Проблема собственности и власти в акционерных компаниях

Проблема собственности и управления или власти в крупнейших акционерных обществах капиталистических стран является одной из самых острых проблем в идеологической борьбе марксизма с буржуазной общественной наукой. Большинство буржуазных и реформистских теорий капиталистической экономики да и всего капиталистического общества в целом, таких как теории <демократического капитализма>, <индустриального общества>, <революции управляющих> и т.п., обосновывает свои выводы ссылкой на процессы, происходящие в связи с развитием акционерной формы, а также те, которые протекают в рамках акционерных компаний. Два явления привлекают наибольшее внимание авторов из капиталистических стран. Во-первых, распространение акций среди довольно значительной части населения капиталистических стран. Во-вторых, отделение функции управления капиталистической собственностью в корпорациях от самого собственника. Постановка вопроса об отделении от собственника функций по управлению собственностью во многом связана с распространением акционерных обществ. <Промышленное акционерное общество: приносит с собой, - подчеркивал Р. Гильфердинг в своей работе <Финансовый капитал>, - в качестве своего принципа то, что для индивидуального предприятия является только случайностью: освобождение промышленного капиталиста от функции промышленного предпринимателя>[113].

Однако объективно происходящие в недрах буржуазного общества процессы: развитие акционерной, государственной форм капиталистической собственности, усиление роли, значения управления хозяйственными отношениями - превратно истолковываются буржуазными авторами, выдаются ими за изменения в самом существе капиталистического способа производства, его глубокую, коренную трансформацию. <Капитализм в Соединенных Штатах, - заявлял бывший президент США Л. Джонсон, - сегодня не тот капитализм, который был известен где-либо, когда-либо в прошлом. Сердитые лозунги коммунизма становятся архаичными, когда обращаются против капитализма американского народа. При нашей системе рабочий - это тоже инвестор. Народ - также собственник>[114].

При этом в подтверждение своих тезисов о <социализации>, <демократизации> собственности буржуазные исследователи приводят статистику владельцев акций в развитых капиталистических странах. Если в 1952 г. в США владели акциями 6,5 млн человек, то в 1959 г. - уже 12,5, в 1965 г. - 20,1 и в 1975 г. - 25,3 млн человек. По разным источникам, к началу 70-х гг. в Японии насчитывалось 8-10 млн акционеров, в ФРГ - 5 млн, а в Англии - свыше 2 млн. Распространение акций не только всячески приветствуется, но и стимулируется, в том числе с помощью законодательных мер. <Сохранение или падение капитализма, - откровенно объясняет причины такого отношения к распространению акций среди рабочих и служащих один из американских биржевиков, - прямо зависит от той поддержки, которую он получит от общественности. Такая поддержка придет лишь в том случае, если каждый станет пайщиком капитализма и будет знать, что он пайщик: Цель: состоит в том, чтобы создать нацию акционеров-ка-питалистов, сделать каждого мужчину и каждую женщину акционером наших крупных корпораций: Нация акционеров - наше сильнейшее оружие против иностранных <измов>, которые иссушали бы наши жизненные силы и в конечном счете отдали бы нас в руки нашего врага, которого мы знаем под именем <коммунизм>. Мы можем до посинения доказывать достоинства капитализма, но одна акция на имя простого человека убедит сильнее, чем все наше ораторское искусство>[115]. И в полном соответствии с указанными стратегическими целями осуществляется законодательное стимулирование распространения акций в среде трудящихся. Например, во Франции еще Законом от 26 ап-реля 1917 г. были созданы анонимные общества с рабочим участием[116]. В этих обществах существовало две категории акций: акции капитала и трудовые акции. Трудовые акции являлись собственностью кооперативного товарищества, которое создавалось в компании и включало в себя всех лиц, работающих на предприятии и достигших 21 года. Кооперативное товарищество посылает своих представителей на общие собрания и в административный совет анонимного общества. Однако трудовые акции являются акциями только по названию[117]. В силу ст. 75 Закона о торговых товариществах 1867 г. (Закон 1917 г. вошел в него в качестве титула III) трудовые акции являются именными, они записаны на имя рабочего кооператива, они не могут отчуждаться в продолжение всего существования анонимного общества с рабочим участием. Трудовые акции не составляют части основного капитала. В случае прекращения общества они не дают никаких прав на активы компании.

Практически Закон 1917 г. <провалился>[118]. По данным Ж. Рипера, во Франции было создано только 15 анонимных обществ с рабочим участием[119].

После второй мировой войны законодатель возобновил попытки, направленные, как признают буржуазные авторы, на осуществление <тщетного: дела - примирения капитала и труда>[120]. Так, декреты от 20 мая и 17 сентября 1955 г. определили условия коллективного участия персонала в росте производительности труда. Ордонанс от 7 января 1959 г. <О стимулировании ассоциации или заинтересованности трудящихся в предприятии>[121] и декрет от 29 августа 1959 г. о применении этого ордонанса также предусматривали введение различных форм участия рабочих и служащих в результатах деятельности, в капитале или в повышении производительности труда, и в том числе в форме распределения акций обществ. Такое участие могло иметь место лишь при наличии соглашения между трудящимися и предпринимателями. Но и эти акты не имели сколь-нибудь значительного влияния на практику[122].

Ордонанс № 67-693 от 17 августа 1967 г.[123] предусмотрел, что на всех частных предприятиях с числом рабочих и служащих свыше 100 создаются специальные резервы или фонды участия трудящихся в результатах развития производства. В этот резерв отчисляется ежегодно половина чистой прибыли предприятия. Средства резерва или используются на увеличение акционерного капитала общества или идут на создание специального фонда капиталовложений, или же размещаются вне предприятия в организации, занимающиеся инвестированием. В первом случае трудящиеся получают акции, во втором - облигации, в третьем на их банковский счет перечисляется соответствующая денежная сумма. Размер участия трудящихся зависит от величины их заработной платы. В соответствии со ст. 7 названного ордонанса суммы, ежегодно выплачиваемые рабочим и служащим, не могут превышать 10% годового фонда заработной платы, а для каждого работающего по найму - 2000 фр. в год[124].

Еще одна попытка содействовать приобретению рабочими и служащими акционерной компании акций этой компании была предпринята Законом № 70-1322 от 31 декабря 1970 г. Закон разрешил акционерным обществам предоставлять всем или некоторым рабочим и служащим акционерной компании или ее филиала право подписки на акции общества (его филиала) или право на их покупку у общества. Эти права называются опционами (options). Опционы являются неотчуждаемыми[125]. Административный совет или директорат вправе запретить продажу акций, приобретенных на основе опционов, в течение определенного времени (но не свыше 5 лет).

Но, пожалуй, наиболее ясно социальная цель <рабочих акций> и характерные особенности их правового режима нашли свое отражение в принятых в начале 70-х гг. во Франции законах о введении акционерной формы на национализированных предприятиях.

В силу Закона № 70-11 от 2 января 1970 г.[126] в Национальном управлении заводами Рено создается акционерный капитал. Не менее 3/4 акций этого капитала находится в собственности государства. Остальные акции распределяются среди рабочих и служащих Рено бесплатно или за плату. Распределение бесплатных акций производится с учетом трудового стажа работника и его служебного положения на предприятии. Рабочие-акционеры представляются в административном совете Рено с учетом их доли участия в основном капитале. Однако государство должно всегда обладать в совете большинством мест администраторов.

Выпущенные акции являются именными. Закон ограничил круг лиц, которым акции могут быть уступлены. Это члены персонала предприятия, само предприятие или же государство. Акции приобретаются также специальным фондом, созданным на Рено. Работники, покинувшие Рено, могут оставаться собственниками его акций.

Закон 1970 г. предусматривает ряд мер, направленных на предотвращение перехода акций Национального управления заводами Рено в руки лиц, не связанных с предприятием трудовыми отношениями. Только супруг и нисходящие родственники по прямой линии этого работника-акционера могут наследовать акции Рено. Все другие лица, к которым перешли эти акции, должны в пределах установленного срока уступить их на определенных в законе условиях. В противном случае акции утрачивают все оговоренные в законодательстве права. Такими правами владельца акций Рено закон признает право участвовать в прибылях, полученных Национальным управлением, и право участвовать в увеличении капитала, когда оно осуществляется через включение в акционерный капитал резервов[127].

Работник вправе владеть акциями Рено лишь в пределах установленного в декрете максимального их числа[128].

Закон от 24 октября 1980 г. развил указанные идеи. В акционерных обществах, согласно предписаниям этого закона, чрезвычайное общее собрание должно принять решение об увеличении основного капитала на 3%. Указанное увеличение финансируется на 35% самим обществом. Последнее обязано включить соответствующую долю своих резервов в основной капитал, а 65% увеличения капитала покрывает государство путем предоставления обществу кредита на соответствующую сумму сроком на десять лет. Данный кредит погашается обществом. Акции, которые выпускаются акционерной компанией в связи с этим увеличением капитала, бесплатно распределяются среди работников, занятых в этом акционерном обществе. При этом номинальная стоимость акций, переданных каждому работнику, не должна превышать 5000 фр. В течение срока от 3 до 5 лет держатели таких рабочих акций не вправе отчуждать их кому-либо. Закон 1980 г. был подвергнут резкой критике и справа, и слева. Преследующий ту же цель, что и другие нормативные акты в этой области, - цель смягчения классовых противоречий внутри предприятия, цель улучшения социального климата на производстве, установления диалога между трудом и капиталом, названный закон отбросил основные классические принципы акционерного права. Как известно, членство в акционерной компании - дело совершенно добровольное. Вводя обязательное распределение акций, французский законодатель идет вразрез с этим ведущим началом акционерного и гражданского права. Далее, в течение ряда лет рабочие-акционеры не вправе освободиться от своих ценных бумаг. Они становятся <принудительными собственниками> акций компании. Это также не соответствует принципу оборачиваемости акций, на котором основано классическое право компаний и который вытекает из самой сути акционерного общества как объединения капиталов. Некоторые французские авторы считают, что появление внутри акционерного общества новой категории акционеров приведет к нарушению прав прежних акционеров - вкладчиков капитала на ранее образованные резервы, ибо все акционеры имеют равные правомочия на все имущество компании, независимо от того, когда они стали участниками акционерного общества. Существует и множество других проблем стыковки новых положений с нормами акционерного законодательства[129]. В целом практически все исследователи без малейшего оптимизма оценивают очередную попытку насаждения народного капитализма законодательным путем. Скепсис их основан на опыте реализации сходных законодательных предписаний. Обязательное распределение акций во Франции было осуществлено ранее в трех национальных банках и в десяти национальных страховых компаниях. Рабочие так и не почувствовали себя по-настоящему хозяевами указанных обществ. Об этом красноречиво свидетельствует тот факт, что после окончания периода времени, когда они не вправе были отчуждать переданные им бесплатно акции данных компаний, рабочие тут же продали от 40 до 60% этих ценных бумаг[129].

В законодательном регулировании участия рабочих и служащих в акционерном капитале общества следует отметить несколько существенных элементов. Во-первых, размер участия всех, а также отдельных работников ограничивается в целом небольшой величиной. Так, в США - этом бастионе <демократического капитализма> - лишь 2,6% рабочих и 0,3% фермеров владеют акциями. Одному лишь семейству Дюпонов принадлежит в десять раз больше акций, чем всем рабочим США. Круг акционеров в послевоенное время расширился главным образом за счет мелкой буржуазии, интеллигенции, высокооплачиваемых служащих. Распределение ничтожной части акций среди трудящихся не вызвало сколь-нибудь существенного перераспределения богатства, собственности внутри буржуазного общества. В тех же Соединенных Штатах небольшая прослойка сверхбогачей, составляющая всего 0,5% населения этой страны, обладала 49,3% всех акций. Что же говорить о других странах, где диффузия ценных бумаг не получила такого развития, как в Соединенных Штатах?! Во-вторых, надо учесть, что среди рабочих и служащих распределяются акции именно данного общества. В-третьих, размер участия каждого работника зависит от таких критериев, как размер получаемой им заработной платы, производственный стаж, занимаемое служебное положение. Иными словами, распределение акций носит по отношению к заработной плате дополнительный, производный характер. В-четвертых, в большей или меньшей степени ограничивается возможность отчуждения работником своих акций.

Эти особенности правового режима рабочих акций определяются их социальной целью. <Заинтересовать> работника в росте производительности труда, прибылей компании, расколоть единое рабочее движение на отдельные конкурирующие между собой группы и тем самым инкорпорировать его в экономическую и социальную систему капитализма - таковы главные задачи буржуазного законодательства в этой области. То, что для осуществления этой цели избрана форма акции, далеко не случайно. Прежде всего надо иметь в виду, что доход по акции колеблется в зависимости от величины распределяемой прибыли. Поэтому акция является удобным и апробированным инструментом оплаты труда работника, с помощью которого зависимость между состоянием дел компании и величиной дохода каждого работника осуществляется наиболее простым, непосредственным способом. Далее, с формально-юридической точки зрения исчезает разница между рабочим и капиталистом. И тот и другой выступают как акционеры. Именно на этой формальной общности и акцентируют внимание представители теории <социализации собственности>.

Усиление законодательного стимулирования распространения акций среди рабочих и служащих, которое можно отметить в последние годы в ряде капиталистических стран Западной Европы и Латинской Америки, также преследует прежде всего идеологическую цель насаждения иллюзии относительно возможности движения капитализма к бесклассовому обществу через эволюцию. Идеологическая функция современного акционерного права капиталистических стран быстро прогрессирует, развивается. Усиление социальной <нагрузки> - характерная его черта[130]. Иногда она проявляется в вульгарной форме социальной демагогии, содержащейся к тексте законодательного акта.

Теоретической базой законодательных попыток инкорпорировать трудящихся в структуру акционерного общества являются, с одной стороны, широко распространенное в современной буржуазной политической экономии учение о факторах производства (труде, капитале, земле), а с другой стороны - идеи правового солидаризма, для которого, как известно, характерно отрицание классовой борьбы и идеологическая трактовка права в качестве инструмента социального примирения, согласования интересов различных социальных групп. В более широком плане эти попытки выступают как юридические аппликации теории согласованной экономики.

<Владея акциями на 500 или на 1000 фр., рабочий не становится капиталистом>[131]. Рабочий класс капиталистических стран это отлично понимает. Не случайно, что не рабочие, а предприниматели настаивают на участии трудящихся в акционерном капитале[131]. Не <снизу>, а <сверху> идет инициатива законодательного регулирования этого участия. Тщетность попыток сгладить антагонизм между трудом и капиталом путем распределения среди рабочих и служащих акций подчеркивается не только прогрессивными партиями и профсоюзными организациями[132], но ее вынуждены признавать и сами буржуазные юристы.

В связи с анализом сущности рабочих акций возникает вопрос, насколько выводы, к которым мы пришли, согласуются с Марксовым определением акции. В первом томе <Капитала> К. Маркс писал: <Акции железнодорожных, горных, пароходных и других обществ являются представителями действительного капитала, именно капитала, вложенного и функционирующего в этих предприятиях, или денежной суммы, авансированной участниками с целью израсходовать ее в этих предприятиях как капитал>[132]. Когда мы говорим об акции как о ценной бумаге, то мы подчеркиваем, что она служит подтверждением права ее владельца на стоимость капитала. Сама же стоимость денег или товаров как капитала определяется, как подчеркивал К. Маркс, <тем количеством прибавочной стоимости, которое они производят для своего владельца>[133]. Отсюда следует, что <акция есть лишь титул для собственности, pro rata[134], на реализуемую им прибавочную стоимость>[135]. С помощью акции капиталист присваивает прибавочную стоимость, произведенную наемными работниками. Таким образом, акция выступает как инструмент капиталистической эксплуатации. Как же совместить Марксово определение акции - титула собственности на прибавочную стоимость и владение акциями тех лиц, которые эту прибавочную стоимость производят?

По отношению к рабочему акция не является способом присвоения прибавочной стоимости, так как прибавочная стоимость есть чужой неоплаченный труд. Для рабочего-акционера владение ценными бумагами акционерного общества не дает и не может дать такого дохода, который позволял бы говорить о присвоении результатов чужого труда. Мы уже приводили данные относительно незначительности доли акций, которые находятся в собственности рабочих. Средний доход, полученный ими от фондовых бумаг, также ничтожен. Например, во Франции в середине 60-х гг. он составил 654 фр. в год, т.е. был равен половине размера существовавшей тогда минимальной заработной платы, установленной законом. Фактически в виде доходов от акций рабочие получают мизерную долю своего же неоплаченного труда[136].

Итак, акция в одном случае служит инструментом эксплуатации, инструментом присвоения результатов чужого труда, а в другом случае она выступает как одна из форм оплаты труда наемного работника. Решить, в каком качестве выступает акция для данного лица, можно только конкретно.

Этот вывод ничуть не колеблет определения К. Марксом акции как титула собственности на прибавочную стоимость. К. Маркс в этом определении формулирует понятие акции как экономической категории. Понятие - это отражение существенно общего в предмете, его первоосновы. Сущность акции нельзя раскрыть, сравнивая и выделяя общие черты акций, оставаясь на уровне юридического анализа (именно так, кстати, и поступают буржуазные авторы), так как <право не может быть понято из самого себя>. Сущность акции может быть раскрыта лишь при анализе экономических отношений, что и проделал К. Маркс. Правовая форма акции по отношению к своей экономической основе имеет определенную самостоятельность. Эта форма может быть использована для опосредования других экономических отношений. Поэтому вовсе не обязательно, чтобы каждая акция в ее юридическом значении была инструментом присвоения прибавочной стоимости.

При оценке такого явления, как диффузия акций, необходимо также учитывать, что трудящиеся всегда выступают как мелкие акционеры. Никакого реального влияния такие акционеры на политику акционерной компании никогда не оказывали. Более того, в настоящее время наблюдается острый кризис и упадок представительных органов акционерного общества - общих собраний акционеров. В законодательстве этот процесс нашел свое отражение во многих положениях.

Проблема управления акционерными обществами без всякого преувеличения является в настоящее время по своей значимости основной проблемой в том разделе буржуазного частного права, который относится к правосубъектности.

По этому вопросу, как ни по одному другому, высказано множество нередко взаимоисключающих утверждений, на искаженных толкованиях процессов управления в корпорациях построены практически все буржуазные современные конструкции юридического лица. Последние используются обществоведением в капиталистических странах для создания более обобщенных теоретических концепций о развитии отношений собственности в рамках буржуазного общества, об изменении социальной роли капитала и т.д.

Изучая явления, происходящие в рамках современной крупной корпорации, западные исследователи подчас приходят к очень <революционным> выводам. Так, американский социолог М. Харрингтон утверждает, что <капитализм движется к своему концу массивно и незаметно, как ледник>[137]. В основе этой общественной эволюции лежит, по мнению именитого американского экономиста Дж. Гэлбрэйта, переход власти от собственников к управляющим[138]. <Одним из последствий демократизации капитализма, - заявляют французские социологи Ж. Фурастье и А. Лалеф, - является то, что предприятие: в действительности не принадлежит больше никому. Разумеется, юридически оно остается собственностью, но акционеры неизвестны, многочисленны и распылены. Их собственность является юридической абстракцией, но не реальностью>[139]. Наиболее <радикальные> сторонники концепции <индустриального общества>, искажая известное высказывание К. Маркса об устранении частной собственности для большинства в акционерной компании, приходят к заключению, что распространение акций <тождественно устранению частной собственности> вообще, что <собственность в прежнем смысле вытеснена новым институтом - корпорацией>[139]. Буржуазные авторы предлагают поэтому отказаться и от самого понятия собственности, так как она якобы превратилась в <юридическую этикетку, которая затрудняет, а не стимулирует анализ реальной власти на средства производства>[140]. Интерес же крупных акционерных обществ трактуется как общий интерес. <Крупные фирмы: если и не служат общему интересу, - рассуждают уже известные нам Фурастье и Лалеф, - то, по крайней мере, уважают его>[141]. <Акционеры обладают на деле лишь теоретической властью. Реальная власть принадлежит управляющим общества>[142]. Как мы уже отмечали, в акционерных обществах функции управления отделены от собственности на капитал. В третьем томе <Капитала> К. Маркс отмечает характерную особенность акционерных компаний: действительно функционирующий капиталист превращается в простого управляющего, распоряжающегося чужими капиталами, а собственники капитала - в чистых собственников, в чистых денежных капиталистов[143]. Управляющие совершают сделки от имени общества, нанимают и увольняют рабочих и служащих, организуют производство, т.е. осуществляют действия, которые традиционно связывались с реализацией предпринимательской деятельности. Зависимость же их от собственников, особенно в крупных компаниях с высокой степенью распыленности акционерного капитала, завуалирована, скрыта. Таким образом, буржуазные юристы и социологи приходят к выводу, что власть управляющих - это <власть без собственности>. Один из основоположников чрезвычайно популярной на Западе доктрины о <революции управляющих> американский юрист А. Берль писал, что в крупнейших американских корпорациях власти акционеров больше не существует, а сами эти корпорации превратились в <коллективные корпоративные институты>[144] и будто бы <отделение людей от собственности> в этих корпорациях столь радикально, что <даже коммунистическая революция не могла бы совершить этого более полно>[145].

Недопустимо власть собственников понимать только как возможность осуществления ими управления в указанном выше смысле. Их власть проявляется в праве контроля и наблюдения за органами управления акционерными компаниями, в праве назначать и смещать по своему усмотрению управляющих. Функция управления и в предшествующих общественно-экономических формациях далеко не всегда была неразрывно связана с личностью собственника. История подсказывает нам множество примеров, когда рабовладельцы или феодалы не утруждали себя заботами по управлению своими поместьями, передавая их в аренду или на попечение управляющих. Однако было бы неправильно утверждать (кстати, этого не делают и буржуазные исследователи), что собственники в этом случае утратили власть над своим имуществом. Напротив, всякая последовательная буржуазная революция выдвигала на первый план требование лишить феодалов земли, их основной собственности, подразумевая тем самым лишить их власти.

Отождествление собственности и права собственности в его вещно-правовой оболочке - наиболее распространенная методологическая ошибка буржуазных авторов. Но от отождествления собственности и права собственности в указанном смысле всего лишь один шаг, как верно отмечает В.А. Туманов, до утверждения, <что в случае изменения этого права (например, в случае превращения имущества в долю акционерного капитала) частная собственность <трансформируется>, <социализируется>, теряет индивидуалистический характер и т.п. Именно отождествление собственности и права собственности позволяет представителям <теории трансформации> частной собственности выдавать изменения в правовом режиме собственности, происходящие в результате процесса монополизации, за изменения общественно-экономического содержания собственности>[146]. Приурочение права собственности к <вещественным> правомочиям капиталистического собственника академик А.В. Венедиктов с полным основанием характеризовал как одно из выражений фетишизации общественно-производ-ственных отношений капиталистического общества и юридической их мистификации[147].

Акционеры, получая дивиденды, присваивают прибавочную стоимость, выступают как собственники капитала. С другой стороны, само акционерное общество в хозяйственном обороте действует как автономный собственник, как лицо. Видимое противоречие между этими, на первый взгляд, взаимоисключающими явлениями было объяснено в советской правовой литературе через анализ собственности в качестве не только юридического, но и экономического понятия. В экономическом смысле собственность есть отношения по присвоению[148]. Указанные отношения опосредуются не только одноименным институтом, но и другими нормами права, в том числе нормами акционерного законодательства[149].

Если капиталистическая собственность может быть реализована не только при помощи вещных правомочий, но и с помощью норм обязательственного, акционерного права, то все же указанные правомочия являются необходимым звеном в правовом оформлении материальных отношений капиталистической собственности. <Без права владения, пользования и распоряжения товарами in natura, как телесными вещами (res corporales), - пишет А.В. Венедиктов, - не может быть ни осуществлена, ни реализована капиталистическая эксплуатация>[150]. Это вытекает из природы товара как единства потребительной и меновой стоимости. Товар является потребительной стоимостью и одновременно вещественным носителем стоимости. Распоряжаться этой стоимостью можно только распоряжаясь ее вещественным воплощением, т.е. самим товаром.

Акционерное общество является, по общему правилу, функционирующим капиталистом. Но для того чтобы осуществить само капиталистическое производство, функционирующий капиталист должен обладать правом собственности на средства производства в их натуральной форме. Он должен выступать как собственник производимых товаров. <В условиях товарного производства и обращения, - отмечает А.В. Венедиктов, - отдельные фазы превращения капитала (денежного, производительного и товарного) по-прежнему нуждаются в признании за промышленным (функционирующим) капиталистом права владения, пользования и распоряжения средствами производства в их натуральной форме>[151].

Если собственность на стоимость акционерного капитала может быть отчуждена путем передачи контрольного пакета акций, то это ничуть не уменьшает значения <вещественных> правомочий для самой акционерной компании. <Она должна иметь <обычное> право собственности на принадлежащие ей средства производства в их натуральной форме:>[152].

Таким образом, на один и тот же капитал существует два, с экономической точки зрения, собственника. Но одному из них принадлежит собственность на стоимость капитала, а другому - промышленному (функционирующему) капиталисту - на потребительную стоимость этого капитала, т.е. способность <производить при средних условиях среднюю прибыль>[153].

Один и тот же капитал может существовать как удвоенный капитал, как капитал для двух лиц, имеющих на него различные юридические титулы только потому, что прибыль между этими лицами делится на процент и предпринимательскую прибыль. Процент <представляется исключительно продуктом собственности на капитал>, предпринимательский доход - <продуктом исключительно функционирования с этим капиталом>[154]. <Приносящий проценты капитал - это капитал как собственность в противоположность капиталу как функции>[155]. Однако юридическим собственником буржуазный закон признает только то лицо, которое является собственником потребительной стоимости капитала, т.е. акционерное общество. Акционеры же являются собственниками стоимости капитала. Держатели облигаций также выступают в качестве собственников стоимости, но лишь заемного капитала.

Акционерная компания представляет собой организацию собственников капитала. Поэтому и органы акционерного общества должны прежде всего служить формированию, выявлению коллективной воли собственников. Но, с другой стороны, акционерная компания создается для использования этого капитала как функционирующего, т.е. для ведения предпринимательской деятельности. Отсюда вытекает, что органы акционерного общества должны быть одновременно приспособлены для управления этой деятельностью, для управления предприятием.

Всякий процесс производства, имеющий вид <общественно-комбинированного процесса>[156], требует управления. Поскольку производственная или иная предпринимательская деятельность осуществляется непрерывно, постольку и управление им как функция всякого кооперированного труда должно быть постоянным и квалифицированным. Ни общее собрание участников, ни правление директоров не могут удовлетворять указанным требованиям, да они попросту и не предназначены для исполнения функций управления производством.

Вот почему в последнее время в акционерных компаниях институализировалось производственное управление. Во Франции оно осуществляется при традиционной системе органов - президентом - генеральным директором и его помощниками, при новой системе - директоратом. В ФРГ все вопросы, связанные с текущим управлением, сосредоточены в правлении. В Англии эту деятельность осуществляют директора-распорядители, в США - управляющие, т.е. высшие должностные лица корпорации, наделенные правом самостоятельного принятия решений. Роль и значение этого управления производством непрерывно возрастают. <Постоянное возрастание роли управления, - отмечает советский исследователь Д.М. Гвишиани, - ведущая тенденция в процессе развития, усиления общественного характера производства>[157].

И современное акционерное законодательство, отражая этот объективно существующий процесс, значительно расширило права органов текущего или производственного управления. Например, во французском праве президент - генеральный директор или директорат в настоящее время наделяются <наиболее широкими полномочиями с тем, чтобы при всех обстоятельствах действовать от имени общества> (ч. 2 ст. 113 и ст. 124 Закона о торговых товариществах). Наиболее заметно эта тенденция нашла свое проявление при новой системе органов акционерного общества с директоратом и наблюдательным советом. По существу, директорат <унаследовал> все права президента - генерального директора и, кроме того, все правомочия административного совета по управлению. Директорат меньше зависит от собраний акционеров, чем администраторы при традиционной схеме управления. Так, директора назначаются не собранием, а наблюдательным советом. Их отзыв производится хотя и собранием акционеров, но не по его инициативе, а по представлению наблюдательного совета. Воздействовать на деятельность директората общее собрание может лишь косвенным образом, в частности, оно вправе потребовать от наблюдательного совета отзыва директората под страхом отстранения от занимаемых постов членов самого наблюдательного совета. Вознаграждение управляющим определяется не собранием акционеров, а административным или наблюдательным советом.

В акционерном законе ФРГ автономность правления подчеркивается даже с большей силой, чем во французском законодательстве. И назначение, и отзыв членов правления может осуществить только наблюдательный совет. Правление составляет отчет о хозяйственной деятельности и представляет его для утверждения в наблюдательный совет. Только в случае спора между правлением и наблюдательным советом окончательное решение по нему выносит общее собрание участников. <Ответственность за руководство обществом, - гласит _ 76 акционерного закона ФРГ, - возлагается на правление>. В США совет директоров может передать управляющим практически все правомочия, кроме возможности вносить изменения во внутренний регламент или решать вопрос о выплате дивидендов. В структуре американских крупных корпораций зачастую создаются специальные комитеты, на которые и возлагаются все обязанности по текущему управлению.

По нашему мнению, одной из причин расширения прав органов управления акционерных компаний является также необходимость обеспечения интересов третьих лиц, с которыми орган управления вступает в договорные и иные правоотношения от имени компании.

Но расширение прав органа управления акционерной компанией не должно заслонять от нас двух фактов. Во-первых, того, что управление капитала, как доказал К. Маркс, есть не только особая функция, возникающая из особой природы общественного процесса труда и относящаяся к этому последнему, оно есть в то же время функция эксплуатации общественного процесса труда[158]. Во-вторых, того, что широкая автономия органа текущего управления как бы уравновешивается существованием органа контроля с большим объемом прав, причем этот орган контроля комплектуется собственниками и из собственников. Зависимость органов текущего управления от собственников акционерного капитала наиболее ярко проявляется и закрепляется в их праве назначать и отзывать членов этих органов. Незыблемость этого права никогда не ставилась под сомнение акционерными законами.

Управляющие осуществляют свою деятельность под постоянным контролем наблюдательного совета или совета директоров. В любое время контролирующий орган вправе производить проверочные и иные действия, которые он сочтет уместными. Он может потребовать для ознакомления любые документы, необходимые, по его мнению, для исполнения им контрольных функций. <Наблюдательный совет, - согласно ч. 2 _ 111 акционерного закона ФРГ 1965 г., - вправе знакомиться и проверять книги и документы акционерного общества, а также ревизовать имущество, в том числе кассу акционерного общества, наличие ценных бумаг и товаров. Для совершения указанных действий он может уполномочивать отдельных членов совета или поручать выполнение определенных заданий специальным экспертам>.

Одновременно с повышением роли органов текущего управления отмечается падение значения собраний акционеров, этих представительных органов акционерной демократии. В некоторых странах общие собрания по-прежнему рассматриваются в доктрине как верховные органы акционерного общества (Франция, Италия), в праве других стран они даже формально лишены ведущей роли среди органов компании (США).

Падение роли общих собраний выражается, в первую очередь, в том, что сокращается объем прав, принадлежащих общему собранию. Если раньше во французском и западногерманском акционерном законодательстве подчеркивалось, что собрание обладает всеми правомочиями, кроме тех, которые прямо оговорены за другими органами, или тех, которые оно делегировало этим органам, то в настоящее время закон установил исчерпывающий перечень прав общего собрания. Любое решение общего собрания, которое выходит за рамки его компетенции, рассматривается как посягательство на прерогативы других органов акционерного общества и признается недействительным[159].

Основными правами общих собраний акционеров являются: право изменять уставы акционерных компаний, право избирать и отзывать членов органов управления и контроля, право утверждать отчеты указанных органов, право распределять прибыль компании, право принимать решения о реорганизации или ликвидации акционерного общества.

Падение роли собраний акционеров проявляется не только в том, что сужается круг прав, которыми обладает общее собрание, а перечисление его полномочий в законе является исчерпывающим, но и в том, что реализация некоторых из них (например, увеличение основного капитала, выпуск облигаций в праве Франции и ФРГ) может быть передана органу текущего управления.

Широкое распространение получила практика кооптации членов наблюдательных советов или советов директоров. Как мы уже отмечали, в ряде стран администраторы в настоящее время назначаются и отзываются не собранием акционеров, а наблюдательным советом. Таким образом, это важнейшее право общего собрания перешло к про-межуточному органу - наблюдательному совету.

Одним из основных полномочий собраний акционеров является <контроль за кошельком>, т.е. утверждение финансовой отчетности общества и распределение прибыли. Однако и здесь наблюдается падение их роли. Дело в том, что в последние годы стала обычной политика самофинансирования деятельности компаний, когда бóльшая часть прибыли не распределяется в виде дивидендов, а накапливается в форме резервов либо используется для увеличения основного капитала. Некоторые буржуазные авторы утверждают, что политика самофинансирования продиктована исключительно интересами развития производства и проводится в ущерб интересам акционеров, ибо сопровождается выплатой низкого дивиденда. Отдельные исследователи этого явления характеризуют его как <грабеж акционеров>. Но не следует забывать, что сами акционеры заинтересованы в финансовой устойчивости компании, в выплате стабильного дивиденда, в сохранении самой возможности присваивать прибавочную стоимость. Вместе с тем формы этого присвоения с развитием самофинансирования несколько изменяются. На первый план выдвигается прибыль, которую акционер может получить, продав свою ценную бумагу. Рост резервов влечет за собой, по общему правилу, повышение продажной цены акции. Кроме того, акционер может продать принадлежащее ему право преимущественной подписки на акции при увеличении капитала.

Расширение прав владельцев облигаций также идет за счет ограничения власти собраний акционеров.

Итак, можно заключить, что роль собраний акционеров в системе органов акционерного общества падает, значение их снижается. В другой плоскости лежит проблема, кто осуществляет правомочия, признаваемые за общим собранием, или кому принадлежит власть в общем собрании акционеров.

Решения на очередных общих собраниях акционеров принимаются простым большинством поданных голосов. На чрезвычайных и специальных собраниях решения принимаются большинством в 2/3 или в 3/4 поданных голосов. Число голосов, принадлежащих тому или иному лицу, пропорционально количеству акций, владельцем которых оно является. В акционерном законодательстве большинства развитых капиталистических стран закрепляется принцип: одна акция - один голос (ст. 174 французского Закона о торговых товариществах, ч. 1 _ 134 акционерного закона ФРГ). В законах о корпорациях в большинстве штатов США также признается это правило. Однако оно сформулировано в виде диспозитивной нормы. Уставы отдельных корпораций могут содержать статьи, разрешающие этой корпорации выпускать многоголосые акции. Многоголосые акции признаются также в Канаде, Швеции, Панаме и в ряде других государств. Кстати, и в тех странах, которые придерживаются принципа <акционерной демократии>, т.е. одна акция - один голос, из него допускаются известные исключения. В силу ст. 175 французского Закона о торговых товариществах устав акционерного общества или чрезвычайное общее собрание своим решением могут предоставить второй голос каждой полностью оплаченной именной акции, которая не менее двух лет значится в реестре общества как принадлежащая одному и тому же лицу. Согласно законодательству об акционерных обществах ФРГ <каждая акция дает право на один голос: право на несколько голосов недопустимо>. Однако высшие органы, отвечающие за экономику земли, в которой находится акционерное общество, могут сделать исключения, коль это необходимо для обеспечения общехозяйственных интересов (_ 12 акционерного закона ФРГ 1965 г.).

Неравенство в праве голоса по акциям выражается не только в существовании многоголосых акций, но и в выпуске акций безголосых. Эмиссия безголосых акций разрешается акционерным правом многих штатов США, законодательством ФРГ, Франции, Бразилии и др. Как безголосые обычно выпускаются привилегированные акции, которые дают их держателям устойчивый гарантированный доход независимо от состояния дел компании. <Привилегированные акции, - гласит _ 12 акционерного закона ФРГ, - могут выпускаться как акции без права голоса>, в последующих статьях дается расшифровка их статуса. В виде безголосых компания вправе выпускать акции, по которым при распределении прибыли производятся дополнительные выплаты. Если же дополнительная сумма в каком-либо году не выплачивается или выплачивается не полностью и остаток в следующем году не выплачивается наряду со всей дополнительной суммой этого года, то держателям таких акций предоставляется право голоса до тех пор, пока не будет выплачен остаток (_ 139, 140). Во Франции возможность выпуска безголосых акций признана Законом от 13 июля 1978 г. Владельцам этих акций предоставляется право на первоочередное получение дивиденда, а также части имущества компании в случае ее ликвидации. Размер указанного дивиденда не может быть меньше дивиденда по другим категориям акций и во всяком случае не меньше 7,5% от суммы, уплаченной владельцами за эти акции. Если в течение трех последующих лет дивиденд не выплачивается, то собственники названных акций приобретают право голоса вплоть до окончания того хозяйственного года, в течение которого им были выданы все причитающиеся суммы (ст. 269-1-269-9 французского Закона о торговых товариществах 1966 г.). Если ценная бумага не дает права голоса, т.е. не предоставляет правомочия участвовать в управлении делами акционерной компании, то, согласно принципам классического акционерного права, ее владельца нельзя считать участником. Его правовое положение по сути не будет отличаться от статуса кредитора компании. Законодательное признание безголосых акций является также одним из многочисленных доказательств тенденции сближения правового положения акции и облигации, которая обнаруживается в современном буржуазном акционерном праве. В свою очередь эта тенденция отражает процесс дальнейшего сращивания промышленного и банковского капитала, характерный для империализма. С учетом названных явлений, определяя подлинного хозяина (хозяев) современных капиталистических акционерных обществ, можно использовать не только известную конструкцию контрольного пакета акций, но и более содержательное понятие - контрольный пакет ценных бумаг.

Антидемократический принцип законодательства, согласно которому в общих собраниях акционеров голосуют не участники товарищества, а капитал, <составляет юридическую основу господства крупных акционеров в корпорациях>[160]. Возможность выпуска многоголосых и безголосых акций еще более усиливает всевластие крупных держателей акций. Число акций, необходимых для того, чтобы господствовать в акционерном обществе, проводить через собрания акционеров угодные решения, именуется контрольным пакетом акций. Теоретически оно равно половине акционерного капитала или простому большинству акций, выпущенных компанией, практически же оно значительно меньше.

Мелкие акционеры обладают правом голоса, но лишены возможности воздействовать на управление акционерным обществом. В отличие от крупных акционеров, право голоса для них остается формальным. Слабое финансовое участие в основном капитале общества и вытекающая из этого невозможность активного участия в управлении акционерной компании и составляют основную причину пассивности, абсентеизма рядовых акционеров. Так, по мнению французского юриста Ж. Пэлюссо, абсентеизм акционеров имеет материальные и психологические причины. К первым он относит неудовлетворительную систему оповещения акционеров о проведении собраний, географическую отдаленность места проведения собраний от места жительства акционеров, отсутствие времени и средств у участника для поездки на такое заседание. Психологическими причинами пассивности акционеров Пэлюссо считает их чувства <покорности>, <неполноценности>, <изоляции>, которые, в свою очередь, порождены их технической или финансовой некомпетентностью, слабым финансовым участием в основном капитале общества[161]. На собраниях акционеров компаний, насчитывающих десятки, а то и сотни тысяч участников, обычно присутствуют несколько десятков или сотен владельцев акций[162].

Уставы акционерных обществ могут содержать положение, которое ограничивает доступ рядовых акционеров в собрания и тем самым уменьшает и без того минимальные их возможности каким-либо образом участвовать в управлении компанией. Так, в уставе компании может оговариваться, что на собрание будут допускаться только лица, которые владеют не менее чем шестью акциями. Правда, в таких случаях закон предоставляет этим акционерам возможность объединяться и посылать своего представителя на собрание. Казалось бы, это правило защищает осуществление мелкими акционерами своего права голоса. В действительности оно стало использоваться для оформления практики голосования по доверенности, т.е. как раз для противоположных целей - экспроприации права голоса у мелких держателей акций. Эти же цели в странах общего права достигаются при помощи механизма доверительной собственности.

С другой стороны, современное буржуазное законодательство наделяет правом голоса не только владельцев акций. Согласно _ 518 (с) Закона о предпринимательских корпорациях штата Нью-Йорк 1963 г. <корпорация в своем уставе может предусмотреть право держателя облигаций: голосовать при избрании директоров, а также по другим вопросам, по которым правомочны голосовать акционеры>. Во Франции закон от 3 января 1983 г. разрешил акционерным обществам расщеплять свои акции на две самостоятельные категории ценных бумаг: инвестиционные свидетельства и свидетельства на право голоса. Первые дают их обладателю лишь имущественные права участника акционерной компании. Но только владельцы вторых могут участвовать в управлении делами акционерного общества, в частности, голосовать на общих собраниях акционеров. В отличие от инвестиционных свидетельств, свидетельства на право голоса практически изъяты из торгового оборота.

В настоящее время голосование по доверенности или передача акций в доверительное управление повсеместно узаконены. Голосование по доверенности в странах континентальной Западной Европы происходит следующим образом. Административный совет или директорат пересылает бланк доверенности на голосование акционеру. В нем указывается повестка дня собрания, текст проектов резолюций, краткое изложение состояния дел компании. У акционера, получившего бланк доверенности, фактически нет выбора, за какую резолюцию голосовать. Если акционер отослал доверенность обществу или лицу, которое уполномочено получать доверенности (чаще всего банку), без указания доверенного лица, то голоса, принадлежащие данному акционеру, будут автоматически присоединены к голосам, поданным за резолюцию, представленную или поддержанную органом управления. Акционер, естественно, может голосовать против указанных резолюций, но в этом случае он стоит перед сложной задачей найти себе представителя, который согласится голосовать в соответствии с его указаниями. В последнее время в качестве представителя акционеров все чаще выступают банки, их отделы, иные кредитные учреждения. Акционерный закон ФРГ 1965 г. посвятил взаимоотношениям между кредитным учреждением и акционером по поводу осуществления первым права голоса на собрании акционеров несколько статей. В законе подчеркивается, что уполномоченное кредитное учреждение может осуществлять право голоса по доверенности только в том случае, если акционер дал точные указания по отдельным пунктам повестки дня (ч. 1 _ 135). Однако если акционер не дал учреждению никаких определенных указаний на этот счет, то кредитное учреждение осуществляет голосование в соответствии со своими собственными предложениями акционеру. Последние сообщаются участнику одновременно с пересылкой ему бланка доверенности (ч. 4 и 5 _ 135, ч. 2 _ 128). С помощью механизма голосования по доверенности крупные акционеры, которые господствуют в органах управления, или банковские учреждения еще более укрепляют свое положение. Так, траст-отделы только коммерческих банков США сосредоточили в своих руках пятую часть всех простых акций, выпущенных в стране, причем половина всех активов сосредоточена в 23 крупнейших банках, а четвертая часть - в пяти банковских монополиях. Названные банки, юридически выступающие как доверительные собственники мелких акционеров, действующие формально в пользу этих акционеров, по существу повелевают множеством корпораций. Узурпация банками власти с помощью механизма голосования по доверенности иногда имеет вопиющий характер. Например, в доверительном отделе банка <Кливден траст компани> наряду с акциями других корпораций находятся 35% его собственных акций, принадлежащих мелким акционерам. В результате руководители этого банковского учреждения получили законное право практически бесконтрольно управлять банком[163]. Голосование по доверенности развивается параллельно с увеличением числа акционеров, т.е. развитием того процесса, который в капиталистических странах называют демократизацией капитала[164]. В результате подобной <демократизации>, как мы видим, усиливается антидемократический характер управления и контроля в акционерных обществах, что вынуждены признать и сами буржуазные юристы. Голосование по доверенности - типичное явление в практике крупных акционерных обществ большинства капиталистических стран[165]. Таким образом, в силу самого принципа голосования в собраниях акционеров и практики их проведения фактическое господство в собраниях остается за крупными акционерами.

Почти в любой работе буржуазных авторов, посвященной проблемам акционерных компаний, можно встретить резкую критику собраний акционеров. Их называют <бесполезной формальностью>[166], <ареной для ораторских упражнений директоров и членов наблюдательного совета>[167], <бессодержательной церемонией обмена банальностями и не относящимися к делу замечаниями>[168], <одним из наиболее слабых мест: акционерного права>[169].

Эта критика ведется с различных позиций. Для одних буржуазных авторов она служит поводом, чтобы предложить новое средство <оживить> общие собрания. Для других она является своеобразной завесой, прикрываясь которой можно попытаться доказать, будто собственники капитала утрачивают свою власть в акционерных обществах.

Действительно, по отношению к большинству акционеров общие собрания не более чем пустая формальность, <комедия>. Напротив, по отношению к крупным владельцам основного капитала эти собрания выступают в виде важного механизма контроля за деятельностью акционерной компании, инструмента, позволяющего оказывать влияние на эту деятельность. В конечном счете тот, кто руководит общим собранием, руководит обществом, так как общее собрание вправе переизбирать совет директоров, наблюдательный совет и т.п. Роль и место общего собрания в системе органов акционерного общества наиболее явственно обнаруживаются в критических ситуациях, и прежде всего в периоды <битв за контроль>, когда капиталисты из других компаний или финансовых группировок пытаются приобрести контрольный пакет акций данного акционерного общества. Если им это удается, то они полностью <перетряхивают> состав органов управления. Связь между собственностью на акционерный капитал и властью в акционерном обществе проявляется в этих обстоятельствах очень четко[170]. Законодательство последних лет в капиталистических странах старается ввести названные формы борьбы за контроль в акционерных обществах в определенные рамки. В большинстве стран Западной Европы и в США появился институт <публичного предложения покупки акций>[171]. Обычно его определяют следующим образом: <Публичное предложение приобретения есть операция, заключающаяся в том, что юридическое лицо, главным образом анонимное общество, прямо и публично делает оферту акционерам другого общества. Указанную оферту нельзя отозвать в течение указанного в ней срока для акцепта. Данная оферта представляет собой предложение приобрести ценные бумаги на заранее определенных условиях или путем покупки этих ценных бумаг, или путем их обмена на акции анонимного общества-оферента либо на его облигации>[171].

Характеристика изменений в правовом регулировании управления в акционерных обществах будет неполной, а следовательно, и искаженной, если мы не остановимся на таком явлении, как тенденция к расширению информации о деятельности акционерного общества и к улучшению ее качества. Указанная тенденция отмечается практически во всех работах буржуазных авторов, посвященных акционерным компаниям.

Увеличение объема информации об акционерных обществах, установление более высоких требований к ее содержанию продиктовано различными причинами. Частично названный процесс объясняется давлением на законодателя со стороны мелкой и средней буржуазии, которая систематически страдает от махинаций гениев <финансовых проделок>[172]. Иная важная причина заключается в том, что само буржуазное государство заинтересовано по налоговым, административным и иным соображениям в более достоверных сведениях о действиях акционерных обществ, их финансовом положении. Оно также пытается при помощи системы публичной отчетности обеспечить устойчивость торгового оборота, насколько это вообще возможно в условиях капиталистического хозяйства. Наконец, совершенствование системы контроля, информация о делах акционерной компании диктуются интересами держателей значительного числа акций, ибо расширение самостоятельности управляющих должно быть сбалансировано соответствующим развитием института контроля за их функционированием, а важнейшим элементом такой системы контроля, ее базой должна стать достоверная и обширная информация о состоянии дел акционерной компании. В конечном счете информация об акционерном обществе необходима для реализации отношений собственности.

Следует различать информацию для внутреннего использования, т.е. для акционеров, и информацию для третьих лиц, т.е. для публики. Акционер имеет право знакомиться с некоторыми финансовыми документами общества до проведения собраний; снимать с них копии; требовать при определенных условиях пересылки ему некоторых документов, он может знакомиться также с иной отчетностью компании. Информация публики включает в себя регистрацию общества в торговом реестре, публикацию сведений об обществе в официальных печатных изданиях.

Расширение информации о деятельности акционерной компании сопровождается развитием систем контроля. Обычно различают внешний контроль за функционированием акционерного общества и внутренний контроль в самой компании[173]. Первый осуществляется налоговыми и иными государственными органами, биржевыми комитетами, а также другими организациями и должностными лицами. Контрольная деятельность второго вида проводится непосредственно самими акционерами или же органами акционерной компании. Так, контроль за управлением осуществляют собрания акционеров, наблюдательные и административные советы (Франция, ФРГ, Италия) или правления директоров (США). Наряду с ними контрольные функции в акционерных обществах выполняют и иные лица, которые именуются ревизорами по счетам (Франция), контролерами (ФРГ), аудиторами (Англия, США). Эти лица, согласно преобладающей в западной юридической литературе точке зрения, не считаются органами акционерного общества. В английских исследованиях по праву компаний аудиторы рассматриваются как агенты компании[174]. В странах Западной Европы имеет место тенденция усиления контрольных функций этих лиц иногда за счет соответствующих правомочий непосредственно самих акционеров[175]. В США институт аудиторов не получил развития. Помимо ревизоров, осуществляющих свои функции постоянно, в большинстве капиталистических стран предусмотрена возможность назначения специальных контролеров, которым поручается, в случае необходимости, расследование каких-либо определенных операций или дача заключений по конкретным вопросам или документам.

Ревизоры назначаются общим собранием акционеров на определенный срок (шесть лет - во Франции, один год - в Англии и ФРГ). В качестве ревизора может выступать лишь специалист в области бухгалтерского учета. Во Франции функции ревизора по счетам вправе осуществлять только такое физическое или юридическое лицо, которое включено в специальный список региональной бухгалтерской комиссии. Оно должно представить доказательства своей моральной надежности и профессиональной пригодности. Все ревизоры объединяются в профессиональные организации: региональные и национальную компании. Региональная компания принимает решения о включении и исключении лица из списка ревизоров. Последний несет перед своей профессиональной организацией дисциплинарную ответственность. В ФРГ также от кандидата в ревизоры требуется представление документа, подтверждающего его право осуществлять деятельность в сфере бухгалтерского контроля. В Англии аудитором может быть только член одной из организаций, перечисленных в законе (Института присяжных бухгалтеров Англии и Уэльса, Института присяжных бухгалтеров Шотландии, Ассоциации дипломированных бухгалтеров и Института дипломированных бухгалтеров Ирландии). Законодательство запрещает выполнять функции ревизора лицу, прямо или косвенно заинтересованному в делах данного общества (ст. 220 и 221 французского Закона о торговых товариществах, _ 165 Закона об акционерных обществах ФРГ). Для того чтобы исключить возможность материального давления руководителей общества на ревизора, в нормативных актах определяется размер их заработной платы и порядок ее выплаты. Законодатель стремится обеспечить высокий профессиональный уровень ревизорской деятельности, а также независимость ревизоров от контролируемого общества.

Основная цель ревизоров - осуществление постоянной проверки правильности и достоверности документов общества, его счетов, информации, содержащейся в отчетах органов управления, а также в документах, адресуемых акционерам и публике относительно финансового положения компании. По праву ФРГ ревизоры могут проверять материальные ценности компании (наличие денег, ценных бумаг, товаров и т.п.). Ревизоры дают также заключения по законности планируемых операций, в частности, по проектам органических изменений общества, сделкам руководителей с компанией и по некоторым другим.

Для выполнения своих функций ревизоры наделяются весьма широкими правомочиями. Они могут знакомиться со всеми счетами и документами общества, требовать от органов акционерного общества необходимых разъяснений и доказательств, присутствовать на заседаниях органов компании и вообще производить любые проверочные действия, которые они сочтут нужными. При этом, однако, ревизоры не должны вмешиваться в руководство делами акционерного общества.

О результатах своей деятельности ревизоры составляют отчет, который доводится до сведения управляющих и общего собрания акционеров. Они обязаны также сообщать прокурору обо всех случаях правонарушений, которые стали им известны в связи с исполнением служебных обязанностей. В ряде стран ревизоры должны передавать всю имеющуюся у них информацию об акционерных обществах и некоторым другим органам и организациям, например, во Франции - Комиссии по биржевым операциям. Все это свидетельствует о тесной связи ревизоров с государственным аппаратом. Во многом через ревизоров буржуазное государство усиливает свой контроль за деятельностью акционерных компаний.

Ревизоры несут гражданскую ответственность перед обществом и третьими лицами за ошибки, допущенные ими при исполнении своих функций.

Расширение отчетности о деятельности акционерных компаний, увеличение прав ревизоров ничуть не подрывает всевластия крупного капитала в компаниях, не превращает последние в некий <стеклянный дом>, как стараются убедить в этом некоторые буржуазные комментаторы реформ акционерного права. Оценивая данное явление, необходимо иметь в виду, что коммерческая тайна неотделима от частной собственности, и покуда сохраняется коммерческая тайна, существует множество способов обмана рядовых акционеров и публики. Еще В.И. Ленин зло высмеял такой <демократизм> правил об отчетности. Он писал: <Всякие правила контроля, публикации балансов, выработки определенной схемы для них, учреждения надзора и т.п., чем занимают внимание публики благонамеренные - т.е. имеющие благое намерение защищать и приукрашивать капитализм - профессора и чиновники, не могут тут иметь никакого значения. Ибо частная собственность священна, и никому нельзя запретить покупать, продавать, обменивать акции, закладывать их и т.д.>[176]. Мы с полным основанием можем сделать вывод, что всеми выгодами из усиления контроля фактически имеют возможность воспользоваться банки, крупные акционеры и буржуазное государство, но никак не рядовые держатели акций. Сохраняют силу ленинские слова: <Реакционно-бюрократический контроль: народу глаз не открывает: не позволяет знать всю правду об операциях акционерных обществ>[177].

Примечания:

[113] Гильфердинг Р. Финансовый капитал. С. 147.

[114] Цит. по: Минц М., Коэн Д. Америка, инкорпорейтед. М., 1973. С. 220.

[115] Цит. по: Федоров В.П. Цит. соч. С. 89.

[116] Подробный анализ Закона 1917 г. содержится в курсе торгового права А.Валя: Wahl A. Précis théorique et de pratique de droit commercial. P., 1922. Р. 358-368.

[117] <Трудовые акции, - по признанию Л. Жюллио де ла Морандьера, - не являются настоящими акциями> (Jullio de la Morandiere L. Op. cit. Р. 477).

[118] Ibidem.

[119] Ripert G. Aspects juridiques du capitalisme moderne. Р. 315.

[120] Ripert G. Aspects juridiques du capitalisme moderne. Р. 315.

[121] Комментарий этого ордонанса содержится в статье: Гинцбург Л.Я. Новый французский закон о <классовом сотрудничестве> // Трудовое право в свете решений ХХI съезда КПСС. М., 1960.

[122] На март 1965 г. коллективные соглашения об участии трудящихся в прибылях, капитале или производительности труда действовали только в 202 предприятиях, где работало 104 тыс. рабочих и служащих, т.е. менее 0,8 % всех трудящихся страны // Eco-nomie et politique. 1967, № 156. Р. 53.

[123] Journal officiel. 1967. 18 auguste.

[124] По мнению французских экономистов, акции и облигации, которые трудящийся сможет получить за 10 лет функционирования этой системы, дадут ему право на дивиденды, равные лишь 1,25% получаемой им заработной платы (Le nouvel observateur. 1967. № 142. Р. 5).

[125] Этим они отличаются от американских, и сходных ценных бумаг, выпускавшихся во Франции до 1955 г. (ст. 28 Закона от 27 мая 1955 г. запретила их выпуск, так как они не имели номинальной стоимости). Указанные бумаги, в отличие от опционов, были оборачиваемые. Их держатели имели право подписки на акции общества не в пределах ограниченного срока (для опционов он установлен в пять лет), а в течение более длительного периода или же в любое время.

[126] Journal officiel. 1970. 4 jan.

[127] С согласия государства акционеры могут участвовать в увеличении капитала, которое происходит путем совершения денежных взносов.

[128] К началу 1971 г. персоналу было передано 542 тыс. акций, или 4,5% основного капитала Рено (Fremontiere J. La fortresse ouvriere: Renault. P., 1971. Р. 49). С учетом того, что числ