Благословение 4 page

Поэтому, сын мой, если ты, тоже, оком Мудрости, обре­тённым через непоколебимое самадхи, обнаружишь лежа­щее за пределами всех сомнений Высочайшее Я совершен­ного Блаженства — твою подлинную природу, то у тебя не будет более никаких сомнений относительно услышанного тобой. Поэтому отбрось заблуждение, созданное умом, и стань Мудрецом, Осознавшим Человеком, который достиг цели жизни. Подобно Писаниям, Учитель даёт наставле­ния общие для всех, но каждая личность должна пережить рабство и избавление, голод и удовлетворение, болезнь и здоровье сама; другие могут только узнавать об этом от неё. Подобным образом, тот, кто различает, должен пере­сечь океан рождения и смерти собственными усилиями благодаря милости Высочайшего Господа. Достигаемое таким образом освобождение от рабства, обусловленного только лишь неведением, остаётся как Бытие-Сознание-Блаженство. Писания, рассудок, слова Гуру, внутренний опыт — являются средствами, которые ты должен исполь­зовать для этого.

Сущность Писаний Веданты может быть сжато выра­жена в следующих пунктах.

Первый: Во мне, неподвижном Брахмане, всё, что ка­жется различным, полностью лишено реальности. Я один Есть. Это названо точкой зрения устранения [ Бадха дриш­ти ].

Второй: Сон и всё остальное, что появляется во мне как результат магии, — иллюзия. Только Я — Истина. Это названо точкой зрения иллюзии [ Митхья дришти ].

Третий: Всё, что кажется формой, независимой от мо­ря — пузыри и волны, — есть море. Всё, что видится во сне, видимо в том, кто видит сон. Подобно этому, во мне, как в океане или как в человеке, видящем сон, всё, что видится отдельным от меня, есть я сам. Это названо точкой зрения растворения (следствия в причине) [ Правилапа дришти ].

Отринь внешний мир любым из этих трёх способов и узнай видящего это бесконечным, чистым, однородным Брахманом, кто есть Атман. Тот, кто таким образом осознал Брахмана, — Освобождённый. Хотя все три пе­речисленные точки зрения служат помощью для Реали­зации, третья, в которой всё мыслится как собственное Я, является наиболее могущественной. Поэтому, познавая неделимый Атман как своё собственное Я, собственным опытом, необходимо пребывать в своей собственной истин­ной природе, за пределами любых умственных форм. Что ещё осталось сказать? Весь мир и все индивидуальности есть в действительности Брахман, и пребывание как тот неделимый Брахман есть само Освобождение. Это — сущ­ность и заключение всех Вед. Писания — авторитет в этом».

Ученик осознал истину Атмана через эти слова Гуру, авторитет Писаний и своё собственное понимание. Он подчинил контролю органы чувств и, обретая со­средоточенность, в короткий срок погрузился в непоколе­бимое самадхи, в то Высочайшее Я. Затем он поднялся и так сказал своему Гуру:

“О Учитель Высочайшего Опыта, воплощение Высочай­шего Мира Брахмана, вечный экстракт недвойственности, бесконечный океан Милости, я поклоняюсь тебе”.

Затем, распростёршись, он начинает рассказывать о своём собственном переживании: «Благодаря Милости тво­его благословенного взгляда, болезнь, вызванная злом рож­дения, прекратилась и я мгновенно достиг блаженного со­стояния Тождественности. Осознанием тождества Брахмана и Атмана моё чувство двойственности разрушено и я свободен от внешней активности. Я не могу различать меж­ду наличным и отсутствующим1. Подобно айсбергу в океа­не, я постепенно поглощался океаном Блаженства Брах­мана, до тех пор пока я сам не стал океаном, чью природу и протяженность мой интеллект оказался не в состоянии постичь. Как можно помыслить обширность этого океана Блаженства Брахмана, полного Божественной Сущности, как описать это в словах? Мир, что ощущался мгновение назад, полностью исчез. Куда он ушёл, кем он был устра­нён, во что он был растворён? Что это за чудо! В этом обширном океане Блаженства Брахмана, исполненном Божественным Переживанием, что существует для при­нятия или отвержения, видения, слышания и познания от­дельно от его собственного Я? Только Я есть Само Бла­женство. Я — непривязан; Я не имею ни грубого, ни тонкого тел. Я — неразрушим. Я — совершенное спокойствие; Я — ни делатель, ни наслаждающийся; Я не подвержен изме­нениям. Действия — не мои. Я не есть видящий, слушатель, говорящий, делатель или наслаждающийся. Я — ни то, что переживается, ни то, что не переживается, но тот, кто освещает и то и другое. Я — Пустота, вне и внутри. Я — выше всех сравнений. Я — Дух прежде всех времён. Я — безначален. Во мне не сотворены “я” или “ты”, или “это”, или “то”. Я — сразу вне и внутри всех элементов как сознающий эфир в них, а также как их основание. Я — Брахма, Я — Вишну, Я — Рудра, Я — Иша, Я — Сада­шива. Я — превосхожу Ишвару 1. Я — всё охватывающий Свидетель, неделимый, однородный Брахман, бесконечный, вечный, само Бытие, непревзойдённое, окончательное со­вершенство, существование, вечное, чистое, просветлённое, освобождённое и высочайшее Блаженство. То, что прежде было пережито как отдельные вещи и как переживаю­щий-переживание-переживаемое, Я сейчас всё нахожу в себе. Даже хотя волны мира и поднимаются, благодаря майе, как ветер, возникая и утихая, они поднимаются и утихают во мне — кто является безграничным океаном Бла­женства.

Глупцы те, кто, ошибаясь, приписывает тело и другие идеи мне — бесформенному и неизменному. Это напоми­нает деление неограниченного, бесформенного времени на такие части, как год, полугодие и сезон. Как землю не увлажнить водой миража, так и разрушение никоим об­разом не затрагивает меня, ибо Я ни к чему не привязан, подобно эфиру, отделён от всего, что Я освещаю, подобно солнцу, недвижим, как гора, безграничен, как океан. Так же как эфир не затрагиваем тучами, так Я — телом; как тогда могут быть моей природой бодрствование, сон и глу­бокий сон — как у тела? Это только телесные ограничения (на Бытие) приходят и уходят, действуют и пожинают плоды действий, рождаются, существуют и растворяют­ся. Как могу Я совершать карму, избирать деятельность или уход, пожинать плоды достоинств или недостатков, Я, кто подобен Горе (Кула), упоминаемой в пуранах, кто всегда недвижим, неделим, полон и совершенен, словно эфир, кто один являет совершенное Целое без чувств, сознания, формы или изменения? Если человеческой тени холодно или жарко, или она имеет хорошие либо плохие качества — это совсем не влияет на человека; также и Я превосхожу добродетели и пороки. Писания тоже провоз­глашают это. Так же как природа дома не затрагивает свет внутри него, так и объективные характеристики не могут задеть меня — их свидетеля, отдельного от них, не­изменного и незатрагиваемого. Так же как солнце свиде­тельствует обо всех активностях, так и Я — свидетель всего этого объективного мира. Как огонь пропитывает железо, так и Я проницаю и освещаю этот мир; в то же время Я есть основание, на котором мир существует, по­добно воображаемой змее в куске верёвки. Будучи само­светящимся Я, Я ничего не совершаю и не вызываю дей­ствия; Я — не тот, кто ест пищу, и не тот, кто вызывает процесс еды; Я — не видящий и не тот, кто вызывает видение чего-либо.

Движутся только накладываемые проекции. Это дви­жение отражённого сознания невежественные приписыва­ют самому Сознанию. Поэтому они также говорят, что Я — делатель, наслаждающийся, что Я, увы, существую в них. Будучи бездеятельным, словно солнце (при вызывании развития на Земле), будучи сущностью форм и элементов, Я остаюсь не затронутым отражённым светом Сознания. Поэтому мне безразлично, спадёт ли это тело на землю или в воду. Качества отражённого света сознания влияют на меня не более чем форма горшка — на эфир внутри него. Состояния и функции интеллекта, такие как дела, наслаждение, понимание, отупение или опьянение, огра­ниченность или свобода, не задевают меня, так как Я есть чистый недвойственный Атман. Обязанности [ дхармы ], поднимающиеся из пракрити в тысячах или сотнях тысяч, затрагивают меня не более, чем поворот тени облаков за­трагивает эфир. Я есть то, в котором целая вселенная от пракрити вплоть до плотной материи появляется просто как тень, то, которое есть основание, которое освещает всё, которое есть сущность всего, является всеми формами, всё проникает и в то же время отлично от всего, недвойствен­ный Брахман. Я есть то, которое есть вся Пустота, которое отличается полным отсутствием каких-либо атрибутов майи, то, которое едва ли будет познано грубым интеллектом, которое есть сам эфир, которое не имеет ни начала, ни конца, недвойственный Брахман. Я есть то, которое тонко, недвижимо, бесформенно, бездеятельно, неизменяемо, веч­но, истинно, сознательно, бесконечно, само-существующее Блаженство, недвойственный Брахман.

Учитель, я был запутан в кошмарном лесу сансары, рождения, старости и смерти, вызываемом майей, истощён её измучивающими эпизодами и устрашён тигром эго. Ты пробудил меня от этого кошмара своей Милостью и спас меня, принеся мне высочайшее Блаженство. Великий Учитель! Сиянием твоей Милости даже я достиг царства Реального Бытия. Я стал счастливым и достиг цели этой жизни. Спасённый от оков рождения и смерти, я теперь ясно понимаю реальность своего бытия, которая есть веч­ный океан Блаженства. О, всё это есть сияние твоей Мило­сти, О Высочайший Учитель! Снова и снова припадаю к твоим благословенным стопам, которые, будучи формой чистого блаженства Сознания, видимы как всё творение. Поклонение навсегда и навечно!»

Высочайшему Учителю было это адресовано, с ликую­щим сердцем, от ученика, распростёртого у Его стоп после осознания Истины Единого Бытия, высочайшего Блажен­ства. Он отвечает: «Как имеющий глаза не знает иного, нежели наслаждаться формами, так и тот, кто знает Брах­мана, не имеет другого удовлетворения интеллекта, чем переживание Реальности Брахмана. Кто захочет смотреть на рисованную луну, когда полная луна сияет во всём её великолепии для нашего удовольствия? Имеющий истин­ное знание не может отказаться от сущности для поиска удовольствия в нереальном. Нет ни удовлетворения, ни пре­кращения страдания в переживании нереальности*; по­этому человек должен всегда предпринимать усилие, что­бы видеть глазом осознания и умом, пребывающим в со­стоянии совершенного покоя, видеть собственное Я как Брахмана, как Истину недвойственного сияния, как под­линную природу всей вселенной. Он должен медити­ровать на этом и непрерывно концентрироваться на Атмане. Тогда он насладится непрерываемым опытом сущности Блаженства и только это будет удовлетворять его. Это интеллект вызывает беспокойство, появляющееся, словно облачный город, в не имеющей атрибутов целост­ности сознательного Я, и поэтому интеллект должен дос­тичь абсолютного спокойствия, и это даст вечное Блажен­ство и безмятежность в Брахмане. Когда спокойствие и тишина достигнуты, наступят удовлетворённость и Мир. Совершенная тишина, свободная от скрытых склонностей ума, есть единственное средство переживания вечного Бла­женства для Махатмы, для того, кто знает Брахмана, кто осознал Себя и испытывает непрерываемое Блаженство.

Мудрец, который таким образом осознал Высочайшего Брахмана, будет всегда наслаждаться в Себе без помех потока мыслей. Он приходит и уходит, стоит, сидит и ло­жится, совершает любые желаемые действия без необхо­димости соблюдать время, место, позу, направление, пра­вила ямы, или другие ступени Йоги, или положения для концентрации. Какова нужда в таких правилах, как яма, для осознавшего своё Я? Нет внешнего порядка, необходи­мого, чтобы познать Себя как “Я есть Брахман ”, точно так же как “Дэвадатта”1 не нуждается во внешней техни­ке, чтобы познать себя как такового. Этот всегда суще­ствующий Атман сияет Сам Собой, когда ум чист, точно так же, как и горшок виден естественным обра­зом, если нет дефекта зрения. Нет необходимости соблю­дать чистоту места или время для пребывающего как Атман. Как мир освещён солнцем, так все вселенные и Веды, шастры, пураны и различные элементы освещены Брахманом — самолучезарным Сознанием. Как может этот Брахман освещаться каким-либо низким не-существующим не- Я? Этот Атман — самосветящийся, с многообраз­ными силами [ шакти ], не могущий быть познанным кем-либо и тем не менее переживаемый каждым в Сердце как “Я—Я”. Это с осознанием этого Атмана знающий Брах­мана освобождён от рабства, и, освобожденный, он позна­ёт удовлетворённость переживания сущности вечного Бла­женства. Это совершенство его Красоты превосходит вооб­ражение. Он не чувствует ни счастья, ни печали от вне­шних условий, будь то приятных или неприятных, и не имеет симпатий и антипатий. Он принимает, подобно ребёнку, все условия, что окружают его благодаря желаниям дру­гих. Так же как невинное дитя увлечено своей игрой без беспокойства о голоде, жажде или физическом страдании, так и Мудрец поглощён игрой своего собственного Я без эго-сознания и постоянно наслаждается в Атмане. Вознёсшийся в колеснице своего тела, тот, кто наслажда­ется широким пространством чистого сознания, просит пищу без какой-либо мысли или чувства унижения, пьёт воду из рек, закутывается в лохмотья, не поддающиеся стирке и сушке, или в кору деревьев, или ходит обнажённым. Нет кодекса законов или правил поведения, обязывающих его, ибо он совершенно свободен. Хотя и спящий на земле, по­добно ребенку или сумасшедшему, он остаётся всегда ут­верждённым в Веданте. Мать-земля есть цветущее ложе, на которое он ложится. Он спит без страха в лесу или на кладбище, ибо его развлечение и удовольствие — в Брах­мане. Он, кто есть всеобщее Я, принимает по желанию бесчисленные формы и имеет бесчисленные переживания. В одном месте он ведёт себя, словно идиот, в другом — подобно учёному, в третьем — подобно обманутому. И сно­ва, в одном месте он движется, словно человек Мира, в другом — как царь, ещё в другом — как нищий, питаю­щийся с ладони из-за отсутствия чаши для подаяния. В одном месте он обожаем, в другом — хулим. Таким образом он живёт везде, и Истина позади него не может быть осознана другими. Хотя у него нет богатств, он — вечно в Блаженстве. Хотя другие могут и не помочь ему, он могуч силой. Хотя он может не поесть, он вечно удовлет­ворён. Он смотрит на все вещи беспристрастно. Хотя и дей­ствуя, он — не действующий, хотя и питающийся, он — не тот, кто ест; хотя он имеет тело, он — бестелесен. Хотя и обособленный, он есть Единое Неделимое Целое. Знающий Брахмана и освобождённый ещё в теле, он не затрагивает­ся влечениями и отвращениями, радостями и скорбями, благоприятными и неблагоприятными вещами, естествен­ными для обычного человека, привязанного к телу. Хотя солнце никогда в действительности не поглощается драко­ном (при затмении), но так видится, и глупцы, не знающие истины, говорят: “Смотри! Солнце — поймано”. Подобным образом они говорят, что знающий Брахмана имеет тело, но это — заблуждение глупцов, потому что, хотя он и ка­жется имеющим тело, он никоим образом не затрагивает­ся им. Тело Освобождённого, несмотря на его свободу от рабства, существует тут или там — словно сброшенная кожа змеи. Тело Освобождённого, подобно деревянной ко­лоде бросаемое вверх и вниз течением реки, может иногда быть вовлечённым в удовольствие благодаря его прарабд­хе, но даже при этом — за счет действия скрытых тенден­ций в прарабдхе, как и для тела мирской личности, — он тем не менее остаётся свидетелем в состоянии внутренней тишины, осью колеса, свободным от желания и неприязни и совершенно беспристрастным. Он ни привязывается чув­ствами к объектам, дающим наслаждение, ни отделяется от них. Плоды его действий не затрагивают его даже в малейшей степени, ибо он совершенно опьянён непреры­ваемым переживанием нектара блаженства Атмана. Он, знающий Брахмана, есть Абсолютное Я, высочайший Господь, не нуждающийся в специальных формах медита­ции. Это — несомненно.

Он, знающий Брахмана, достиг цели жизни и навеки освобождён как Брахман, даже проживая в теле и исполь­зуя его способности. Действительно, он реализует состоя­ние Брахмана даже с разрушением тела и его оболочек. Так же и актёр на сцене всегда является человеком неза­висимо от того, носит он маску или нет. Дереву безразлич­но, будет ли благоприятным место, где опадают его мерт­вые листья, — река ли, канал, улица или храм Шивы. Подобным образом Мудреца не волнует, где его тело, уже сожжённое в огне Знания, будет сброшено. Бытие-Созна­ние-Блаженство Атмана не погибает с телом, дыхани­ем, интеллектом и органами чувств в гораздо большей сте­пени, чем дерево — с его листьями, цветами и плодами. Писания также провозглашают: “Только то, что конечно и изменчиво, может погибнуть” и также: “Атман, кото­рый есть установившееся сознание, есть Истина, есть нерушимое”. Мудрец является Брахманом в совершенном Блаженстве недвойственности; он утверждён в Истине, кото­рая есть Брахман. Какое тогда может иметь значение, где и когда он сбрасывает своё тело — носителя кожи, мяса и нечистот? Избавление от тела, посоха и чаши для воды (нищего) — не есть действительное Освобождение; Осво­бождение, познанное Мудрецами, в действительности оз­начает развязывание узла неведения в Сердце.

Так же как камень, дерево, солома, зерно, циновка, кар­тины, горшок и т. п. после сожжения возвращаются в зем­лю (из которой они пришли), так тело и его чувственные органы, будучи сожжены в огне Знания, становятся Зна­нием и поглощаются в Брахман, словно темнота в свет солнца. Когда горшок разбит, пространство в нём стано­вится единым с Пространством; поэтому также, когда ог­раничения, вызванные телом и его оболочками, устранены, Мудрец, осознавший Себя при жизни, сияет как Брахман, становясь поглощённым в Брахман, которым он уже был, словно молоко в молоке, вода в воде или масло в масле, лучезарным как Единое Высочайшее Я. Таким образом, когда Мудрец, пребывающий как Брахман, который есть Чистое Бытие, достигает абсолютно развоплощённого со­стояния, он никогда снова не рождается. Как может здесь быть перерождение для Мудреца, пребывающего как Брах­ман, когда его тело со своими ограничениями уже сожже­но огнем Знания, огнем Тождества индивидуальности и Высочайшего? Существование всего, что утверждается и отрицается в единственном субстрате неразрушимого, не­привязанного, недвойственного, абсолютного Я, зависит только от ума, так же как появление или исчезновение во­ображаемой змеи в куске верёвки не имеет основы в ре­альности; Рабство и Освобождение есть творения майи, наслоения на Брахмана, представляемые умом без какого-либо действительного существования. Глупец — тот, кто порицает солнце из-за своей собственной слепоты. Невоз­можно доказать, что рабство [ сансара ]вызвано вуализи­рующей силой [ тамас ] майи и Освобождение — её уничто­жением, поскольку не существует различий в Атмане. Такое доказательство привело бы к отрицанию истины Не­двойственности и утверждению двойственности. Это про­тиворечило бы авторитету Писаний. Как может быть ка­кое-либо проявление майи в недвойственном Брахмане, который есть совершенное спокойствие, Единое Целое, по­добное эфиру, незапятнанное, бездействующее, безупреч­ное и бесформенное? Писания даже явно провозглашают: “Поистине нет ни творения, ни разрушения; никто не свя­зан, нет ищущих Освобождения, нет никого на Пути к Из­бавлению. Нет Освобождённых. Это — абсолютная истина”. Мой дорогой ученик, это — итог и сущность всех Упанишад, тайна тайн — есть моё наставление тебе. Ты тоже можешь сообщить его тому, кто стремится к Освобождению, только тщательно проэкзаменуй его несколько раз для уверенности, что он действительно ни к чему не привязан и свободен от всех пороков и нечистот этого тёмного века».

Услышав эти слова от Гуру, ученик низко кланяется ему несколько раз, затем прощается и идёт домой в состо­янии Блаженства. Учитель, погружённый в океан Блажен­ства, странствует по земле, чтобы очистить её.

Таким образом была обнаружена подлинная природа Атмана в форме диалога между Гуру и его учеником, легко понятной любому искателю Освобождения. Этим полезным наставлениям могут следовать те, кто имеет веру в авторитет Писаний и кто стремится к Освобождению, те продвинутые искатели, кто совершает предписанные им обязанности, не заботясь о плодах их действий, и та­ким образом очистил себя от нечистот ума, кто не привя­зан к утешениям сансары и кто достиг состояния невоз­мутимости.

Души, странствующие в диком и ужасном лесу санса­ры, угнетены мукой жажды, вызванной страшным жаром троякого зла1, и введены в заблуждение миражом воды. Великий Учитель Шанкара Бхагават Падачарья желает сообщить им о существовании близко под рукой океана сладкого нектара, блаженства Недвойственности, так что они могут получить облегчение, и благословляет их своей Вивекачудамани, “Бриллиантом в короне Различения”, которая подарит им вечное блаженство Освобождения. Это — несомненно.