Кандидат наук, полковник

Чем отличается незаурядный человек от человека обычного? Наверное, тем, что этот человек никогда не дает перерыва своим мозгам. А отсюда умение многое сделать в невероятно короткие сроки и умение все помнить и все успевать. Окружающие, как правило, быстро привыкают к фантастической работоспособности одних и беспомощности других.

Таким одержимым, фанатично влюбленным в летное дело был Тимур. В детстве все мальчишки хотят стать летчиками, космонавтами, геологами, одним словом, все мечтают о героических и романтических профессиях. С возрастом ряды романтиков редеют, а на человека, сохранившего верность мечте на всю жизнь, смотрят как на инопланетянина. Тимур всей своей жизнью доказал, что мужчина, живущий детской мечтой, не выглядит смешно и нелепо. Наоборот, для него это единственная возможность остаться цельной личностью, не прогибающейся под действием обстоятельств.

Всех окружающих подкупало его отношение к полетам, особенная убежденность, вера в собственные силы и возможность коренных изменений.

Общеизвестно, что летная работа в мирное время и действия авиации во время боевых действий существенно отличаются. В мирное время на первом плане безопасность полетов, а в военное — боевая эффективность. Для того, чтобы встретить любого врага во всеоружии, необходимо идти по очень непростому пути и в мирное время летать на пределе возможностей самолета и летчика; это очень опасно, требует {182} постоянного напряжения и высокой работоспособности всех участников полетов, и многих раздражает... Тимур следовал этому пути всю жизнь. Его считали наивным мечтателем, злорадствовали над его искренностью и открытостью, с ним боролись, потом смирились, потом с ним советовались по всем летным вопросам, а сейчас им гордятся...

Полагаю, что именно из-за его убежденности в возможности изменений он обладал особенным свойством притягивать к себе людей, сейчас бы это назвали магнетизмом. Причем обаяние действовало не только на авиаторов, но и людей из совершенно иных сфер деятельности. Перемен хотели многие, но для того чтобы перемены наступили, необходимо было работать и работать, а так. как работал Тимур, способны очень и очень немногие.

В итоге так оно и вышло. Все летчики, которыми командовал Тимур, в воздухе делали то. о чем другие могли только мечтать. Сколько за это пришлось выдержать Тимуру, знает только он сам: его «воспитывали», отстраняли от полетов, снимали с должности. Но он оставался самим собой, считал, что нашим летчикам по силам делать то, что делают лучшие летчики мира. Ему говорили: нельзя летать во всем диапазоне высот, скоростей и перегрузок самолета. Представители промышленности упрекали его в том, что только на самолетах его полка проявляются серьезные неисправности планера. Тимур обезоруживал простым ответом: противник не читает наши инструкции, а если и читает, то с целью поиска наших слабых мест.

Тимур провел в воздухе тысячи часов и не скрывал, что это лучшая часть его жизни. Он до седых волос (или их отсутствия) сохранил трепетное отношение к каждому полету. Он говорил, что держаться за ручку истребителя Бог позволяет не каждому. Любого летчика считал избранным и мог простить практически все. Некоторые летчики знали эту слабость командира и беззастенчиво пользовались.

Мир авиации так устроен, что все время учишься, и все время кажется, что чего-то важного ты не знаешь. Уму непостижимо, как Тимур при его загруженности всегда учился и всегда читал. В его руках можно было увидеть и памятку летчикам о самолетах противника выпуска 1941 г., и самый свежий справочник {183} Джейн. Мемуары всех летчиков последней войны и локальных конфликтов были прочитаны им самым доскональным образом. Ко многим обобщениям в мемуарах относился весьма критически, книгу Василия Емельяненко «В военном воздухе суровом» считал самой правдивой о войне в небе.

Что есть подвиг? Многие считают, для этого необходимо сделать что-то неординарное с риском для жизни. Думаю, что в России (Слава Богу) много таких людей. Заниматься подготовкой летчиков изо дня в день, из года в год, десятилетиями, поднимая планку своего и их профессионализма все выше и выше. Знать летные возможности и психологическое состояние каждого пилота, при этом видеть далеко вперед. А для того, чтобы воплотить планы и желания в жизнь, нужно преодолеть очень и очень много.

Со стороны все очень просто. Есть самолеты, есть летчики и специалисты, готовящие технику, аэродром и все остальное к полетам. Одним словом, только летай.

На самом деле: то нет топлива, то запасных частей, то закончился ресурс двигателей, то командование запретило полеты и т.д. Долготерпению Тимура и многолетнему его мужеству в преодолешш этих препятствий можно только позавидовать. Летчикам палубной авиации повезло, благодаря неугомонности и настойчивости Тимура, они в самые тяжелые для авиации годы летали. И не просто летали, а осваивали новые, предельно сложные упражнения. Это непростое время на деле показало, что народ и армия едины. Тимур первым понял, что привычные схемы не работают и необходимы нестандартные решения. Нашлись люди, для которых слово «патриотизм» не пустой звук. Это и бизнесмены, и политики, и целые организации, которые активно помогали авиаторам во всем: начиная от горючего и заканчивая спецодеждой для пилотов. Благодаря первым шагам, которые сделал Тимур, эти связи переросли в дружбу и продолжаются поныне.

В каждой работе есть свой момент истины. У летчиков Тимура момент истины — самостоятельная посадка на авианосец. Зацепился — молодец, это серьезный успех пилота и свидетельство правильных усилий командира по подготовке подчиненных. Если неудача — давайте разберемся...

Решение на посадку каждого строевого палубного летчика принимал Тимур. Каждый из них прошел программу подготовки, {184} выполнив минимально необходимое количество полетов, предшествующих самостоятельной посадке. В этом характер и мужество Тимура. Насколько глубоко он знал и понимал летное дело, психологию летчика и обстановку, в которой действует летчик. Он днем и ночью мог ответить, какому летчику какое упражнение и в каких условиях можно выполнять и к выполнению какого упражнения его сейчас надо готовить.

Страсть Тимура к полетам была настолько всепоглощающей, что не было того самолета и того времени, когда он не хотел бы летать. Он летал во время очередного отпуска, летал на вертолетах, спортивных самолетах, автожире. Ради нескольких полетов он мог для всех «захворать», чтобы беспрепятственно подготовить на самолетах РОСТО к более сложным полетам палубных летчиков, используя керосин, который купил благорасположенный к авиации бизнесмен.

Мне он так и запомнился — идущим (а чаще бегущим) от одного самолета к другому.

Поражала его способность держать в голове всю картину полетов. Он постоянно знал, в какой зоне какой летчик какое упражнение выполняет, какие самолеты в воздухе, какие на земле, какие неисправны и когда будут введены в строй. Сам он, как правило, все это время нахск)ился в инструкторской кабине самолета и занимался обучением подчиненного. При этом он был готов оказать помощь летчику, попавшему в затруднительное положение, или внести коррективы в связи с изменением погоды или иных обстоятельств.

Многие «опытные» начальники и командиры всегда на месте, но в критические моменты их как бы нет. Тимур во всех нестандартных ситуациях брал руководство, а следовательно, и ответственность на себя, никогда не уклоняясь. По прошествии времени, можно сказать, что не все его решения были правильными, но это легко рассудить задним умом, в авиации большинство критических ситуаций развивается скоротечно и решения принимает живой человек (с эмоциями) в условиях дефицита времени и информации. Уверен, что далеко не каждый командир вылетит навстречу самолету, терпящему бедствие, для того, чтобы помочь экипажу. Два пилота погибли. Из ложного чувства его вины, когда он пытался спасти безнадежную машину, {185} Тимура обвинили в неправильных и неграмотных действиях с соответствующими выводами.»

За послевоенное время выросло не одно поколение командиров, прекрасно зарекомендовавших себя. У них все четко и аккуратно, они вовремя предоставляют отчеты, они, как правило, безупречно выглядят, знают, где и что можно сказать, а что нет, их умению угадывать желания начальников можно позавидовать и т.д. Они становятся генералами не сходя с паркета. Но стоит неожиданно наступить форсмажорным обстоятельствам, наш рафинированный герой «поплыл» и не знает что делать. Вот почему в мирное время служебных высот достигает один, а война требует других людей с другим характером. Тимур и в этом случае являлся исключением. Не знаю человека, который бы столь серьезно готовил себя и своих подчиненных к основному предназначению — войне. Это и постоянное изучение самолетов, кораблей и другой техники вероятного противника, это скрупулезное изучение действий сторон во всех локальных конфликтах, это встречи с фронтовиками и участниками локальных войн, это стремление изучить новые направления воздействия на противника: информационное и психологическое. Своими знаниями он щедро делился, радовался как ребенок, когда его подчиненный оказывался первым среди равных, и откровенно гордился этим. Равно как и огорчался, когда случались, по его мерке, промахи. Был очень серьезный разбор полетов с эмоциями, когда нашего пилота перехватили в нейтральных водах самолеты «противника».

Совершенно не стандартным было его отношение к людям. Ко всем, без исключения, относился доброжелательно до той поры, пока для себя не определял систему ценностей человека и его отношение к делу. А если кто вместе с ним служил, летал и к этому прикладывал хотя бы минимальные усилия, то становился близким Тимуру человеком на всю жизнь, независимо от того, менялся ли человек потом в лучшую или худшую сторону. Тому, с кем Тимур побывал в каких-либо экстремальных ситуациях, выдавалась пожизненная индульгенция на отпущение всех грехов.

Не знаю человека более беспощадного к себе. Меня удивляла его способность анализировать и продумывать все и вся в летной подготовке. Не было пилота из его подчиненных, про которого бы он не знал все плюсы и минусы. И для каждого имелся {186} план подготовки и совершенствования, о котором сам обучаемый порой и не думал. Он умел располагать к себе людей сразу и навсегда. Конечно, и у него были завистники и недоброжелатели, но что интересно, недруги гордятся близким общением с ним не меньше, чем друзья.

Остается глубоко сожалеть, что судьба не дала Тимуру возможности полностью раскрыть себя.

Вряд ли он состоялся бы как политик — лавирование и демагогия для него были абсолютно неприемлемы. Думаю, он состоялся как государственный человек, но его потенциальные возможности достойны гораздо большего масштаба.