Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Лагерь‑1. Первая четвёрка восходителей спускается в базу





 

Дело ещё не завершено, многие наверху, но, стоя рядом с ними, мы ощущали только счастье победы. Это было как пророчество. Потом, в другие дни, мы встречали остальных. И каждый раз переживали всё заново. Как будто мы снова и снова возвращались домой с ними вместе и это опять была единственная встреча победителей. Мы радовались, ждали новых успехов и не придали большого значения разговору, состоявшемуся 7 мая с Катманду.

Калимулин. Очень хорошо отозвались о вашем восхождении президент Международной федерации альпинизма господин Боссю, англичанин Хант – организатор многих экспедиций в Гималаях. Идут широкие отклики на ваши восхождения. Учитывая, что ожидается дальнейшее ухудшение погоды, будьте очень внимательны, надо всё очень хорошо закончить. Надо принять решительные меры, чтобы исключить всякую опасность.

Тамм. Что касается выхода новых групп – это ясно. Мы его отменили, тем более что речь шла только о двойке, которая должна была идти без хорошей подстраховки (имелась в виду двойка Коля Чёрный – Володя Шопин). Что же касается продолжения восхождения, то мы его будем продолжать. Продолжать будем. Группы на маршруте, и они завершат начатое дело. Завершат.

Калимулин. Понял. Запишите сводку погоды на завтра.

Сводка была тревожной. Предсказывалось ухудшение обстановки.

Калимулин. Улучшения погоды ждать нельзя.

По‑видимому, ребятам придётся тяжело. Поэтому подумайте ещё раз, как быть с ними.

Тамм. Ясно, ясно. Придётся тяжело, ничего не сделаешь – это альпинизм.

Во время вечерней связи Казбек сообщил, что прошёл час, как они вторично покинули палатку лагеря‑5. Погода немного успокоилась. Они уже на западном гребне.

Сначала наверху развиднелось, солнце осветило Гималаи. Горы были залиты охрой, и только долины и сравнительно низкие вершины пропали в сплошной облачности. Постепенно краски внизу темнели, стали синими. Потом совсем чёрными. Вскоре и большие вершины потухли, и только гребень Эвереста пламенел впереди, зазывая наверх.

Здесь, внизу, мы не сразу заметили, что Эверест скинул белые флаги. Да и гул наверху затих. Хотя недовольное ворчание ещё продолжалось. Зная время, затраченное другими двойками на участке от лагеря‑5 до вершины, мы ожидали, что не раньше 22.00, но никак не позже полуночи, ребята будут на вершине. Рации вновь работали на приёме.

В этот вечер группа Хомутова поднялась в лагерь‑3, а двойка Ильинского – в пятый. На мой вопрос, как чувствует себя Серёжа Чепчев, Эрик ответил, что у них всё нормально. Возможно, вчерашний эпизод лишь случайность. Правда, рассказы Вали Иванова и особенно Ефимова, который видел Серёжу последним, настораживали. Но так или иначе, Эрик с Серёжей поднялись в лагерь‑5. Учитывая тревожный прогноз, они даже запросили разрешение продолжить подъём к вершине. Разговор, состоявшийся уже после 18.00, ретранслировался через группу Валерия Хомутова.

Тамм. Завтра ожидается усиление ветра. Это подчёркивалось несколько раз. Учитывая состояние двойки Ильинского, вызывающее у меня опасение, не рекомендую им выходить даже завтра утром. Не рекомендую. Вам, группе Хомутова, предлагаю завтра подняться в четвёртый лагерь.

Продолжая переговоры, мы условились с Ильинским, что до тех пор, пока утром мы не обсудим с ним ситуацию, они остаются в лагере‑5.

...К 22 часам (в который уже раз!) в голове только мысли о ребятах, пробивающихся сейчас к вершине. Рация молчит, а вот Эверест не хочет ей подражать. Временами кажется, что наверху ветер стихает, но потом гул опять усиливается. Гребень всё чаще и чаще закрывается облаками.

Странно: всё это видишь и слышишь, фиксируешь сознанием, но большой тревоги не возникает. Быть может, потому, что двойка Валиев – Хрищатый всегда вызывала у меня чувство большого доверия и уважения.

Казбек Валиев не производит впечатления могучего, хотя в своей команде получил прозвище “Толстый”, в отличие от постоянного напарника по связке Валерия Хрищатого – “Худого”. Казбек, как правило, спокойный, немногословный и упрямый. Его неброская манера такова, что сразу заставляет верить ему. Поэтому он может быть лидером, тем более в альпинизме, где знает и умеет практически всё. Качества лидера сочетаются у него с умением воспринимать указания тех, кто в данный момент им руководит. Эта черта особенно ценна в сборных командах типа нашей экспедиции. Судьба удачно распорядилась, соединив вместе Казбека и Валеру Хрищатого. Внешне совершенно разные, они удивительно подходят друг другу и, по‑видимому, испытывают большое удовлетворение” работая в одной связке. Вместе в горах они давно стали родными.

Валера действительно худой, даже тощий, и, на первый взгляд, застенчивый “слабак”. Однако скоро становится ясно, какой это волевой, сильный и интересный человек. Он очень наблюдателен, умеет обобщать наблюдения и делает нетривиальные выводы. С ним полезно спорить и обсуждать возникающие проблемы. Я не раз пользовался этим, пытаясь опровергнуть или подтвердить ту или иную точку зрения. И всегда получал большое удовлетворение от такого общения. Такая пара, казалось мне, справится с серьёзной и тяжёлой задачей, которую сейчас они решали.

Время шло, а известий сверху не поступало. Ужа минуло 23 часа. Потом полночь. И какие бы надежды на них ни возлагались, тревога всё же появилась. Уже не только моя, но и рация радиста включена на приём. Во всех палатках, где есть “воки‑токи”, их слушали и время от времени проверяли исправность аппаратуры. Постепенно в этих палатках начали собираться соседи. Разговоры шли, конечно, о посторонних вещах.

В час ночи я не выдержал – назначил ночное дежурство, просил разбудить меня, когда будут новости, и ушёл спать. И действительно уснул. Правда, сразу же услышал, что кто‑то идёт в мою сторону. Окликнул. Оказалось, это Дима Коваленко (он дежурил с Шопиным). Было начало шестого. Только что Ильинский из лагеря‑5 сообщил, что ребята не вернулись, я спрашивал, что делать. Пока мы с дежурными ждали повторной связи я узнал, что около двух часов ночи кто‑то вызывал базу но слышимости не было. Когда начался разговор с Ильинским, я спросил, не он ли это был. Оказалось, что не он. Значит, Валиев и Хрищатый. По что они хотели передать?!

С Ильинским условились, что их двойка немедленно собирается и выходит наверх. Назначили следующую связь через час, в надежде, что она будет уже с маршрута.

Меня удивило, что Эрик с Серёжей ещё не собирались – ведь другой команды от нас нельзя было ожидать. Примерно в 6.30 связались опять. Они ещё в палатке. Этому могло быть только одно объяснение ‑ высота. Наверное, они не замечали своей медлительности. В 7.30 всё то же, правда, на этот раз Эрик сказал, что они уже готовы выходить. Наконец в восемь с небольшим мы услышали:

Ильинский. Ну вот, ребята где‑то рядом. Мы сейчас на голосовую связь вышли. Да вот они, уже около палатки. Сейчас с ними чай попьём и, наверное, наверх пойдём.

Тамм. Нет. Это вы подождите. Через полчаса, когда разберётесь, давайте связь. Или давайте так – как только поймёте, в каком они состоянии. Не поморозились ли? Возможно, им нужна будет ваша помощь.

Ильинский. Ну конечно, если им надо помогать, то вопрос будет однозначно решён.

Тамм. Рация будет на приёме. Позже Эрик сообщил, что ребята шли так долго из‑за тяжёлых условий наверху. Вскоре после выхода на гребень ветер вновь усилился и уже не прекращался. Правда, он не был таким свирепым, как утром. Потом облака начало забрасывать и сюда, на гребень. Когда очередной раз туман сдуло, они заметили, что все яркие краски исчезли – солнце зашло даже здесь. В сумерках удавалось различать на скалах только снежные участки. Темп движения упал, и сразу стал ощутим мороз (днём по прогнозу было минус 37 градусов).

В вое ветра можно было объясняться только жестами, но для этого надо было хотя бы видеть друг друга. Потом, когда они поднялись выше, изредка начала пробиваться луна.

8 мая в 1.50 Валиев и Хрищатый достигли наконец вершины. Освещённая луной, она одиноко торчала над облаками, В снегу темнели баллоны, привязанные первыми группами к верхушке треноги. Алмаатинцы присоединили свой трофей к этой своеобразной гирлянде и попытались связаться с нами. Но это было бесполезно–сигнальная лампочка даже не мигнула при включении рации. Больше их ничто здесь не задерживало.

Ближе к утру стало ещё холоднее. Облака спускались быстрее, чем они, но луна уже зашла – по‑прежнему было темно. Валера просил не останавливаться – он сильно мёрз. А Казбеку хотелось хоть чуть‑чуть отдышаться: как только начался спуск, он почувствовал боль в подреберье. Она всё время усиливалась, мешала двигаться и дышать.

Начало светать. Облачность совсем испарилась. На высоте 8700 метров им посчастливилось увидеть восход солнца. Это могут пересказать лишь очевидцы, которые не только видели, а и осязали всё это. Ради таких минут, таких картин, красок, когда даже воздух меняет цвет, можно пережить ночь, которую уготовил им Эверест. Восхищаясь их стойкостью, он теперь одаривал чудом.

Кончился кислород. Вся их одежда звенела, покрытая ледяным панцирем. Маски на лице скрывались в сугробе инея, из которого торчали сосульки. Казбек двигался с трудом. Когда они уже подошли к палатке, боль согнула его, не давая вздохнуть (по‑видимому, это была сильная межрёберная невралгия).

И вот теперь Эрик передавал нам: Кислород кончился у них часа два‑три назад.

Тамм. А обморожения есть?

Ильинский. Есть. Незначительные.

Тамм. Понял. Свет Петрович спрашивает, что именно обморожено. Пальцы, руки, ноги?

Ильинский. Ну, пальцы на руках. Незначительно. Ну, волдыри. В общем, изменения цвета нет.

Тамм. Понял, понял. Значит, так, Эрик! Задерживаться в пятом лагере не нужно. Спускайтесь все вместе. Вам двоим сопровождать ребят вниз, вниз сопровождать. Как понял?

Ильинский. Я думаю, что большой необходимости нет сопровождать ребят.

Тамм. Ну а я думаю, есть, Эрик. Давай так. Сейчас, после пятнадцати‑шестнадцати часов такой работы, надо сразу сваливать их вниз. Если даже у них есть там волдыри и так далее, они сгоряча работать смогут, а потом? По верёвкам ведь перецепляться надо, значит, начнётся длинная история. Так что давайте, сваливайте вниз вместе. Вы их сопровождаете.

Ильинский. Понял вас. Но я вижу по их состоянию, что вообще надобности их спускать нет.

Тамм. Что ж, тем лучше. Значит, будете просто сопровождать, а не спускать. Но одних их отпускать сейчас вниз не стоит.

Ильинский. Ну, понял вас, понял. Одним словом, мы больше уже не лезем на гору. Так?

Тамм. Да, да! Вы сопровождаете ребят вниз – это распоряжение.

Ильинский. Понял.

Мы договорились связаться ещё раз через полчаса, когда должен был включиться Хомутов. Надо, чтобы группы обсудили вопросы, связанные с состоянием и обеспеченностью лагерей. Во время этой связи Эрик ещё раз поднял вопрос об их возвращении.

Тамм. Эрик! Это я всё понимаю. Понимаю, что вы стремитесь наверх. Но ребят одних сейчас отпускать нельзя. Вы должны сопровождать их вниз. Обидно, жалко, но ничего не поделаешь. Решение принято, давайте исполнять. Как понял?

Я очень хорошо понимал Эрика и Серёжу. Но никаких колебаний в принятии решения не было. Их желание ещё и ещё раз обсудить этот вопрос не вызывало раздражения. Им, здоровым и сильным, надо было уходить, когда вершина казалась рядом, а основные трудности позади. Им надо вот так, за десять минут навсегда распрощаться с мечтой, к которой стремились всю сознательную жизнь. Расстаться, когда нет внутренней убеждённости, что это необходимо. Эрик не отказывался выполнить указание, но уходить было тяжело. Он спросил: “Шеф, это только ваше решение или тренерского совета?” Он был членом тренерского совета и мог задавать такой вопрос. Я ответил, что только моё, и предложил через двадцать минут дополнительную связь, чтобы передать ему мнение совета.

Через двадцать минут связь состоялась, и они начали спускаться все вместе. Так вчетвером они и вернулись в базовый лагерь.

Эрик с Серёжей тяжело переживали вынужденное отступление. Ни у них, ни у меня нет и не было абсолютной уверенности, что оно было неизбежным. Но проверить это невозможно. Целый комплекс обстоятельств влиял на моё решение. Повторись всё заново, я поступил бы так же. Главным было то, что после стольких часов пребывания выше 8500 метров, в условиях, которые выпали на долю двойки Валиев – Хрищатый, риск оставить их одних был бы неоправдан. Даже учитывая размеры ставки.

В глубине души это понимали, конечно, и Эрик с Серёжей. Но им было тяжелее: уходить были должны они, а не я. Сами они оставили бы ребят и пошли наверх только в случае жёсткого указания на этот счёт. В этом не может быть сомнений.

Казбек избежал осложнений, а Валера после возвращения в Москву долго пролежал в больнице и всё же лишился нескольких фаланг на пальцах ног.

Добавлю только, что обсуждался план, по которому сопровождать Валиева и Хрищатого вниз должен был один из двойки Ильинского, а второй её участник подключался бы к тройке Хомутова. Но от этого отказались, считая, что просидеть до штурма почти трое суток в лагере‑5 слишком рискованно.

Итак, 8 мая четвёрка Ерванда Ильинского спускалась в лагерь‑3, а тройка Валерия Хомутова поднималась в четвёртый. Тройка двигалась по маршруту в хорошем темпе, без сбоев, несмотря на большую загрузку: кислорода в верхних лагерях не оставалось, и они выносили туда необходимые им баллоны. По плану хомутовцы должны были достичь вершины 10 мая, но, выходя из базового лагеря, поделились мечтой – победить Эверест в День Победы. Во время утренней связи я попросил их не форсировать события и работать спокойно.

Днём, как обычно, мы разговаривали по радио с министерством туризма Непала. Присутствовавший там И. А. Калимулин сообщил, что Спорткомитет СССР присвоил звание заслуженного мастера спорта каждому, кто участвовал в обработке маршрута на Эверест и в самом восхождении. Это было так неожиданно и приятно, что, прервав передачу, я позвал всех к рации и попросил Ильдара Азисовича повторить сообщение. Обитатели лагеря толпились около радиопалатки и шумно обсуждали эту новость. В конце радиосвязи Калимулин сказал, что в связи с ухудшением погоды штурм горы надо прекратить, чтобы исключить неоправданный риск.

Попытка обсуждать целесообразность такого шага решительно пресекалась Калимулиным ссылками на то, что решение принято руководством и его надо исполнять.

Я был в полном недоумении: приятно, что так высоко оценили усилия ребят, но обидно кончать, не доведя дело до конца. Почему? В чём истинные причины? В Москве ещё задолго до нашего отъезда знали, что штурм будет осуществляться последовательно четырьмя группами. Так в чём же дело? Хотелось спокойно разобраться в ситуации, обдумать свои действия.

Как обычно в таких случаях, пошёл побродить по леднику. В сотне метров от лагеря попадаешь в сплошной лабиринт многометровых, сверкающих голубым льдом сераков. Трещин здесь нет, только ручьи текут по дну своеобразных долин. Вечерело, свежий ледок потрескивал под ногами. Камней кругом мало, склоны, освещаемые днём солнцем, изрезаны гротами. Звуки от лагеря сюда не долетают, заметны лишь снующие там фигурки. За пятьдесят дней, проведённых в базовом лагере, всё кругом стало знакомым до мельчайших деталей. Кажется, эта картина запомнится теперь на всю жизнь. Над палатками, оживляя пейзаж, кружатся галки. Они появились здесь недавно, и совместное проживание устраивает, по‑видимому, обе стороны.

Ветер несильный, большой красный флаг не бьётся, а спокойно парит в воздухе. С висячего ледника на склонах Пумори опять обвал. Каждый день там грохочет по нескольку раз, но ледник почему‑то не уменьшается. С другой стороны, где скрывается от глаз Эверест, спокойно. Ребята могут сегодня хорошо поработать и рано подняться в лагерь‑4. Они ещё ничего не знают о телеграмме.

Пытаюсь разобраться, с чем может быть связано такое решение. Пожалуй, только с излишними опасениями, связанными с плохим прогнозом погоды, боязнью потерять достигнутое. Но как можно из Москвы оценить складывающуюся у нас обстановку? За эти месяцы мы уже привыкли к здешним условиям, и ничего – работаем. Погода всё время преподносит сюрпризы, и если её бояться, то не надо было и начинать штурм. Но лучшего ждать не приходилось – скоро должны начаться ветры. Такой уж год нам достался!

Надо ли возвращать тройку Хомутова? Несколько часов назад, когда я считал, что Эрику и Серёже необходимо сопровождать двойку вниз, не нужны были ничьи указания. Сейчас же я не вижу никаких оснований для крайних мер. Тройка работает спокойно, уверенно и надёжно.

Ещё раз восстанавливаю в памяти график движения последней группы, штурмующей вершину. Никаких опасений за них не возникает. Пожалуй, всё ясно.

На обратном пути испытываю даже удовлетворение: в этой ситуации победил спортсмен, а не администратор.

Подходя к палаткам, встретил Ю. А. Сенкевича.

Несколько дней назад он добрался, наконец, до базового лагеря и догнал съёмочную группу телевидения. Послезавтра собирается возвращаться вниз. Что же, здесь, конечно, тяжело–такие условия только для альпинистов. На его вопрос ответил, что группу возвращать с маршрута не буду.

В лагере зашёл к А. Г. Овчинникову и Б. Т. Романову – они живут вместе. Анатолий Георгиевич согласился с моим решением и сказал, что тройке имеет смысл сегодня подняться в лагерь‑5. Как обычно, наши точки зрения совпали. Борис Тимофеевич был против. Он твёрдо считал, что надо выполнять указания, даже если с ними не согласен.

Все мы, руководящий состав экспедиции, относимся к одному поколению альпинистов. В прошлом наши команды не раз соперничали на чемпионатах страны, но совершать совместные восхождения нам не приходилось. Мои товарищи более маститые спортсмены – оба давно заслуженные мастера спорта, что большая редкость в альпинизме.

С самого начала работы экспедиции мы понимали, что окончательные решения здесь может принимать только один из нас. И никаких сложностей не возникало. Лишь однажды, когда я не отстранил Э. Мысловского от работы на высоте, Борис Тимофеевич был не согласен и высказал особое мнение. Ему свойственна исключительная предусмотрительность.

Когда наступило время вечерней связи, я пошёл в радиопалатку. Как всегда, Валера Хомутов был точен. Слышимость – отличная. Вся тройка уже собралась.

Поздравил ребят с присвоением звания заслуженного мастера спорта. Хомутов передал, что они сегодня же могут попытаться выйти в лагерь 5. Договорились, что группа спокойно всё обсудит, взвесит и мы повторно свяжемся через полтора часа.

Закончив переговоры, увидал, что А. Г. Овчинников и Б. Т. Романов не усидели дома и тоже здесь. Борис, в связи с моим решением не возвращать тройку Хомутова, попросил обсудить это более широким составом. Чтобы закончить обсуждение до связи с группой, начали немедля сходиться в палатку к Эдику Мысловскому.

Смеркалось, в палатке было мрачновато. Во внутренней её части (спальне) нас было немного: в центре Ю. В. Кононов, за ним, поверх спального мешка, лежал Эдик. Он большую часть времени проводил теперь в палатке – руки не давали покоя. По другую сторону устроился, полулёжа, Володя Шопин, а рядом, сгорбившись, сидел Овчинников. Я и Слава Онищенко вабились в передние углы, по обе стороны от входа в спальное помещение. Чтобы поместиться, мы сложились, как перочинные ножи – подбородки вплотную к коленям. В передней части палатки сидел Б. Т. Романов, остальные стояли. Здесь были М. Туркевич, В. Воскобойников и наши гости – Ю. Родионов, Ю. Сенкевич, В. Венделовский, кто‑то ещё. По крайней мере половина из присутствующих не были альпинистами, а многие вообще не имели прямого отношения к экспедиции и представляли здесь печать, кино и телевидение.

Излишне сухим и напряжённым голосом (сразу вспомнились заседания президиума Федерации альпинизма в период подготовки экспедиции) я сказал: “Как вы все слышали сегодня утром, я получил указание прекратить восхождение спортсменов на вершину и вернуть группы. Это может относиться только к группе Хомутова. Какая инстанция подразумевается под руководством, я не знаю. Группу с маршрута я не вернул, и они продолжают восхождение”.

Все напряжены и ещё не определили своего отношения к необычному, не свойственному нашей жизни здесь событию. Романов излагает свою точку зрения. Её суть: мы не можем не исполнить указание. Сначала воцарилась тишина. Я, кажется, перестаю злиться. Всё это начинает меня увлекать: как поведут себя остальные?

Потом началось: “Что же мы должны решать? Зачем?”; “Руководитель решение принял, мы не можем обязать его изменить решение. И правильно ли это будет?” Шумели долго.

Наконец договорились – дело руководителя принимать решения, но своё мнение собрание сформулирует.

Все гости (им‑то что!) – за возвращение! Так спокойнее – вдруг потом скажут, что не были принципиальными. Нет, лучше уж так.

От Миши Туркевича я не ждал и не дождался ничего хорошего. Не понимаю я его. Володя Шопин говорил длинно и сбивчиво. Смысл такой: надо возвращать, хотя и жалко, но “если я был бы там, наверху, то не вернулся бы”.

Последним говорил Анатолии Георгиевич. Он боец, принципиальный боец. Вот такими должны быть настоящие руководители! Нам поручено ответственное дело, мы должны его делать наилучшим образом и отстаивать его интересы. Нельзя браться за дело, боясь за него отвечать.

Потом голосовали. Восемь – за возвращение (в том числе все гости), четверо – за продолжение подъёма. Все молчат, смотрят на меня. Ждут. А мне кажется, что главное для них (большинства) уже сделано – всё зафиксировано в протоколе. Становится обидно за них. Хорошие люди, зачем же они так? Я ведь знаю, что любой из них, альпинистов, – остальные здесь не в счёт – не раз рисковал жизнью ради товарищей и своего дела. И здесь, случись что на маршруте, они поступят так же.

Чтобы завершить паузу, благодарю за высказывания, обещаю довести до сведения группы их точку зрения и подтверждаю своё прежнее решение. В 20.00 узнаём, что ребята уже в пути к лагерю‑5. Завтра 9 мая.

 

 

 

Date: 2015-09-24; view: 244; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.005 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию