Двадцать. Сенатор вместе со своими телохранителями прилетел в Мемфис на специализированном самолете хьюстонского ЦКПЗ

Сенатор вместе со своими телохранителями прилетел в Мемфис на специализированном самолете хьюстонского ЦКПЗ. Такой есть у каждого отделения Центра, всегда в полной боевой готовности. Но не на случай эвакуации: если вдруг произойдет настолько серьезная вспышка вируса, что придется эвакуировать все местное подразделение ЦКПЗ, то скорее всего эвакуировать будет уже просто некого. Самолеты нужны, когда необходимо быстро, а, самое главное, незаметно перевезти с места на место специалистов, пациентов или политиков и других больших шишек. Секретность очень важна, вы же не хотите спровоцировать панику, а паника непременно поднимется, если кто-нибудь вдруг заметит, например, как в город прибыл ведущий мировой специалист по синдромам Келлис-Амберли. Страна постоянно балансирует на грани, в любой момент могут начаться беспорядки, лучше не подливать масла в огонь — и ЦКПЗ об этом отлично известно.

Последний раз я летала на таком самолете в девять лет. Меня показывали Уильяму Кроуэлу, который как раз и считался «ведущим мировым специалистом». Доктор якобы обнаружил лекарство от ретинального КА. Родители всегда охотно бросались в разные нелепые аферы ради громкой истории, так что меня, конечно, потащили к нему в Атланту. Кроуэл был весь насквозь фальшивый, начиная с парика. И лечение тоже оказалось фальшивкой. После «легкой терапии» у меня еще месяц рябило в глазах. Зато удалось полетать на самолете, да еще без Шона — целое приключение. Много ли надо девятилетней девчонке?

А еще маленьким детям в таких самолетах дают конфеты, и пилоты охотно готовы пустить забавную малышку в черных очках в кабину. А вот взрослому журналисту, который страшно не хочет общаться со своими спутниками, вряд ли так повезет. Я страшно обрадовалась, когда через час мы прибыли на место назначения. Неудивительно: сенатор всю дорогу избегал смотреть мне в глаза, а Шон упорно пытался разобрать свое кресло при помощи украденной у охранников отвертки.

И по правилам ЦКПЗ, в полете нельзя пользоваться беспроводными средствами связи. А мы с Махиром так и не успели поговорить. Нам еще трапа не подали, а я уже включила все свои коммуникаторы и тут же получила кучу входящих сообщений. В почтовом ящике скопилось больше пятисот писем, и ни на одно из них мне не хотелось отвечать.

Возле самолета нас встречали шестеро сотрудников службы безопасности. У Стива в руках была плетеная переноска. Рик вскрикнул от радости, протиснулся мимо Шона и уже через мгновение ворковал со своей ненаглядной Лоис. Кошка вытаращила желтые глаза и нервно била хвостом по бокам.

— Лоис выжила, — заметила я, поправляя очки.

— Куда же он без подружки, — покачал головой Шон.

— Тихо, это сцена трогательного воссоединения.

— Остаюсь при своем мнении, — брат запрокинул голову и посмотрел в лицо Стиву. — Ты ему принес зверька?

— Да, — удивленно отозвался великан.

— А мне ты подарок принес?

— Расскажу вам, где грузовик, пойдет?

— Пойдет. Джордж?

— Я, конечно, рассчитывала на миллион долларов, но если ты еще скажешь, где мой мотоцикл, переживу. На этот раз. — Я натянуто улыбнулась. — Привет, Стив.

— Рад видеть тебя живой и в добром здравии, Джорджия.

— А я рада быть живой и в добром здравии.

Сквозь толпу громил-охранников протолкался Ченнинг, теперь уже не главный помощник. Как только стало понятно, что дело вполне может закончиться Белым домом, его повысили до начальника штаба. Роберт моментально вцепился в Раймана мертвой хваткой.

— Сенатор! У нас только двадцать минут, а надо еще через полгорода проехать. Опаздывать категорически нельзя — тогда Тейт будет выступать один.

Прозвучало это так, будто Райману грозил как минимум конец света.

— А мы, конечно, не можем этого допустить? — Сенатор поморщился и сконфуженно посмотрел на нас. — Простите, но…

— Работа есть работа, — кивнула я. — Давай сюда кошку.

Казинс испуганно прижал переноску к груди. Лоис взвыла.

— Зачем это?

— Несмотря на недавние события и обострение идиотизма, мы все еще журналисты. Если нам, конечно, позволят ими быть.

Я искоса поглядела на Раймана, он в ответ кивнул.

— Рик, поедешь с сенатором и сделаешь репортаж о выступлении, что там оно будет из себя представлять…

— Оно для Дочерей американской революции,[22]— пояснил Роберт.

— Вот именно. — Я нетерпеливо махнула рукой. — Рик, с тебя репортаж об этом самом выступлении, и постарайся сделать его интересным. А мы пока проверим оборудование и разведаем, в какой же очередной притон нас забросила судьба.

Огорченный Рик кивнул и передал мне Лоис. Мне даже немного жалко было их разлучать. Самую капельку. Но нужно переговорить с Шоном, и, как ни гадко самой себе в этом признаваться, переговорить с глазу на глаз. У Рика с Баффи были свои отношения, а Баффи нас предала. Так что он под подозрением. Работать дальше вместе с достопочтенным мистером Казинсом или нет — это мы решим вместе с братом и, естественно, без участия самого мистера Казинса. Если соберемся увольнять — надо тщательно подготовиться.

— Вас поселили в «Плазе», — оскорбился Ченнинг, — вместе с остальными членами предвыборного штаба. Пять звезд, самые современные удобства и сертифицированная служба безопасности. Прошу прощения, сенатор, но у нас нет времени на болтовню. Пойдемте.

Роберт схватил Раймана за руку и потащил к машине. За ними поспешили двое охранников и Рик.

С нами остались Стив и еще один, незнакомый мужчина: латиноамериканец, судя по виду; в совершенно непроницаемых черных очках (либо он их носит по врачебному предписанию, либо не видит вообще ничего), довольно высокий (хотя он и казался маленьким рядом со Стивом).

Я перехватила переноску левой рукой и поинтересовалась:

— Приставили нянек?

— Телохранителей, — без тени улыбки поправил Стив. — Вы, ребята, чуть с жизнью не расстались на дороге. Мы проследим, чтобы подобное больше не повторилось.

— А мы больше не поедем одни в такую даль.

— Неважно.

Ко мне подошел Шон.

— Будете мешать нам выполнять свою работу?

— Нет, делайте свою работу, а мы за вами присмотрим.

Я прямо почувствовала, как вскинулся брат. Ирвины всегда рискуют и лезут в неприятности, чтобы развлечь аудиторию. Когда хороший ирвин «правильно» идет в магазин за кока-колой, зрители следят за этим «полным опасностей, самоубийственным» путешествием, затаив дыхание. А теперь представьте, какой получится репортаж, если за спиной будет маячить телохранитель. Да это для Шона то же самое, что для меня цензура. Я взяла брата под руку и поинтересовалась у нашего караула:

— То есть вы хотите сказать, наша работа стала настолько опасной, что нас уже нужно защищать не от зомби, а от себе подобных?

— Что-то в этом роде, хотя я бы выразился несколько иначе, — ответил Стив.

— Прекрасные получатся заголовки, — саркастически заметил Шон.

Ну ладно, хоть чуть-чуть успокоился. Не выпуская его руки, я повернулась к новому охраннику и взглянула ему в лицо (здесь лучше не полагаться на свое ненадежное периферическое зрение):

— Я Джорджия Мейсон, это мой брат Шон Мейсон. А вы?..

— Андрес Родригес, мэм, — спокойно отозвался тот. — Проверку прошел?

— Об этом спросим присяжных. А пока вы можете отвезти нас в гостиницу.

Лоис громко мяукнула.

— И лучше бы поскорее, а то у некоторых уже нервы сдают.

— И не только у кошки, — вставил Шон.

— Держи себя в руках.

Мы развернулись и пошли к машине. Я все еще не отпускала Шона.

Стив и Андрес уселись впереди. Их силуэты смутно маячили сквозь звуконепроницаемую армированную перегородку, разделявшую салон и переднее сиденье. Как приятно оказаться в одиночестве, почти в одиночестве. Хотя я и не могла заставить себя расслабиться. Я никому сейчас не доверяла.

Машина завелась. Шон открыл было рот, но я молча покачала головой и показала на потолок. Брат все понял. Теперь у нас нет Баффи и ее неисчерпаемого арсенала всевозможных устройств — как понять, не прослушивают ли нас сейчас? С другой стороны, даже с Баффи мы не имели никаких гарантий, ведь она в итоге продала нас с потрохами. Зато хоть было ложное ощущение безопасности.

Шон нахмурился и прошептал одними губами:

— Гостиница?

Я кивнула. Как только окажемся в номере — проверим все на предмет жучков и активируем электромагнитное поле. Тогда можно и поговорить, а обсудить нужно многое.

Путь от аэродрома ЦКПЗ до отеля занял минут двадцать. Мы бы дольше добирались, но Стив воспользовался прерогативами, доступными государственным чиновникам и сотрудникам правоохранительных органов, и включил мигалку. Наш автомобиль мчался в левом ряду, а все шлагбаумы при его приближении вспыхивали зеленым и автоматически открывались. Сегодня и так на шоссе никто не сбавляет скорость: нет необходимости, теперь ведь существует электронная система платежей при въезде на трассу. А уж тут в надежде проскочить бесплатно все и вовсе припустили за нами полным ходом. Вот-вот начнется час пик, и пятиминутная задержка имеет огромное значение, от нее зависит, поспеете ли вы вовремя домой или опять опоздаете к ужину. Мы, конечно, подрезали водителей и лезли вперед, зато благодаря нам с десяток спешащих домой жителей пригородов смогли проехаться по скоростной автостраде задаром.

Лоис всю дорогу вопила, а Шон вяло и без особого интереса пытался вскрыть замок на дверце машины. Он в этом деле спец, но тут замки были просто первоклассные. Автомобиль уже съехал с шоссе, а брат так ничего и не добился и наконец с брезгливым вздохом убрал свои отмычки.

Огромную, угрожающего вида гостиницу «Плаза» в центре Хьюстона построили сразу после Пробуждения. Тогда архитекторы еще не научились совмещать безопасность и изящество. Отель походил на оштукатуренную розовую тюрьму, покрытую неким подобием белой глазури. Растущие вдоль фасада пальмы никак не украшали резких уродливых углов здания. Окна начинались только на уровне первого этажа, и тусклые стекла в них явно были армированными. В такие сколь угодно долго могут ломиться зараженные, и все без толку (если, конечно, каким-нибудь чудесным способом зомби не догадаются вдруг воспользоваться лестницей).

Шон внимательно осмотрел «Плазу» из окна машины, а потом, когда мы подъехали к воротам закрытой парковки, выдал свою профессиональную оценку:

— Смертельная ловушка.

— Как и многие другие ранние здания «с защитой от зомби», — согласилась я, поправляя очки. — А что именно не так с этим?

Стив поводил белым пластиковым брелком возле сенсора, и ворота распахнулись. Внутри царил полумрак.

— Все эти завитушки…

— Ты про отделку фасада?

— Да, про отделку. Они что, пытались украсить эту домину? Неважно. Готов поспорить, эти штуки выдержат мой вес. То есть, если я заражен, но еще не превратился в зомби, то смогу легко залезть по ним наверх. Там есть за что держаться. Так вот, я доберусь до самой крыши. А если у этого здания стандартная для того времени планировка, то на крыше должна быть вертолетная площадка, а еще двери — которые могут использовать находящиеся внутри люди, когда соберутся эвакуироваться. — Шон покачал головой. — И вот, ты выбегаешь на крышу, а там тебя уже ждут. И не желающие эвакуироваться, а желающие тобой закусить.

— Прекрасно. Думаю, мы приехали.

Машина припарковалась, двигатель смолк, и открылась водительская дверь. Стив прошел через парковку к воздушному шлюзу. Я подергала ручку, но она не поддавалась.

— Что за?.. Шон, попробуй свою.

— Заперто, — скривился брат.

Щелкнуло переговорное устройство, и чуть искаженный голос Андреса сообщил:

— Мисс Мейсон, мистер Мейсон, пожалуйста, подождите минутку. Мой коллега пройдет через шлюз и будет ждать вас на той стороне. Правая дверь откроется, как только он сдаст анализ крови. Тогда мисс Мейсон сможет выйти. Как только она пройдет через шлюз, сможет выйти и мистер Мейсон.

— Боже, — простонал Шон. — Вы, должно быть, шутите.

— Стандартные меры безопасности.

— Можете взять свои меры безопасности и засунуть их в… — ласково начал Шон, но тут я положила ладонь ему на запястье.

— Мистер Родригес, по-моему, Стив уже прошел. — Я старалась говорить как можно спокойнее. — Вы не могли бы открыть мою дверь?

— Хорошо. — Щелкнул замок. — Мистер Мейсон, пожалуйста, оставайтесь в машине. Мисс Мейсон, пожалуйста, пройдите к… Эй! Вы что делаете? Так нельзя!

Не обращая внимания на разгневанные вопли, Шон вылез из автомобиля, послал воздушный поцелуй размахивающему руками Андресу, захлопнул дверь и потрусил вслед за мной в воздушный шлюз. Как и следовало ожидать, охранник остался сидеть в машине, хоть, судя по всему, и ругал нас на чем свет стоит.

— Человек, который так печется о безопасности, не полезет наружу, когда существует угроза инфекции, — констатировала я, взяв брата под руку. — Мы опасны.

Лоис утвердительно мяукнула.

— Он решил, что сможет заставить нас идти в этот чертов шлюз поодиночке.

Брат забрал у меня мяукавшую кошку и поставил переноску на багажную ленту. Сенсоры распознают живое существо и определят его вес. Лоис слишком мала и не может подвергнуться амплификации, так что ее пропустят.

— Полный идиот.

— Да нет, скорее любитель, — откликнулась я, встав перед диагностической панелью.

Подняла правую руку, а рядом Шон поднял левую.

— Один.

— Два.

Мы приложили ладони к анализаторам.

В здании нас встретил Стив. Охранник укоризненно покачал головой и принялся нас отчитывать, хотя и без особого энтузиазма:

— Вы сейчас здорово перепугали агента Родригеса.

— А агент Родригес меня здорово разозлил, так что мы квиты, — отозвалась я, доставая Лоис из багажного отделения. — Нам его надо ждать или ты покажешь номера?

— И грузовик, — вставил Шон. — Ты мне обещал грузовик.

— Грузовик и мотоцикл в гостиничном гараже. — Стив выудил из кармана пиджака два маленьких пластиковых треугольничка и вручил нам. — Шон, ты в номере двести четырнадцать, а ты, Джорджия, в двести семнадцатом.

Мы с братом переглянулись.

— Но это же не смежные номера? — уточнила я.

— Джорджия, ты должна была жить в одной комнате с мисс Месонье, а Шон — дальше по коридору вместе с мистером Казинсом. Мы решили, что вам необходимо уединение… учитывая происшедшее.

— Точно. — Шон вернул Стиву свой пропуск. — Раздобудь мне, пожалуйста, второй ключ от двести семнадцатого, а пока я буду ходить вслед за Джорджией. Рику и Лоис нужно побыть вдвоем после долгой разлуки.

Лоис громко мяукнула. Стив вздернул брови.

— Предпочитаете жить в одной комнате?

Знакомая ситуация. Еще со времен своего отрочества наблюдаем подобное удивленное выражение у учителей, друзей, коллег, служащих отелей: «Вы не хотите жить в отдельной комнате? Предпочитаете делить номер со своим братом/сестрой?» Меня всегда это раздражало. Какие уж тут социальные нормы, когда тебя могут в любой момент укусить. Если вдруг живые мертвецы решат разнообразить мою жизнь, я хочу, чтобы кто-нибудь прикрывал мне спину, и этим кем-нибудь должен быть Шон. Он чутко спит и умеет хорошо стрелять.

— Да, — сказала я твердо. — Предпочитаем жить в одной комнате.

Стив собрался было возразить, но потом просто пожал плечами — мол, не мое это дело.

— Скажу им, чтобы вам прислали второй ключ и багаж. Джорджия, твои вещи и оборудование, которое ты пометила как жизненно необходимое, уже в номере.

Значит, их проверяли — это стандартная процедура. Ну и ладно. Я давно взяла себе за правило шифровать важные данные, на тот случай, если они попадут кому-нибудь в руки. Людям сенатора вздумалось рыться у меня в белье — пожалуйста.

— Прекрасно. Ты не против, если мы прямо сейчас пойдем в свой номер? Ты же не собираешься нас сопровождать?

— Я верю, что вы двое сможете целыми и невредимыми добраться до лифта, — согласился Стив.

— Спасибо за оказанное доверие, — поблагодарила я.

Шон отсалютовал великану на прощание. Лоис вопила, не переставая. Мы двинулись к лифтам, ориентируясь по развешенным на стенах указателям.

Гостиница старая. Так что тут лифты по-прежнему перемещались вверх-вниз по одной шахте. Никогда такого не видела, но сейчас мне было не до того — слишком уж устала и слишком нервничала. Я равнодушно смотрела в зеркало и пыталась не обращать внимания на головную боль и Лоис, которая все кричала и кричала. Кошка хотела выбраться наконец из переноски, желательно прямо сейчас. Я хорошо ее понимала.

Номер оказался таким же старым, как и система лифтов: жуткие обои в желто-зелено-коричневую полоску и армированные стекла. Окно выходило во внутренний двор. Тремя этажами ниже располагался бассейн, и солнечные лучи, отражаясь от поверхности воды, отбрасывали яркие блики прямо в нашу комнату. Я жалобно всхлипнула от неожиданности, зажмурилась и закрыла глаза ладонями. Шон зашел внутрь и опустил непроницаемые черные шторы. Я на ощупь ввалилась в комнату, и дверь захлопнулась.

Лампы не горели, и теперь тут, слава богу, царил блаженный полумрак. Брат подошел и взял меня под руку.

— Все в порядке. Кровать там.

— Это было подло, — пожаловалась я.

— Но смешно.

— Совсем не смешно.

— Я смеялся.

— Уже прямо предвкушаю, где ты будешь сегодня ночевать.

— Все равно смешно. — Шон взял из рук переноску и усадил меня на постель. — Сядь. Я все устрою.

— Не забудь установить электромагнитную ширму. — Я повалилась на спину, и меня легонечко подбросило — значит, матрасы не такие древние, как все остальное в этой гостинице. — И подключи серверы.

— Я знаю, что делать, — в голосе Шона напускное веселье мешалось с искренней тревогой. — Выглядишь паршиво.

— Откуда тебе знать, свет-то не горит?

— Ты паршиво выглядела еще до того, как тебе в лицо бросился злобный солнечный зайчик. Так что теперь просто выглядишь паршиво в темной комнате. Глазам легче, но все равно паршиво.

— Почему раньше не сказал?

— Вокруг ошивалась куча народу, а тебя явно одолел приступ стервозности, как-то не с руки было. — Судя по звукам, Шон пересек комнату и теперь выкручивал лампочку из патрона. — Я поменяю лампы в прикроватных светильниках.

— Спасибо.

— Не за что. Когда у тебя нет мигрени, с тобой гораздо легче общаться.

— Тогда кинь, пожалуйста, мое специальное обезболивающее, когда закончишь с лампочкой.

Шон затих.

— Ты уверена?

— Оно мне понадобится после того, как мы все обсудим.

Из-за головных болей я пью кучу разных таблеток. Но «специальное обезболивающее» — совсем другое дело, это ядерная смесь алкалоида спорыньи, кодеина, кофеина и еще парочки снадобий с совсем уж непроизносимыми названиями. Боль они снимают. А еще как минимум на шесть часов нарушают все высшие мозговые функции. Я стараюсь как можно реже принимать подобные препараты, потому что времени обычно слишком мало, нельзя вот так расходовать его впустую. Но сейчас мы оказались в такой ситуации, что следующая «свободная минутка» выдастся, видимо, ох как нескоро. Мне понадобится вся моя выносливость. Так что придется сейчас пожертвовать этой самой «свободной минуткой» и поваляться немного в невменяемом состоянии. Что ж, в погоне за правдой приходится еще и не тем жертвовать.

— Джорджия…

— Не спорь.

— Я просто хочу сказать, что перед разговором ты можешь, если хочешь, вздремнуть. А обезболивающее принять уже потом. Времени хватит. Дочери американской революции обычно разглагольствуют часами.

— Времени как раз нет. Оно закончилось, когда кое-кто решил от нас избавиться. Его теперь у нас нет официально. Как будешь готов — включи свет.

— Хорошо.

Щелкнул выключатель. Снова послышались шаги.

— Надо загрузить серверы и активировать ширму. Твой компьютер на столе, если захочешь выйти в Сеть.

— Поняла.

Как только открыла глаза, виски сдавила жуткая головная боль. Плевать. Шон вкрутил специальные маломощные лампочки, на них вполне можно смотреть, я справлюсь. Возле кровати стояла переноска. Надо выпустить Лоис. Кошка буквально вылетела наружу и сразу же бросилась в ванную.

Я подошла к письменному столу и принялась подсоединять провода. Двигаться приходилось с величайшей осторожностью и очень медленно, чтобы не усугублять мигрень.

— Готово, — крикнул Шон.

Я отложила провода, которые так и не успела полностью подсоединить, и тут же почувствовала разлившееся в воздухе электричество. Волоски на коже встали дыбом.

— Лучше убавь напряжение, а то все приборы погорят.

Я вернулась к компьютеру.

— Ты меня за любителя держишь? — откликнулся Шон.

Я проигнорировала его оскорбленное выражение. Когда ставишь электромагнитную ширму, очень легко перегнуть палку. В том числе поэтому я не люблю их использовать. А еще от них зубы ноют.

— Установлю защитный экран по всему периметру, будешь держаться на середине комнаты — ничего не погорит.

— Если ошибешься — с тебя ужин.

— Если не ошибусь — с тебя десерт.

— Идет.

Я развернула крутящееся кресло. Шон, откинувшись назад, сидел на кровати. Слишком уж он спокоен — это явно игра на публику. Я сразу же перешла к делу:

— Баффи нас сдала, и кто-то пытался нас убить.

— Это я понял.

— А ты понял, что нас официально сочли мертвыми, когда в ЦКПЗ поступил тот звонок?

— Да, — нахмурился брат. — Удивительно, что нас просто не застрелили.

— Давай считать это последним для нас удачным стечением обстоятельств. Как я понимаю, они не просто хотели убрать Баффи. Зачем им тогда звонить в ЦКПЗ? Они же видели, что ее трейлер опрокинулся. Ужасный несчастный случай, настоящая трагедия, но зачем устраивать такую зачистку?

— Логично. — Шон спиной повалился на кровать. — И что нам делать? Запаковать вещички и рвануть домой?

— Вполне возможно, это уже не поможет. Ведь мы, по их мнению, знаем нечто такое, из-за чего нас следует убить.

— Или Баффи знала.

— Что им без разницы, как нам ясно дали понять. Вряд ли мы имеем дело с двумя разными заговорами. Получается, в бойне на ранчо и в нашей «аварии» повинно одно и то же лицо.

— А еще Икли. Не смей забывать про Икли.

— Я и не забываю. Как можно?

— Мне снится Икли.

Эта фраза прозвучала почти небрежно, но в голосе Шона угадывалась настоящая боль, которая удивила даже меня (хотя я обычно всегда знаю, что чувствует брат).

— Они такого не ожидали. У них не было ни малейшего шанса спастись.

— Итак, уезжать бессмысленно.

— Это всегда плохой вариант.

— Что насчет Рика?

— Конечно, мы его оставим.

Я удивленно приподняла брови и наклонилась вперед, уперевшись локтями в колени.

— Ты так уверен. Почему?

— Не глупи. — Шон сел на постели, точно повторяя мое движение. — Это же Баффи виновата, так?

— Так.

— Она умирала — нет, уже была мертва и знала это. И тем не менее рассказала нам о своем предательстве и сообщила, где искать информацию. А там был Рик, и она не назвала его предателем. Джордж, Баффи сожалела о содеянном. Она не хотела, чтобы погибли люди. Так зачем ей было подсовывать нам крысу?

— А что, если она сама не знала?

— Что если? — Шон покачал головой. — Рика они тоже пытались убить. Будь у него броня чуть потоньше, или ударься он чуть сильнее — точно был бы покойник. Такое не сыграешь. И тот неизвестный сообщил ЦКПЗ, что все мертвы, не только мы двое. Так что неважно — знала она или нет. Рик свой, иначе бы уже как-то себя выдал.

— То есть ты считаешь, его надо оставить.

— Я считаю, что мы не можем позволить себе потерять еще одного сотрудника. И, кстати говоря, теперь, когда Баффи больше нет, мы с тобой равноправные партнеры на сайте. Так что вставай.

— Что? — непонимающе уставилась на него я.

— Вставай. — Шон поднялся и указал на кровать. — Ты должна поспать, прямо сейчас.

— Я не могу, мне Махир должен перезвонить.

— Оставит тебе сообщение в голосовой почте.

— Нет.

— Джорджия…

— Погоди.

— Нет, — отрезал брат. — Я установлю оборудование, запущу серверы и буду проверять твой телефон. Если вдруг позвонит Махир, я тебя разбужу. Хотя и знаю, что ты проснешься и будешь работать до потери сознания. Я это сделаю, но еще я в данную минуту приму важное для сайта решение. Решение такое: ты, Джорджия Каролина Мейсон, идешь спать. Не хочешь — пожалуйста, только я тебя все равно вырублю сзади, когда ты отвернешься.

— А обезболивающее принять можно?

— Можно, две таблетки, и подушка в придачу. Когда проснешься, мир вокруг станет совершенно другим: сплошная благодать, работающие серверы и волшебные единороги. И Рик останется с нами. Идет?

— Идет. — Я скинула ботинки. — Мерзавец.

— Закрой глаза.

Шон снял с меня очки и вложил мне в руку две маленькие круглые пилюли.

— Глотай, очки получишь, когда проснешься.

— Нечестно, — пожаловалась я, глотая таблетки.

Они почти моментально растаяли во рту, оставив на языке горький привкус кодеина. Я повалилась на бок.

— Ты нечестно играешь.

— Именно так. — Шон поцеловал меня в лоб. — Спи, Джордж. Когда проснешься — будет лучше.

— Не будет. — Я решила покориться неизбежному. — Будет поздно, а поздно не значит лучше. Поздно — это когда времени не осталось.

— Спи.

И я подчинилась.

Правда заключается в том, что мы страна, которая привыкла бояться. Если быть совсем уж честной, и с вами, и с самой собой, дело даже не в стране и не в какой-то привычке. Речь идет обо всем мире в целом и о человеческом пристрастии к страху. Люди хотят бояться. Ужас оправдывает любые поступки. Из-за него мы охотно расстаемся со своей свободой, уступаем свои права, одно за другим. И в конце концов оказывается, что каждое наше движение отслеживают и фиксируют в сотне разных баз данных. И среднему обывателю доступ к этим базам закрыт. Наш мир сформирован страхом, создан благодаря страху. И исчезни вдруг привычное чувство страха — многие просто не поймут, что им делать и как дальше жить.

Наши предки мечтали о мире, где нет границ и барьеров, а мы, напротив, мечтаем, как бы понастроить побольше барьеров вокруг собственных домов, детей, себя самих. Каждый день мы ограничиваем себя во имя безопасности, которой, по нашему же собственному утверждению, достичь невозможно. Мы ужимаем огромный мир, полный возможностей, делаем его нестерпимо маленьким.

Все еще чувствуете себя в безопасности?

из блога Джорджии Мейсон

«Эти изображения могут вас шокировать»,

6 апреля 2040 года.