Мобильности

Можно, пожалуй, выделить три основных этапа разви­тия собственно теории социальной мобильности как таковой. Первый непосредственно следует за появлением основопола­гающей работы П. Сорокина. По времени он совпал с серь­езными социотехническими и социально-экономическими сдвигами в американской экономике, с огромными притока­ми мигрантов из других регионов мира. Другими словами, это были десятилетия активной социальной мобильности. Мы бе­рем за основу рассмотрения классику американской и запад­ноевропейской литературы 1960—1970-х гг.

Часть 2. Социальная стратификация и социальная мобильность

Глава 6. Социальная мобильность в контексте проблемы равенства шансов

Большинство социологов в качестве эмпирического ин­дикатора анализа восхождения и нисхождения избрали вид за­нятий. Одной из типичных работ о тенденциях мобильности в США в послевоенный период было исследование Элтона Ф. Джексона и Гарри Д. Крокета [Jackson, Crockett, 1964, p. 5—15]. Представляют интерес полученные ими сводные данные общего уровня мобильности в США в 1945-1957 гг. Результаты этой работы свидетельствуют о росте мобильности в рамках двух поколений. В 1957 г. сыновья реже наследовали профессии отцов, чем в 1945 г. Отмечена тенденция к восходя­щей мобильности, хотя примерно 25% исследуемых в обоих случаях совершили спуск по ступеням иерархии. Авторы по­казали, что мобильность, направленная вверх, связана больше с добровольным перемещением, чем со структурными факто­рами. Эти тенденции были позднее подтверждены исследова­ниями многих ученых в США, Европе и бывшем СССР. Они стремились доказать, что скорость социальной мобильности в США более близка к скорости, предполагаемой системой ра­венства возможностей, чем к скорости, предполагаемой систе­мой максимальной стабильности. Здесь они скорее приняли желаемое за действительное.

Видные американские социологи Питер М. Бло и Отис Д. Данкен, о чьих работах мы уже говорили, рассматривали каждую группу занятий двояко: как «потребителя» людских ре­сурсов и как «поставщика» рабочей силы [Blau, Duncan, 1967]. Способность того или иного вида занятий выступать потреби­телем и поставщиком на рынке труда зависит от таких факто­ров, как временные изменения структуры занятости (в частно­сти, в течение жизни одного поколения), дифференцирован­ная рождаемость и смертность внутри категории и открытость или замкнутость иерархии занятий. Анализ вскрыл интенсив­ную мобильность среди мужской части населения США. При этом превалировала мобильность по восходящей линии. Более частыми были перемещения в пограничных стратах, а не через несколько ступеней. Низшие «белые воротнички» и низшие «синие воротнички» (включая неквалифицированных сельско­хозяйственных рабочих) реже всех наследовали занятия отцов и были высокомобильными. Низшие «белые воротнички» со-

вершали в основном восхождение в высшие страты, хотя какая-то их часть была вынуждена перейти в разряд «синих воротнич­ков». Подобным же образом сыновья из семей, относящихся к категориям низших «синих воротничков», чаще становились высшими «синими воротничками», а небольшая их часть про­никала даже в разряд «белых воротничков». В итоге можно сказать, что американцы городского происхождения натал­кивались на реальный барьер: «белые воротнички» — «синие воротнички», однако препятствие оказывалось относительно преодолимым.

Бло и Данкен также показали относительное значение для профессиональной мобильности индивида ряда факторов, свя­занных с происхождением: тип занятия отца, национальность, величина родительской семьи, тип и размер населенного пун­кта, полученное образование. Бло и Данкен в своей непревзой­денной классической работе подчеркивают, что отцовский статус оказывает множественное — как прямое, так и косвен­ное — влияние на достижения сыновей в сфере образования. При этом в обществе усиливается связь между образованием и профессиональным успехом. Пока эта связь не будет ослаб­лена, возможности роста социальной мобильности останутся довольно ограниченными, а роль образования как фильтра при входе в профессиональную иерархию сохранится, способствуя увековечиванию социального неравенства.

Переходя к вопросу об устойчивых препятствиях на пути социальной мобильности, авторы доказывают, что предписан­ные признаки: расовая принадлежность, религия, возраст, пол, национальность — могут служить эффективным средством при распределении трудовых ролей. Процесс социализации в любом обществе имеет тенденцию к увязыванию предписанных призна­ков с социальными задачами. Социализация, связанная с пред­писанными признаками, настолько проникает в сознание, что ее путают с человеческой природой и принимают как заданную, несмотря на ее условность. Отсюда неприятие связи социальных задач с предписанными признаками носит в социологическом контексте революционный характер. Осознание собственного бесправия ведет многие низшие группы к социальному протесту, нацеленному на изменение традиционного соотношения сил.

•sa

Часть 2. Социальная стратификация и социальная мобильность

Бло и Данкен напоминают два важных аспекта идеологии, связанные с «американской мечтой», — стремление к более высокому статусу и вера в возможность его достижения. При рассмотрении в этом контексте ясно видно, что предписанный статус априори исключает определенные категории населе­ния из сферы «американской мечты». Исторически это обу­словлено как систематической дискриминацией извне, так и их собственной «интернализацией» (внутренним принятием) предписанных признаков. Ограниченные стремления, объяс­няемые такой позицией, традиционно одобрялись обществом, ибо они символически подкрепляли принцип разделения тру­да. «Интернализация» традиционных ценностей имела важные последствия для процессов мобильности в обществе.

В том же направлении вели изыскания Д. Фитерман и Р. Хаузер, чьи работы также обсуждались нами в контексте по­строения стратификационных иерархий на основе классифи­кации занятий. Примечательно, однако, что эти авторы пошли дальше Бло и Данкена, предложив учесть в анализе таблиц мо­бильности экзогенные факторы, а именно пространственно-временные изменения в структуре занятости, связанные с та­кими объективными экономическими процессами, как техни­ческий прогресс, урбанизация, расширение сферы услуг и т.д. (см.: [Featherman, Hauser, 1977]). Анализируя таким образом ма­териалы масштабных представительных опросов американского населения в 1962 и 1972 гг., авторы пришли к выводу, что такие традиционно рассматриваемые исследователями факторы огра­ничения мобильности, как тендерное и расовое неравенство, на самом деле не оказывают значительного влияния на траектории индивидуальных социальных перемещений. С другой стороны, классовая принадлежность родителей, измеряемая как на осно­ве представленной выше шкалы, так и по альтернативным по­казателям (доходу и образованию отцов), оказывает значимый эффект на распределение жизненных шансов их детей. Этот эф­фект к тому же отличается постоянством во времени.

Основываясь на этих и иных данных, последователи Бло, Данкена, Хаузера, Фитермана обычно приходят к выводу, что американское общество является бесклассовым обществом открытого типа в отличие, скажем, от Англии — классового,

Глава 6. Социальная мобильность в контексте проблемы равенства шансов

чопорного общества. Доминирующее мнение университет­ских профессоров-традиционалистов таково: в американском обществе — обществе возможностей, обществе равных шан­сов — большинство может, несмотря на некоторые ограниче­ния, перемещаться по иерархической лестнице вверх и вниз. По мнению, преобладающему в американском социологиче­ском сообществе, класс — это устаревшая идея, родившаяся в XIX столетии и являющаяся неуместной для понимания про­грессивного индустриального или постиндустриального об­ществ. Тенденции полной модернизации ведут к устранению классовых различий и способствуют возникновению обще­ства, в котором достоинства и способности имеют большее значение, чем социальное происхождение.

Многие европейские социологи, напротив, в те же 1970-е гг. не были склонны переоценивать ситуацию с равенством шан­сов в так называемом открытом обществе. Например, Б. Шефер [Schafer, 1976], выражая уверенность в том, что в ФРГ действи­тельно высока вертикальная мобильность, вместе с тем отме­чал, что социально-профессиональная структура населения Германии имела и к середине 1970-х гг. «поразительное сход­ство» со структурой 1939 г.

Специальные исследования классовой дифференциации и социальной мобильности в Англии также демонстрируют высо­кий и, очевидно, мало изменяющийся уровень социальной за­крытости. Как отмечали Дж. Голдторп и Ф. Бивен [Goldthorpe, Bevan, 1977, p. 279-334], социальная неподвижность особен­но заметна в местных сообществах, где происходит не про­цесс разрушения столетиями складывавшейся иерархической структуры, а модификация ее. Это, по выражению английских социологов, структура морально обоснованного неравенства.

Резко отрицательную оценку возможностей индивида в области социальной мобильности в условиях французского общества в те же годы дал Д. Марсо. Социальная мобильность населения, подсчитанная в пределах жизни одного или двух поколений, подтверждает жесткую неизменность социальной структуры в стране. Миф о равных возможностях является мифом как для США, так и для Западной Европы. Даже если считать профессиональную мобильность главным показате­лем социальной мобильности, то и в этом случае обнаружива-

Часть 2. Социальная стратификация и социальная мобильность

ется преобладание наследования занятий и профессий из по­коления в поколение. Автор приводит убедительные данные, подтверждающие «закрытость» разных социальных групп в современной Франции. Вывод, к которому приходит Марсо: «В течение 30 лет экономического развития, с 1945 по 1975 г., здесь сохранялась в большей мере тенденция к неизменности на каждом уровне социальной и классовой структуры, чем к изменению; верхний и нижний слои иерархии оставались изо­лированными» [Marceau, 1977, р. 99]. Видный французский со­циолог Эдмон Претесей [Preteceille, Terrail, 1985], по существу, объяснил эту иммобильность качественными разрывами в по­треблении между социальными классами, закрепляющими их представителей в своей культуре.

Анализ тех же процессов, проведенный Л. Дуберманом в США, не подтвердил тезиса, проповедовавшегося большин­ством его коллег, о наличии в этой стране больших возмож­ностей для социального и экономического продвижения, чем в других индустриальных странах. «В течение целого столе­тия, — пишет Дуберман, — американская классовая структура сохранялась относительно неизменной в аспекте большей от­крытости или закрытости» [Duberman, 1976, р. 113].

Можно считать типичной по отношению к первому этапу развития теоретического и эмпирического знания о проблемах социальных перемещений получившую широкую известность монографию двух влиятельных в научных и политических кругах социологов Сеймура Мартина Липсета и Рейнхарда Бендикса «Social Mobility in Industrial Society» [Lipset, Bendix, 1967], мно­гократно переиздававшуюся в США и явившуюся основопола­гающей для исследований в западноевропейских странах.