повозках. Сколько нас было со всего района, я не помню, думаю, около тридцати человек. Мы шли без конвоя, под руководством представителя районного военкомата. Разместили нас в полуразрушенных домах, с настеленной на полу соломой, без спальных принадлежностей. Спали не раздеваясь. Ели то, что взял каждый с собой. Я, правда, не голодал: у меня было и печеного, и вареного около сорока‑пятидесяти килограмм.

Город Луцк был сборным пунктом со всей области. С некоторых районов мобилизованных еще собирали, поэтому отправка задержалась более месяца. За это время солома на полу истерлась, практически превратившись в пыль. Мы не переодевались и не мылись, разве только умывались. Так что в одежде, и особенно в соломе, развелись насекомые – белые и черные.

Позже из разговора с одним узбеком я узнал об этих насекомых следующее: белые вши – хорошие, мало кушают и спят. А черные вши – плохие, кушают много, а потом гуляют и гуляют. У нас преобладали черные, соломенная пыль была для них хорошим рассадником.

Маруся

Пришло время, по указанию властей подогнали вагоны на станцию. Один на 80 человек, а другой – на 40. В один вагон загрузили 80 мужчин, а в другой – женщин. Мужчин оказалось больше, и поэтому часть их направили в женский вагон. Мужчины большей частью были старше 55–56 лет, которых уже не брали на фронт.

Это были не пассажирские вагоны, а товарные, без удобств. Спать пришлось на голом полу. Постелить могли только то, что имели из одежды. С собой мы перенесли и насекомых, которые не давали нам покоя.

Нас провожал представитель из Донбасса, мужчина средних лет, и представительница из области, молодая девушка Маруся. В Донбасс мы ехали две недели. Больше стояли на перегонах и станциях, чем ехали. За это время наша проводница Маруся начала оказывать мне знаки внимания, а потом призналась в том, что я ей нравлюсь. Я ей объяснил, кто я такой и что меня везут в Донбасс за отказ служить в армии. Она сказала, что это не помеха и, когда мы приедем на место, она договорится с начальством, чтобы меня устроили на работу ее помощником. Тогда мы сможем вернуться в Западную Украину работать по вербовке следующей партии. Привезем людей в Донбасс, уволимся и уедем к моим или к ее родителям. Поженимся, она узнает больше о моей вере и примет ее.

Она рассказала, как в Донбассе тяжело, люди голодают, все очень дорого. Тогда я спросил у нее: «Как же нам позволит совесть агитировать людей ехать на работу в Донбасс, если там так плохо? Дома в Украине им не хуже живется». Маруся стала уговаривать: «Тогда оставайся здесь и устраивайся на работу, а я поеду в Украину и зайду к твоим родителям, расскажу, как тебе плохо живется. Предложу мой вариант действия, и они согласятся, увидев свою будущую невестку. Тебе же велят соглашаться, если любишь».

Конечно, это предложение было очень заманчивым: хотелось вернуться домой. Да и Маруся была девушкой симпатичной, неплохим человеком, согласилась принять мою веру. Но меня терзали мысли: отправка в Донбасс – начало моего пути к истине, испытание моей веры. У меня появилась возможность нести Благую Весть дальше. Неужели я сойду с этого пути и начну искать своей выгоды? Как посмотрит на это Иегова? Угодно ли это будет ему? Что бы меня ни ожидало впереди, я должен остаться на этом пути (см. фото 1 на вклейке).