Глава 10. Мурроу О'Флахерти проделал путь домой из Индии в рекордно короткое время и встал на якорь в лондонской гавани снежным днем где‑то в конце января 1590

Мурроу О'Флахерти проделал путь домой из Индии в рекордно короткое время и встал на якорь в лондонской гавани снежным днем где‑то в конце января 1590 года. Прошло чуть меньше двенадцати месяцев с тех пор, как он отплыл от этого причала. Сойдя на берег и посетив контору компании О'Малли, он выяснил, что его мать и отчим живут дома, в Гринвуде, прибыв в Англию три месяца назад. Ему немедленно оседлали коня, и Мурроу поспешил в дом матери. Случившаяся в этот день непогода даже способствовала ему, благо сейчас, ближе к вечеру, заваленные снегом улицы Лондона были практически безлюдны. Пронизывающий холод загнал по щелям даже нищих. Он галопом пронесся через распахнутые ворота имения и поскакал дальше по подъездной дорожке. Тут же распахнулась дверь конюшни, и на снег выскочил грум, чтобы принять поводья, как только Мурроу соскочил наземь.

– Добро пожаловать домой, капитан О'Флахерти! – поприветствовал его стареющий мажордом, когда он вошел в прихожую.

– Где мать? – спросил вместо ответа Мурроу.

– В это время дня она обычно отдыхает в своих апартаментах вместе с лордом де Мариско, – ответил слуга.

Перескакивая сразу через несколько ступенек, Мурроу одним махом взлетел на третий этаж огромного здания Гринвуда, туда, где находились личные покои хозяев дома. На его стук дверь в комнату Скай открыла Дейзи.

– Капитан О'Флахерти? – Дейзи отступила на шаг и потом бросилась в его объятия. – Входите же, капитан! Господи, я как знала, что вы благополучно вернетесь домой. Где госпожа Велвет и моя Пэнси? Вы приехали раньше их?

– Слишком много вопросов для начала, Дейзи, – ответил он, легонько отстраняя ее. – Пожалуйста, скажи матери, что я здесь.

– Нет нужды, Мурроу, – проговорила Скай О'Малли де Мариско, выходя из своей спальни в прихожую. Она обняла его и поцеловала. – Мой дорогой сыночек, я так рада, что ты вернулся. Где Велвет? Она что, подъедет попозже? Мы так волновались. Чего я только не сделала, чтобы отговорить Адама от безумной затеи броситься на одном из наших кораблей вслед за вами. – Она отстранила его от себя, пристально взглянула на него, и ее чудесные небесно‑голубые глаза потемнели. – Что случилось, Мурроу?

– Как же ты могла сбежать от них и не оставить нам ни весточки, ни знака? Я приплыл в Бомбей быстрее, чем за полгода.

– Что случилось, Мурроу? Отвечай сейчас же.

– И отвечай нам двоим, – жестко добавил Адам де Мариско, появляясь из дверей спальни. – Где моя дочь, Мурроу? Где Велвет?

Мурроу глубоко вдохнул, прежде чем начал говорить. Он знал, что лучше всегда начинать с плохого. Потом хватит времени все объяснить подробно.

– Велвет попала ко двору Великого Могола. В его гарем, если говорить точнее.

Дейзи тихонько ахнула, его же мать только вскрикнула:» Господи!«– и покачнулась, закрыв глаза, сразу переполненная тысячами воспоминаний. Но Скай была сильной женщиной и в обморок не упала, а руки Адама на плечах помогли ей прийти в себя. Она чувствовала, как они дрожат, и сразу все ее мысли обратились к мужу. Обернувшись, она взяла его лицо в свои руки.

– Уверена, все не так плохо, как говорит Мурроу, мой дорогой, но все равно мне надо присесть. Сядь рядом, Адам. Прошу тебя! – Она взглянула еще раз на сына, сев на кушетку. – Что же все‑таки случилось?

– Мы добрались до Бомбея очень быстро, матушка. Ты уже, наверное, знаешь, что выкуп мне удалось собрать быстро и так же быстро я постарался вернуться с ним. На причале нас ждал иезуит. Он попытался сразу же вытянуть из меня золото, но я напомнил ему об условиях договора – ты и Адам должны встречать нас в порту. В конце концов ему пришлось признаться, что вы благополучно бежали. А я сказал, что мне платить не за что. Естественно, отец Орик очень огорчился. Но он хорошо подготовился, матушка, спрятав в засаде в порту отряд солдат. Иезуит увез Велвет и Пэнси в резиденцию губернатора, согласившись вернуть их в обмен на золото. У меня не было причин не верить ему. Кроме того, я не мог вступать в драку, подвергая опасности свою сестру. Мы немедленно отплыли к своим кораблям и на следующий день вернулись со всей нашей флотилией. Этот иезуит внимательно проследил, как мы выгружаем выкуп. Когда золото очутилось на берегу, отец Орик и я поехали к губернатору, чтобы забрать Велвет и Пэнси. Когда мы туда добрались, эта скотина губернатор поведал нам, что он отослал Велвет и Пэнси Великому Моголу в качестве подарка. Я думал, иезуита хватит удар прямо там, где он стоял, – он все‑таки человек чести. Если бы не охрана губернатора, я бы, матушка, убил дона Марина‑Гранде на месте. Следует отдать должное отцу Орику – он пригрозил губернатору отлучением от церкви, но эта португальская сволочь только рассмеялась в ответ. Совсем не грех, сказал он, послать еретичку‑англичанку в гарем Акбара. Когда же иезуит напомнил ему об истинной вере Велвет, о том, что она совсем не еретичка, а истинная дочь веры, губернатор опять рассмеялся и ответил, что испанский король не станет упрекать его за то, что он избавил христианский мир от еще одной английской стервы.

Мы покинули дворец, и я попытался поговорить с падре о том, как вернуть сестру. Он честно ответил, что это невозможно. Мы не сможем, сказал он, выкрасть ее из каравана, направляющегося в столицу Великого Могола, не прибегая к помощи маленькой армии. Мусульмане очень ревностно относятся к своим женщинам, и хотя Могол среди них самый цивилизованный, он все‑таки истинный сын Индии. Отец Орик сказал, что мы должны примириться с тем, что Велвет потеряна для нас навсегда.

– Твой иезуит очень глуп, если думает, что я позволю своей дочери до конца дней томиться в каком‑то мусульманском гареме! – выкрикнул Адам де Мариско, поворачиваясь к жене. – Когда мы сможем отплыть, любовь моя?

– Не торопись, – ответила Скай. – Велвет теперь уже все равно стала частью жизни этого восточного князька. Мы ведь сталкивались с подобными проблемами раньше, Адам. Нам надо все тщательно продумать, ибо у нас пока очень мало шансов выручить свою дочь. Единственное наше преимущество состоит в том, что они нас не ждут.

– Их столица расположена в сотнях миль от побережья, матушка, – напомнил Мурроу. – Туда‑то мы, может быть, и доберемся, но вот как вернуться назад? Это будет, пожалуй, посложнее сделать, чем в тот раз, когда вы бежали из Фив. Она кивнула:

– Я понимаю. Это будет нелегко, и мне надо время, чтобы все продумать.

– Каждая минута, которую мы теряем, все ближе приближает Велвет к постели этого дьявола! – взорвался Адам.

– Дорогой мой, – как о чем‑то само собой разумеющемся сказала Скай, – если Велвет была послана в качестве подарка Моголу, он почти наверняка давным‑давно переспал с ней. Смею тебя уверить, что это совсем не худшее из того, что поджидает женщину в ее жизни.

– Ты была тогда старше, сильнее и лучше знала жизнь, – ответил Адам. – А моя бесценная Велвет еще совсем дитя.

– Ваша бесценная Велвет умеет так крутить хвостом, что выставила меня полным идиотом при дворе, прежде чем я смог привести ее к алтарю, – сказал Алекс Гордон, входя в комнату и расслышав только последние слова Адама. – Мурроу! Что за дьявол толкнул вас в бок, когда вы увозили мою жену в Индию? И где наконец эта шкодница? Клянусь, я посчитаюсь с ней. Бросила меня раненого, полумертвого на руки чужих людей!

Челюсть Мурроу О'Флахерти отвисла, он пребывал в полном и окончательном потрясении.

– Но вы же умерли! – едва смог выговорить он.

– Пока что я, как видите, жив и готов свернуть голову любому, кто посмеет утверждать обратное, – весело ответил Алекс, подмигнув ему.

– Мурроу, – требовательно проговорила мать, – я тоже хочу знать, зачем ты забрал с собой Велвет, когда покидал Лондон? Алекс, сядьте.

– Прежде скажите, где Патрик? – потребовал Мурроу.

– Чем, черт подери, может помочь Патрик? – воскликнул Алекс. – Где он?

– Зачем тебе Патрик? – спросила Скай. – Что такого он мог сделать? Он вот уже сколько месяцев благополучно живет в своем Клерфилде, и я с трудом смогла залучить его домой на Крещение, да и то под предлогом, что вы должны вернуться из Индии не позднее конца января.

– И сколько же он пробыл там, в этом своем Клерфилде, матушка?

Мгновение Скай пребывала в раздумье, потом ответила:

– Точно не знаю, Мурроу. Это что, так важно?

– Давайте его сюда! – жестко проговорил ее старший сын.

– Дейзи, – попросила Скай, – пригласите к нам лорда Бурка. Мурроу не может закончить рассказ без него.

Дейзи поспешно вышла в дверь, а в комнате повисло неловкое молчание. Скай смотрела на своего мужа, которого знала уже семнадцать лет. В этом году ему будет шестьдесят, голова поседела, что сделало его, правда, еще более красивым и элегантным, подумала она. Голубые глаза остались такими же живыми, и если у него и была какая‑нибудь слабость, так это его единственный ребенок, их дочь Велвет. Сколько раз она ругалась с ним, не позволяя баловать девочку. Она даже ревновала Адама к Велвет, так самозабвенно он любил малышку. Теперь она понимала, что просто очень любила их обоих. Она не знала, сможет ли Велвет справиться с тем, что выпало на ее долю. Слишком коротким было ее замужество. Скай понимала, что ее дочь оставалась в душе невинной. Она дотянулась до руки Адама и ободряюще пожала ее.

Он выдавил слабую улыбку и легонько ответил на ее пожатие. И опять его глаза затуманились: где‑то сейчас его единственный ребенок? Для него она так и осталась маленькой девочкой. Сумасшедшая мысль пришла ему в голову – пусть бы она оставалась той двенадцатилетней девочкой, как в тот день, когда они отправились в проклятую поездку. Многих девушек выдавали замуж и раньше, но они со Скай договорились, что Велвет выйдет замуж в шестнадцать лет. Они хотели дать ей возможность немного пожить при дворе под их неусыпным наблюдением. Он вздохнул. Они ее так оберегали от всех невзгод, может быть, даже слишком, подумалось вдруг ему. Как там она будет жить, в этом гареме? Что она знает о любви, кроме того, чему успел ее научить Алекс Гордон за их недолгую совместную жизнь? Он перевел взгляд на сына своего старинного друга.

Алекс Гордон, граф Брок‑Кэрнский, напряженно и прямо сидел в своем кресле. Вот уже почти год он не видел своей жены. Его жена! Эта коварная, своенравная девчонка бросила его на произвол судьбы в тот час, когда он больше всего нуждался в ней. Она заставила его поверить, что готова поехать в Дан‑Брок вместе с ним и стать ему примерной женой. Вместо этого она воспользовалась первой подвернувшейся возможностью и сбежала от него. У него чесались руки как следует выпороть ее, сделав из ее роскошной попки подобие подушки. Когда он доберется до нее, она узнает, что значит быть его женой, женой графа Брок‑Кэрнского.

Дверь открылась, и в комнату вошли Дейзи и приведенный ею лорд Бурк. Мурроу шагнул вперед с лицом, исполненным злости, и одним ударом послал своего младшего брата на пол. Все находившиеся в комнате от удивления вскочили, а Мурроу тем временем поднял его за шиворот и врезал ему еще раз.

– Ты был уверен? Я ведь тебя спрашивал! Ты помнишь, Патрик? Я же тебя спрашивал, уверен ли ты в том, что лорда Гордона убили? Ты уверил и меня, и Велвет, что он мертв. Как я помню, ты чуть ли не оскорбился, что я смею тебя спрашивать о достоверности твоих сведений. Ты хоть понимаешь, что ты натворил, Патрик?! Понимаешь или нет?

– Вы же благополучно вернулись! – рыдая, воскликнул Патрик. – Да, я несколько напутал, Мурроу, я виноват, но вы же вернулись, и теперь все в порядке, разве не так?

– Твоя сестра – пленница Великого Могола Индии! – проревел Мурроу. – Она заперта в его гареме, и у нас практически нет никаких шансов увидеть ее вновь. И ты смеешь говорить, что все в порядке? – Он в отчаянии оттолкнул от себя младшего брата. – Боже! Ты такой же, как твой отец Найл! Вы оба очаровательны, но никогда не отдавали себе отчета в своих действиях. Ты даже не соизволил задержаться здесь, чтобы рассказать Алексу, что произошло на самом деле, или я не прав? Ты поспешил удрать в свой Клерфилд и там спрятаться. Почему же ты не исправил свою ошибку и не рассказал Алексу правду? Я убью тебя собственными руками!

Патрик Бурк, распростертый на полу, с мольбой смотрел на старшего брата. Мурроу был абсолютно прав, и он знал это. В отчаянии он попытался объяснить свои действия, вернее, бездействие:

– Я не мог сказать Алексу, что я, идиот, примчался к Велвет с известием о его смерти, не убедившись, так ли это…

– Моей смерти? – воскликнул Алекс, побелевший при словах Мурроу о том, что Велвет очутилась в чьем‑то гареме. – Ты сказал Велвет, что я мертв?

Вид графа не оставлял сомнений, что сейчас и он отколотит юношу. Тот, видя потемневший взгляд своего зятя, поспешил побыстрее подняться с пола и перебраться поближе к матери.

– Ты – маленькая лживая тварь! – выкрикнул Мурроу, опять угрожающе надвигаясь на Патрика.

Скай поспешила встать между своими сыновьями.

– Насколько я понимаю, Патрик сказал тебе и Велвет, что лорд Гордон убит? С чего он это взял? – Она взглянула на Алекса. – Что вам известно об этом, милорд?

– У меня была дуэль, – пробормотал тот.

– Дуэль, которую не стоило и затевать! – не выдержал Мурроу. – И моя сестра умоляла вас отказаться от дуэли, но разве вы послушали? Нет, конечно!

– Прекратите препирательства! – властно приказала Скай, которую раздражали и все больше изумляли подробности происшедшего. – Вас ранили на дуэли, Алекс, а Патрик, решив, что вы убиты, поспешил уведомить об этом Велвет. Так?

Патрик кивнул. Скай повернулась к своему старшему сыну:

– Мне бы хотелось узнать, почему ты, Мурроу, присвоил себе право увозить сестру из Лондона и тем более брать ее в такое опасное путешествие? Ты даже не оставил ей времени похоронить мужа. Объясни мне!

– Она попросила меня, – неуверенно ответил он.

– Она тебя попросила? – Скай казалась удивленной. – Мурроу! Ты взрослый человек, отец детей. Твой старший сын всего на несколько лет младше Велвет! Как же ты мог сделать такую вещь?

– Матушка, – проговорил он, склонив голову, – ты не понимаешь. Она была на грани помешательства, узнав о смерти Алекса. Ничего не хотела слушать. Робина и его жены не было, чтобы помочь мне, как и Виллоу с Джеймсом. Моя младшая сестра умоляла меня о помощи, и я не смог придумать ничего лучше того, что сделал. Она была уверена, что Алекса похоронят в Дан‑Броке. Она не могла смириться с мыслью, что ее первая поездка туда, в дом, который должен был стать их общим домом, будет такой. Она все рыдала, что род Алекса прервался на нем, твердила, что это ее вина, что она до сих пор не забеременела. Ей невозможно было что‑нибудь втолковать. И я решил, что лучше взять ее с собой, чем оставлять здесь, наедине с ее горем.

Губы Алекса сжались в тонкую линию. Как это похоже на Велвет – бежать при первой опасности за спасением к своим родителям. Она так и не повзрослела.

Скай села на кушетку рядом с мужем. Она не знала, то ли ей плакать, то ли смеяться, и понимала по лицу Адама, что он в том же сомнении. Людям иногда свойственно причинять себе самим и всем окружающим самые нелепые страдания просто из‑за упрямства. Мурроу считал, что он помогает Велвет, но, как оказалось, вышло только хуже. Ему надо было бы проверить доставленные Патриком сведения, благо он прекрасно был осведомлен о том, что его братец зачастую весьма легкомыслен. Хотя Мурроу не мог потерять еще один день, и она это понимала, из‑за боязни упустить благоприятные ветра на пути через Индийский океан, чтобы спасти ее и Адама. Как она может укорять его за то, что он сделал и чего не сделал? Уж если кого и винить, так это Алекса Гордона, ввязавшегося в никому не нужную дуэль, и Патрика, который помчался к своей сестре с известием о смерти мужа, как какой‑нибудь дурачок, вопя о том, что обрушилось небо.

– Вот что, мои любезные сыновья. Кажется, наконец я разобралась в этой ужасной сумятице. Хочу вам сказать, что виноваты в ней вы оба, ну и, конечно, сама Велвет, которую, как я считала до сих пор, я научила встречать житейские невзгоды. Теперь нам надо подумать, как вытащить ее оттуда заодно с Пэнси. Хорошо, что девочки вместе. Насколько я знаю людей Востока, они не станут разлучать Велвет с ее камеристкой.

– Что с ними будет, миледи Скай? – с дрожью в голосе спросила Дейзи, и Скай, взглянув на нее, страшно удивилась. Никогда еще она не видела, чтобы ее преданная служанка и подруга теряла присутствие духа, но сейчас она боялась не за себя, а за свое дитя.

– Велвет, насколько я понимаю, к настоящему времени почти наверняка стала наложницей этого Акбара, – ответила ей Скай. – Что же до Пэнси, то с ней вряд ли случится что‑нибудь плохое. Она останется служанкой при своей госпоже, Дейзи. Ты можешь не волноваться за нее.

– Моя жена – наложница какого‑то турка? Вы говорите о судьбе своей дочери как‑то уж слишком равнодушно, мадам, – мрачно проговорил Алекс.

– Акбар – Великий Могол Индии, а не какой‑то там турок, как вы изволили выразиться, Алекс, – чуть ли не забавляясь происходящим, ответила Скай. – И если я говорю об этом, как вам кажется, равнодушным тоном, то только потому, что в своей жизни мне доводилось бывать в той же ситуации, в какой сейчас оказалась Велвет. Завидовать, конечно, особенно нечему, Алекс, но Велвет – моя дочь, и она с этим справится. Могло быть гораздо хуже. Мы вполне могли вообще не знать, где она и что с ней, да она могла просто погибнуть.

– Может быть, и правда ей лучше было бы умереть, чем очутиться в чужой постели, – непримиримо ответил Алекс.

Он не успел опомниться, как руки Адама сомкнулись на его горле.

– Ты, щенок! – прорычал он в лицо пораженному шотландцу, наступив ему коленом на грудь и припечатав к креслу. – Твой отец был моим другом, но из тебя выросла самодовольная, наглая скотина! Ты прискакал сюда из своей вонючей Шотландии в наше отсутствие, затащил нашу дочь в свою постель. Не думай, что я не знаю, как именно ты якобы ухаживал за ней, я все знаю! Когда‑то очень давно мне довелось увидеть, как мою Скай выдали замуж за другого. Потом я стал свидетелем того, как она пыталась спасти отца Патрика, ее первую любовь, и чуть не погибла. Мне было глубоко безразлично, с кем она, пока я верил, что она любит меня. И тебе должно быть безразлично, если ты любишь нашу дочь, но в последнем я совсем не уверен. Подозреваю, ты считаешь ее своей собственностью, своего рода кобылой‑производительницей. Этого я не допущу! Когда она вернется домой и ты не захочешь ее, а я считаю, что ты ее вообще не достоин, получишь развод! – Он убрал ногу с груди Алекса, испепеляя того гневным взором, а молодой граф смог только неловко передернуть плечами.

– Адам, – постаралась Скай нежно успокоить своего мужа, – Алекс расстроен, и это понятно. По‑своему его так же оберегали от суровой правды жизни, как и мы Велвет. – Она развела двух мужчин и взяла мужа за руку. – Я понимаю ваше отчаяние, Алекс, но даже если Велвет и пришлось лечь в чужую постель, я верю, что она все равно продолжает любить вас. Она не из тех девушек, которые отдают свою душу и тело направо и налево. Наверное, мне и не надо говорить вам этого, вы должны сами знать, не так ли?

– Мне невыносима сама мысль, что какой‑то другой мужчина дотрагивается до нее, мадам, – ответил он низким голосом.

– Но у вас же были другие женщины, Алекс.

– Это совсем другое дело, мадам. Скай мудро улыбнулась:

– Любой мужчина может обладать ее телом, Алекс. И только вам принадлежит ее душа.

Он внимательно посмотрел на нее и вдруг осознал, что она – очень красивая женщина. Пожалуй, ему не случалось встречать такой красавицы. Но красота ее заключалась не только в лице и роскошном теле. У нее – большое сердце. Он вздохнул:

– Мы, шотландцы, трудные люди, мадам. Я не уверен, что смогу быть столь же щедр духом, как Адам.

– Давайте сначала вернем домой Велвет, Алекс, – сказала она, – а там будет видно.

Он слишком поглощен своими переживаниями, подумалось ей. Он думает, что Велвет, считая его мертвым, может влюбиться в кого‑нибудь другого. Она опять посмотрела на Мурроу:

– Ты говорил, что иезуиты имеют какое‑то влияние при дворе Акбара?

– Да, их там двое. Могол разрешил ордену посылать в страну миссионеров, чтобы те несли слово Божие. Ну и, естественно, эти двое при дворе надеются обратить в свою веру самого Акбара. Отец Орик говорил мне, что Акбар очень умен, он вполне просвещенный правитель и очень добр по натуре.

Скай раздумывала над словами сына несколько долгих минут. Положение не казалось ей таким уж безнадежным. Добиться похвалы от иезуитов – нелегкое дело. Орден иезуитов совсем молодой, основан всего пятьдесят шесть лет назад, но уже богат и влиятелен. Девиз ордена –» Ad Majorem Dei Gloriam»– «К вящей славе Господней». Своей главной целью он ставит распространение христианства по всему миру. Действуя через иезуитов, может быть, и удастся вернуть свободу Велвет. Она обернулась к камеристке.

– Дейзи, быстро найди Брана. Пусть он как можно скорее отправляется в Ирландию и привезет сюда моего брата Майкла.

– И что сможет сделать Майкл? – спросил Адам.

– Будучи епископом Мид‑Коннота, он поедет к иезуитам в Париж, где у него много друзей среди руководителей ордена. Нам потребуется их помощь в спасении нашей дочери. В конце концов, мой дорогой, разве не иезуиты потребовали за нашу свободу огромный выкуп? Мы его заплатили. И разве не иезуиты отдали нашу дочь в руки этого ужасного Марина‑Гранде, который потом отослал ее, добрую и веропослушную приверженку святой церкви, неверному повелителю чужой страны для безнравственных целей? Адам, дорогой мой, если бы во все это не вмешались иезуиты, наше дитя было бы сейчас в безопасности.

Как мне кажется, иезуиты нам должны за все это заплатить. Нам, конечно, придется потом как‑то выразить им свою благодарность, когда Велвет вернется домой, но сначала они используют свое влияние, чтобы помочь Майклу попасть к Великому Моголу. Когда он окажется там, они должны будут помочь ему убедить Акбара передать Велвет под покровительство ее дяди, чтобы она могла вернуться к своей семье, к своему мужу, которого она считала умершим.

– Ну что же, из этого может что‑нибудь получиться, – заметил Адам. – Очень даже может получиться.

– А если нет? – спросил Алекс.

– Насколько я знаю, – сказала Скай, – Акбар – мусульманин. А ни один правоверный мусульманин не позволит себе держать в гареме жену другого человека. Я уверена, как только Акбар узнает, что муж Велвет жив, он дарует ей свободу.

– Я поеду вместе с вашим братом, – сказал Алекс.

– Нет, – спокойно ответила Скай. – Велвет пришлось за последние годы перенести слишком много. И ей, конечно, потребуется какое‑то время, чтобы прийти в себя и эмоционально, и физически, пока она будет плыть домой на корабле, Алекс. Ей надо будет побыть одной. Ваше постоянное присутствие станет только дополнительной нагрузкой на ее больную совесть. И я не позволю вам сделать этого с моей дочерью. Поезжайте лучше домой, в Шотландию. Вы покинули родину почти два года назад. Вашим людям пора вспомнить, как вы выглядите. Мы известим вас, как только станет ясно, что Велвет в безопасности и возвращается домой. Это произойдет все равно не раньше, чем через год, Алекс. Само путешествие в один конец займет несколько месяцев. А когда Майкл доберется до Индии, ему придется проехать еще сотни миль в глубь страны, в Лахор, ко двору Могола, передать свою просьбу и вернуться назад к кораблю. Да, это займет не меньше года, если не больше. Езжайте домой, в Шотландию. Так будет лучше. Здесь вам делать нечего.

Скай не сказала своему зятю, что знает о его любовнице, достаточно хорошенькой девице по имени Аланна Вит. Она была дочерью того серебряных дел мастера, в дом которого графа Брок‑Кэрнского принесли после его ранения и которая выхаживала его вместо Велвет. Скай считала, что лучше разлучить Алекса с его прелестницей до того, как домой вернется ее дочь. Конечно же, у Алекса будет возможность поразвлечься с любой девушкой у себя в поместье, чем он, без сомнения, неоднократно занимался в прошлые годы, но Аланна Вит может стать гораздо большей опасностью для счастья ее дочери, если Алекс останется здесь. Отсылая его домой в Шотландию, она положит конец их взаимоотношениям, а госпожа Аланна найдет себе другого покровителя.

– Хорошо, я поеду, наконец согласился Алекс. – Мои люди будут только рады попасть домой. Они больше года ждали, когда же я им это разрешу. Вы правы. Мне нечего делать здесь, в Лондоне. Однако есть одна проблема, о которой должна знать ваша Дейзи. Мой слуга Дагалд женился на ее дочери Пэнси по нашему старинному шотландскому обычаю за месяц до того, как они исчезли вместе с Велвет. Он будет рад узнать, что его подружка тоже в безопасности и возвращается домой. Он вроде бы и на самом деле влюбился в эту разбитную девчонку.

Скай улыбнулась:

– Я передам ей и Брэну. Думаю, что вашему Дагалду стоит переговорить с ними и получить их благословение, хотя бы из вежливости. Бран Келли обожает всех своих детей, но Пэнси, старшая, всегда была его любимицей.

Алекс кивнул:

– Я прослежу за этим.

– Да пребудет со всеми вами счастье. Мурроу, помирись с Патриком. Я не хочу, чтобы вы ссорились. Что сделано, то сделано.

– Мы не будем ссориться, матушка, но я не могу простить Патрика, пока Велвет не очутится дома, – проворчал Мурроу, сердито глядя на своего младшего брата.

– Ведь не я же увез Велвет из дома, – пробормотал Патрик, жарко покраснев.

– Может быть, я закатил ей истерику по поводу того, что ее мужа якобы убили?! – ответил Мурроу, сжимая кулаки.

– Хватит! – прорычал Адам де Мариско своим приемным сыновьям. – То, что вы переругиваетесь между собой, не поможет моей дочери вернуться домой. Убирайтесь отсюда оба!

Братья поклонились своему отчиму и, по‑прежнему бросая друг на друга сердитые взгляды, вышли из комнаты.

Скай открыла объятия своему супругу, и какое‑то время они стояли обнявшись. Они любили свою дочь сверх меры и слишком ее оберегали. Наконец Скай тихо сказала:

– Она все это переживет, моя любовь. Разве она не маленькая часть нас обоих? А сколько мы всего пережили в жизни, Адам? Велвет вернется к нам! Я знаю!

– Ты представляешь, через что ей пришлось пройти? – Он чуть ли не застонал. – Господи, Скай! Она же так невинна!

– Она уже давно замужняя женщина, Адам, – напомнила Скай своему мужу. – И соответственно давно не невинна.

– Моя маленькая девочка, – прошептал он. – Моя бедная маленькая девочка.

– Адам! – Голос Скай ворвался в его сознание, как освежающий шторм. Он посмотрел на нее глазами, полными слез. – О, Адам, – проговорила Скай, – она и для меня осталась маленькой девочкой и так же дорога мне, как все остальные мои дети, пожалуй, даже дороже, ведь ее рождение стало для нас таким чудом. Она вернется к нам! Я в этом уверена!

Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Брэн Келли, старший капитан торговой компании Скай.

– Дейзи все рассказала мне, – произнес он. Суровый капитан как‑то осунулся и постарел. – Будет быстрее, если я доберусь на лошадях до Девона! А оттуда поплыву на корабле, миледи.

Скай кивнула:

– Правильно.

– Тогда я отправляюсь в путь, миледи, – сказал капитан и, поклонившись им обоим, вышел.

Брэн Келли скакал без отдыха от Лондона до Бидфорда, где принял команду над одним из судов флота О'Малли – Смолл и отплыл на нем в Ирландское море, огибая мыс Клир. На западном побережье Ирландии, на острове Иннисфана, он сможет узнать, где найти Майкла О'Малли, епископа Мид‑Коннотского. Майкл стал епископом после смерти своего дяди Симуса.

Ему улыбнулось счастье – как раз в это время епископ навещал свою мать в их родовом поместье. Узнав о судьбе своей племянницы и дочери Брана Келли, Майкл О'Малли собрался в момент и через две недели уже был в Лондоне. Епископ Мид‑Коннотский, некогда высокий тоненький юноша с девичьим румянцем на щеках и с рано появившимися залысинами, теперь превратился в грубовато‑прямодушного мужчину с пронзительными голубыми глазами, коротко остриженными волосами, как это предписывал его сан, и исходящей от него вселенской самоуверенностью. Щеки у него, правда, так и остались розовыми, как в детстве. Его сестра Скай еще пятнадцать лет назад заставила его стать главой клана О'Малли, несмотря на его сан. Иногда ему становилось даже смешно, что он наконец‑то обрел то, что ему полагалось по праву.

Его отец умер, когда он был совсем маленьким, и зная стремление Майкла стать священником, он завещал своей дочери Скай приглядывать за ним. Скай же, однако, и так достаточно долго несшая на своих плечах всю ответственность за их огромную семью, отказалась вводить его в права наследования. Вместо себя Майкл предложил племянника, но не сказал которого – из боязни, что тот слишком много о себе возомнит, узнав о таком наследстве. Однако приватно он обсудил этот вопрос со Скай, и они сошлись во мнении, что лучше всего на эту роль подходит второй сын их единокровного брата Брайана, Ахерн. Майкл О'Малли дожидался, когда его племянник подрастет и лучше узнает жизнь.

– Ты когда‑нибудь изменишься? – спросил он у своей сестры, крепко обнимая ее, чем сразу же напомнил ей их отца.

Глядя на него, она поняла, что, несмотря на свои необъятные размеры, он и правда очень похож на отца, хотя никогда и не замечала этого раньше.

– Ты вдруг напомнил мне папу, – сказала она.

– Да, и Анна говорит мне то же самое. Наша мачеха, кстати, посылает тебе привет. – Он улыбнулся. – Я так понял, что мне надо ехать в Париж.

– А потом в Индию, братец, – спокойно сказала она.

– Для человека, никогда не выезжавшего даже из Ирландии, если не считать коротких периодов учебы в Риме и Париже, это не близкий путь, сестрица Скай! – Он плюхнулся в широкое удобное кресло поближе к камину и принял от подскочившего слуги бокал вина.

– Ты – наша единственная надежда, Майкл. Если бы столица Моголов стояла на берегу океана или хотя бы недалеко от побережья, мне не понадобилась бы твоя помощь. Но она – в глубине страны. Иезуиты пользуются большим влиянием при дворе Акбара. Им надо втолковать, что мою дочь вовлек в это несчастье один из них, дело их чести – вызволить ее.

– Придется хорошо заплатить. Ты знаешь об этом, Скай?

– Я всегда плачу за все, Майкл, но в сундуки иезуитов не попадет ни пенни, пока моя дочь у Могола! Позаботься, чтобы твои друзья в Париже поняли это.

– А как насчет мужа моей племянницы? Он также заинтересован в том, чтобы вызволить свою жену из этого, как я понимаю, весьма не скучного в определенном смысле плена?

– Да, – кратко ответила Скай, и что‑то в ее тоне заставило Майкла О'Малли отказаться от дальнейших разговоров на эту тему.

– Я не совсем уверен, – сказал он, – что абсолютно ясно понимаю, как Велвет очутилась в таком положении. Что она делала в Индии с Мурроу и где был в это время ее молодой муж?

– Все это произошло из‑за чудовищной глупости, неуемной гордости, слухов, недопонимания и прочей ерунды, которые, правда, в других обстоятельствах иногда приводят и к началу войн.

– Иными словами, из‑за обычных человеческих отношений, – рассмеялся он. – Ну, ну, продолжай.

Скай рассказала историю злоключений Велвет. Майкл слушал с неусыпным вниманием и ни разу не прервал ее, пока она не дошла до того места, как португальский губернатор отправил ее в качестве подарка Великому Моголу.

– Что это нашло на губернатора, как он мог решиться на такой ужасный шаг? – недоверчиво спросил Майкл.

– Когда Адама и меня захватили в Бомбее португальцы, они какое‑то время держали нас отдельно друг от друга. Губернатор поселил меня в своем доме и начал приставать ко мне с весьма недвусмысленными предложениями, которые я с негодованием и весьма твердо отвергла. Тогда меня вместе с Адамом бросили в местную тюрьму, ужасное место, но там по крайней мере было гораздо безопаснее.

– Твой отказ этому гордому дону, видимо, и правда был достаточно резким, если он решил так жестоко отомстить, поставив твою дочь, католичку, видную аристократку, в столь унизительное положение.

– Да, ты прав, я достаточно резко отказала ему, – ответила Скай.

– Не сомневаюсь, – согласился ее брат, подмигивая ей. – Ну ладно, – вздохнул он, – теперь мне все ясно, сестрица Скай. Нам потребуется много времени и веских доводов, чтобы уговорить иезуитов вмешаться. Для начала они, конечно, откажутся от всякой ответственности.

– Майкл, меня абсолютно не интересует, как ты все это устроишь! Ты – самый молодой епископ во всей Ирландии, и я всегда думала, какого черта ты прозябаешь в этой глуши, когда твоим талантам можно было бы найти гораздо лучшее применение в Риме. У тебя, я помню, есть друг, занимающий довольно высокое положение в ордене, и он сейчас как раз в Париже.

– Бирач О'Дауд, – улыбнулся Майкл своим воспоминаниям. – Его тетка замужем за каким‑то очень дальним нашим родственником, жившим тогда как раз на Иннисфане. Он летом приезжал навестить их вместе со своей сестрой Кейтлин. Мы частенько брали ее с собой на рыбалку, а потом заставляли обрабатывать наш улов. Бирач учился вместе со мной в католическом колледже в Риме. Да, теперь он иезуит и сейчас живет в Париже. Ему всегда нравилась столичная жизнь.

– Он нам поможет? – спросила Скай.

– Да. Он честный человек и умный. Он будет в ужасе от поведения отца Орика, но, могу поклясться, не откажется от того, чтобы какая‑то часть вашего выкупа португальцам попала в сундуки ордена в Париже, пусть даже из доли губернатора, ну и от того, что мы заплатим сверх.

– Тогда давай не откладывать, Майкл. Каждый день, проведенный там Велвет, становится для нас подлинной мукой. Она уверена, что Алекс мертв, а Великий Могол, как мне говорили, очень щедрый человек. Если она влюбится в него, она потом будет страдать не только от разлуки с ним, но и от сознания своей вины. Ведь ее муж Алекс оказался жив, а у нее был другой мужчина.

– Может быть, ты и зря волнуешься, сестра моя, – предположил епископ. – Разве у этих восточных владык не огромные гаремы? Вполне возможно, что Велвет просто затеряется в этой толпе женщин.

– Она европейка, Майкл, и для властителя Индии – экзотический цветок. Могу поспорить, что он прежде никогда не видел женщины из Европы. Опять же не обратить на нее внимания – значит оскорбить дар португальского губернатора, а он на это не пойдет. Нет, уверена, что сейчас моя дочь уже побывала в его постели. Лишь бы только она не влюбилась в него! Расставание – это так болезненно. А всю вину, которую она будет чувствовать, я ей помогу преодолеть, но прежде мы должны привезти ее сюда, Майкл!

Майкл О'Малли почувствовал искреннее страдание в голосе сестры и был вынужден согласиться с ее последним суждением, ибо если кто и знал Восток, то как раз она. Ведь в ее жизни были два периода, когда она жила в Алжире и Марокко.

– Я привезу ее, – спокойно сказал он. – Не бойся, сестра. Я доставлю домой нашу Велвет в целости и сохранности. Бедное дитя! Как же она, наверное, скучает по родине!

Но Велвет даже и не вспоминала об Англии последние несколько недель. Пэнси быстро оправилась после родов, и они вместе с Акбаром и всем двором покинули Фатхнур‑Сикри, чтобы вернуться в Лахор.

Велвет почувствовала маленький укол совести, когда проходила последний раз по двору, превращенному в огромную шахматную доску с красно‑желтыми квадратами. Он ярко сверкал под лучами утреннего солнца. Сидя в богато убранной беседке на спине огромной, тяжело шагавшей слонихи, Велвет обернулась, чтобы бросить прощальный взгляд на бывшую столицу Моголов. Но грусти не было, со всей жизнеутверждающей силой юности она смотрела только вперед.

Они тронулись в путь, растянувшись огромным полумесяцем. За Акбаром следовали его кавалерия и боевые слоны. Караван охраняли всадники, вооруженные луками и пиками. Впереди Акбара на слонах ехали трубачи и барабанщики. Но звучал только один огромный барабан, в который ударяли с определенными интервалами. В середине каравана следовали те его жены и наложницы, которых он взял с собой из Лахора. Все они сидели на слонах, по сторонам которых трусили верблюды, везшие их прислужниц. Женщин охраняли вооруженные евнухи. Позади них тянулась вереница мулов, нагруженных государственной казной и самым разнообразным багажом, включая шатры и мебель, за ними шли солдаты, водоносы, плотники, слуги, занимавшиеся установлением шатров на привалах, факельщики, подметальщики.

Велвет быстро поняла, что не следует опасаться неожиданного нападения на караван. Никто не решится и близко подойти к каравану Акбара. Предстоит длинное скучное путешествие, правда, в его конце ей обещали сады и фонтаны. Муссоны кончались, приближался сезон холодов. В Лахоре ее жизнь превратится в сплошной праздник, сказал он. И об этом она мечтала, покачиваясь в своей беседке. Вечерами же ее с почетом провожали из шатров, в которых оставались ночевать женщины, в огромный двухэтажный павильон, где спал Акбар, чтобы разделить бурные ночи страсти с этим могущественным человеком, ее мужем.

Ее теперь не отделяли от других женщин, хотя общались с ней только Иодх Баи и Ругайя Бегум. Они начали учить ее персидскому языку и хинди. Теперь она могла как‑то общаться с окружающими. С помощью Адали она старательно грызла гранит науки без особых, впрочем, успехов. И все‑таки она уже знала достаточно много, чтобы посплетничать с двумя женщинами. Правда, им часто приходилось звать Адали, чтобы он растолковал непонятное место.

– Я чувствую себя такой глупой, – как‑то вечером пожаловалась она своим новым подругам. – Но некоторых звуков в том языке, на котором говорите вы, просто не существует ни в одном из европейских языков.

– А мы считаем тебя, наоборот, умной, – ответила Иодх Баи. – Мы вот сами так и не смогли научиться твоему языку. Он запутывает нам мозги.

Велвет рассмеялась:

– Я думаю, вы просто хотите утешить меня, Иодх Баи. Иодх Баи улыбнулась Велвет:

– Совсем не трудно быть к тебе доброй, Кандра. У тебя такой легкий характер.

Кандра. Как странно, подумала Велвет, получить в ее возрасте новое имя. И все‑таки она теперь не Велвет. Еще перед тем как уехать из Фатхнур‑Сикри, Акбар заговорил с ней об этом:

– Женщины в моем окружении не знают, как называть тебя, моя роза. Им хочется, чтобы у тебя было имя, понятное им. Поэтому я решил дать тебе новое имя. Теперь тебя будут звать Кандра. И тебе придется отныне откликаться на него.

– Я поступлю так, как ты прикажешь, мой повелитель, – ласково согласилась она. – А это имя что‑нибудь означает?

– Оно переводится с санскрита как «луна» или «луноподобная». Твоя кожа так бела, что ее можно уподобить лунному свету. Поэтому я и решил, что тебе очень подойдет имя Кандра.

Так она стала Кандрой Бегум, принцессой для тех, кто жил при дворе Великого Могола. Женщины гарема относились к ней по большей части с уважением, но держались на известной дистанции. С Иодх Баи и Ругайей Бегум она часто виделась, но иногда ловила на себе завистливые взгляды некоторых других жен Акбара.

Зада Бегум, его вторая жена, была маленькой, похожей на серо‑коричневую мышку женщиной. Детей она не смогла родить. Зада Бегум дружила с третьей женой Акбара – Салимой Бегум, матерью его старшей дочери Шахазад‑Ханум. Обе женщины были весьма высокомерны и относились к остальным обитательницам гарема с нескрываемым презрением. Все старались их избегать.

Но ревнивее всех держались четыре его жены Альмира – мать принца Мюрада, Лейла – принцесса Хандеша, чьей дочерью была Шукунан Низа, Румпати – принцесса Биканерская, мать принца Данияла, и Камлавати – принцесса Джайсалмерская, которая дважды выкидывала Акбар больше не посещал постели Камлавати, что очень злило ее, особенно если учесть, что какая‑то простая наложница по имени Вата не так давно родила последнего из детей Акбара, маленькую принцессу Арам‑Бану эти женщины провожали Велвет злобными, ненавидящими взглядами, многозначительно перешептываясь между собой.

– У нее глаза по цвету похожи на кошачьи, – говорила Камлавати.

– А ее волосы, – шептала Альмира, – они оттенка только что вспаханной земли Я никогда не видела волос такого цвета Они вызывают отвращение.

– И она ненормально высокого роста, – говорила Лейла – Это что же такое, она может смотреть нашему повели гелю прямо в глаза Это так не по‑женски. Не пойму, что он нашел в ней такого привлекательного?

– Возможно, привлек ее веселый нрав, – сказала случайно услышавшая этот разговор Ругайя Бегум, улыбнувшись – Никто из вас не может похвастаться особой добротой Кандра же сладка как мед, и Акбар, старый мудрый шмель, уже устал от ваших скисших плодов.

Так как Ругайя Бегум была главной женой Акбара, они не посмели повернуться к ней спинами или ответить ей в таком же тоне. Ругайя Бегум победно улыбнулась и пошла своей дорогой.

Им потребовался месяц, чтобы добраться до Лахора. Велвет совсем не нравились проплывавшие мимо пейзажи. Все вокруг было выжжено, земля выглядела зловеще. Сердце у нее упало. Какие же могут здесь быть сады и фонтаны, в этом бесплодном крае? Она вздохнула, и на мгновение ей в приступе меланхолии вспомнились зеленые холмы ее родины.

Пэнси же, наоборот, быстро восстановила силы и расцвела. Она самозабвенно нянчила своею сына, который рос не по дням, а по часам Велвет заметила, как несколько привлекательных солдат бросали на ее камеристку взгляды, в которых явно можно было прочесть желание. Пэнси тоже видела эти знаки внимания, но лишь пожала плечами и сухо заметила.

– Очевидно, когда‑нибудь я снова выйду замуж. Здесь мною ладных ребят, как я вижу, а девственность не так важна, как способность рожать сыновей. Но сейчас не время. И потом, как ваша камеристка, я себя задешево не отдам.

Наконец перед ними замаячил Лахор, обнесенный высокой крепостной стеной. Тринадцать ворот вели в город, раскинувшийся на берегу реки Рави, берущей свое начало высоко в Гималаях. Заснеженные вершины открылись взору Велвет уже давно. По мере того как они приближались к городу, пейзаж становился все зеленее. Присмотревшись, Велвет различила, что вся земля рассечена узкими каналами, по которым вода из реки бежала на поля Со слонов видны были работавшие на полях крестьяне, буйволы, впряженные в плуги, перепахивающие землю между высоких рядов каких‑то злаков, чтобы удалить сорняки.

Огромный караван Могола уже втянулся на главную дорогу, ведущую в Лахор. Одинокий барабанщик продолжал извлекать из своего инструмента ритмичные звуки Им уступали дорогу огромные торговые караваны из тяжело нагруженных верблюдов, едущие на рынок крестьяне на осликах, купцы, аристократы верхом на прекрасных скакунах и вместе со своими женами в тщательно закрытых паланкинах Великий Могол со своим двором торжественно въехал в Лахор через главные городские города, где каравану пришлось прокладывав себе путь по узеньким улочкам мимо огромных мечетей и минаретов, мимо Мугала, в северо‑западную часть города, где стоял дворец.

Здесь часть каравана – женщины со своими прислужницами – отделилась и проследовала прямиком через главный двор в женскую часть дворца Верблюды опустились на колени. чтобы дать возможность обитательницам паланкинов сойти на землю. Слонов же поочередно подводили к специальной высокой платформе, помогали женщинам выбраться из укрепленных на спинах животных беседок. Поскольку Велвет была последней женой Акбара, она покинула слона позже всех.

– Хорошо еще, – сказала она, смеясь, Иодх Баи и Ругайе Бегум, когда наконец присоединилась к ним, – что наш повелитель не брал с собой в поездку всех своих жен, а то мне пришлось бы прождать здесь своей очереди всю ночь.

– Молодость и красота не всегда самое первое и важное, – ухмыльнулась Ругайя Бегум, – это для тебя хороший урок, Кандра.

– Ну что, вы, наверное, так же мечтаете о ванне, как и я? – спросила Иодх Баи. – Эти птичьи ванночки, которые нам предлагали в пути, – сплошное расстройство. Мне так хочется смыть пыль с волос, помыться. Я почти уверена, что эта пыль намертво въелась в мое лицо.

– Мыться я тоже должна буду последней? – спросила Велвет с печальным видом.

– Нет, если мы поспешим и обгоним других женщин, пока они буду здороваться со своими подругами и родственницами, – заговорщически подмигнула Ругайя Бегум. – Каждой хочется первой сообщить другим о новой жене Акбара и новой фаворитке. Погляди‑ка! Тебя уже награждают ревнивыми взглядами. – Она подхватила подруг под руки и потащила их внутрь дворца. – Пошли скорее! Мы уже будем париться и мыться, пока они смогут решить, кто из них самая умная, чтобы увести у тебя Акбара.

– Ох, Ругайя! Я умру, если мой повелитель бросит меня сейчас, – нервно проговорила Велвет. Это было нечто такое, о чем она никогда не задумывалась. И вдруг поняла: а почему нет? Она оглянулась на столпившихся позади нее женщин. – Я и наполовину так не красива, как они, – обеспокоенно сказала она.

– Маленькая глупышка! – воскликнула практичная Ругайя Бегум. – Он же любит тебя! Ты что, не веришь? А я верю, ведь я была с ним дольше любой из вас. Конечно, время от времени он будет ходить к другим женщинам, чтобы удовлетворить свою мужскую страсть и для разнообразия, но это так естественно для мужчины. И то не сейчас. Пока что ты безраздельно владеешь его мыслями, Кандра. Вспомни, за все время нашего пути он не призвал к себе ни одной другой женщины, кроме тебя, за исключением тех дней, когда ты была нечистой.

– Здесь мало таких, кого он действительно любит, хотя добр ко всем нам, – добавила Иодх Баи, понимая, как требуется сейчас Велвет поддержка. Европейские женщины, говорила им как‑то Велвет, ни с кем не делят своих мужчин. Христианская религия разрешает мужчинам иметь только одну жену. Иодх Баи считала это ужасным. Как одна женщина может быть для мужчины всем на свете? Это какое‑то варварство, абсолютно невозможная вещь, не говоря уже о том, что это очень несправедливо по отношению к самой бедной женщине, которой нужно все время быть под рукой у своего повелителя и откликаться на его первый зов. Милая Кандра сама увидит все преимущества многоженства, ей это очень понравится. Иодх Баи усмехнулась про себя. Они поспешили и наконец добрались до бань.

– Ах, хорошо! – в восторге воскликнула Велвет, когда ее лица коснулся первый клуб горячего душистого пара.

Проворные банщицы помогли женщинам освободиться от пропыленных одежд. Они уже наполовину вымылись, когда начали подходить приехавшие с ними женщины.

– Ха! – поддела их Ругайя Бегум. – Как это вам удалось расстаться с остальными, не дослушав всех сплетен?

– Кое‑кому пришлось объяснить, кто эта уродливая иностранка, – ответила Альмира. – В конце концов, женщина с кожей цвета прокисшего молока и волосами цвета овечьего навоза – вещь не совсем обычная.

Велвет вспыхнула, поняв слова Альмиры. Прежде чем ее подруги смогли прийти ей на помощь, она медленно сама сказала по‑персидски:

– В моей стране… мы знаем, как… сделать так… чтобы иностранец чувствовал себя… у нас как дома… даже если он выглядит… не так, как мы. Ты очень груба… Альмира. – С этими словами она повернулась к ней спиной.

Альмира застыла в удивлении, с полуоткрытым ртом, получив отпор. Потом лицо ее пошло пятнами, когда вошедшие вместе с ней женщины захихикали, прикрыв рты ладошками, а Иодх Баи и Ругайя Бегум открыто рассмеялись, довольные успехом своей новой подруги.

– Отлично, Кандра, – прошептала Иодх Баи. – Она что‑то уж слишком загордилась в последнее время, несмотря на то что Акбару уже давно надоела.

– Да, его страсть к ней быстро охладела, – ухмыльнулась Ругайя Бегум. – Ее счастье, что к тому времени у нее уже был ребенок и она носила второго сына Акбара. Иначе он вообще больше не взглянул бы на нее.

– Его страсть ко мне может охладеть так же быстро, – заметила Велвет.

– Его страсть к Альмире охладела, потому что она была слишком жадной и вечно всем недовольной, Кандра. Ты же на нее совсем не похожа. Ты никогда не надоешь Акбару, – сказала Ругайя Бегум.

Свежие и чистые, женщины вышли из бань и вернулись в гарем, где и у Ругайи Бегум, и у Иодх Баи были свои собственные апартаменты. Не успели они дойти до своих комнат, как вдруг откуда‑то вынырнул Адали и поклонился им.

– Моя принцесса, – обратился он к Велвет, – вам нужно пройти со мной. Наш щедрейший в мире повелитель распорядился, чтобы для вас приготовили дворец, как он и обещал. Если вы только соизволите пройти со мной.

– Пойдемте все вместе! – умоляюще посмотрела Велвет на своих подруг, и они согласно закивали, со значением взглянув друг на друга. Им и правда было очень интересно посмотреть, что за дом приготовил Акбар для Кандры.

– Собственный дворец! – сказала Ругайя Бегум. – Тебе оказана большая честь. В Фатхнур‑Сикри у нас тоже были собственные дворцы, а здесь, в Лахоре, ни у кого своих домов нет. Просторные апартаменты в гареме – вот и все, на что мы можем рассчитывать.

– Тебе будут очень сильно завидовать, – прошептала Иодх Баи.

– Мне на это наплевать, пока вы остаетесь моими подругами, – ответила Велвет. – Другие для меня ничего не значат.

– Даже в раю нужно обзавестись друзьями, – мудро посоветовала Ругайя Бегум.

– Возможно, но это еще не рай, – поддела их Велвет, и женщины рассмеялись.

– Кандра, ты непредсказуема, – сказала Иодх Баи. – Вот только что ты – вся сладость, а через мгновение становишься как перец.

– Лучше всегда держать своего повелителя очарованным, – ответила Велвет приторным голоском, и опять женщины не смогли удержаться от смеха.

Они последовали за евнухом через женскую половину, затем вниз по узкой лестнице в короткий коридор и вышли в обширный дворцовый сад. Поспешая следом за Адали, они углубились далеко в сад по дорожке, выложенной белыми мраморными плитами и обсаженной по бокам высокими стройными деревьями, усыпанными орхидеями. Теплый воздух был напоен густым ароматом бледно‑пурпурных цветов с более темной сердцевиной, с полосками кремового и карминного цвета. На клумбах, разбитых у подножия деревьев, стояли высокие подставки с белыми и розово‑красными королевскими империалами, их крупные, подвешенные на длинных стеблях цветы были собраны в кольца. на вершине каждого куста и венчались пучком зеленых листьев. Дорожка вела мимо выложенных бирюзово‑голубой плиткой фонтанов с бледно‑зелеными мраморными чашами, устроенными в три яруса, с кристально‑чистой водой, стекающей из верхней чаши во вторую и оттуда в бассейн, где плавали ярко‑красные рыбки, посверкивая боками в лучах солнца, пронизывающего воду бассейна.

Пройдя за Адали немного дальше, они вышли к небольшому мраморному дворцу с венчавшим его маленьким изящным куполом Дворец смотрелся как прекрасный бриллиант посреди зелени сада.

– Что за прелесть! – воскликнула Иодх Баи – Я и не знала, что в саду такое чудо!

– Первоначально его построили для любимой жены Бабура, – сказала Ругайя Бегум – Акбар и я играли здесь, когда были детьми. Он не использовался многие‑многие годы.

– А я и не знала, что Акбар жил здесь в детстве, – удивилась Иодх Баи.

– Он и не жил, я жила, – сказала Ругайя – Он приезжал один раз, чтобы познакомиться со мной после обручения. И большую часть времени мы тогда провели здесь Я думала, что он и забыл о его существовании.

– Входите же, госпожи! Входите! – торопил их Адали, маня руками.

Велвет ничего не сказала, последовав за своими подругами. Она была очень тронута тем, что Акбар сдержал свое обещание Она боялась жить в гареме со всеми этими женщинами. Она, конечно, никогда не привыкнет к отсутствию возможности хоть немного побыть одной. То, что у нее будет собственный, пусть небольшой, дом, скрасит ее жизнь. И Ругайя Бегум, и Иодх Баи уверяли ее, что, живя в таких же обширных апартаментах, которые были у них, она никогда не будет общаться с другими женами. Тем не менее ей стало тепло на сердце. Каким заботливым оказался Акбар, он словно угадал ее чувства. Он и правда – самый чудесный из мужчин.

Они вошли в маленький дворец через арку, которая привела их в двухэтажную гостиную, опоясывавшую все здание Над ними высился купол, и свет в здание проникал через оправленные в мелкую решетку пластины, вставленные по его низу Сверху свисала золоченая люстра. Вдоль всей длинной комнаты стояли декоративные вазы с цветами – гроздья желто‑зеленых цветов с голубыми и белыми язычками, с чудесно пахнущими имбирными лилиями с кремовыми, белыми и желтыми цветами Воздух в гостиной благоухал.

Велвет была так очарована, что не могла вымолвить ни слова, но Ругайя и Иодх Баи хлопали в ладоши и в восторге вскрикивали.

– О, посмотрите! – Иодх Баи указывала изящным пальчиком на поблескивающий бассейн, раскинувшийся у противоположного входа, который вел в сад позади дворца.

По углам бассейна стояли серебряные клетки с разноцветными птицами, которые запрыгали и запели, как только на них обратили внимание.

– Я буду здесь счастлива, – мягко проговорила Велвет – Здесь так мною зелени, так прохладно – Пойдемте, пойдемте! – звал их Адали – Посмотрим остальную часть этого чудесного дома, моя принцесса!

Надувшись от важности, он повел их через первый этаж маленького дворца, у которого оказалось еще два крыла в правом была кухня и бани, в левом – столовая и еще одна маленькая гостиная, выходившая окнами в сад Перед окнами были разбиты клумбы цветов, журчали фонтаны Вернувшись к главному входу, они поднялись по маленькой мраморной лестнице на второй этаж. Открытая галерея с чудесными резными перилами, нависавшая над главным залом, бежала в обе стороны, соединяя два крыла здания. На левой стороне спальня Велвет и маленькая комнатка для Пэнси Справа – огромная комната со стоявшим в ней пока единственным предметом – усыпанной драгоценными камнями детской колыбелькой.

Ругайя Бегум улыбнулась, а Велвет покраснела до корней волос.

– Трудно ошибиться, для чего наш правитель предназначает эту комнату. И пусть Господь поможет тебе осуществить это желание Акбара.

– Мне бы хотелось иметь ребенка, – сказала Велвет. – От первого мужа детей у меня не было, а мне бы так хотелось иметь сына.

– У Акбара больше не будет сыновей, – спокойно сказала Иодх Баи, и Велвет удивленно посмотрела на нее.

– Мой сын не будет соперником вашему, Иодх Баи. Ваш сын уже взрослый, у него уже свои дети.

– У Акбара больше не будет сыновей, Кандра, ибо было предсказано, что из всех его детей в живых останутся только три сына. Так оно и было все эти годы. Первые два, близнецы, прожили меньше года. Потом появился мой Салим, двумя годами позже Мюрад и, наконец, Даниял. И после этого у Акбара не было сыновей в течение последующих почти двадцати лет, Кандра. Если тебе и повезет забеременеть от Акбара, это будет девочка. Я лично предпочитаю девочек. Сыновья вырастают и, как правило, разбивают материнские сердца.

Ругайя Бегум успокаивающе положила руку на плечо подруги.

– Салим – хороший мальчик, Иодх Баи. Правда. Он восстает против воли своего отца только потому, что он – умный, сильный человек и хочет показать свои способности.

– Я очутилась между двух огней – между ним и его отцом, – печально сказала Иодх Баи. – И сейчас еще находятся желающие посплетничать на тему о том, что его отцу не надо было жениться на раджпутке.

– Они все дураки! – рассердилась Ругайя Бегум. – Я мусульманка, а ты индуистка. Кандра – христианка. Все эти верования придуманы людьми, которые, пусть даже и с самыми лучшими намерениями, разделили народы на земле. В этом нет ничего хорошего или святого. Мне сказал об этом наш супруг, и, считаю, он прав. Он никогда не смог бы объединить все наши земли, если бы не отмел прочь старинные предрассудки.

– Ты льстишь мне, моя дорогая жена, – сказал Акбар, неожиданно появляясь в комнате. Он поцеловал в щеки Ругайю Бегум и Иодх Баи. Потом его глаза остановились на Велвет. – Ты довольна, Кандра? Я хочу, чтобы ты была счастлива, моя английская роза.

Его ласковый взгляд говорил: я хочу остаться с тобой наедине.

– Я всегда буду счастлива, пока вы будете любить меня, повелитель, – ответила она, покраснев под его обжигающим взглядом.

Ругайя Бегум чуть не рассмеялась вслух. Желание Акбара было таким очевидным. Первый раз в своей жизни она увидела, что и этот человек имеет свои слабости. Это ее умилило. Он – великий правитель, но, оказывается, и у него могут быть маленькие человеческие слабости.

– Мы должны идти, – сказала она. – Я так измучена дальней дорогой, а Адали притащил нас сюда прямо из бань.

– Да, – согласилась Иодх Баи, чуть‑чуть завидуя своей младшей подруге.

– Вы зайдете завтра, ведь правда же? – спросила Велвет. – Мне так хочется поделиться с вами частичкой своего маленького счастья.

– Мы придем завтра, – ответила Иодх Баи, – и я приведу тебе повара со своей личной кухни в подарок.

– Господи, а я даже не подумала об этом! – воскликнула Велвет. – О повелитель, чем же я буду вас кормить вечером?

– Разве он не может прожить на одной любви? – поддела мужа Ругайя Бегум, и все они покатились со смеху при виде его кислой мины.

– Нет, – сказал Акбар, отсмеявшись. Он, конечно, поужинает – слуги доставят сюда из главного дворца еду. – А пока я хотел бы осмотреть дом и сад. Я послал вперед распоряжения насчет того, как все должно быть сделано, но только сейчас у меня появилась возможность посмотреть все собственными глазами. И коли я здесь, начнем с этой комнаты.

– Но комната совсем пуста и лишена убранства, – ответила Велвет. Она грациозно обвела рукой пустое пространство, заметив при этом, что обе ее подруги потихоньку вышли и она осталась наедине с Акбаром.

– Здесь есть колыбель.

– Но она пуста.

– Мы восполним этот недостаток, моя роза.

– Пойдем посмотрим другие комнаты, – предложила она и быстро потянула его из детской. – Я еще не видела, что находится рядом.

– Там комнаты для слуг, – ответил он, проводя ее через прихожую и короткий коридор на противоположную сторону здания. – Я заглянул в гостиную. Она очень просто обставлена, и ты можешь делать с ней все что угодно, – это твой дом. Может быть, ты захочешь выписать мебель из Англии, что можно будет сделать через португальцев. Тогда просто отдай список всего необходимого Адали.

Они дошли до галереи, и Акбар повернул направо.

– Насколько я помню, главная комната здесь – Акбар открыл резную дверь Потом, обернувшись, подхватил Велвет на руки, проговорив при этом:

– Святые отцы говорили мне, что христианский обычай повелевает вносить новобрачную на руках через порог ее нового дома. – И внес ее в комнату.

В третий раз за этот полдень Велвет почувствовала, как краска заливает ей лицо и шею. Чтобы скрыть неожиданную застенчивость, она воскликнула:

– Какая чудесная комната! Я только мельком взглянула на нее, когда здесь были Ругайя Бегум и Иодх Баи. Пожалуйста, опустите меня на пол, чтобы я могла как следует осмотреться.

Веселая улыбка мелькнула в уголках его чувственного рта, но он выполнил ее пожелание.

– Если эта комната понравится тебе, Кандра, я буду очень рад. Я сам распорядился, как ее отделать. Это должен быть прекрасный сад, созданный для того, чтобы принять мою совершенную английскую розу. – И он замолчал, давая ей возможность осмотреть помещение.

Пол в комнате был сделан из полированного дерева и светился мягким теплым светом. Темные балки поддерживали резной потолок, раскрашенный красными, голубыми и золотыми цветами. Стены приблизительно на треть высоты от пола были разделены узкими горизонтальными деревянными панелями, украшенными резьбой с золочеными листьями. Часть стены под панелями была выкрашена в темно‑голубой цвет, а верхняя часть стены представляла собой огромное, прекрасно написанное панно, изображавшее кусочек джунглей со свирепо рыкающим огромным тигром и перелетающими с ветки на ветку яркими тропическими птицами. Джунгли постепенно переходили в плоскую равнину, населенную выписанными в мельчайших деталях разнообразными животными, среди которых было стадо слонов со слонятами, несколько буйволиц с телятами и огромный самец с устрашающими рогами. На ветвях одного дерева Велвет рассмотрела уморительных белок, прекрасного леопарда, обучающего своих двух детенышей охоте; семью смешных обезьян; овец, коз, газелей и фантастического по красоте павлина со своими курочками. Велвет поразила красота росписи, переходившей с одной стены на другую и заканчивающейся панно, изображающим двух любовников на открытой веранде. В мужчине она сразу узнала Акбара, а приглядевшись внимательнее, различила, что у женщины белая кожа, в отличие от оливковой у ее партнера, и длинные каштановые волосы.

– Похоже, Басавану пришлось как следует подумать, прежде чем приступать к работе, ибо все, что я ему дал, было лишь мое довольно лирическое описание тебя, – заметил Акбар.

Какой‑то момент Велвет не могла вымолвить ни слова. Это была прекрасная картина, фоном которой служило прозрачное голубое озеро. Вдали за озером просматривались поднимавшиеся в раннее утреннее небо, расцвеченное золотыми и персиковыми тонами, высокие заснеженные горные вершины Зеленый ковер с золотым и оранжевым орнаментом покрывал пол веранды, и здесь, опустившись на разноцветные подушки, стояли на коленях двое любовников, смотря в глаза друг другу На Акбаре были белые шальвары, грудь обнажена, на голове – маленький тюрбан, а с шеи свисала доходящая до пояса нитка мелочно‑белого жемчуга Велвет, изображенная в качестве его супруга, была одета в легкие бирюзовые прозрачные шелковые шальвары, через которые вполне явственно просматривались ее длинные стройные ноги Шея у нее обмотана несколькими рядами розового жемчуга и золотых цепочек, но все остальное тело, от горла до шальвар, было голым.

– Я сказал художнику, что у тебя чудесные, дерзко торчащие вперед маленькие груди, – сказал Акбар – Мне не нравится, как он их нарисовал Придется переделать, но в это г раз он сможет писать с натуры.

– Повелитель! – Велвет обмерла – Вы хотите заставить меня раздеться перед посторонним человеком?

– Он художник, Кандра. И кроме того, здесь, в моей стране, мы не имеем привычки прятать свои тела или, наоборот, выставлять наружу свою ложную скромность. Но если тебе так будет легче, я побуду с вами, пока Басавана будет переделывать картину.

Велвет умолкла и обернулась к панно. Оно было и правда очаровательным. Оказалось, что любовники на веранде не одни Кроме них, здесь были изображены две маленькие прислужницы, одна из которых обмахивала любовников опахалом, а другая готовила напитки. На заднем плане сидел маленький симпатичный музыкант, наигрывавший что‑то на неком инструменте, показавшемся Велвет похожим на лютню, но с длинным грифом. Последним обитателем веранды оказался большой жирный кот с длинной черной шерстью, с каким‑то сладострастным выражением на морде наблюдавший за маленькой птичкой, сидевшей на растущем в кадке декоративном деревце. Это, видимо, был ее собственный подросший котенок Бэннер Обернувшись, она увидела, что он уже здесь и спит, свернувшись клубочком в углу кровати.

Потом Велвет принялась разглядывать обстановку комнаты. На полу лежал необъятных размеров пушистый ковер, как она заметила, идентичный изображенному на картине. У одной из стен стоял низкий четырехугольный стол из полированного дерева. На нем были набросаны шелковые подушки всех оттенков голубою, зеленого и красного с золотыми полосами Вдоль другой стены стояли два резных шкафа, которые Велвет предстояло использовать для своей одежды, а у противоположной – платформа из кремового мрамора с золотыми прожилками, на которой покоилась роскошная кровать с деревянным балдахином над ней, увенчанным куполом. Все пространство внутри купола было выложено золотыми листьями, а сам балдахин, как скоро обнаружила Велвет, был выкрашен в темно‑голубой цвет с золотыми звездами, в центре некоторых из них посверкивали алмазы. Поддерживали балдахин четыре витых позолоченных столбика, покрытых резным орнаментом из виноградных листьев и цветов, очень реалистично раскрашенных. Кровать б