Кабинет управляющего робототехническими производствами

Когда запищал зуммер вызова, Толмачев сидел, устало уронив голову на сцепленные в замок руки. В последние дни он почти не спал — продолжался процесс экстренного отключения оборудования в злополучном секторе колонии, и главный инженер корпорации был измотан до предела, причем основные душевные силы Анатолия отнимала не сама работа, а гложущие его неуверенность и страх.

Как грамотный инженер он понимал, что ему не представили и десятой доли правдивой информации о происходящем на Марсе. А если с ним не поделились истиной, то как он может эффективно работать, а главное — почему ему не доверяют?

За десять лет работы на корпорацию он успел достаточно узнать Майлера фон Брауна, чтобы отдавать себе отчет в серьезности исходящей от него угрозы. Босс платил огромные деньги своим доверенным сотрудникам, но и требовал с них, словно сатана, полностью откупивший душу того или иного человека.

В этом смысле Толмачев не соответствовал понятиям фон Брауна об идеальном сотруднике: грамотном, исполнительном, но безропотном проводнике его воли.

Анатолий прекрасно знал свою жизненную планку и никогда не пытался подпрыгнуть выше — должность заместителя главного инженера его вполне устраивала. После гибели Френка Лаймера обстоятельства не только вознесли его по служебной лестнице, но и возложили на Толмачева ту долю ответственности, нести которую он никогда не стремился.

Подняв голову, Анатолий посмотрел на панель коммуникационного терминала. Вызывал центр связи Хьюстон.

— Да? — Он коснулся сенсора видкома, и монитор персонального компьютера тут же осветился, показывая лицо оператора.

— Марс на виртуальной линии, сэр, — доложил тот. — Центр технической экспертизы в Новоламске.

— Соединяйте.

Экран на мгновение потускнел, затем в его стереообъеме возникло лицо начальника марсианского отдела службы корпоративной безопасности. Каким ветром занесло шефа охраны в технический центр, оставалось только гадать, но Анатолий уже не предполагал в развитии марсианских событий ничего хорошего.

— Привет, Николай. — Толмачев устало потянулся за сигаретой. Немедленного ответа ждать не приходилось — запаздывание сигнала между Землей и Марсом составляло на этот час три минуты двадцать семь секунд. Данный параметр связи отмечали цифры, расположившиеся под изображением, у нижнего среза экрана.

Давний коллега Толмачева, работавший когда-то на Марсианский отдел РНАА*,[6]еще не услышал его приветствия. Он по-прежнему сидел в ожидании, пока их соединят, а слова Анатолия летели к нему, преобразованные в электромагнитный импульс, преодолевая по восемнадцать миллионов километров в минуту.

Прикурив, он вновь обернулся к экрану.

За две недели, прошедшие с момента памятного разговора в кабинете фон Брауна, ситуация на Марсе не менялась коренным образом, но Толмачев не верил, что события, начавшиеся с крупной катастрофы, способны утрястись сами собой. Пока что им удавалось удерживать ситуацию, изолировав очаг поражения, возведя железобетонный периметр и отключив в радиусе пятидесяти километров все оборудование, но подсознательно Толмачев ждал развития событий и потому вздрагивал от каждого звонка с Марса.

Вот и сейчас он в напряженном ожидании смотрел на экран, мучительно пытаясь предугадать, зачем он понадобился начальнику корпоративной службы безопасности.

Если верить хронометру, то Николай уже услышал его, и сейчас связь должна передать его ответ.

Точно. Скрягин коснулся пальцами мочки своего уха, прижимая крохотную бусину вживленного коммуникатора, — видимо, рядом кто-то шумел, мешая ему нормально разговаривать.

— Привет, Анатолий.

Связь с Марсом обходилась недешево, поэтому Скрягин тут же перешел к сути дела, стараясь дать за короткий промежуток времени максимум полезной информации:

— Недавно произошел инцидент, в результате которого к нам попал исключительно странный образчик человекоподобного механизма. — Скрягин чуть отодвинулся, позволяя передающей видеокамере показать расположенный за его спиной технический стол, на котором в специальной растяжке был распят полуразобранный андроид. Даже в таком неудобном для наблюдения ракурсе можно было заметить, что в машину стреляли — защитные кожухи с пенорезиновым покрытием, имитирующим человеческую плоть, были во многих местах разворочены попаданиями пуль, причем, как машинально отметил про себя Толмачев, огонь вели фактически в упор. Мысленно сосчитав отверстия с рваными, загнутыми внутрь краями, он понял, что оружием был автоматический «стайгер» — только у него в обойме пятнадцать зарядов и калибр вроде бы соответствовал…

Анатолий почувствовал, что ему становится не по себе. В среде клиентов «Фон Брауна» и раньше наблюдались мелкие случаи психоза в отношении человекоподобных машин, но обычно дело ограничивалось терпеливой разъяснительной беседой или заменой неугодной модели на какую-либо иную…

Так… Значит, вся обойма с близкого, если судить по пороховым подпалинам, расстояния и большинство пуль вошли в голову. Последний факт говорил о том, что стрелявший не робкого десятка, но вот об устройстве человекоподобных машин знает лишь понаслышке. На самом деле мозг робота расположен не в голове, а в центральной части грудной полости. Под черепной коробкой для оптико-позитронного процессора слишком мало места.

— Некто Зыбов преподнес нам этот подарок, — подтвердил его догадку голос Николая. — Две недели назад он вызвал охрану рано утром, сообщив, что к нему на участок забрел человекоподобный механизм, который вел себя, мягко говоря, неадекватно программному обеспечению.

Толмачев, слушая пояснения, напряженно всматривался в экран, стараясь ухватить взглядом как можно больше деталей.

Запаздывание сигнала раздражало Анатолия, но он ничего не мог поделать с физикой распространения волновых колебаний. Приходилось ждать, теряясь в мучительных догадках, пока очередная фраза Николая преодолеет бездну разделяющего планеты пространства.

— Мы немедленно начали поиск, но обнаружить машину удалось только сегодня. Это наш механизм, партия закуплена у новоазиатов два месяца назад, предназначалась для нового района, конкретно этот дройд — для одного из домов в городке Нью-Даймонд.

— Так в чем проблема? — устало спросил Анатолий, пытаясь сообразить что к чему, хотя название города его насторожило — Нью-Даймонд находился на территории той самой проклятой зоны заражения, с которой была связана его личная головная боль последних недель. Оборудование вокруг источника проблем удалось отключить, но что творилось в самой зоне, лично для него оставалось загадкой. Может быть, фон Браун или Мошер имели на этот счет более полную информацию, но они явно не спешили делиться ею с новоиспеченным главным инженером корпорации. Всем заправляла служба корпоративной безопасности, и звонок ее шефа откровенно напугал Анатолия.

Его мысли были прерваны очередной репликой Николая:

— Короче, Толя, я докладывал Дейвиду Мошеру, он приказал связаться с тобой. Линия защищена от прослушивания, но все равно от комментариев воздержись, доложишь свои соображения фон Брауну. Просто посмотри и послушай. — Скрягин подошел к столу с распятой на нем человекоподобной машиной и приподнял крышку грудной клетки, под которой скрывались основные процессорные блоки дройда. При этом последний с тонким, едва слышным визгом микромоторов скосил глаза в сторону Скрягина, и Анатолий вдруг услышал синтезированный блоком речи голос:

— Что ты делаешь, мать твою, ублюдок траханый?

У Толмачева ледяной озноб продрал по коже, а Николай, который, видно, уже освоился со своим «пациентом», криво усмехнулся, пояснив:

— Знаешь, с кем он себя ассоциирует? Он осознает себя неким Дунканом Макклайтом, бездомным обитателем городского дна из Нового Гарлема.

С ума сойти…

Толмачев откинулся на спинку кресла, потрясенно глядя в объем стереоэкрана. Дройд продолжал свои попытки вырваться из сковывающих его захватов, грязно ругаясь при этом. Не обращая внимания на его потуги, Николай склонился над вскрытой грудной клеткой. Очевидно, кто-то из его помощников поднес ближе глазок передающей камеры коммуникатора, вынув его из гнезда терминала связи. Изображение на экране помутилось, стало хаотичным, а потом вновь обрело резкость.

Теперь экран передавал крупный план размещенных внутри андроида узлов. Спустя секунду в поле зрения появился чрезмерно увеличенный оптикой кончик авторучки, и голос Скрягина пояснил:

— Мы протестировали все схемы, и могу тебя уверить, что система работает нормально. Сбой, судя по всему, произошел вот тут, — кончик авторучки указал на два продолговатых цилиндра из прозрачного пластика, внутри которых было заключено смятое складками серое вещество нейронных тканей. Анатолий сразу же узнал недавно запущенные в серию биологические модули долгосрочной памяти, которые рекламировали представители концерна «Новая Азия».

Однако внимание Скрягина было сосредоточено не на самих блоках биологической памяти, а на той неожиданной архитектуре, которая в буквальном смысле опутывала их.

Нити… Тонкие серебрящиеся нити толщиной с человеческий волос.

Дройд, которому было положено лежать не шелохнувшись, продолжал свои тщетные попытки вырвать руки из механических захватов, изрыгая при этом поток невнятной ругани.

Передающая камера приблизилась, осуществляя наплыв на пораженный инородными вкраплениями участок. Нити образовывали сложнейшую архитектуру, часть из них, пробив пластиковые кожухи, вонзалась в скопления нейронов.

Изображение опять помутилось, затем в фокусе передающей камеры появилось лицо Скрягина.

— Вот такие дела. — Он криво усмехнулся. — За последние двое суток мои ребята собрали целую коллекцию из тринадцати таких уродов. Все в окрестностях известного тебе места. Все как один — агрессивны и дезориентированы. Пятерых пришлось просто изрешетить — не давались в руки. Информационный пакет по данному образчику, — он неопределенным жестом указал себе за спину, — будет передан тебе в ближайшие минуты. Мошер велел показать тебе это и попросил зайти к шефу, когда переваришь увиденное. Все. Мое дело сделано. Пока, Толя.

Оперативное окно видкома опустело.

Спустя несколько секунд в недрах терминала заработал привод запоминающего устройства — это начала поступать обещанная техническая информация.

Толмачев сидел, вцепившись побелевшими пальцами в край стола, и смотрел, как медленно поворачивается на экране красочная рекламная заставка межпланетной сети «Видком»…

Такого оборота марсианских событий не мог предположить никто…

* * *

В кабинете Майлера фон Брауна в этот момент находился он сам и вице-президент корпорации.

— Андроиды — не единственная проблема, — говорил Мошер, прохаживаясь по кабинету. — Даже мне понятно: в зоне закончился некий инкубационный период, и там теперь происходит процесс образования каких-то новых форм, исходным материалом для которых послужила та самая серебристая погань, что явилась причиной первого взрыва на перерабатывающем комплексе.

Фон Браун, который последние несколько дней провел на американском континенте, теперь болезненно пытался вникнуть в суть дела.

— Я не стал дожидаться твоего возвращения, — продолжал Мошер, — и вывел «Орион» из зоны базирования в поясе астероидов. Через восемь часов корабль выйдет в точку высокой геостационарной орбиты над нашим сектором освоения Марса.

Фон Браун кивнул. Речь шла об одном из двух боевых космических кораблей корпорации, которые несли постоянную вахту в районе пояса астероидов, где производилась добыча полезных ископаемых.

Мошер подошел к столу, коснулся сенсора, расположенного в торце столешницы, и встроенный голографический проектор тут же превратил огромную плоскость Т-образного стола в рельефную карту марсианской поверхности.

Фон Браун неприязненно посмотрел на тщательно распланированный рельеф нового мира, мысленно пытаясь подсчитать хотя бы приблизительную сумму убытков, которые неизбежно понесет корпорация от потери полностью терраформированного, уже готового к заселению района, на преобразование которого ушло без малого пять лет.

— Нам крупно повезло, что проблемы возникли до того, как в Нью-Даймонде появились первые жители, — произнес Дейвид. — Сейчас у нас все еще остается реальный шанс избежать огласки и обойтись малой кровью. Основной план действий, думаю, нужно оставить в силе. «Янус» уже преодолел половину пути до Марса, но коррективы, конечно, потребуются серьезные, к тому же, на мой взгляд, инцидент с дройдами дает нам возможность получить свою долю выгоды из этой кучи дерьма.

Фон Браун скептически хмыкнул, но пока не стал возражать.

— Введи меня в курс дела, Дейв, — потребовал он, откидываясь на спинку кресла. — Ночь не спал, ничего не соображаю… — пожаловался Майлер, массируя покрасневшие веки. — Давай, давай, не тяни.

Мошер взял световую указку и очертил ею окружность радиусом в пятьдесят километров в масштабе голографической карты.

— Здесь нами был построен бетонный периметр, по которому до вчерашнего дня располагались блокпосты, — пояснил он. — Буфер незаселенных земель, — световой маркер указал на огромные пространства, окружающие зону, — помогал хранить режим полной секретности. Я позаботился о том, чтобы ни один спутник не мог отследить происходящее.

— Это мне ясно. Давай говори, что там случилось с этими роботами?

Мошер поднял взгляд на фон Брауна.

— Что конкретно происходит с ними, я тебе пояснить не могу, — ответил он, — но хронология событий такова: утром тринадцатого мая в службу охраны позвонил некто Зыбов. Он проживает вот тут, — Мошер указал на городок, расположенный в четырехстах километрах от Нью-Даймонда. — К нему на участок под утро вторгся человекоподобный робот. Господин Зыбов был очень раздражен этим и разрядил в него всю обойму автоматического «стайгера», после чего дройд благополучно ретировался…

— Этот болван, конечно, дырявил ему башку? — презрительно буркнул фон Браун.

— Естественно, — кивнул Дейвид. — При беседе с Зыбовым выяснилось, что он весьма далек от понятий технической грамотности, но речь не о нем. Служба безопасности сразу же приступила к поиску непонятного механизма. Его принадлежность было трудно определить — никаких заявлений о пропаже роботов к тому времени не поступало.

— Он из зоны? — спросил фон Браун, который уже понял, куда клонит его заместитель.

— Да. Но это стало достоверно известно только вчера, когда дройда наконец отыскали в массиве лесопосадок, километрах в двухстах от усадьбы господина Зыбова. Тебе следует посмотреть на это, прежде чем я начну вводить тебя в курс событий сегодняшнего утра.

— Давай.

…Просмотрев видео, полученное с Марса от Скрягина, Майлер некоторое время молчал. Он был потрясен и не мог скрыть этого.

— Этот урод вообразил себя человеком?! — наконец, справившись с внезапно возникшей сухостью в горле, переспросил он, потянувшись к успевшему остыть кофе.

— Выходит так, — кивнул Мошер. — Как ты видел, в нем поселилась та самая серебристая дрянь, которая после взрыва на перерабатывающем комплексе явно изменила свою структуру, стала более сложной и сумела внедриться в биологические составляющие процессора. Откуда у андроида взялась реальная память о Нью-Гарлеме и какой-то жизни в трущобах, я тебе объяснить не могу, для этого мной вызван Толмачев, но сегодняшнее утро показало, что данный дройд — не единственный. В зоне начался какой-то обвальный процесс. Если до вчерашнего дня вся техника там просто отказывала, то теперь наоборот — механизмы зашевелились… Они начали оживать и расползаться в разные стороны. В течение нескольких часов произошло пять прорывов периметра, но, что самое скверное, мы строили в Нью-Даймонде базу для сил корпоративной безопасности.

— И что? — Щеки фон Брауна побледнели.

— Туда успели завезти полный набор робототехники, включая десять ПКМ.

Лицо Майлера фон Брауна приняло серо-зеленоватый оттенок. Казалось, что он сейчас взорвется, но нет…

— Дай сигарету, Мошер.

Дейвид щелкнул своим портсигаром.

— Ты же понимаешь, что мы не могли эвакуировать оттуда технику. После случившегося с Френком и спасателями я запретил кому бы то ни было пересекать границы периметра.

Майлер прикурил и со вздохом выпустил струю дыма.

— Давай дальше, раз уж начал, — справившись с неприятным потрясением, произнес он. Майлер понимал: наорать на Дейва — это не решение проблемы. — Сколько машин теперь шатается по зоне, что стало с местами прорыва и какие действия предприняты службой безопасности?

— Количество роботов подсчитать невозможно. Орбитальный контроль будет осуществляться с борта «Ориона», а до его подхода еще семь с половиной часов. Места прорыва блокированы, пять машин уничтожено, тринадцать захвачено в плен…

— Ты что, рехнулся? — Теперь щеки фон Брауна побагровели. Он вдруг несколько раз ударил себя сжатым кулаком по лбу. — Я спятил или ты? Что значит «захвачены в плен»?! — Он все-таки не удержался и начал орать: — Мы что, ведем боевые действия с каким-то конкретным противником?! Это же наши роботы, закупленные, мать твою, для бытового обслуживания домов!

— Успокойся, Майлер.

— Да я спокоен!

— Нет, ты психуешь. Остынь. Все захваченные машины ассоциируют себя с людьми. Я не могу найти этому объяснение и нервничаю не меньше, чем ты! Кроме андроидов, там еще куча всякой техники. Город был готов к сдаче под ключ…

Сигарета, дотлев, обожгла пальцы фон Брауна. Он вздрогнул, нервно дернул рукой, и длинный столбик пепла рассыпался по столу. На фоне голографической карты казалось, что там пошел серый снег — это пылинки пепла, подхваченные статическим напряжением, заплясали в воздухе.

— Я отодвинул периметр, расширив зону отчуждения еще на пятьдесят километров, — сообщил Мошер, глядя на необычный эффект.

— И что? — доставая новую сигарету из лежащего на столе портсигара, спросил фон Браун.

— Остается ждать подхода «Ориона». Тогда мы сможем начать активную зачистку и сгрести все это механическое отродье ближе к эпицентру, не дав машинам вырваться оттуда.

Тонкая золоченая пластина электронной зажигалки дрогнула в пальцах Майлера.

— Мы начнем войну?! — искоса посмотрев на Мошера, спросил он. — Войну с принадлежащими нам бытовыми агрегатами, да? Весь мир узнает об этом, нас сначала засмеют, а потом, когда разберутся, что к чему, просто порвут в клочья за несанкционированные действия против неизвестных науке жизненных форм!

— Ничего подобного не будет, — ответил ему Дейвид, который уже успел пережить нечто подобное тому, что происходило сейчас с Майлером.

— Расскажи мне, как теперь мы сможем запихнуть этого джинна обратно в бутылку?!

— Очень просто. Все останется по-прежнему. Капитану «Ориона» дано указание соблюдать режим максимальной секретности. Точка геостационарной орбиты, куда выйдет корабль, не контролируется посторонними. На Марсе, слава богу, еще не развиты системы противокосмической обороны, а со спутников высокие орбиты не просматриваются — подавляющая часть их аппаратуры нацелена вниз, на Марс.

— Хорошо, допустим… — немного успокоившись, произнес фон Браун. — Что дальше?

— С борта «Ориона» в проблемный сектор будут высажены штурмовые группы. При поддержке истребителей мы загоним всю нечисть назад, соблюдая при этом одно условие: по возможности захватить как можно больше образчиков инфицированной техники.

Фон Браун плохо соображал в эти минуты. Он был слишком ошеломлен случившимся, чтобы мыслить последовательно и здраво.

— Зачем?

Дейвид постучал трубкой световой указки по толстому стеклу монитора, в объеме которого застыло статичное изображение распятого дройда.

— Ты считаешь его поведение нормальным, Майлер? — негромко спросил он.

— Нет, — признал фон Браун.

— Я тоже. С первого взгляда это сильно смахивает на бред, но с фактами трудно спорить, а немного поразмыслив, начинаешь понимать, что перед нами загадка, разрешение которой может дать толчок не имеющим цены технологиям. Такой шанс нельзя упустить. Зона марсианских проблем должна быть вычищена, как мы и договаривались, это верно, но прежде, используя лимит времени, мы постараемся извлечь оттуда и изолировать для исследований побольше техники, зараженной этой чумой.

Фон Браун некоторое время размышлял над его словами, потом был вынужден признать:

— Разумно. Только где ты ее собираешься изолировать, Дейв?

— Я подумал об этом, — ответил Мошер. — Единственное место, где мы сохраним в тайне все происходящее и сможем спокойно исследовать добытые образцы, должно отвечать трем требованиям: во-первых, такая исследовательская база должна быть полностью подконтрольна нашей корпорации, во-вторых, желательно расположить ее как можно дальше от Земли, где нет любопытных глаз, карантинных служб и вездесущих репортеров, и, наконец, третье — это место должно быть легко уничтожаемым в случае возникновения непреодолимых проблем.

Пока он говорил, лицо Майлера немного просветлело.

Он понял, куда ведет свою мысль Мошер. Дейвид, как всегда, мыслил ясно и логично. Фон Браун иногда всерьез задумывался — есть ли у его заместителя эмоции вообще?

— Ты имеешь в виду «Европу»? — не скрывая своего одобрения, спросил он.

— Точно. Более подходящего места нам не сыскать. Колониальный транспорт законсервирован, и сейчас он дрейфует в точке несостоявшегося старта за поясом астероидов. Мы использовали часть его ангаров как перевалочный склад в процессе добычи полезных ископаемых, но на его борту, ко всему прочему, масса лабораторий, есть все условия для проживания технического персонала, и, в конце концов, «Европу» можно просто взорвать, если у нас внезапно возникнут непреодолимые проблемы. — Он немного подумал и добавил: — Ну а в случае успеха мы получим нечто, не поддающееся сейчас здравому осмыслению.

— А кого мы туда пошлем? — спросил фон Браун.

— Толмачева. Я уже проинформировал его через Скрягина. Думаю, что наш главный инженер должен появиться тут с минуты на минуту.

* * *

Мошер не ошибся. Через пару минут поступил доклад секретаря, и на пороге кабинета возник Толмачев.

Выглядел он прескверно: волосы растрепаны, костюм помят, а глаза на осунувшемся лице выдавали смятение мыслей и чувств, которое он и не пытался скрыть.

Впрочем, главного инженера корпорации можно было понять.

На взгляд Анатолия, который обладал чисто техническим, рациональным складом мышления, все происходящее никак не укладывалось в рамки привычной логики и больше смахивало на бред.

Андроид, которого продемонстрировал ему Скрягин, был выпущен на заводах концерна «Новая Азия». Толмачев ни на секунду не сомневался, что остальные дройды сошли с аналогичных конвейеров. Если корпорация «Дитрих фон Браун» лидировала в планетном преобразовании и добыче полезных ископаемых, то новоазиаты исторически несли пальму первенства в области робототехники. Производственные мощности концерна, базирующиеся на Марсе, производили весь спектр роботов, в которых нуждались поселения колонии, начиная от обычных бытовых агрегатов и заканчивая самыми современными моделями человекоподобных машин.

Анатолий следил за всеми новинками и знал, что полгода назад концерн «Новая Азия» начал рекламную акцию своей новой продукции — модели человекоподобного робота последнего поколения, позитронный мозг которого был оснащен биологическими модулями долгосрочной памяти.

Попавший в руки Скрягина дройд принадлежал именно к этой модели, принципиальное отличие которой заключалось в том, что впервые в качестве комплектующих в роботе использовались искусственно выращенные фрагменты нервных тканей, созданных на основе человеческой ДНК.

Прогресс не остановить…

О клонировании продолжали спорить, но технология фирмы «Селл» — одной из дочерних компаний концерна «Новая Азия» — вполне укладывалась в рамки международных юридических норм — процесс исключал выращивание человеческого эмбриона. В инкубаторах «Селла» выращивались отдельные виды специализированных тканей, к которым невозможно было применить термин «организм».

Тайны человеческого мозга по-прежнему оставались не разгаданы в целом, но назначение отдельных видов составляющих его нервных тканей уже было известно, как и принцип, по которому они передавали или сохраняли информацию.

Результаты миллиардов лет кропотливой работы эволюции внезапно были поставлены на конвейер, и, пока разгорался спор о правомочности и этической окраске тех или иных действий, компания «Селл» уже поставляла свою новинку на марсианский рынок.

В том, что человеческий мозг по многим признакам является самым совершенным на сегодняшний день компьютером, уже не сомневался никто, и исследования в данной области проводились очень давно, еще с конца двадцатого века. Локализовать участки серого вещества, являющиеся не чем иным, как отделами долгосрочной памяти человека, удалось еще шестьдесят лет назад, но реальная технология по внедрению нейронной ткани в оптико-позитронные схемы появилась совсем недавно.

С той минуты, как поступило злополучное видео с Марса, Толмачевым владели недоумение и страх, но он все же не терял рассудка. Локализованный, заключенный в цилиндрическую пластиковую колбу фрагмент серого вещества — это еще не мозг. Нет никаких оснований приписывать двум биологическим модулям какие-то сверхъестественные способности — они были и остаются не более чем скоплением нервных клеток, специализированных эволюцией для хранения и передачи данных.

Нет… Он даже тряхнул головой перед входом в кабинет фон Брауна, словно пытался отогнать наваждение этого рокового слова: биологический. Какая разница — живой или неживой, это был не более чем блок памяти, и нужен конкретный злой умысел, чтобы информация, помещенная в него на заводе-изготовителе, вдруг оказалась подмененной на воспоминания какого-то бомжа из Нью-Гарлема.

Анатолий достаточно хорошо разбирался в нюансах программирования андроидных машин и оттого еще более безнадежно недоумевал: его опыт не мог подсказать той червоточины, что вкралась в программные блоки, заставляя машины внезапно и необъяснимо менять свое поведение, совершая абсолютно неадекватные поступки, описанные Скрягиным в информационном пакете. Анатолий прочитал короткую справку о поведении тринадцати дройдов, и все это, вместе взятое, просто сводило его с ума. Он прекрасно понимал, что ни одна серийная машина не может действовать описанным образом, ведь роботом руководят инсталлированные на его носитель программы, которые жестко регламентируют каждый шаг и не предусматривают никаких вольностей, а тут… нападение на блокпосты периметра, причем с использованием холодного и огнестрельного оружия, полная свобода в выборе целей и средств их достижения, и на фоне этого — абсолютная дезориентация в пространстве и времени. Ни одна из захваченных машин не смогла ответить на вопрос о текущей дате и местном времени, но каждый из роботов необъяснимым образом был осведомлен о различных уголках Земли, на которой они попросту не бывали…

Конечно, в своих мучительных размышлениях Анатолий ни на секунду не забывал, что переписать руководящие андроидом программы в принципе возможно — мощностей и быстродействия современного процессора хватит, чтобы какой-либо злоумышленник смог превратить бытовую машину в примитивного насильника-отморозка, но для этого нужно долго и кропотливо работать над конкретным образчиком, полностью уничтожить его систему и вписать на ее место новую программную архитектуру.

От мысли, что нечто подобное могли сотворить тонкие серебрящиеся нити, опутывающие и пронзающие блоки биологической памяти андроидов, Толмачеву становилось жутко.

Он не был морально готов к встрече с неизведанным и слишком хорошо ощущал степень своего ужаса.

Дверь кабинета фон Брауна тихо затворилась за его спиной, негромко клацнув старомодным механическим замком.

* * *