Глава 10. АДАПТАЦИЯ

Трудно передать, что испытала я и мои мальчики, в первый раз вернувшись в наш старый дом в Гари, который снимала одна из двоюродных сестер Джо. Многие из наших старых соседей заходили к нам в гости, но Милдред Уайт, соседка, с которой я была ближе всего, не зашла. Я удивилась и пошла к ней.

— Смотри, Луис, она не изменилась! — закричала она мужу, увидев меня в дверях.

Милдред, как и старые друзья ребят, очевидно, решила, что, поскольку положение семьи Джексонов так сильно изменилось, они должны были и сами измениться. Изменившееся отношение старых друзей и соседей — лишь немногое, к чему нам пришлось адаптироваться, после того как „Джексон Файв" стали знаменитыми. Привыкнуть к расписанию ребят было труднее всего — и для них, и для меня.

МАРЛОН. Когда мы старались добиться успеха, жизнь была сумасшедшей. Как только нам это удалось, жизнь стала еще более сумасшедшей.

Мы приходили домой из школы, и у нас была лишь какая-то доля секунды, чтоб схватить что-нибудь поесть. Затем отправлялись на студию. Мы записывали по песне в день. Если нам везло, мы приходили домой достаточно рано и могли заняться домашними заданиями, прежде чем завалиться спать. Все будни были такими. А в субботу мы репетировали!

ТИТО. В то время у меня не было ни минуты, чтобы спокойно поразмышлять. Знаете, когда, у меня появилась эта минута? После турне „Виктора" в 1984 году. До этого не было ни одного дня без работы.

Когда ребята не записывались и не репетировали, они чаще всего гастролировали. И хотя они обожали путешествовать по Соединенным Штатам, в Европу, Африку, Японию, они скучали по дому.

К счастью, у них была прекрасная учительница — Роуз Файн. Она была больше, чем учительница, сопровождала их в музеи, магазины, заботилась об их отдыхе и здоровье. „Я чувствую, как будто я была их ма­терью в другой жизни",— пошутила она однажды. Но это полностью характеризовало связь между ней и ребятами. Бывали времена, когда мне хотелось проводить столько же времени с моими сыновьями, сколько проводила с ними миссис Файн.

В Гари мы старались обедать все вместе. Это стало нашей семейной традицией. Ребята рассказывали за столом о том, что они делали днем, болтали друг с другом. Я искренне любила такие минуты. После переезда в Калифорнию я продолжала готовить обеды. Но ребята часто задерживались в студии. Меня это так расстраивало, что через некоторое время я просто перестала готовить. Печально, но наша семейная традиция оказалась „брошенной на обочине". Еще одна проблема, с которой нам пришлось столкнуться,— наш новый статус „общественных фигур". Моим мальчикам буквально нельзя было высунуть нос за дверь: поклонники преследовали их всюду — на улице, на концертах, в аэропортах...

ТИТО. Даже вернувшись в гостиницу после выступления, мы не могли избавиться от фанов. Хотя телохранители дежурили на каждом конце коридора, девицы умудрялись прорваться, если видели, что кто-то из нас выходит, чтобы навестить братьев.

Поклонники стали частью и моей повседневной жизни. Нашему дверному звонку приходилось много работать. Иной раз, открыв дверь, я видела нескольких молодых девиц, уставившихся на меня. Я всегда впускала их, угощала напитками, отвечала на их вопросы. С моей точки зрения, это было вежливо. К тому же моя мать так меня воспитала. Когда „Мотаун" снял для нас другой дом на Броумонт-Драйв в Беверли Хиллз с менее доступным адресом, я полагала, что не буду видеть столько поклонников. Но я ошиблась. Они приходили с Сансет-бульвар и устраивались лагерем у наших ворот. И снова я их не прогоняла.

Даже после переезда в новый дом в Энсино я продолжала придерживаться политики „открытых дверей" в течение некоторого времени, хотя мое терпение начинало истощаться: проблема заключалась в том, что многие фаны, пользуясь моим гостеприимством, сидели в доме часами, полагая, что, если они просидят достаточно долго, им удастся увидеть кого-нибудь из ребят. Наверное, я была слишком вежлива, чтобы спросить у них: „Не кажется ли вам, что пора идти?" В конце концов кто-нибудь из них говорил: „Ну ладно, я думаю, нам пора". Но к этому времени часто уже наступала полночь, и я беспокоилась за безопасность этих ребят. „Вы не можете идти одни",— говорила я им. Дело кончалось тем, что я везла их всех по домам! „Что я делаю? — наконец спросила я себя как-то утром.— Эти девицы никогда не перестанут ходить, если я буду впускать их и развозить по домам". С тех пор я изо всех сил старалась их не замечать. И все же лучше было приглашать в дом молодых фанов, чем быть атакованной на улице грубыми незнакомцами.

Впервые меня узнали в магазине „Пик'н'Сэйв" *. „Что вы можете покупать в таком магазине, как этот?" — спросила меня какая-то женщина. „То же, что и вы",— ответила я. Ей было непонятно, почему я до сих пор делаю покупки в „Пик'н'Сэйв". Время от времени я удачно покупала антиквариат в магазине Армии Спасения.

Не хочу создавать впечатления, что адаптация, через которую моим детям и мне пришлось пройти в Лос-Анджелесе, была только трудной и болезненной. Были и свои радости — предстояло привыкнуть к тому, что у нас впервые в жизни появилось больше денег.

Когда гонорары наконец начали поступать и нам стало ясно, что наши финансовые заботы окончены после двадцати лет экономии каждого доллара, я почувствовала огромное облегчение. Сознание того, что у нас есть деньги, делало нашу жизнь намного легче.

РЕББИ. Когда в 1971 году родился мои первый ребенок, мама приехала к нам в гости в Кентукки. Как человек она не изменилась. Но я заметила, и мне это понравилось, что изменилась ее манера держаться. Они стала хорошо одеваться, носила красивые ювелирные украшения. У нее был новый, загадочный вид.

Мы бросились приобретать новую одежду. Мальчики купили кожаные штаны и куртки, костюмы с джинсовыми заплатками, которые были тогда последним „криком" моды. В 1970 году Джеки купил свой первый автомобиль „датсун" — это была самая большая покупка. Джеки в то время было уже девятнадцать лет, и мы с Джо дали свое согласие на эту покупку. Конечно, Тито и Джермен тоже хотели иметь машины, но Джо и я сказали, что им придется подождать до окончания средней школы.

Что же мы делали с нашими деньгами? Большая часть дохода уходила на личные сберегательные счета мальчиков, часть шла в кубышку — фонд, из которого ребята могли взять деньги, когда поженятся, чтобы купить дом. Остальные деньги Джо как менеджер выдавал в виде еженедельных выплат.

Оценив все ресурсы, мы с Джо решили сделать кое-какие капиталовложения в интересах семьи. Мы купили два двухсотдвенадцатиквартирных комплекса и два дома (один двухсотдвенадцатиквартирный и другой— стодевяностошестиквартирный). Когда мы продали их в конце семидесятых годов, то получили хороший доход.

Кроме того, мы решили купить дом для нашей семьи. После двух лет жизни в домах, которые снимала для нас „Мотаун", мы почувствовали, что пора обзавестись собственным домом. Сначала мы остановились на Голливуде, чтобы быть поближе к „Мотаун" и студиям звукозаписи. Но потом нас увлекла идея покупки дома на вершине холма в Бел-Эйр с видом на город. Один агент по продаже недвижимости предложил нам дом в Бел-Эйр, но сначала, чтобы доказать нам, что он хороший агент, он отвез нас в Долину Сан-Фернандо к дому в Энсино, который продавался примерно за такую же цену — сто сорок тысяч долларов. Дом в Энсино, конечно, нельзя было сравнить с домом в Бел-Эйр, потому что он был расположен на равнине. Но дом в Энсино нам понравился тем, что располагался почти на двух акрах земли с восемнадцатью лимонными, апельсиновыми и мандариновыми деревьями. Кроме того, имелась площадка, где мальчики могли играть в бейсбол. Да и сам дом, построенный в стиле калифорнийского ранчо, выглядел весьма привлекательно. В доме было шесть спален, углубленный рабочий кабинет, пять ванных комнат. Нам особенно понравилась полностью застекленная, залитая светом гостиная. Купив этот дом, мы переехали в него пятого мая 1971 года, ровно через день после того, как мне исполнился сорок один год. Детям по-прежнему приходилось делить спальни. Джеки жил в одной комнате с клавишником Ронни Ренсайфером, Тито — с барабанщиком Джонни Джексоном, Джермен — с Марлоном, Майкл — с Рэнди, Латойа с Джанет.

На день рождения Джермена, когда ему исполнилось семнадцать, в наш дом „въехал" тринадцатый жилец — Рози, удав боа. Это был подарок от подружки Джермена, Хейзел Горди, дочери Берри Горди. Да, в Лос-Анджелесе мне пришлось привыкать к экзотическим вкусам ребят. У нас уже было несколько собак. Теперь появилась змея.

Рози стала любимицей ребят. Они разгуливали с ней вокруг дома, дразнили друзей, притворяясь, что „натравливают" Рози на них.

Вспоминаю, как-то Джонни разбудил меня ночью криком: „Что-то ползет у меня по животу!" Конечно, это была Рози. Кто-то из ребят вытащил ее днем из аквариума Джермена и забыл вернуть обратно. Рози прожила всего несколько лет, и когда она умерла, ребята купили другого удава боа. Как и Рози, ему нравилось греться на солнышке на деревьях. „Не разрешайте удаву свободно ползать!" — кричала я. „Но ему же надо немного размяться",— спорили они. И вот в один прекрасный день он „размялся" больше, чем ребятам хотелось бы. Они пошли его искать, но он бесследно исчез. Я не посмела сказать об этом соседям.