Глава 11. Он медленно приходил в себя

Другое время

Он медленно приходил в себя. Все в той же тьме, накрывшей его плотным покрывалом. Он не хотел приходить в себя, правда не хотел, но пришлось. Оказалось, что кругом нет ничего, кроме непроглядной тьмы, и это было более чем странно. Он остро ощущал ее вес. Свинцово-тяжелый. Из-за этого было трудно дышать. Каким-то образом он понял, что, если не пошевелиться, тьма скоро проникнет в него. Но он пока не двигался. Только ловил воздух ртом.

Что-то здесь неладно.

Он перевернулся. Оказалось, что он лежит под открытым небом, совсем один. Над головой нет звезд. Только густая тьма.

Откуда-то донесся мужской голос. Во имя всех богов: враг поблизости. Должно быть, Модор! Именно Модор перенес его сюда и окружил тьмой. Но как?

Может, он не спал, а был без чувств? Как такое возможно?

Он глубоко вздохнул. Если поблизости прячется Модор значит, так тому и быть. Оба знали, что рано или поздно они сойдутся в поединке. Неужели сейчас?

Он попытался заговорить и сам испугался собственного голоса, скрипучего, как ржавый клинок:

— Кто идет?

Откуда-то вынырнул мужчина и, глядя на него сверху вниз, что-то сказал. От неожиданности он растерялся. Во имя всех древних богов, это не Модор! Это дряхлый Каллас в грязном рваном одеянии! Клочковатая седая борода свисает до самых чресл. Злосчастная старая развалина!

Не Модор, слава Богу! Потому что он чувствовал себя позорно слабым, словно его разум рассеян, как звезды в глубине черного-черного неба!

И тут он вспомнил, хотя воспоминания не имели ни малейшего смысла. Кажется, он нашел священную дубовую рощу Брешии. Ощущал реем своим существом, что эта роща — ее. И был доволен эти знанием, как никогда в жизни. Он знал также, что будет обыскивать эту темную рощу, пока не упадет от усталости или пока она не ухитрится смести его с лица земли. Да, он будет искать, пока не найдет ее, проклятую ведьму!

Но перед ним вдруг предстал Каллас, один из ее древних жрецов. Интересно, что ему нужно?

И почему он лежит здесь, на земле? Или сон поймал его в свои сети, заморозил разум и сплетает свои образы и явления? Он пришел в себя. Знал, что он — это он. И все же… все же где-то здесь маячила тень другого… совсем близко… или даже в нем самом… но нет, все исчезло. Нет, нет, нет. Он — это он и больше никто. Все эти мысли — чистое безумие. Всего этого довольно, чтобы человек потерял разум.

Каллас зловеще рассмеялся хриплым, скрежещущим басом, помахивая сучковатым старым посохом.

Он молча поднял брови, с трудом сел и обхватил колени руками.

— Ну, принц, теперь тебе уютно — на сырой земле, в одиночестве? Таком одиночестве, что даже я слышу стук твоего сердца. Итак, что скажешь, проклятый черный колдун, хвастающий, будто знает все? Я видел тебя лежащим на земле, слабым, как ласточка без крыльев! Неужели кто-то более могущественный, чем ты, все же тебя усмирил. Кто это? Модор? Знаешь, что Модор живет в этих местах? Это он притащил тебя сюда?

Каллас снова рассмеялся, на этот раз еще громче. И в этом смехе звенели злоба и торжество.

Принц медленно разжал руки и поднялся. Встряхнул головой. Нахмурился. Никто не связывал его: ничего подобного. Он просто лежал на спине. На голой земле. А сейчас проснулся. И.над ним возвышается Каллас. Он совершенно беззащитен. Не будь Каллас таким жалким трусом, он сейчас лежал бы уже бездыханным.

А может, он просто заснул, и какой-то волшебник наслал на него дурной сон? Может, это один из снов Модора? Но принц все еще чувствовал эхо присутствия другого. Впрочем, не важно. Модора здесь нет. Зато есть старый Каллас.

Каллас не успел вырезать его сердце, и сейчас принц этого не допустит.

— Как, принц? Ты не хочешь поразить меня громом? Молчалив, как камни, разбросанные у твоих сапог!

Принц откинулся на каменное копье, стоявшее в небольшом кругу камней, вздымавшихся в воздух на восемь футов и, возможно, находившихся здесь с начала времен.

Приняв вид дерзкий и небрежный, он сказал голосом спокойным и глубоким, как окружавшая их ночная тьма:

— К чему мне поражать тебя громом, старик? Ты для меня ничто. Комочек грязи на подошве, гнойный нарыв на ослиной заднице.

Жрец величественно выпрямился.

— Мне это не нравится, принц! Я первый советник Брешии. Ты узнал меня еще в чреве матери. С тех пор как маленьким мальчиком произнес первое заклинание. Взгляни на себя! Едва держишься на ногах! Прислонился к одному из Дайвов, чтобы не упасть. О нет, ты не сможешь ничего мне сделать. Так передал мне дух. Ты беспомощен и одинок. И вся твоя сила ушла как песок сквозь пальцы.

— По-моему, ты выпил чересчур много вина, старый стервятник! Считаешь меня беспомощным? Одним мановением руки я могу превратить тебя в красноголовый мухомор!

Принц щелкнул пальцами, и Каллас, проворно подскочив, взвыл на весь лес.

— Не ори!

Старик громко запыхтел. Принц хотел было заверить, что предпочитает его именно в таком виде, скрюченным и дряхлым, но внезапно краем глаза уловил какое-то шевеление. Но если быстро повернуть голову, он ничего и никого не увидит.

Принц повернулся. Ничего.

Он кивнул. Теперь все понятно.

Нечто странное — это остатки видения с последнего полнолуния, когда он обрушил наказание на головы злосчастных смертных трусов, пытавшихся убить найденную ими ведьму. Бедняга потеряла сознание от собственного зелья.

Принц покачал головой, отпуская видение.

Ему нужно найти его собственную ведьму. Она сбежала от него, но он обязательно ее отыщет, хотя не знал точно, как именно. Ничего, об этом он побеспокоится позже. Зато точно знал: Брешия где-то здесь. В заповедной дубовой роще. В конце концов, эта роща — ее.

Он решил игнорировать Калласа. Древнее собрание бороды и костей больше не пыхтело. И не осмеливалось открыть свою беззубую пасть.

Принц вдруг осознал, что Каллас, конечно, его боится. Для этого у него все причины. Принц считался одним из самых могущественных волшебников всех времен. Старику, конечно, это было известно.

Принц подступил к Калласу, возвышаясь над ним едва ли не на голову. Тот съежился. Ничего, пусть трясется! Пусть стучат зубы, хотя их осталось так мало, что вряд ли эффект будет заметным!

Он не спеша обвел кончиком пальца губы Калласа. Пушистая борода щекотала кожу.

— Ты привел с собой других жрецов, Каллас? И они ждут твоего сигнала, чтобы на меня напасть? Пусть поблизости прячутся десяток… нет, сотня таких же стариков и тысяча призраков! Я всем отрублю головы и сплету из седых бород поводки для собак! Или превращу в черные скалы, омываемые неумолимыми волнами. Как тебе такая участь, Каллас?

—Думаю, принц, тут что-то не так! И хотя ты — сама надменность, странные вещи происходят здесь. То, чего я не в силах понять. А ты понимаешь? Только нечего мне угрожать: я не хочу тебе зла! Говорю же, взгляни на себя: ты кажешься куда более грозным, чем твой отец, когда по его приказу прилив захлестнул тот жалкий городок Лондиниум, который лежит отсюда к востоку.

— Вряд ли он сделал это по своей прихоти. Насколько мне известно, в тот раз толпа забивала камнями старика, которого кто-то обвинил в колдовстве. Он прекратил расправу.

— Но почему он просто не поразил всех громом?

Принц пожал плечами:

— Старался держать себя в руках и громко выдохнул, чтобы успокоиться. Но его дыхание пригнало гигантскую волну, залившую всю землю.

— Да. И тот старик, которого он спасал, утонул вместе с остальными. И ты, как отец, предпочитаешь разрубить человека надвое, вместо того чтобы просто щелкнуть пальцами и превратить его в едкий синий дымок или тарантула.

Принц задумчиво погладил подбородок.

— Да… давно я не вспоминал о пауках. Но скажи мне, Каллас, ты здесь один?

— Как видишь, принц, как видишь.

— Почему?

Каллас склонил голову набок, нахмурился, дернул себя за бороду, но под конец просто покачал головой:

— Не помню. Все это крайне странно. Не находишь, что это более странно, чем призрак, желающий совокупиться со смертным?

— Тут ты прав, Каллас. Более чем. Значит, оба не знали, как попали сюда…

— Я не убью тебя, — пообещал принц. — Ибо я здесь не за этим. Мы в дубовой роще Брешии, верно?

— О нет, принц. Ты должен уйти.

Принц иронически вскинул темные брови:

— Уйти? А вот я так не считаю. И открою тебе правду, Каллас. Я все обыскал, но так и не увидел Брешии. Умеет она скрываться, ничего не скажешь! Но теперь я здесь, хотя не знаю, как очутился на опушке ее дубовой рощи. И наконец понял, почему ты рядом со мной, Каллас. Явился, чтобы проводить меня в ее крепость. Это боги послали тебя сюда, точно так же, как послали меня. Настало время, и Брешия это знает.

Его сердце забилось сильнее. Скоро он увидит Брешию. Ах, сколько времени прошло с тех пор, как они стояли вместе под каменной перемычкой в огромном священном круге. — Ты плетешь глупые сказки. Зачем Брешии вдруг понадобилось тебя видеть? Ты, черный колдун, хочешь поработить ее, сделать своей рабыней.

— Только это?

— Слушай меня, черный принц Балант. Брешия — это душа тела. Если ее захватить, улестить, заставить повиноваться, она умрет, и тогда умрем мы все.

— Думаешь, я добиваюсь именно этого?

— Это то, что думает она! — зарычал старик подобно раненому волку. — Она поняла, что ты ей лгал! Что тебе нельзя доверять! Она узнала, что после того как ты увидел ее в священном каменном кругу, после того как уверял, что хочешь ее превыше всех остальных женщин, поспешил исчезнуть и взять в жены ведьму из-за моря.

Принц пожал плечами:

— Я вовсе не лгал. Просто у меня не было иного выхода, кроме как жениться на Лилиан. Я даже не знал ее до того, как родители и совет объявили о нашей свадьбе. — И, тяжело вздохнув, с сожалением добавил: — Лилиан умерла, рожая мое дитя.

— Как такое возможно?

— В этот момент она как раз летала. Я много раз запрещал ей это делать, объясняя, что в ее положении это опасно, но она всегда старалась поступать вопреки моим приказам. По крайней мере представители Испанской Карелии согласились сохранять наш договор, поскольку я не был виновен в ее смерти.

— И ты сказал им то же, что и мне? Что она тебя ослушалась?

— Конечно, нет.

Каллас покачал головой:

— Они все равно бы не расторгли договор. Слишком хорошо знали, на что способна твоя семья. Стоит вам захотеть, и от них даже пыли не осталось бы.

Принц улыбнулся:

— Может быть. Но Испанская Карелия — могущественное государство, и их так просто со счетов не сбросить. Договор помогает держать страсти в узде. А теперь довольно разговоров, старик. Я хочу видеть Брешию. Выбирай: либо ты ведешь меня к ней, либо я убиваю тебя и иду один.

Неожиданно уже знакомое ощущение охватило принца: кто-то… что-то… совсем рядом… может, чуть позади, как раз за пределами того, чего он может коснуться… видеть… слышать.

Неужели что-то произошло, пока он спал?

Он подавил странные чувства, злясь на себя за минутную слабость.

— Я отведу тебя, принц, но против своей воли. Посмотрим, что решит сделать с тобой Брешия!

— Что она сделает со мной?! — удивленно повторил принц. — Не слишком ли ты дерзок, Каллас? Ты здесь, чтобы вести меня к ней. Или намеревался убить меня во сне?

Старик энергично затряс головой. Нет, он скорее готов взмахнуть посохом и превратить какого-нибудь бедного осла в таракана или навозную муху. И вид у него совсем не устрашающий: грязное белое одеяние, подвязанное истершейся веревкой, такой же старой, как он сам. Сандалии были подвязаны к костлявым щиколоткам тонкими кожаными ремешками. Сколько принц помнил Калласа, тот никогда не менял одежду. Может, умирая, он оставит ее жрецу помоложе. Похоже, одеянию столько же лет, сколько лесу!

— Выглядишь, словно отшельники, живущие в пещерах за пустынными скалами Булгара, — проворчал принц.

— Что это еще за Булгар? — фыркнул Каллас, вытаращившись на него. — Не знаю я никакого Булгара.

— Ты так провинциален, Каллас! — вздохнул принц. — Булгар — это жестокая, беспощадная страна, откуда пришло немало величайших волшебников.

— И там живут отшельники? В пещерах? Почему же я никогда об этом не слышал?

— Ты не можешь путешествовать, как я, — рассмеялся принц. — Но довольно! Забудь о Булгаре. Я желаю немедленно идти в лес и встретиться с Брешией.

— Она убьет тебя, принц.

— Пусть ведьма попробует! — хмыкнул принц, потирая руки. Какое удовольствие увидеть ее лицо, исполненное неподдельной, кипящей, переливающейся через край ярости! Но вслух он только пожаловался:

— Как же ты смердишь, Каллас! Сегодня ты еще грязнее, чем обычно.

Он шагнул вперед. Каллас поднял руку, которой держал посох, свою кешу, длиной не менее двух футов, что свидетельствовало о том, что он — один из самых ученых жрецов, проведших за учебой более семидесяти лет. Посох был изукрашен резными символами жизни. Кончик мерцал черным светом.

— Где ты взял эту штуку? — поинтересовался принц, показав на кешу.

— Мой усопший наставник, — коротко пояснил Каллас. — Древний жрец, ставший призраком лет пять назад. Теперь он мой и останется моим, пока я, умирая, не передам его лучшему ученику, и только богам известно, когда это будет.

— Через пятьдесят лет? Через сто?

Каллас улыбнулся:

— Вижу, ты знаешь Ценность и мощь кеши.

Принц кивнул. Черный кончик посоха всегда казался ему крохотной свечой, которая никогда не гаснет. Она освещала самую темную ночь, самые узкие дорожки в дубовой роще. Он всю жизнь слышал истории о кеше, знал, что она когда-то принадлежала древним существам, выстроившим огромный каменный круг в незапамятные времена. Теперь волшебники использовали эти могущественные камни, числом пятьдесят шесть, стоящие неправильным кругом подобно молчаливым гигантам стражам, чтобы перенестись в другое место, где мешались зрелища и звук, а свет становился еще ярче, и все было целостным и надежным, и находились ответы на все вопросы, даже те, которые еще никто не догадался задать. Если закрыть глаза, можно представить каменный круг, услышать вой ветра в прогалах между камнями, услышать низкое ритмичное пение жрецов, пытающихся умилостивить древние существа, о которых известно лишь то, что силы их безграничны.

— Что за игру ты затеял со мной, принц? Ты знаешь силу кеши. Знаешь, что, если она коснется тебя, твое сердце сморщится в крошечный комочек. Ты задохнешься и упадешь на землю обескровленный и бездыханный.

Принц откинул голову и громко рассмеялся.

— Коснись меня, и я отошлю тебя на ледяной остров в северных морях. Будешь жить там до конца дней своих, — пообещал он, стараясь принять грозный вид. К счастью, у него еще есть нож, привязанный к запястью и спрятанный в длинном рукаве шерстяной туники!

Каллас продолжал стоять неподвижно.

— Ты надел новую тунику. Слишком уж она белая. Ты в ней словно стрела молнии в черном небе.

Принц пожал плечами:

— Шерстяная ткань мягкая и чистая. Неплохо бы и тебе подумать о такой.

— Ты как-то не так выглядишь, — упорно гнул свое Каллас. — Что-то в тебе переменилось, принц…

Принц почти неуловимым молниеносным движением выхватил из рукава кинжал.

Каллас едва успел отпрыгнуть и судорожно сглотнул, не сводя глаз с тонкого стилета.

— Ты всегда меня боялся, и это очень мудро с твоей стороны, — заметил принц. — Теперь я вижу тебя яснее. Ночная тьма немного рассеялась. — Немного помолчав, он качнул головой. — Мы живем в странное время, не находишь?

Сплошная чернота и в самом деле чуточку разошлась, и над их головами повис серп луны. Темная перевернутая чаша богов наполнилась звездами, сиявшими так ослепительно, что принц мог разглядеть даже шрам на правой щиколотке от давно полученного пореза.

— Тут ты прав, — признал Каллас.

— По крайней мере теперь можно спокойно идти вперед. Ну, Каллас…

— Я теперь верховный жрец.

Принц хохотал так, что на глаза выступили слезы.

— Надеюсь, это означает, что ты знаешь, куда идти. Вперед, Каллас. Веди меня к Брешии.

Стоило произнести ее имя, как у него отвердела плоть. Чудесное ощущение: мгновенная всепобеждающая похоть, вызванная звуками ее имени. Скоро он получит ее. Наконец.

Каллас огладил длинную спутанную бороду, аккуратно заплел ее в косички: многолетняя привычка, насколько помнил принц.

— Брешия не примет тебя, хотя и желает. Поклялась, что убьет тебя, если появишься.

Принц ответил коварной белозубой улыбкой, исполненной бесконечной злобы.

— Эта угроза заставляет меня трястись от страха. А теперь идем, или я перережу твое дряхлое горло. А потом пущу по ветру синим дымком, одним из тех, которые поднимаются над горшками с колдовскими зельями Брешии.

Каллас вытянул перед собой посох, но принц только расхохотался и оттолкнул его руку.

— Нет, старик, даже не пробуй на мне свою заплесневелую магию!

Принц улыбнулся, сунул стилет обратно в рукав и вытащил не слишком длинную тонкую палочку искусной работы.

— Иначе, — предупредил он с ухмылкой, — я вызову зуд во всем твоем теле.

Он всего лишь слегка взмахнул палочкой. Ничего больше. Всего лишь показал в сторону Калласа.

— Умоляю, принц, не надо! — завопил старик, подскакивая. — Будь ты проклят! Не надо!

Несколько минут принц с удовольствием наблюдал, как Каллас до крови расчесывает кожу, почти приплясывая от нестерпимого зуда.

— Заставь его уняться! Пожалуйста, заставь его уняться!

— А ты отведешь меня к Брешии?

— Да! Отведу! — взвыл Каллас. — Пусть она уничтожит тебя своей магией! Теперь она сильна, и… а-а! Прекрати эту муку!

Принц, все еще улыбаясь, снова взмахнул палочкой. Каллас встряхнулся, как мокрая собака, яростно почесал левое колено, насторожился, моргнул и облегченно обмяк.

— Жаль, что я такого не умею. Может, научишь? Проклятие-то совсем дурацкое, но уж очень действенное.

— Может, и научу, если отведешь меня к Брешии.

Каллас повертел посох, любуясь черным свечением.

— Черный колдун вроде тебя не должен идти в волшебный лес. Твоя тьма уничтожит святость наших заповедных дубовых рощ.

— Не мели чушь, Каллас. Ничего я не уничтожу. Веди меня к Брешии. Уверен, что ведьма согласится увидеть меня.

Так близко! Сейчас он так к ней близко!

— Может, я ее заколдую, — усмехнулся он. — Нет, никакого зуда! Заставлю желать меня превыше всех мужчин! Заставлю раздеть меня и ласкать. О да. Я хотел бы заполучить эту ведьму в полную свою власть! Как по-твоему, ей это понравится?

Принцу показалось, что Каллас сейчас свалится без чувств.

— Брешия никогда такого не сделает, даже под властью колдовства! Она непобедима! И тебе не стоит издеваться над нами, принц!

— Хорошо, — дружелюбно согласился принц. — И поскольку я волшебник, стоит щелкнуть пальцами, и…

Он щелкнул пальцами прямо под носом Калласа. Тот отшатнулся и едва не упал.

— Да. Стоит мне щелкнуть пальцами, и мы окажемся прямо в святилище, перед самой Брешией.

Ах, если бы он в самом деле был способен на нечто подобное! Хорошо еще, что Каллас этого не понимает!

— Ты этого добиваешься? Учти, только боги знают, какие катастрофы это вызовет!

Каллас застонал, но тут же поджал губы, словно поняв, что жрец не должен выказывать слабости, особенно перед черным принцем.

— Нет-нет, никакой черной магии! И держись подальше от меня! Иди следом. Это недалеко. Если, конечно, Брешия предпочтет быть недалеко отсюда.

Принцу это показалось совершеннейшим вздором. Но он первый готов признать, что Брешия хитра, а возможно, и умна.

Он зашагал за Калласом, бегущим по тропе вприпрыжку подобно горному козлу. Земля была усыпана гниющими листьями и поросла мхом. Несмотря на то что небо заметно посветлело, он несколько раз споткнулся.

Но все это чепуха. Он по-прежнему хотел Брешию и на этот раз добьется своего. Никаких договоров. Никто не посмеет навязать ему новую жену. Он свободен делать все, что пожелает.

Он начал насвистывать, и Каллас затрясся от страха.

Принц улыбнулся.