Медитократизм российской элиты

В 1993 г. мы с огорчением писали о том, что реформы при­ходится проводить в стране, прошедшей через три революции, две войны и сталинские казематы, в стране с существующей практически до сих пор системой социальной мобильности, которая в основу социального продвижения кладет не принцип профессионализма, интеллектуальные приоритеты, а угодни­чество, чинопочитание. Можно сказать, что сложилось ме-дитократическое общество, где власть принадлежит людям со средними интеллектуальными возможностями, что не позво­ляет элите вести общество за собой. «Власть прозевала», — пи­сал 23 июня 1941 г. академик В. И. Вернадский. Нечто подобное продолжает повторяться, что свидетельствует об утрате вла­ствующими структурами способности оценивать действитель­ность [Шкаратан, Коломиец, 1993, с. 18]. И эта характеристика

Глава 13. Российская псевдоэлита и ее идентификация...

не устарела. Надо полагать, что первоначально введенное нами как оборот речи понятие «медитократия» вполне может слу­жить для обозначения характерологических свойств карьерной мобильности и формирования элиты как в этакратическом, так и в пост(нео)этакратическом обществах.

Что касается стран евразийского цивилизационного аре­ала, который является непосредственным предметом наше­го анализа, то можно предположить, что в таких странах, как Россия и другие неоэтакратические государства, роль мерито-кратического принципа (т.е. социальной селекции по креатив­ному критерию) в формировании элиты, пополнении ее рядов, в карьерной мобильности членов общества весьма слаба.

Чрезвычайно важно учесть, что постсоветские правящие группы не способны представлять общенациональные интере­сы. Это связано, с одной стороны, с их преемственностью по отношению к советской номенклатуре, а с другой — с отсут­ствием в стране, в отличие, например, от Польши или Чехии, традиций массовой оппозиционной деятельности и формиро­вания в обществе групп контрэлиты. Российской «элите» не присущи гражданственность и государственное мышление, она способна решать лишь свои краткосрочные проблемы. Ее незаинтересованность в разрешении ситуации с бедностью большинства сограждан, ее безразличие к судьбам отечествен­ной науки и инновационной экономики объясняются синдро­мом быстро обогатившихся людей, заботящихся только о себе и своем окружении. Такой ценностный «набор» во многом предопределяет не только существо, но и форму, методы осу­ществления государственного управления.

Примерами, подтверждающими только что сказанное, заполнена и наша печать, и Интернет. В мае 2010 г. в Между-реченске, Кемеровской области, произошел гигантский взрыв, погибли десятки людей. Совладельцем шахты был миллиардер Р.А. Абрамович, но не он, а государственные структуры тут же устремились на помощь. Сразу из резервного фонда прави­тельства были выделены крупные суммы на компенсации по­страдавшим и их семьям. Ни одно должностное лицо в нашей стране в эти дни не произнесло всуе имя Абрамовича. Все слов­но забыли, что по итогам 2009 г. «Распадская» заплатила своим

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

офшорным владельцам 4 млрд руб. дивидендов, но при этом на шахте не были застрахованы ни оборудование, ни гражданская ответственность (Московский комсомолец. 2010. 20 мая). Для сопоставления: невиданная по масштабам катастрофа на не­фтяной платформе «British Petroleum» в Мексиканском зали­ве вызвала совсем другую реакцию у президента США Барака Обамы. Хотя компания по составу капитала и была реально американской, он потребовал покрытия всех расходов от кор­порации и не выделил никаких средств из национального бюд­жета в помощь владельцам транснационального гиганта.

Другой пример. По данным, собранным видными эконо­мистами В.Л. Иноземцевым и Н.А. Кричевским, в 2008 г. но­минальная начисленная заработная плата на металлургических предприятиях, принадлежащих отечественным олигархам, со­ставляла скромные 18 тыс. руб. Здесь очевидным аутсайдером явился ОАО «РУСАЛ» Бокситогорск, принадлежащий лю­бимому олигарху национального лидера О.В. Дерипаске, — 14 133 руб., что для Ленинградской области ниже медианы. Впрочем, по соседству, в Пикалево, он долгое время вообще не платил рабочим. Теперь обратимся к доходам менеджмента этих же компаний: оказывается «в штабах» этих металлургических гигантов средние заработные (месячные) платы составляли 732 тыс. руб., не считая управленческих расходов. Удельный вес дивидендов в чистой прибыли олигархических предприятий в том же 2008 г. достиг 80-82% (Оскольский электрометаллурги­ческий завод, объединение «Северсталь») и т.д. Вывод авторов этих расчетов таков: «...схема действий российских олигархов проста: в "тучные" годы они выводили все свободные средства в офшоры... не забывая экономить на собственных работни­ках. В кризис, предварительно выпотрошив свои предприятия и освоив приемы шантажа социальным недовольством, эти временщики пришли за помощью к государству». Достаточно напомнить, что решения о выплате дивидендов принимались до конца декабря 2008 г. Есть все основания считать, что хо­зяева сознательно оставляли свои предприятия без оборотных средств, столь необходимых именно в кризис, после чего об­ращались за помощью к государству [Иноземцев, Кричевский, 2009].

Глава 13. Российская псевдоэлита и ее идентификация...

Кстати, по данным журнала «Forbes», за кризисный 2009 г. число долларовых миллиардеров в стране выросло с 32 до 62 че­ловек, что представляет уникальный результат в мире. В том же 2009 г. правительство выделило на антикризисные меры ре­кордную сумму в 4,6 трлн руб. А по данным того же «Forbes», состояние российских миллиардеров и мультимиллионеров выросло на те же самые 4,6 трлн руб. Очевидно, куда пошли средства рядовых налогоплательщиков. Согласно последним данным «Forbes», число долларовых миллиардеров в первом квартале 2011 г. составило 101 человек (2010 г. — 62 челове­ка). Москва же обогнала Нью-Йорк по числу проживающих здесь миллиардеров [Аганбегян, 2011, с. 49]. Неслучайно, что в России 1% самых состоятельных сограждан получает 40% всех доходов, тогда как даже в США этот же 1 % самых богатых рас­полагает лишь 8% национальных богатств.

По достаточно надежным расчетам заслуживающих дове­рия экономистов, страна вполне располагает ресурсами, кото­рые дали бы ей возможность эффективно и в кратчайшие сро­ки провести модернизацию экономики. Однако российские власти обычно замалчивают реальную цену модернизации и зачастую занижают размеры потребных вложений в обновле­ние основных фондов. В печати чаще фигурируют в качестве ресурсов возможности, связанные с уменьшением «откатов», экономией нерациональных расходов федерального и местных бюджетов. Но все это составляет лишь малую часть требую­щихся средств. Получается, что искать ресурсы для ускорения экономического развития (обеспечивая при этом социальную стабильность) — задача не столь простая. Между тем, как по­казывает анализ, требуемые дополнительные средства могут быть получены в объеме не меньшем чем 10,37 трлн руб. за счет резкого сокращения социальной дифференциации, при ко­тором ныне существующий децильный коэффициент был бы снижен с 30:1 до 6:1, т.е. до показателя, существующего в боль­шинстве западноевропейских стран. Нельзя не согласиться с тем, что огромный среднедушевой доход самой материально продвинутой группы населения за редкими исключениями за­дан грабительским характером проведенной в 1990-е гг. при­ватизации, позволившей близким к власти и зачастую крими-

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

нальным элементам нашего общества получить огромные бо­гатства. Г. Ханин и Д. Фомин совершенно справедливо пишут: «Предлагаемая коррекция доходов представляет собой изъятие части нелегитимных богатств в пользу всего общества в чрез­вычайной ситуации общенационального кризиса, вызванного во многом как раз деятельностью этой группы». Более того, по мнению этих же авторов, личные доходы рядовых граждан мо­гут быть при этом существенно увеличены. Необходимость же таких со всей очевидностью далеко не популярных для многих сограждан мер вполне естественна и возможна в России в связи с тем, что «демодернизация является такой же угрозой нацио­нального существования, как и поражение в войне» [Ханин, Фомин, 2011, с. 45-60].

Об опасности отчужденной от основных интересов боль­шинства населения элиты неоднократно писал крупнейший отечественный элитолог профессор Г.К. Ашин: «А как добиться того, чтобы элиты выражали интересы народных масс, а не при­вилегированных меньшинств? Или поставим вопрос еще острее: как миллионам людей обезопасить себя от эгоистических дей­ствий правящих групп. С одной стороны... выделение лидеров и элиты необходимо для упорядочения общественной жизни, ее регулирования, для уменьшения энтропии в социуме. Однако общество (точнее, его большую часть) подстерегает опасность превратиться в объект манипулирования элит, утратить свою субъектность. А для решения этой проблемы требуется создание гражданского общества, которое бы постоянно контролировало деятельность элит, чтобы в соответствии с конституционными нормами демократических государств народ стал подлинным субъектом социально-политического процесса.

Слишком часто элитой считаются люди, отнюдь не за­служивающие этого названия. Подлинная элита — это люди чести и совести, для которых главный приоритет — служение народу, это люди высокой культуры, способные разработать программу движения страны к процветанию. К сожалению, такой элиты Россия не имела ни до революции (были лишь от­дельные периоды, когда в правящих кругах находились люди талантливые и бескорыстные, причем они были скорее исклю­чением, чем правилом), ни после нее. Слишком настрадалась

Глава 13. Российская псевдоэлита и ее идентификация...

Россия от авторитарных, тоталитарных, коррумпированных элит. Правление Путина—Медведева не смогло пресечь разгул коррумпированной "элиты" и должным образом стимулиро­вать развитие гражданского общества» (http://www.reflexion.ru/ club/6-04- 10%20Ashin.doc; см. также: [Ашин, 2005, 2010]).

Известный экономист и политолог В.Л. Иноземцев отме­чает, что Россией правит не лидер, а сплоченная номенклатур­ная группа, в которой не видно людей, отличающихся таланта­ми и способностями. Эта группа не обнаруживает способности к «выбраковке» своих членов в случае их профессиональной непригодности: «...каждый из бюрократов понимает, что занял свое место не по меритократическому принципу, а в общем-то случайно... современная российская элита представляет собой сплоченную серую массу, которая рекрутирует новых членов по принципу ментального и интеллектуального сходства с нею самой» [Иноземцев, 2007, с. 41-43].

Каков характер влияния таких «элит» на духовную и нрав­ственную обстановку в обществе? Вот мнение писателя, исто­рика литературы Л.И. Сараскиной: «...Обеспечив себе высо­чайший, никогда не виданный в России уровень потребления, [высший слой (класс)] востребовал самые низкие сорта культу­ры, заменив ее досугом, искусство — индустрией развлечений, религию — клубом и сектой, веру — оккультизмом....Вся сфера культурного и даже духовного обслуживания стала ориентиро­ваться на этот слой (класс), повсеместно насаждая его стандар­ты — пресловутый глянец и гламур» [Сараскина, 2008, с. 46].

Среди отечественных аналитиков все чаще высказывает­ся сомнение в корректности применения термина «элита» к российским правящим слоям. Отмечают, что правящие круги не обладают модернизационным потенциалом, что это груп­пы людей, не прошедшие социального отбора, ничем не под­твердившие свои преимущества перед другими членами обще­ства, и т.д. Как отмечают видные наши социологи Л.Д. Гудков и Б.В. Дубин, «важнейший социологический признак... элиты — ее открытость, т.е. публичный характер оценки и сертифика­ции кандидатов, квалификации их деятельности, доходов, моральных характеристик (честность, умеренность, порядоч­ность)... Элита, а вернее, элиты не могут возникать и функцио-

т

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

нировать без конкурентной системы образования, конкурсной практики занятия ключевых позиций и должностей....Именно профессиональная группа или культурная среда должны за­свидетельствовать ценность и оригинальность достижений данного кандидата на вхождение в состав элиты». Но эта кон­цептуальная конструкция не имеет отношения к нашей отече­ственной практике. «Российская "элита" представлена лишь околовластными кругами, поскольку нет никаких других об­разований либо инстанций, санкционирующих авторитет кан­дидатов в элиту. Соответственно приходится говорить о..."по­зиционной элите", т.е. о номенклатуре» [Гудков, Дубин, 2007, с. 76-77; Гудков, Дубин, Левада, 2007].

Известный социолог Ж.Т. Тощенко, обсуждая качествен­ные характеристики нынешней правящей верхушки, также от­казывает ей в праве называться элитой. Он подчеркивает, что «это группы людей, к которым наиболее применимы и соот­ветствуют их духу, целям и методам деятельности, такие поня­тия, как "клики", "кланы", "касты". Разумеется, они претен­дуют на носителей общественных интересов. И мерой их ци­ничности выступает постоянно внушаемое всем окружающим утверждение: если это выгодно им, то это выгодно и полезно для общества» [Тощенко, 2000, с. 130—131]. (Более развернутую характеристику см. в: [Тощенко, 2001, с. 292-299].)

Автор добротных сравнительных исследований стран Балтии и России Р.Х. Симонян довольно четко подмечает, что «настоящая элита общества, в том числе и творческая, и на­учная, и политическая, — самая ценная его составляющая». Однако правящая верхушка современной России отнюдь не отвечает такому критерию. Более того, реальное поведение ее представителей, принимаемые ими решения никоим образом нельзя трактовать как отвечающие национальным интересам нашей страны. «Приказом о назначении или снятии с поста формируется номенклатура, но не элита». Стоит ли говорить о том, что когда именно по такому принципу происходит отбор в правящую верхушку, в нее попадают не те, кто искренне стре­мится реализовать свои таланты и идеи на благо государства, а те, кто использует высокое положение в узких сугубо личных интересах и кто «ничего не потеряет, если России не будет...

Глава 13. Российская псевдоэлита и ее идентификация...

переедут в Испанию, Французскую Ривьеру, Калифорнию или Флориду, где уже заблаговременно приобретена недвижи­мость» [Симонян, 2006, с. 97—98].

Суммируя все вышесказанное, можно заключить, что за­дача современной российской элиты — формирование таких сил в составе влиятельных кругов российского общества, ко­торые смогут выразить интересы не неономенклатуры, а скла­дывающегося нового среднего класса и национальной буржуа­зии и трансформировать авторитаризм застоя и выживания в авторитаризм национального развития. Иными словами, для успешной модернизации всего общества необходимо не толь­ко обновление состава властвующих элит, но и формирование принципиально иных приоритетов в экономической и соци­альной политике, обращенной в первую очередь к интересам наиболее прогрессивной части общества. Пока же мы, к сожа­лению, реально наблюдаем, как основные политические и эко­номические ресурсы нашей страны эффективно реализуются ради обеспечения краткосрочной выгоды узкого круга лиц, малокомпетентных и мало озабоченных будущим собственной страны.

За 20 лет после начала реформ, целью которых было созда­ние в нашей стране предпосылок для становления эффектив­ной демократической политической системы и конкурентной рыночной экономики, так и не произошло качественного из­менения в составе высших слоев российского общества. Более того, в 1994—2010 гг. шел процесс вытеснения демократов и за­мещения их представителями прежде всего силового блока со­ветской номенклатуры. Изменилась лишь подчиненность в от­ношениях между политическими правящими кругами и круп­ными собственниками: если до кризиса 1998 г. бизнес во многом определял характер решений, принимаемых на государствен­ном уровне, то в 2000-е гг. закрепилась обратная тенденция — подчинение бизнеса государству. Абсолютный контроль над подавляющей частью национальных активов, и прежде всего над стратегическими отраслями экономики, вновь, как и в со­ветское время, сосредоточен в руках политического руковод­ства страны и государственных чиновников — менеджеров го­сударственных корпораций. Как отмечал известный аналитик

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

и историк российского крупного капитала Я.Ш. Паппе, «...под­держка крупного бизнеса была на протяжении большей части 1990-х гг. необходимым фактором сохранения политического строя и политической элиты. И лишь с конца 1999 г. ситуация значимо изменилась и стала асимметричной: для крупного бизнеса отношения с государством все еще жизненно важны, для государства — уже нет» [Паппе, Галухина, 2009, с. 76].

Наше восприятие нынешней российской элиты исходит из убежденности в ее преемственности по отношению и к со­ветской номенклатуре, и к элите времен царизма как в сфере внутренней политики, так и в выборе внешнеполитических ориентиров. Отсюда и опорные точки в самоидентификации элиты России времен Путина — Медведева.

Очевидно, что ядро российской элиты объединяет отказ от ожидаемой страной смены экономической парадигмы с ренто-ориентированного поведения к поведению, ориентированному на инновационные преобразования в экономике. В социальной сфере правящие группы сопротивляются смене доминирующей парадигмы (восприятие населения как возобновляемого ре­сурса, численно избыточного в условиях сырьевой экономики, и преобладание потребления зарубежных благ и услуг) на приня­тую в цивилизованном мире парадигму: население — это чело­веческий капитал, человеческий потенциал, который является стратегическим ресурсом создания модернизированной страны и возобновляемых экономических благ. В политической сфере российская «элита» упорно придерживается идеи священности власти и ее носителей при восприятии народа как объекта (а не субъекта) управления и политтехнологических манипуляций. Она сопротивляется переходу к парадигме, рассматривающей власть как выразителя и арбитра плюралистических интересов основных групп населения страны, этическим императивом ко­торой выступает рациональное самоограничение.

В связи со сказанным современная российская «элита» испытывает трудности с идентификацией в мировом и регио­нальном пространствах. Ее экономические интересы, как, кста­ти говоря, и экономические интересы самой страны, требуют устойчивого взаимодействия, прежде всего с Европой, но здесь возникают наибольшие напряжения, связанные с качественно

Глава 13. Российская псевдоэлита и ее идентификация...

различными ценностными системами, касающимися прав и свобод граждан, гуманизации жизни. Отсюда раздвоение меж­ду естественным тяготением к Европе и устремлением к фор­мированию собственной державности как самостоятельного центра мирового влияния. Отсюда и сохранность имперского, а не этнонационального мышления как доминанты в опреде­лении своего места в мировом геополитическом пространстве. Эта элита сочетает антизападничество и особенно антиамери­канизм со стремлением уподобиться западной элите, войти на равных в ее состав. В этом унизительном стремлении к уподоб­лению представители российской элиты опираются на общ­ность интересов с транснациональными капиталистическими кругами, на огромные собственные капиталы и контролируе­мые государственные ресурсы. Противоречивость положения правящих групп России приводит к усиливающимся устремле­ниям в сторону союза с Китаем и государствами-маргиналами (Иран, Венесуэла и т.д.). Слабая линия идентификации, как ни странно, наблюдается относительно, казалось бы, абсолютно естественного лидерства на постсоветском пространстве.

Для успешной модернизации всего общества необходимо не только обновление состава властвующих элит, но и форми­рование принципиально иных приоритетов в экономической и социальной политике, обращенной в первую очередь к интере­сам прогрессивной части общества, национальной буржуазии (средним предпринимателям) и профессионалам.

Естественным антагонистом российской бизнес-элиты и переплетенных с нею чиновничьих верхов выступает отече­ственная национальная буржуазия, тесно связанная с нацио­нальной промышленностью и замкнутая на внутренний ры­нок. Она не располагает ни властной, ни природной рентой. Среди ее специфических черт исследователи отмечают пре­имущественную ориентацию на внутренние рынки сбыта, ра­чительное отношение к национальным ресурсам, стремление к улучшению промышленного и человеческого потенциала стра­ны. Для нее также характерны отсутствие сколько-нибудь вы­раженной зависимости от иностранного капитала и внешних центров политического влияния, инвестиции большей части прибыли в национальное производство. По самым оптимисти-

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

ческим расчетам, их вес в национальной экономике недоста­точно значим (около 24% ВВП и 12,8% экспорта). Объективно интересы российской национальной буржуазии, ориентиро­ванной на развитие технологически сложных отраслей эко­номики и качественное расширение внутреннего рынка сбы­та, совпадают с интересом большинства россиян. Однако эта часть предпринимателей не входит в состав элиты, и ее интере­сы, система ценностей, ментальность не только не совпадают, но и противостоят интересам и ценностям элиты.

Как показывает опыт других стран как к западу, так и к вос­току от России, ключевой проблемой является выдвижение на первый план в системе формирования элит такого принципа социальной селекции, как меритократизм, с тем чтобы одарен­ные люди, которые смогли получить доступ к хорошему образо­ванию, реально получили преимущества в социальном продви­жении. Это резко отличает принцип социально-экономической организации постиндустриальных (информационных) обществ от классического капитализма и современного этакратизма (пример — Россия), где материальные и культурные преграды стоят на пути выходцев из низов и динамичных представителей среднего класса и где доминирует принцип наследования мате­риальных богатств и социальных связей. Известно, что в этом отношении наиболее продвинуты страны с социальной рыноч­ной экономикой. Как писал Г.В. Колодко, «стоит сравнить с ан­глосаксонской системой опыт социальных рыночных экономик северных стран, от Финляндии и Скандинавии до Исландии». В этой связи он приводит следующий пример. Группа авторов распределила страны по шкале от единицы до нуля. В первом случае доход детей определяется доходом родителей, во втором доход детей не находится в какой-либо связи с доходом роди­телей. В северных обществах соответствующий коэффициент для детей составляет 0,2, тогда как в Великобритании — 0,36, а в США — уже 0,54. Вывод автора таков: «страны с социаль­ной рыночной экономикой и соответствующей социальной политикой — и в результате с несколько более высокими на­логами — принципиально разорвали связь между доходами родителей и детей. США со своей фундаменталистски рыноч­ной экономикой и неоконсервативной политикой — ничуть» [Колодко, 2009, с. 299].

Глава 13. Российская псевдоэлита и ее идентификация...

В качестве примера реализации меритократического прин­ципа может быть взята Финляндия. Здесь государство своим участием обеспечивает школьникам одинаковые права на полу­чение качественного образования. Принцип, согласно которому хорошая и добросовестная учеба становится основным залогом успеха в жизни, культивировался в обществе целенаправленно и фактически превратился в национальную идею. В результате в Финляндии среди студентов высших учебных заведений (как нигде в Европе) высока доля выходцев из низших слоев обще­ства, причем каждый из них получает от государства по 400 евро в месяц. В Финляндии сегодня поразительно пологий «социаль­ный градиент», т.е. качество образования, полученного детьми, почти не зависит от «образовательного ценза» их родителей. Кухарки и там не управляют государством, но их дети, если у них есть способности, могут со временем занять ключевые позиции в науке и экономике. «Лифт», выносящий наверх детей из самых низов общества, в Финляндии работает как нигде безотказно [Волков, 2009, с. 5-13; Химанен, Кастельс, 2002].

Мы здесь не касаемся проблем существующего в России политического режима: при некоторых расхождениях ни один профессионал не сочтет его демократическим. Вопрос лишь в перспективах развития. На данном этапе динамики мировой экономики либеральный капитализм пока не подтверждает своих преимуществ по сравнению с авторитарными системами. Кризис конца 2000-х гг. укрепил легитимность авторитарных режимов, которые, как оказалось, при эффективном правлении вполне обеспечивают успешную экономическую динамику.

Как отмечает известный политолог Параг Ханна, поли­тические лидеры во всем мире сталкиваются с требованиями обеспечить экономические свободы, социальное равенство и политическую прозрачность, но совсем не обязательно демо­кратию. Все большее число авторов, особенно из развиваю­щихся стран, высказывают мысль о том, что «хорошее управ­ление» может предполагать не менее эффективную защиту прав личности, чем демократия. В Африке недавно был скон­струирован первым африканским миллиардером, телекомму­никационным магнатом из Судана Мо Ибрагимом «индекс Ибрагима». Соответственно ему индикаторами «хорошего управления» являются:

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

• безопасность и защищенность;

• власть закона;

• прозрачность и отсутствие коррупции;

• устойчивое экономическое развитие и умножение чело­веческого капитала.

Таким образом, в этом индексе нет связи эффективности с демократией. «На примерах Китая, Сингапура, Малайзии и Вьетнама четко видно, что эффективное промышленное раз­витие может происходить без всяких предварительно соз­данных демократических институтов» [Ханна, 2010а; 20106, с. 103-104].

В России взгляды, которых придерживается Параг Ханна, — давно уже не новость. Их сторонники именуют обыч­но оптимальный для страны режим режимом авторитаризма развития, реже по аналогии с историческим опытом — просве­щенным авторитаризмом. Так, В.А. Красильщиков отмечает: «Модернизация в России возможна только как авторитарная, особенно на первых порах. Демократическая модернизация по примеру сегодняшних Бразилии и Чили невозможна по причи­не отсутствия консенсуса в обществе по поводу модернизации, эгоизма верхов, инертности низов и неразвитости гражданско­го общества. В то же время настоятельно необходима деприва­тизация государства на всех уровнях. Без этого государство не станет государством развития» [Красильщиков, 2009, с. 159]. Для молодежи России (поколение 20-летних) мягкий автори­тарный режим, если он обеспечивает власть закона, отсутствие коррупции, индивидуальный успех, карьеру, комфорт и каче­ство жизни, вполне приемлем.

Глава 14