Танцы с мертвецами 3 page

– Вы дрыхли часов шесть кряду.

– Позвоню в обслуживание номеров. – Я со стоном потянулась к телефону. – Закажу ведро кока‑колы, тогда пускай она треплется сколько душе угодно.

– И кофе, – согласился Шон. – Пусть принесут целый кофейник.

– А мне чай, – кивнула Баффи.

На экране появилось табло, которое отображает информацию, полученную от бюро интернет‑рейтингов. Там указаны трафик, количество посещений сайта, число подключенных пользователей и еще куча разных факторов. На основании всего этого высчитывается окончательная и самая важная цифра – наш удельный вес на рынке. Если число больше пятидесяти – оно окрашено зеленым, от сорока девяти и до десяти – белым, от девяти до пяти – желтым, от четырех и меньше – красным.

Число вверху страницы победоносно сияло алым – 2.3.

Я выронила телефон.

Шон оправился первым (наверное, в отличие от меня, успел проснуться):

– Нас что – взломали?

– Неа. – Баффи помотала головой и улыбнулась так широко, что казалось, лицо сейчас треснет. – Вы видите перед собой кристально честную, достоверную, неприукрашенную оценку трафика на нашем сайте за последние двенадцать часов. Мы на самой вершине, если не считать порносайты, сайты для скачивания музыки и сайты кинофильмов.

На эти три категории приходится самый активный трафик, а другие довольствуются остатками. Я встала; чуть пошатываясь, подошла к стене и дотронулась до экрана. Цифры никуда не делись.

– Шон…

– Да?

– Ты мне должен двадцать баксов.

– Да.

– Каким образом? – спросила я Баффи.

– Если скажу, что благодаря графике, мне повысят зарплату?

– Нет, – хором ответили мы с братом.

– Так и знала, но попытаться все равно стоило. – Сияющая Баффи уселась на краешек кровати. – Я получила первоклассные записи где‑то с шести камер, там засняты оба нападения. Но никакого комментария – ведь некоторые побежали помогать с зачисткой…

– Даже без зачистки не смогла бы ничего надиктовать. Санобработку пришлось бы все равно проходить, а ты знаешь, я после нее как выжатый лимон, – сухо ответила я и снова потянулась к телефону.

Рейтинги, конечно, умопомрачительные, но нужно унять головную боль, пока не разыгралась в полную силу. Мне необходим кофеин – запить обезболивающее.

– Частности, – нетерпеливо откликнулась девушка. – Я смонтировала и склеила вместе три линии развития событий: вспышку вируса возле ворот, происходящее вдоль периметра и ваши приключения.

– Записалось что‑нибудь из нашего диалога? – покосилась я на нее, прижав к уху трубку.

– Все до последнего слова, – лучезарно улыбнулась Баффи.

– Что отчасти объясняет скачок в рейтинге, – холодно заметил Шон. – Стоит тебе публично заявить, что ты меня ненавидишь, – он всегда повышается.

– Но это ведь правда. – Я чуть не рычала от злости.

Сама виновата – оставила Баффи наедине с неотредактированным материалом. А ей необходимо было хоть что‑нибудь вывесить. Если новостной сайт вдруг замолкает, это никоим образом не способствует созданию интриги – читатели просто уходят.

– Ну да, – фыркнул брат. – Так ты смонтировала эти три линии и?..

– Вывесила как есть, заставила пару бета‑вестников надиктовать сопутствующий комментарий, раздобыла биографии жертв и написала стихотворение о том, как все может неожиданно покатиться в тартарары. – Баффи опасливо повернулась ко мне и уже без улыбки уточнила: – Я все правильно сделала?

В обслуживании номеров подтвердили, что напитки и тосты из пшеничного хлеба сейчас принесут. Я повесила трубку.

– Какие именно беты?

– Хм, Махир освещал ситуацию у ворот, Аларих – периметр, Бекс – нападение на вас.

– Ага. – Я поправила темные очки. – Просмотрю записи.

Баффи отлично понимала: это всего лишь формальность. Я бы выбрала тех же самых авторов. Махир живет в Лондоне, в Англии. Его можно в некотором роде назвать моим заместителем. У него замечательно получаются сухие информативные репортажи: он не приукрашивает факты, но и не упрощает ситуацию. Аларих умеет нагнетать страсти почти так же хорошо, как ирвины: парень мастерски находит в видеозаписи событийные лакуны и вставляет туда комментарии и описания. А Бекс, сложись все иначе, точно стала бы режиссером ужастиков. Беда в том, что сегодня мы в буквальном смысле существуем внутри ужастика. У девушки потрясающее чувство времени, и монтировать она умеет просто великолепно. Мои вестники, пожалуй, лучшие из всех, кого мы наняли. Хорошо работают и амбициозны – надеются воспользоваться нашим успехом и прорваться в альфы. А в репортерском деле амбициозность зачастую важнее всего остального, даже таланта.

– Конечно просмотришь.

Баффи явно ждала, когда я признаю, наконец, какая она молодец. Я слабо улыбнулась:

– Ты все сделала правильно.

– Есть! – Девушка победоносно взмахнула кулаком.

– Только не зазнавайся. Помни, одно верное ответственное решение еще не означает, что ты можешь выполнять мои…

В дверь постучали. Ничего себе – какая скоростная служба доставки.

Я открыла дверь и уставилась на Стива и Карлоса в превосходно отутюженных черных костюмах – ни за что не догадаешься, что восемь часов назад они сжигали трупы своих погибших товарищей. Моя же одежда вся помялась (я ведь спала не раздевшись), а волосы торчали в разные стороны.

– Мисс Мейсон, – поприветствовал меня Стив бесцветным голосом – еще более официально, чем при нашей первой встрече – и вытащил из кармана хорошо знакомый анализатор.

– Вы и ваши коллеги, будьте так любезны, пройдите с нами. В зале для заседаний сейчас будет совещание.

– А вы не могли сначала позвонить?

– Мы звонили, – охранник удивленно поднял брови.

Да, дрыхли, должно быть, как убитые – я имею в виду, как настоящие мертвецы.

– Мы с братом проснулись всего несколько минут назад. – Я поджала губы. – Можно привести себя в надлежащий вид?

Стив заглянул в номер. Шон помахал, стоя посреди комнаты по‑прежнему в одних трусах. Охранник снова перевел взгляд на меня.

– Или ты хочешь, чтобы мы пошли так?

– Даю вам десять минут. – Стив захлопнул дверь.

– Ну, Джорджия, с добрым утречком, – пробормотала я. – Так, Баффи, выметайся. Встретимся в зале заседаний. Шон, одевайся. А я пойду мыться.

Провела растопыренными пальцами по волосам. Да уж, завалилась спать в одежде прямо после зачистки, вся пропотела. Одно хорошо: даже после шестичасового сна вещи чище, чем когда их в магазине покупали. Семикратная стерилизация не только убивает частицы вируса, но и ликвидирует малейшие следы грязи.

– Джорджия… – начала Баффи.

– Иди.

Я указала на дверь и, не дожидаясь ответа (она ведь непременно станет спорить), схватила с пола сумку с вещами, ушла в ванную и закрыла за собой дверь.

Спала я слишком мало, да еще это яркое солнце – сейчас точно начнется мигрень. Есть только один способ хоть как‑то ее избежать – контактные линзы. С ними вечно проблемы (например, глаза чешутся и ноют), зато они пропускают гораздо меньше света, чем темные очки. Я достала из сумки контейнер, открыла крышку и выудила из соляного раствора прозрачный кругляшок.

Обычные линзы призваны исправлять проблемы со зрением. А я вижу отлично, разве что плохо переношу яркий свет. Специальные линзы блокируют его, но, к несчастью, в отличие от обычных, почти начисто лишают периферийного зрения. Они покрывают радужку и зрачок специальной цветной пленкой – то есть фактически формируют для глаза искусственную поверхность. Мне запрещается отправляться на выезды в линзах.

Я откинула голову и вставила на место первый кусочек пластика, потом поморгала. За первым последовал второй. Из зеркала на меня васильковыми глазами бесстрастно смотрело собственное отражение.

Сама выбрала такой цвет. В детстве мне покупали коричневые – моего природного оттенка. Но как только я чуть подросла, сразу же переключилась на голубые. Выглядят не так естественно, зато не ощущаю себя притворщицей – не приходится врать о своей болезни. Мои глаза не в порядке и никогда не будут в порядке. А если кому‑то неприятно смотреть, можно всегда умело обернуть такое отношение себе на пользу.

Я разгладила руками одежду, засунула в нагрудный карман черные очки и прошлась расческой по волосам. Будем считать, вид вполне презентабельный. Сенатор сам виноват, не нравится – пусть позаботится, чтобы зомби не нападали на караван посреди ночи.

Баффи все‑таки ушла. Шон вручил мне колу и МР3‑диктофон и поморщился:

– Ты же знаешь, на меня твои линзы всегда наводят жуть.

– Так и задумано.

От ледяной кока‑колы сводило зубы. Я залпом осушила банку и выбросила ее в корзину для мусора.

– Готов?

– Уже сто лет как. Вы, девчонки, всегда часами просиживаете в ванной.

– Укуси меня.

– Сначала анализ крови.

Я легонько пнула его в лодыжку, схватила с подноса еще три колы и вышла в коридор. Там с анализатором в руках поджидал Стив. Я смерила его недовольным взглядом.

– Это заходит слишком далеко. Мы отправились в кровать прямиком после санобработки. Вряд ли вирус водится у нас в туалете.

– Руку.

Я со вздохом переложила трофейную колу в левую руку, а правую протянула Стиву. Проверка заняла меньше минуты. Оба чисты – чего и следовало ожидать.

Охранник кинул использованные анализаторы в пластиковый пакет, запечатал его, молча повернулся и куда‑то пошел по коридору. Мы с Шоном переглянулись, пожали плечами и отправились за ним.

Зал для заседаний располагался тремя этажами выше. Чтобы попасть на нужный уровень, требовался административный пропуск. Мы проследовали за Стивом по коридору, неслышно ступая по толстенному ковру, и вошли в распахнутую дверь. Баффи что‑то печатала на наладоннике, сидя сбоку на длинном столе. Туда она явно забралась, чтобы не угодить под ноги советникам сенатора, которые расхаживали взад и вперед, передавали друг другу разные бумажки, что‑то чиркали маркерами на белых досках – в общем, вовсю создавали видимость кипучей деятельности.

Во главе стола, подперев голову руками, сидел Райман – этакий островок спокойствия в море хаоса. Стив немедленно занял место справа от него (слева уже стоял Карлос). Сенатор поднял голову и посмотрел на вновь прибывшего телохранителя, потом на нас. Суетливые помощники один за другим побросали дела и тоже уставились на меня и брата.

Я медленно подняла банку с колой и открыла ее.

Резкий звук будто вывел Раймана из ступора – он выпрямился и слегка откашлялся:

– Шон, Джорджия. Займите, пожалуйста, свои места, приступим.

– Спасибо, что не начали без нас. – Я уселась на свободный стул и положила перед собой МР3‑диктофон. – Простите за задержку.

– Не волнуйся. – Мужчина взмахнул рукой, словно отметая в сторону мои извинения. – Знаю, вы вчера из‑за зачистки задержались. Несколько часов сна – едва ли достаточное вознаграждение за такое похвальное рвение.

– Меня бы вполне устроила в качестве награды парочка поклонниц. – Шон плюхнулся на соседний стул.

Я легонько пнула его, брат ойкнул, но, похоже, ничуть не смутился.

– Посмотрим, что можно сделать.

Райман встал и постучал по столу. Стихли все разговоры, даже Баффи оторвалась от клавиатуры. Оперевшись о столешницу, сенатор наклонился вперед и спросил ровным негромким голосом:

– Теперь, когда все наконец собрались… как, черт подери, такое могло случиться? Прошлой ночью мы потеряли четверых охранников, трое из них погибли возле центральных ворот. Куда смотрит система безопасности? Или я что‑то пропустил, и мы решили больше не беспокоиться о зомби?

– Сэр, – кашлянул один из помощников, – похоже, имело место замыкание в переднем детекторе. Из‑за этого ворота не успели вовремя закрыться, в результате чего произошло вторжение…

– Говорите‑ка по‑английски, или глазом не успеете моргнуть, как я вас уволю. Очнетесь в аэропорту без штанов и даже понять не успеете, как там оказались, – отрезал сенатор, мужчина побледнел и выронил бумажки. – Хоть кто‑нибудь может простыми английскими словами и желательно коротко объяснить мне, что произошло?

– Ревун не сработал, – сказала Баффи.

Глаза всех присутствующих тут же обратились к ней. Девушка пожала плечами.

– Ревуны ставятся на любом ограждении по внешнему периметру. А ваш не сработал.

– А ревун – это?.. – вмешался какой‑то советник.

– Датчик движения, реагирующий на тепло, – пояснил Чак Вонг.

Выглядел Чак неважно. Еще бы – в его обязанности входят разработка и обслуживание автоматических средств защиты для нашего каравана. Так что любая механическая неисправность ревуна, по идее, на его совести.

– Они проверяют движущиеся объекты, – продолжил он, – и фиксируют температуру. Если она ниже определенного значения – включается тревога против зомби.

– Когда мертвец совсем свежий, ревун может и не сработать, но вчера среди нападавших были зомби разной кондиции. Тревога должна была включиться, но не включилась. – Баффи снова пожала плечами. – То есть ревун сломался.

– Чак? Потрудись объяснить произошедшее.

– Не могу. Сначала нужно проверить оборудование.

– Вот и проверь. Карлос, возьми троих ребят, и проводите Чака. О результатах сообщите немедленно.

Карлос молча кивнул и направился к двери. От стен тут же отделились трое телохранителей.

– Но мне понадобятся инструменты… – возразил было Чак.

– Твои инструменты остались на стоянке, а вы как раз туда и направляетесь. Там и возьмешь все необходимое, – отрезал сенатор.

Спорить было бесполезно, и Вонг это ясно видел. Он встал и, взмахнув худыми руками, последовал за охранниками к дверям.

– А можно я с ними? – неожиданно спросила Баффи.

На нее опять удивленно уставились все присутствующие.

– Я хорошо разбираюсь в полевом оборудовании. – Девушка обезоруживающе улыбнулась. – И быстро могу определить, что и почему погорело. Независимая экспертиза.

И возможно, материал для репортажа. Я кивнула ей и тут же поймала на себе внимательный взгляд Раймана. Сенатор тоже кивнул:

– Спасибо, мисс Месонье. Уверен, наши техники обрадуются вашему предложению.

– Я перезвоню. – Баффи спрыгнула со стола и быстрым шагом вышла из зала вслед за остальными.

– Только ее и видели, – пробормотал Шон.

– Завидуешь?

– Чему? Кучка компьютерных чудиков пошла проверять ревун. Буду завидовать, если она там наткнется на каких‑нибудь интересных мертвецов.

– Ну конечно.

Естественно, Шон завидовал. Я скрестила руки на груди и переключила внимание на сенатора.

Райман выглядел помятым. Он уверенно стоял на ногах и опирался обеими руками о стол, но было совершенно очевидно: спал сенатор сегодня не больше нас с братом. Волосы всклокочены, рубашка жеваная, воротник расстегнут – перед нами был человек, который внезапно столкнулся с непредвиденной ситуацией, но сумел все обдумать, собрался и теперь уж задаст виновникам жару.

– Друзья, чем бы ни была вызвана вчерашняя катастрофа, факты таковы: погибли четыре хороших человека и три наших потенциальных сторонника. И как раз перед первым туром внутрипартийных выборов. Людям вряд ли такое понравится. Получается не «Голосуйте за Раймана – он сумеет вас защитить», а скорее «Голосуйте за Раймана, и вас съедят». Нельзя допустить, чтобы у избирателей складывалось подобное впечатление. Хотя мои оппоненты и постараются на этом сыграть. Какой у нас план? – Он оглядел слушателей. – Предложения?

– Сэр, но блогеры…

– Останутся здесь, на нашем маленьком совещании. Если попытаемся что‑то скрыть, они все рано или поздно раскопают, и тогда уж точно выставят нас не в самом выгодном свете. Теперь, пожалуйста, ближе к делу.

Казалось, присутствующие ждали именно этих слов. Следующие сорок минут советники сенатора яростно выдвигали предложения и контрпредложения и спорили, как лучше представить дело публике; а начальники отдела безопасности отвечали на нападки и отказывались признавать свою работу «плохой» и «неэффективной». Мы с Шоном слушали и наблюдали, но не участвовали, и спустя какое‑то время про нас вообще почти все забыли. Мнения разделились. Одни утверждали, что нужно не распространяться в прессе о нападении – достаточно, мол, сделать необходимые заявления об усилении мер безопасности и все. Другие настаивали на полной открытости – только так можно справиться с последствиями столь серьезного эпизода. Иначе конкуренты воспользуются ситуацией и нанесут удар. И те и другие признавали: информация, опубликованная вчера на нашем сайте, повлияла на общественное мнение. Хотя, по всей видимости, не имели понятия, сколько внимания привлекли репортажи. Я не стала рассказывать им о вчерашнем интернет‑трафике. Иногда интересно просто понаблюдать за процессом.

Один из помощников принялся пылко обличать современные СМИ, но тут пискнула моя сережка‑телефон. Я тихонько встала и отошла в дальний угол зала.

– Джорджия слушает.

– Это Баффи. Можешь включить громкую связь?

Я на мгновение задумалась. Голос у нее обеспокоенный, можно даже сказать, взволнованный. Но не испуганный – так что, наверное, зомби или конкуренты‑блогеры пока не спешили нападать. Но девушка явно нервничала.

– Разумеется, Баф. Дай мне минуту.

Я подошла к столу и, вклинившись между двумя спорщиками, потянулась за телефоном. Не обращая внимания на их недовольные возгласы, сняла сережку и подсоединила ее к разъему.

– Мисс Мейсон, в чем дело? – вздернув брови, поинтересовался сенатор.

– Простите, но это важно. – Я нажала на клавишу.

– …проверка, проверка. – Голос Баффи чуть искажали помехи. – Меня все слышат?

– Да, мисс Месонье, – отозвался Райман. – Можно поинтересоваться, что такое важное заставило вас прервать наше совещание?

Вместо девушки ответил Чак Вонг (на том конце тоже, видимо, работала громкая связь):

– Сэр, мы возле ограды. Необходимо было как можно скорее связаться с вами.

– Чак, что происходит? Надеюсь, никаких зомби?

– Нет, сэр. Пока нет. Все дело в ревуне.

– В неисправном ревуне?

– Да, сэр. Он сломался не по нашей вине.

Вонг говорил с явным облегчением. Трудно его винить: когда дело касается защиты от зомби, халатность приравнивается к уголовному преступлению. Пока еще ни одного техника официально не признали виновным в массовой гибели людей, тем не менее подобные дела рассматриваются в суде каждый год.

– Кто‑то перерезал провода.

Сенатор замер.

– Перерезал?

– Сэр, ревун засек прошлой ночью приближение зомби. Но сигнализация не успела сработать, потому что соответствующие провода были перерезаны.

– Сработано на совесть, – вмешалась Баффи. – Все повреждения произведены внутри корпуса. Пока не вскроешь, ничего не видно. И даже когда вскроешь, нужно тщательно поискать.

– Так вы утверждаете, что это саботаж? – сник побледневший сенатор.

– Сэр, – снова заговорил Вонг, – никто из моих людей не стал бы выводить из строя ревун на ограде вокруг своей же собственной стоянки. Это бессмысленно.

– Понятно. Чак, заканчивай проверку и возвращайся для отчета. Мисс Месонье, спасибо за звонок. Звоните еще, если что‑нибудь понадобится.

– Принято. Джорджия, мы на четвертом сервере.

– Поняла. Отключаюсь.

Я повесила трубку, отсоединила сережку и вдела ее в ухо. И только потом оглянулась на Раймана.

Сенатору словно только что неожиданно нанесли сокрушительный удар в спину. Он выдержал мой взгляд, несмотря на жуткие голубые линзы, и чуть заметно, но уверенно покачал головой. Этот жест будто говорил: «Пожалуйста, только не сейчас». Я кивнула и взяла Шона под руку.

– Сенатор, если вы не против, нам с братом нужно еще поработать. Много незавершенных дел после вчерашнего.

– Что? – удивленно уставился на меня Шон.

– Конечно. – На улыбающемся лице Раймана читалось явное облегчение. – Мисс Мейсон, мистер Мейсон, спасибо за потраченное время. Кто‑нибудь известит вас, когда мы будем готовы покинуть отель и тронуться в путь.

– Спасибо.

Я вышла из зала, буквально таща за собой ничего не понимающего брата. Дверь за нами закрылась.

В коридоре Шон выдернул руку и косо на меня посмотрел.

– Чего это ты вдруг? Объясни‑ка.

– Он только что узнал о саботаже. Теперь они начнут паниковать и в ближайшее время все равно ничего дельного не предпримут. Разбирательство затянется как минимум на несколько дней. А нам еще предстоит монтировать и обновлять репортажи, к тому же Баффи скинула отснятый материал на четвертый сервер. Надо просмотреть.

– Понял, – кивнул Шон.

– Пошли.

Мы вернулись в номер и приступили к работе. Брат уселся за гостиничный терминал, а я подсоединила к стенному разъему свой наладонник. Так, конечно, не надиктуешь одновременно голосовые файлы, зато каждый может спокойно писать статьи и редактировать видео для своего раздела. Я просмотрела репортажи, которые во время нашего отсутствия одобрила Баффи. Все три бета‑автора превосходно справились с задачей, в особенности Махир. Судя по служебным пометкам на сервере, и само видео, и его сравнительно прямолинейные и четкие комментарии к нему уже процитировали три крупнейших новостных сайта. Я авторизовала использование материала: теперь, согласно условиям контракта, Махиру достанется сорок процентов от прибыли. И, конечно же, все лавры за надиктованный материал. Это его первый настоящий прорыв. Махир обязательно будем им гордиться. По некотором размышлении я послала в его личный почтовый ящик поздравление. Мы уже много лет дружим, безотносительно к работе. А успех друзей всегда нужно поощрять.

– Шон, а как в твоем разделе дела?

Я как раз вывела на монитор необработанную запись, где были запечатлены нападения, и теперь просматривала ее кадр за кадром. Сама не знала толком, что ищу, но у меня появилось смутное предчувствие. А я своим предчувствиям доверяю. Баффи может мастерски проработать визуальную сторону репортажа, а Шон знает, как потрясти зрителей, что же до меня – то я умею находить новости. Саботаж. Но почему? Когда? И как злоумышленник умудрился обрезать провода и не засветиться ни на одной из камер Баффи?

– Заберу‑ка я у тебя Бекс, – откликнулся брат.

Я оглянулась: на экране у Шона прокручивалась та сцена, где мы возле ограды отбиваемся от последних зомби. Ничего не было слышно: звук проигрывался у него в наушниках.

– Она хочет стать ирвином, – без тени улыбки продолжил брат. – Уже давно просится. И Джордж, вестники не делают таких репортажей. Ты это знаешь.

Я нахмурилась, хотя уже давно ждала чего‑нибудь подобного. Редко встретишь действительно хорошего ирвина, ведь столько народу погибает во время обучения. Когда заигрываешь с зомби, постигать тонкости некогда.

– Что с ее послужным списком?

– Тянешь время?

– Просвети меня.

Записи на моем экране теперь проигрывались в режиме отображения реальных событий. То есть одни прокручивались почти непрерывно, а некоторые в определенный момент останавливались, когда на них был пропущен какой‑то эпизод. Камеры возле ворот засняли далеко не все, а вот нападение возле ограды записалось почти целиком. Я вздрогнула, когда узнала в толпе зараженных женщину из штаба сенатора. Слова Тайрона легко угадывались и без звука: «Стойте! Назад! Предъявите документы!» Но она все шла и шла, слегка пошатываясь.

– Ребекка Атертон, двадцать два года, Нью‑Йоркский университет, диплом бакалавра в области кинематографии, блогерская лицензия класса А‑20. Получила ее полгода назад, когда сдала последний экзамен по стрелковому мастерству. До этого работала по В‑20. В следующем месяце сдает на А‑18.

Получив класс А‑18, можно в одиночку отправляться в зоны с уровнем 4.

– Если ты ее заберешь, мой раздел весь следующий год будет получать шесть процентов прибыли от всех ее репортажей.

Зараженная девушка вцепилась зубами Тайрону в предплечье. Он беззвучно закричал и выстрелил ей в голову. Поздно. Непоправимое уже свершилось.

– Три процента, – принялся торговаться Шон.

– Идет. – Я не отрываясь смотрела на экран. – Набросай предложение о работе. Согласится – забирай.

Раненый Тайрон, спотыкаясь, нарезал круги, прижав к груди укушенную руку. Трейси отдавала приказы. Карлос развернулся и убежал – видимо, его послали за подкреплением. Сбежал и именно поэтому и остался в живых. Такому, как он, тяжело, наверное, будет смириться с подобной мыслью.

– В чем дело, Джордж? Я думал, ты так просто мне ее не уступишь.

Вместо ответа я выдернула из разъема наушники. Звук переключился на внешние колонки.

– Трейси, боже мой, боже мой… – бормотал Тайрон.

Низко и приглушенно стенали мертвецы; они приближались, а ворота стояли нараспашку.

– Заткнись и помоги закрыть, – рявкнула Трейси.

Женщина обеими руками ухватилась за створку, и Тайрон после минутного раздумья присоединился к ней, хотя и старался держаться подальше. Охранники действовали правильно. Пока Трейси не вступила во взаимодействие с живым вирусом, амплификация ей не грозит. А при комплекции Тайрона полное заражение потребует некоторого времени – вполне успеют закрыть ворота, даже такие тяжелые. После она прикажет напарнику отойти на безопасное расстояние и пристрелит его. Не самый красивый поступок, но по‑другому нельзя избежать заражения.

Изображение дернулось. Тайрон лежал на земле в луже крови. Трейси кричала и пыталась оттолкнуть зомби, который вцепился ей в шею. Ворота они закрыли, но почему‑то вокруг столпилось шестеро зараженных: один кусал Трейси, еще трое медленно приближались, а оставшиеся двое брели куда‑то по направлению к фургонам.

– Нажми на паузу, – нахмурился Шон.

Я стукнула по клавише. Кадр остановился.

– Отмотай туда, где дернулось.

Послушно вернув запись на несколько минут назад, я нажала на стоп и вопросительно посмотрела на брата. Но он уставился в монитор.

– Теперь запусти, в замедленном режиме.

– А что ты?..

– Джордж, запусти запись.

Те же события.

– Стоп! – сердито выкрикнул Шон.

На экране заходилась в беззвучном крике Трейси, надвигались зомби, мертвый Тайрон лежал на земле. Шон с видом обличителя ткнул пальцем в ногу охранницы:

– Она не смогла убежать. Кто‑то прострелили ей коленную чашечку.

– Что? – Я прищурилась. – Не вижу.

– Так сними свои чертовы линзы.

Откинув голову назад, я пару раз моргнула и подцепила правую линзу кончиком указательного пальца. Еще мгновение зрение перефокусировалось, а потом я закрыла левый глаз и просмотрела запись снова. Детали различались уже гораздо лучше: на брюках Трейси темнело пятно, а вокруг на снегу веером раскинулись капли крови – ее собственной крови.

– В нее стреляли. – Я распрямилась на стуле.

– Как раз тогда, когда запись на мгновение прервалась, – напряженным голосом согласился Шон.

Я посмотрела на брата, но он отвернулся и принялся тереть рукой глаза.

– Господи Иисусе, Джордж. Она ведь согласилась на эту работу только ради красивой записи в собственном резюме.

– Знаю, Шон. Знаю.

Я положила руку ему на плечо. На застывшем кадре Трейси отчаянно боролась за жизнь, хотя была уже мертва.

– Мы выясним, что здесь происходит. Обещаю.

…приходят неприкаянные мертвецы,

Мы им сплетаем саваны из слов.

Хваленую невинность не спасти

Из плена вечных ледяных оков.

Надежды крепость держится едва,

Что за погибших получаем мы, за страх?

А в небесах зловещая трубит труба,

Не предвещая отдыха в делах.

отрывок из стихотворения «Икли, Оклахома»,

первоначально опубликовано в блоге Джорджетты

Месонье «Там, у моря, где край земли»,

11 февраля 2040 года.

Десять

Наступил Супервторник,[17]а в предвыборном штабе все ходили как в воду опущенные. Обычно в такой момент люди переживают и надеются: всего через несколько часов станет ясно, увенчалось славное мероприятие успехом или же все полетело в тартарары. Но среди сотрудников сенатора царила почти похоронная атмосфера. Охранники по сто раз перепроверяли всех и вся, никто не хотел выходить со стоянки без сопровождающего. Даже вечно меняющиеся стажеры, которые обычно не видели ничего дальше собственного носа, и те заметно нервничали. Плохо.

Наш караван разместился в трех кварталах от дворца съездов на бывшем футбольном поле (теперь‑то из‑за угрозы зомби школьники больше не играют на улице). Хорошая локация: под рукой электричество и водоснабжение, на ровной открытой площадке легко установить защитную ограду, и камерам ничто не закрывает обзор. На праздник в Оклахома‑Сити собралось столько народу, что до дворца пришлось пустить специальные автобусы. В каждом обязательно ехала вооруженная охрана, которую снабдили самыми современными анализаторами.

Через два дня после нашего с Шоном открытия (а мы, конечно, сообщили обо всем сенаторской службе безопасности) пришло окончательное подтверждение: в ночь нападения Трейси Макнелли действительно прострелили правую коленную чашечку. Если прибавить к этому перерезанные в ревуне провода, становилось совершенно очевидно: мы имеем дело с плохо спланированным покушением. Подробности выяснились как раз перед отъездом из Икли, так что в путь мы отправились уже в гораздо более мрачном настроении.