Глава 24. Ангус тихо вошел в детскую

Ангус тихо вошел в детскую. Шанна решила устроить ее рядом со своим стоматологическим кабинетом — чтобы заниматься ребенком, а в случае надобности принимать пациентов. Роман с радостью согласился, потому что ему хотелось, чтобы вся семья находилась с ним рядом.

Сейчас Шанна меняла малышу памперсы, и в зеркале напротив отражались они оба. Но не Ангус. Чтобы сообщить о своем присутствии, он несколько раз кашлянул.

Шанна тут же повернула голову.

— О, Ангус!.. — Она улыбнулась, но ее радостная улыбка тут же преобразилась в выражение озабоченности.

Ангус уже привык к этому. На него смотрели как на привидение. Он и чувствовал себя таковым. Тень без души.

— Я и не знала, что ты здесь, — пробормотала Шанна.

— Ятолько что прибыл.

Шанна застегнула памперсы.

— Ты остановился в нашем доме?

— Да, как всегда. — Посмотрев в зеркало, он увидел, что Шанна хмурится.

— Что ж, очень хорошо. Оставайся сколько пожелаешь. Только тебе... Возможно, тебе сейчас не стоит быть одному.

Неужели она решила, что у него суицидальное настроение? Зачем ему убивать себя, если он и так, в сущности, мертв? Его сердце от постоянной боли сморщилось, а от мозга не было никакого толка. Он попытался сделать в своей лондонской конторе кое-какую работу, но не смог сосредоточиться. Все обстояло столь плохо, что он уже обдумывал, не передать ли все дела Робби. Стоило ему взглянуть на какой-нибудь рапорт — и все расплывалось у него перед глазами. Он видел перед собой лишь образ Эммы, испускающей последнее дыхание. И этот образ преследовал его. Стоял перед глазами каждый раз, когда он впадал в мертвый сон, и каждый раз встречал его, когда он просыпался.

Он с трудом заставлял себя принимать пищу, так как при этом ощущал на языке вкус последней капли крови, забранной у Эммы. Стараясь успокоиться, он метался между городами — Парижем, Лондоном, Нью-Йорком, — но нигде не находил покоя. Он постоянно проклинал себя за то, что сделал.

Ангус протянул Шанне пакет в коричневой обертке.

— Это для малыша.

— О, как мило! — Шанна показала сверток маленькому Константину. — Посмотри! Дядя Ангус принес тебе подарок!

Малыш замахал ручками.

Шанна разорвала бумагу и открыла коробочку. При виде маленькой сумочки из кротовой кожи воскликнула:

— О, какая миленькая! Спасибо. — В голубых глазах Шанны блеснули озорные огоньки, и она добавила: — Я очень рада, что ты подарил ему... сумочку...

Но даже эта шутка не подняла Ангусу настроения. Он нахмурился и пробурчал:

— Не сумочку, а спорран для молодого человека.

— Да, конечно, — кивнула Шанна. Открыв подарок, она заглянула в него и заметила: — Эта вещь малышу очень пригодится. Здесь можно носить небольшие игрушки или... маленький набор юного химика. — Она скорчила веселую гримасу. — Спасибо. Подарок очень уместный.

Ангус кивнул. Теперь, когда подарок был вручен, он не знал, что делать дальше. Не знал, о чем говорить.

Шанна взяла на руки Константина и осторожно покачала из стороны в сторону. Потом спросила:

— Роман знает, что ты здесь? Ангус пожал плечами:

— Не думаю.

— Я сейчас приведу его, но не смейся над его волосами.

— А что с ними?

— Увидишь. Присмотри за маленьким. Я скоро вернусь.

Шанна сунула ему малыша и выбежала из комнаты.

— Э... постой! — Ангус был в панике. О чем только думала эта женщина, отдав ему такой крошечный живой комочек? Он пять сотен лет не держал в руках ничего подобного. У него от волнения даже сердце подскочило к горлу и застучало в висках. А вдруг он его уронит?

Прижав малыша к груди, Ангус почувствовал, как тот молотит его своими крошечными ножками. Черт, может, он сделал ему больно? Ангус расслабил руки и осмотрелся в поисках места, куда можно было бы положить крошку. Может, на столик для пеленания? Нет, он оттуда скатится.

Заметив колыбельку, Ангус направился к ней. Стены в детской были расписаны пасторальными сценами — голубое небо, зеленые поля, упитанные коровы и лохматые овцы.

— Может, они думают, что ты станешь фермером? — спросил Ангус.

Малыш ударил его в грудь сжатым кулачком.

— Ох, прости. Тогда, наверное, воином?

При взгляде на малыша Ангус замер. Константин внимательно рассматривал его. И таких ярко-голубых глаз, как у него, Ангус никогда еще не видел. Более того, они смотрели на него так пристально, что Ангус опешил. А потом он вдруг почувствовал, что сердце его забилось ровно и спокойно. И боль, восемь дней мутившая его сознание, прошла. Он сделал глубокий вдох и невольно улыбнулся.

А малыш радостно засмеялся.

— Это ты сделал? — прошептал Ангус, глядя на него в изумлении. — Как тебе это удалось?

Во взгляде младенца чувствовался отнюдь не младенческий интеллект.

— Рад тебя видеть, Ангус! — раздался голос Романа, вошедшего в детскую.

— Роман, твой наследник... — Ангус отвел от малыша взгляд и тут же забыл все, что собирался сказать. — Что с тобой случилось? Что с волосами?

Роман пожал плечами.

— Я ни о чем не подозревал, пока Шанна не заметила. — Он провел ладонью по своим темным волосам, теперь украшенным на висках серебром. — К счастью, ей это нравится.

— Да, нравится. — В комнату вошла Шанна, а следом за ней — Коннор.

Шанна улыбнулась мужу.

— Теперь он выглядит очень представительным.

Роман улыбнулся ей в ответ и обнял за плечи.

— Но как это... случилось? — спросил Ангус.

— Помнишь, я недавно изобрел средство, позволяющее нам иногда бодрствовать в дневное время? Оно сейчас очень пригодилось. После нескольких попыток заботиться о Константине сутки напролет Шанна совсем измучилась.

— А Роман у нас такой благородный, что пять дней подряд принимал препарат, чтобы помогать мне, — добавила Шанна.

— И поэтому у него поседели волосы? — догадался Ангус.

— Стали серебряными, — поправила его Шанна. — Но только на висках. Что придает ему необычайно шикарный вид.

— Но ты запретила мне продолжать прием препарата! — возмутился Роман.

— Потому что он старит тебя. — Шанна повернулась к Ангусу. — Ласло провел кое-какие лабораторные анализы и пришел к выводу, что каждый день бодрствования старил его на год.

— Безобразие, — проворчал Ангус.

— Да, это плохо, — согласился Коннор. — Я надеялся, что мы сможем применять новое средство в войне против Казимира, но вряд ли найдутся вампы, которые добровольно пойдут на такое... Стареть на протяжении вечности — это ужасно!

— Значит, ты теперь стал на пять лет старше? — Ангус посмотрел на Романа.

— Фактически на шесть. Я как-то еще раз применил это средство, чтобы спасти Ласло. Но сомневаюсь, что кто-нибудь захочет им пользоваться.

И тут Ангуса осенило. Мельком взглянув на малыша, которого по-прежнему держал на руках, он заявил:

— Я знаю того, кто с удовольствием состарится лет на десять.

— Только не Константин! — в испуге воскликнула Шанна.

— Нет, разумеется, — ответил Ангус. — Я имею в виду Йена Макфи.

— Думаю, ты прав, — кивнул Коннор. — Йен с удовольствием согласится.

— Что ж, хорошо, — согласился Роман. — А ты, Ангус, выглядишь уже получше, — заметил он с некоторым удивлением.

«Только благодаря ребенку», — подумал Ангус.

Снова взглянув на малыша, он сказал:

— Роман, твой младенец — особенный.

— Конечно, особенный. — Шанна забрала у него Константина. — Как вы ладили, когда остались вдвоем?

— Очень хор-рошо. — Ангус проводил ее до колыбели. — У него... красивые глаза.

— Да, красивые. — Шанна улыбнулась и положила Константина обратно в постельку.

— Что это? — Ангус дотронулся до необычной игрушки, висевшей над головой младенца. — Летучие мыши?

— Подарок Грегори, — хмыкнул Роман. — Такие у него понятия о шутках.

— Да, верно. — Коннор завел игрушку. — Она играет тему из «Секретных материалов».

Зазвучала музыка, и голубые пластмассовые мыши полетели по кругу. Глаза Константина расширились, и он замахал ручками.

— Я слышал, — проговорил Роман, — что ты подарил ребенку спорран. Спасибо, приятель.

— Но не дари ему шотландское виски. — Коннор усмехнулся и добавил: — Не дари, пока ему не исполнится... восемь.

— Восемь?! — воскликнула Шанна в притворном ужасе.

Коннор снова усмехнулся.

— А вот палаш ему понадобится только в десятилетнем возрасте.

Шанна со смехом покачала головой.

— Мужчины ужасно агрессивные.

Роман вдруг нахмурился и уже с серьезным видом проговорил:

— Пока процветает зло, у нас нет другого выхода. — Он положил руку на плечо Ангуса. — Как поживаешь, старина? Готов поговорить?

Ангус снова подошел к детской постельке и уставился на кружившуюся игрушку. Полет летучих мышей постепенно замедлялся.

— Думаю, не о чем говорить.

— Эмма вряд ли с этим согласна! — возмутилась Шанна. — Она всю неделю пытается связаться с тобой.

Ангус на мгновение прикрыл глаза. Он знал, что ведет себя недостойно.

— Я написал ей по электронке, — сообщил Роман. — Пригласил приезжать для обратного превращения, когда будет готова.

— Она сказала, когда приедет? — поинтересовался Ангус.

Летучие мыши наконец остановились.

— Она не ответила, — сказал Роман. — Возможно, желает сначала обсудить этот вопрос с тобой.

Ангус взялся за решетку колыбельки.

— Она хочет отчитать меня за то, что я убил ее. Она меня ненавидит.

— Ты в этом уверен? — спросила Шанна.

— Конечно, она меня ненавидит! — Ангус стремительно прошелся по комнате. — Ведь я превратил ее... в самое ненавистное для нее существо.

— Тогда почему же она до сих пор не явилась сюда для обратного превращения? — осведомилась Шанна.

— Думаю, тебе нужно с ней увидеться, — заметил Роман. — Что, если она хочет тебя простить?

— Неужели? — Ангус усмехнулся. Ведь даже он сам не мог себя простить.

— Когда любишь, все возможно, — прошептал Роман.

К глазам Ангуса подступили слезы, и он крепко зажмурился. Потом вдруг покачнулся и уперся ладонью в стену, чтобы не упасть. Так больше не могло продолжаться. Он не мог жить с таким чувством вины и невыполненного долга. Он поклялся ее оберегать, но вместо этого убил. В дверь постучали.

— Я ищу Ангуса Маккея! — раздался незнакомый мужской голос.

Тут дверь отворилась, и Ангус, повернувшись, увидел молодого человека в сером костюме.

— Маккей — это я, — ответил Ангус.

Молодой человек с улыбкой приблизился к нему.

— Вас очень трудно найти, мистер Маккей. — Он протянул Ангусу конверт и вышел из комнаты.

Разорвав конверт, Ангус быстро просмотрел бумаги.

— Черт подери... — Выскользнув из его пальцев, бумаги рассыпались по полу.

— Что такое? — спросил Роман.

Ангус прислонился к стене и пробормотал:

— Мне нужно вернуться в Лондон. Эмма подала на меня в суд за причинение физического и морального ущерба.

— У меня есть хорошие новости и дурные, — объявил Ричард Бекуорт, переступив порог своей адвокатской конторы в Лондоне.

— Она здесь? — спросил Ангус, усевшись в кресло.

Его сердце гулко застучало. С одной стороны, он боялся снова встретиться с Эммой. Он вспоминал ее красивое лицо, вспоминал, с какой любовью она смотрела на него когда-то. Теперь же она будет смотреть на него с ненавистью. Сможет ли он это вынести?

С другой же стороны, он мечтал ее увидеть. И она имела полное право злиться на него. Ведь он трансформировал Эмму против ее воли. И если ей нужны были деньги, чтобы отдохнуть и оправиться от той душевной травмы, что он ей нанес, то и это он мог понять. Он был готов дать ей столько денег, сколько потребуется для того, чтобы она никогда ни в чем не нуждалась. Он хотел, чтобы она вернулась к нормальной и счастливой человеческой жизни.

— Мисс Уоллис и ее адвокат ждут в конференц-зале, — сообщил Бекуорт, усевшись за стол. — Только сначала мне хотелось бы ввести тебя в курс дела. Хорошая новость заключается в том, что они хотят уладить дело до суда.

— Да, конечно, — кивнул Ангус. — Я хотел бы того же. — Ричард Бекуорт исполнял обязанности его адвоката последние сто семьдесят пять лет, и Ангус вполне ему доверял. — Да и вряд ли она сможет войти в судебный зал заседаний и заявить, что я ее убил. Хотя так оно и было.

Бекуорт поморщился и проворчал:

— Не признавай за собой никаких проступков в их присутствии. И очень хорошо, что ты избавился на прошлой неделе от своего гарема. С твоей стороны это был превосходный ход.

— Но это обошлось мне в кругленькую сумму, — заметил Ангус, нахмурившись.

В 1950 году, став мастером британской общины, Ангус Маккей получил в наследство пять вампирш. Но все эти годы он их игнорировал. Разместив женщин в своем замке в Шотландии, он через Бекуорта выплачивал им ежемесячное содержание.

Недавно Ангус захотел вернуться в свой замок, но гарем ему мешал, поэтому Бекуорт подготовил необходимые бумаги, чтобы выдворить оттуда женщин. К несчастью, цена оказалась довольно высока — Ангусу пришлось купить им в Лондоне дом и на протяжении десяти лет оплачивать их содержание.

— Да, заплатить пришлось немало, — согласился Бекуорт, — но у тебя не было выхода. Ты только представь, как огорчилась бы мисс Уоллис, если бы ты не распустил гарем.

Ангус невольно вздрогнул.

— Что, она знает о нем?!

— Конечно! — фыркнул Бекуорт. — Ее адвокат добавил гарем к списку претензий своей клиентки, обвинив тебя в полигамии.

— Проклятие! Они ведь никогда не были моими женами!

Бекуорт пожал плечами.

— Гражданский брак — вопрос спорный, поскольку ты юридически уже расстался с ними. Ее адвокат попробует из этого что-нибудь выжать, но не волнуйся, ничего у них не выйдет.

— Ричард, я мог бы возместить ущерб. Сколько она просит?

— А вот это, приятель, и есть та самая дурная новость, о которой я говорил, — ответил Бекуорт. — Дело в том, что ей не нужны деньги. Она... она хочет контрольный пакет акций «Бюро безопасности и расследований Маккея».

— Что?! — Ангус вскочил на ноги. — Она хочет отобрать у меня бизнес?!

— Не весь. Лишь пятьдесят один процент.

— Нет, ни за что! — Ангус принялся мерить шагами комнату. — И вообще, зачем ей это?

Бекуорт довольно долго молчал — возможно, считал, что вопрос Ангуса не требовал ответа. Наконец проговорил:

— Самой очевидной причиной является месть, однако... — Адвокат снова помолчал. — Вероятно, она не уверена в том, что сможет прилично зарабатывать на протяжении вечности. А контроль над твоим бизнесом обеспечит ей стабильный и долговременный доход.

— Но я бы с радостью предоставил ей работу, — заметил Ангус. — И очень хорошо платил бы.

Бекуорт нахмурился и со вздохом сказал:

— Если она сейчас добьется своего, то сама сможет предоставить тебе работу.

Ангус по-прежнему расхаживал по комнате. Внезапно остановившись, заявил:

— Могу предложить тридцать процентов. Ну в крайнем случае — сорок пять, но не больше.

Бекуорт взглянул на него с удивлением.

— Ты это серьезно? Ведь твоя компания стоит целого состояния.

Ангус пожал плечами. Защита невинных и выслеживание вампиров-убийц — это гораздо важнее денег. Он давно уже ограничивал свои потребности лишь самым необходимым и, в сущности, ни в чем не нуждался, кроме крови в бутылках и безопасного жилища.

— Видишь ли, Ричард, я должен о ней позаботиться. Адвокат внимательно на него посмотрел, потом вдруг спросил:

— Ты любишь ее, не так ли?

— Да, люблю.

На губах Бекуорта появился намек на улыбку. Коротко кивнув, он сказал:

— Тогда иди в конференц-зал. Я приду туда, как только подготовлю все бумаги.

Ангус сделал глубокий вдох. Настало время встретиться с Эммой.

Эмма нервно ерзала на стуле. «Как же все долго!» — мысленно восклицала она. Сердце ее громко колотилось, и словно стучали какие-то молоточки в висках. А что, если Ангус пришел в ярость? Что, если решил, что она начала с ним войну? Но ведь он сам толкнул ее на крайние меры.

Услышав шаги в коридоре, Эмма вздрогнула и поднялась со стула. В следующую секунду дверь отворилась и на пороге появился Ангус Маккей. Он смотрел в пол, и она не могла разглядеть выражение его лица. Повернувшись, он закрыл за собой дверь. На нем был его обычный килт в зеленую с синим клетку. Увидев на нем этот килт, Эмма вдруг почувствовала, что сердце ее болезненно сжалось — только сейчас она поняла, что именно этот наряд шел Ангусу более всего.

Тут он обратил к ней лицо, и его зеленые глаза расширились. Само же лицо... О Боже, как он побледнел и осунулся! Наверное, плохо питался.

Ангус обвел комнату взглядом и спросил:

— А где твой адвокат?

— Я попросила его выйти на некоторое время. — На всю ночь на самом деле.

Ангус подошел к ней поближе.

— Ты чудесно выглядишь.

— Спасибо. — Она кивнула. — Я подумала, что нам нужно поговорить.

Он нахмурился и проворчал:

— Говорить без наших адвокатов — это едва ли разумно.

— Если честно, то мне бы не хотелось, чтобы они вмешивались в это дело.

Он взглянул на нее с удивлением.

— Тогда тебе не следовало привлекать меня к суду.

Она скрестила на груди руки.

— Ангус, почему ты не говорил мне о своем гареме? Рассказывал всякие истории о своем прошлом, а про это ни слова не сказал.

— Потому что нечего было говорить. Эти женщины достались мне по наследству — как, например, автомобиль.

— И ты ни разу... не опробовал их?

— Ни разу.

— Но как же... Почему?

— Потому что они меня совершенно не интересовали. Мне нужна была лишь должность мастера британской общины. Эта должность — великая честь, и я очень гордился тем, что стал первым шотландцем, удостоившимся такой чести.

— Мои поздравления, генерал.

Ангус пробурчал в ответ что-то неразборчивое.

— И они никогда не пытались тебя соблазнить? Они что — сумасшедшие?

— Довольно! Хватит о гареме. Его больше нет.

— Да, знаю. Но ты наверняка... Наверняка ты казался им необычайно привлекательным.

— Я что, лакомый кусочек?

— Да, очень.

— Не уверен. — Он пожал плечами. — Зато я абсолютно уверен в том, что они считали меня варваром и грубияном.

— Какие глупые женщины! — воскликнула Эмма.

— То, что глупые, верно. — Он смотрел на нее с настороженностью. — А теперь ты, должно быть, собираешься отчитать меня?

— Да, немного. Я переживала, пожалуй, самый трудный период в своей жизни, а ты со мной не остался. Бросил в чужом доме и не отвечал на мои призывы.

Ангус вздохнул и на мгновение отвел глаза.

— Эмма, я знаю, что ты меня ненавидишь. И знаю, за что именно. Более того, я согласен: мне нет прощения. Поэтому я готов уступить тебе... сорок девять процентов охранного предприятия Маккея.

— Сорок девять процентов?.. — Эмма искренне удивилась.

— Я знаю, что ты хочешь пятьдесят один. — Ангус скрипнул зубами. — Но это не очень-то разумно. Потому что это уже месть.

— Я не собираюсь мстить тебе. И не хочу, чтобы ты страдал.

Он посмотрел на нее с сомнением.

— Тогда зачем ты это делаешь?

Идиот! Неужели он действительно ничего не понимает?!

— Ангус, я много раз пыталась поговорить с тобой, но ты отказывался. И этот мой судебный иск оказался единственным способом привлечь твое внимание.

— Отлично. Я слушаю тебя. Я весь внимание. Можешь рвать меня на части за то, что разрушил твою жизнь и причинил тебе столько несчастий и боли.

— Единственная боль, которую ты мне причинил, — это твое безразличие ко мне.

— Я выпил у тебя слишком много крови. Сделал тебя слабой, и ты не смогла защищаться. А потом, когда ты, обескровленная, умирала по моей вине, я убил тебя.

У Эммы перехватило горло. Теперь она наконец поняла: Ангус бросил ее вовсе не потому, что отказался от нее, а только из-за того, что ужасно стыдился, испытывал чувство вины. И это могло значить лишь одно: он все еще любит ее.

Эмма сделала глубокий вдох, собираясь с духом. Сейчас она скажет ему все, что чувствует, и объяснит, что она... Она вдруг поняла, что все слова, которые ей хотелось сказать, вылетели у нее из головы.

— Я... скучала по тебе, — пробормотала Эмма, судорожно сглотнув.

— Я тоже скучал. — Он смотрел на нее все так же настороженно. — Почему ты не отправилась к Роману для обратной трансформации?

Она подошла к окну и, не глядя на Ангуса, проговорила:

— Я решила, что мне нравится быть... такой, какая я сейчас.

— Неужели ты согласна остаться существом, ненавистным для тебя самой же?

— Я не всех вампиров ненавижу. И ты это прекрасно знаешь. — Она по-прежнему смотрела в окно. — К тому же все смертные, которых я любила, уже умерли.

Ангус долго молчал. Наконец спросил:

— Тогда зачем ты подала на меня в суд?

Она повернулась к нему лицом и посмотрела на него с удивлением.

— Я ведь уже все тебе объяснила. Неужели до сих пор не понял? Я вовсе не подавала на тебя в суд. Это была уловка — чтобы заставить тебя встретиться со мной.

Ангус в изумлении таращил на нее глаза.

— Значит... тебе от меня ничего не нужно?

Эмма отошла от окна и прошлась вдоль длинного стола.

— На самом деле — кое-что нужно.

— Я дам тебе все, что смогу.

— Я хочу, чтобы гарем навсегда ушел из твоей жизни, Ангус.

Он пожал плечами.

— Я всегда был к ним совершенно равнодушен, к этим женщинам. Тебе не стоило о них и думать.

— Тем не менее это меня волнует. Видишь ли, я хочу, чтобы ты был юридически свободен, если вдруг решишь жениться. — Она выразительно взглянула на него. — Кажется, это называется «тонкий намек».

Он по-прежнему таращил на Эмму глаза, только теперь у него еще и рот приоткрылся.

— Ты и сейчас ничего не понял? — спросила она с некоторым раздражением.

— Я... я думал, ты меня ненавидишь.

— Нет, Ангус. Ты мне нужен. Я люблю тебя. Даже сейчас, после того как ты бросил меня.

Эмма невольно поморщилась. Увы, ее слова не имели ничего общего с тем романтическим признанием, которое она репетировала накануне ночью. Ангус же, ошеломленный услышанным, не мог произнести ни слова.

Приблизившись к нему, Эмма продолжала:

— Я очень рада, что ты меня обратил. И знаешь, почему я так рада?

Он молча покачал головой.

— Потому что внутренне ты еще до этого меня изменил. Ты показал мне истинное значение любви. Любовь не ищет возмездия. Любовь приносит себя в жертву ради блага других. — По щеке Эммы скатилась слезинка. — И это именно то, что сделал ты, Ангус. Отказался от надежды на спокойствие и счастье, чтобы спасти меня.

В глазах его блеснула влага, и он тихо проговорил:

— Я люблю тебя, Эмма. Я боялся, что ты никогда не простишь меня.

— Простить?.. — Она всхлипнула. — Но за что прощать? Ты не сделал мне ничего дурного.

— Я пил твою кровь, чтобы спасти собственную жизнь. И это ослабило тебя настолько, что ты не смогла защитить себя.

— Я пошла на это добровольно. Я не могла вынести даже мысли о том, чтобы остаться без тебя.

— О, Эмма... — Он утер слезинку с ее щеки и посмотрел на розовый след у себя на пальце. — Вот, смотри, что я сделал с тобой.

— Да, знаю. — Она взяла его руку и поцеловала. — Но благодаря тебе, Ангус, я стала сильнее и мудрее. Раньше я жила ради мести, жила ненавистью, а теперь хочу жить во имя любви.

Глаза его наполнились слезами, и он прошептал:

— Мне следовало прислушаться к Роману. Он был прав.

— А что он говорил?

Ангус взял ее лицо в ладони.

— Роман сказал: «Когда любишь, все возможно». — Он поцеловал ее в лоб и со вздохом добавил: — Я никак не могу себя простить за то, что сделал.

— Не беспокойся. — Ее рука скользнула вниз по его килту. — Кажется, я знаю, как улучшить твое самочувствие.

Ангус улыбнулся:

— В таком случае... — Он опустился перед ней на одно колено. — Я прошу тебя выйти за меня замуж.

Эмма тоже опустилась на колени.

— Ангус, наконец-то!

— Так ты согласна?

— Да, любимый. — Она обвила руками его шею. — И мы будем жить долго и счастливо. Это часть брачного контракта, — добавила она с улыбкой.

Он радостно рассмеялся.

— У меня тут поблизости адвокат. Он может составить соответствующий документ.

— Мне и слова твоего хватит. — Эмма взглянула куда-то в сторону. — Знаешь, у меня идея... Я знаю, как наилучшим образом использовать вот этот вот стол.

Ангус хмыкнул и пробормотал:

— Какая же ты сообразительная... — Он поднялся на ноги. — Я, пожалуй, запру дверь.

Эмма снова подошла к окну и улыбнулась огням ночного города и звездному небу. Теперь ночь будет ее жизнью. Впереди у нее — целая вечность ночей. И эту вечность она проведет с мужчиной, которого любит.

Почувствовав руки Ангуса, обхватившие ее талию, она опустила жалюзи. А он уткнулся носом ей в шею и прошептал:

— Я люблю тебя, Эмма Уоллис.

Эпилог

Три месяца спустя

— Спасибо, что пришла. — Шанна крепко обняла Эмму.

— Разумеется, пришла, — с улыбкой ответила та. — Ты же знаешь, что мы готовы на все ради нашего дорогого крестника. — Они с Ангусом с радостью согласились стать крестными родителями Константина. А вот иметь своих детей не могли...

Стоя у колыбели, Ангус с любопытством разглядывал спящего ребенка.

— Знаешь, Шанна, он действительно особенный.

— Конечно, особенный, — кивнула молодая мать. — И я очень надеюсь, что моему отцу внук понравится.

— Нисколько в этом не сомневаюсь! — подхватила Эмма, хотя особой уверенности не чувствовала (Шон Уилан должен был прибыть с минуты на минуту для первой встречи с внуком).

Шанна сделала все приготовления еще неделю назад и теперь ужасно нервничала перед встречей с отцом. Эмма же пришла для оказания моральной поддержки — она-то прекрасно знала, каким вспыльчивым бывает Шон Уилан. Когда она подала рапорт об увольнении, он рвал и метал. Ругался и требовал объяснить причину. Эмма сказала, что испытывает ностальгию по дому и хочет вернуться в Шотландию. Она не рискнула сказать, что выходит замуж за мастера общины британских вампиров и что сама стала вампиром.

— Он проснулся. — Ангус расплылся в улыбке и легонько потянул малыша за ножки.

Константин разразился радостным смехом.

— Он обожает тебя, Ангус. — Шанна подошла к кроватке.

— Да, конечно. — Ангус взял пухлого малыша на руки. — Как дела, парень?

Увидев Ангуса с малышом на руках, Эмма почувствовала, как сердце ее переполняется радостью.

Тут дверь распахнулась, и в комнату вошел отец Шанны, сопровождаемый Коннором.

Окинув взглядом детскую, Шон повернулся к дочери.

— Спасибо, что пришел, — тихо сказала Шанна. Шон нахмурился и проворчал:

— Рад, что ты еще жива. Они тебя мучили?

— Отец, я в полном порядке. И я счастлива.

Шон посмотрел на своего внука.

— Ты позволяешь кровососам трогать ребенка?

— Я крестный отец Константина, — усмехнулся Ангус.

— А ты что здесь делаешь? — Шон взглянул на Эмму. — Я думал, ты торопишься вернуться в Шотландию.

— Я пришла в гости. — Она скрестила на груди руки. — Я люблю навещать Константина. Он прелестный ребенок.

Словно догадавшись, что речь идет о нем, малыш радостно улыбнулся и замахал ручками.

— Он очень активный мальчик, — сообщил Ангус.

— Активный? — переспросил Шон. Он снова посмотрел на мальчика. — А этот ребенок... живой?

— Необычайно живой! — Шанна засмеялась. — Я целыми неделями не сплю из-за него. Было бы неплохо, если бы он стал немного поспокойнее.

— Он замечательный парень! — воскликнул Ангус, и Константин засмеялся.

Шон еще больше помрачнел.

— Вы не поняли меня. Я хотел спросить... Он... нормальный?

— Конечно, нормальный! — Эмма с трудом сдерживала себя; ей ужасно хотелось двинуть бывшему боссу в зубы.

— Разумеется, нормальный, — подтвердила Шанна. — Что при моей наследственности удивительно, — добавила она, выразительно взглянув на отца.

Коннор хмыкнул. Шон с раздражением что-то пробурчал. Ангус же приблизился к нему и спросил:

— Вы хотите подержать своего внука?

На лице Шона отразилось беспокойство. Отступив на несколько шагов, он пробормотал:

— А что ребенок... ест?

— Выпивает три пинты крови каждую ночь, — с серьезнейшим видом ответил Коннор. — Так что будьте осторожны, а то он вопьется вам в шею.

Шон вздрогнул и попятился к двери. Коннор рассмеялся, но Шанна посмотрела на шотландца с укоризной и тихо сказала:

— Веди себя прилично. — Она перевела взгляд на отца. — Поверь, Константин — совершенно нормальный ребенок. Он не сможет тебя укусить, так как у него еще нет зубов.

Ведущая в коридор дверь открылась, и в детскую заглянула какая-то женщина.

— Простите, что помешала.

Эмма узнала Радинку, мать Грегори. Та заведовала стоматологическим кабинетом Шанны.

— Шанна, дорогая, — продолжала Радинка, — у нас возникла экстренная ситуация. У Ласло раскололся зуб.

— Боже, надеюсь, не клык. — Шанна направилась к двери. Обернувшись, сказала: — Постараюсь вернуться побыстрее.

— Иди, не беспокойся, — кивнул ей Коннор. Когда дверь за ней закрылась, он вполголоса добавил: — Мы не позволим этому дураку обидеть мальчика.

— Что?.. — насупился Шон. — Ты думаешь, я способен его обидеть?

— Думаю, что смог бы, если бы у него вдруг выросли клыки, — ответил Коннор.

Ангус положил Константина в колыбельку и присоединился к остальным мужчинам. Покосившись на Шона, пояснил:

— Коннор не зря это сказал. Не следовало спрашивать, нормальный ли у вас внук. Нужно любить его, каким бы он ни был.

— И у тебя хватает наглости меня учить? — пробурчал Шон. — Интересно, сколько зла ты причинил людям за прошедшие несколько столетий?

Эмма вздохнула. Вот тебе и счастливое воссоединение семьи. Она подошла к колыбели, чтобы взглянуть на малыша. И тут вдруг над бортиком кроватки появилась его головка, а затем — грудь и пухленький животик.

Эмма уставилась на малыша, раскрыв рот. Святые небеса, Константин левитировал! И он поднимался все выше и выше. Она оглянулась на мужчин. Шон стоял к ней спиной, а Ангус и Коннор что-то ему доказывали и не замечали, что ребенок поднялся под потолок.

Константин же, весьма довольный собой, громко засмеялся. И тут Шон начал поворачиваться.

Подпрыгнув, Эмма взлетела под потолок, чтобы поймать ребенка.

— Какого черта?! — Шон в ужасе уставился на нее; егоглаза расширились. — Эмма, ты вампир?

Она улыбнулась:

— Я как раз собиралась вам об этом сообщить.

Шон в ярости уставился на Ангуса.

— Ублюдок, это ты с ней такое сделал?! Ты убил ее?!

Сжав кулаки, Ангус шагнул к Шону.

— Успокойся, Уилан. — Коннор схватил его сзади за плечи. — Успокойся же!

Глаза Шона сверкали гневом.

— Мне следовало бы убить тебя, Маккей! — Шон обернулся к Коннору. — И тебя тоже, ублюдок. Отпусти меня!

— Прекратите! — крикнула Эмма, прижимая ребенка к груди. — Не станете же вы драться на глазах младенца.

Коннор отпустил Шона, и мужчины разошлись по углам, бросая друг на друга гневные взгляды.

— Шон, я получила смертельное ранение, и Ангус спас меня от смерти, — сказала Эмма, все еще висевшая под потолком.

Он посмотрел на нее с раздражением.

— Но ты не живая!

Она медленно опустилась вместе с ребенком.

— Я живая, но только... стала другой. Я хотела сказать вам об этом раньше, когда подавала рапорт об увольнении. Но мне тогда показалось, что вы не готовы выслушивать мои объяснения.

Ангус скрестил на груди руки.

— Он и сейчас не готов слушать объяснения.

Шон молчал, и Эмма продолжала:

— Я хочу, чтобы теперь вы меня выслушали. Так вот, я такая же, какой и была. Я нисколько не изменилась. — Она уложила Константина в постельку. — И я, как и прежде, буду уничтожать вампиров-убийц.

Шон по-прежнему хранил молчание и, казалось, о чем-то думал.

Малыш вдруг весело рассмеялся и снова попытался подняться в воздух. Но Эмма тут же подхватила его и, опять уложив в постельку, с улыбкой погрозила ему пальцем.

— Эмма, я... в тебе разочаровался, — пробормотал наконец Шон. — Но могу допустить, что в тебе нет зла.

— Ни в ком из вампов нет зла. Мы... — Заметив, что ребенок вновь поднимается, она придержала его. — Мы хотим сделать мир безопасным не только для нас самих, но и для всего человечества.

— Это наш долг, — добавил Ангус. — Не мешайте нам, когда мы пытаемся вас защитить.

— Хорошо, я об этом подумаю, — ответил Шон и повернулся к Коннору. — А сейчас я хочу поговорить с дочерью.

— Сюда, пожалуйста... — Коннор вывел Шанну и ее отца за дверь.

Эмма с облегчением вздохнула. Ангус взглянул на нее с некоторым удивлением.

— Ты произнесла очень неплохую речь, но зачем тебе понадобилось летать с младенцем?

Она с улыбкой покачала головой:

— Нет-нет, я поднялась не с ним, а за ним.

И в тот же миг Константин тихонько пискнул и начал подниматься над своей кроваткой.

— Боже правый! — воскликнул Ангус, глядя на малыша в изумлении.

— Вот именно. — Эмма смотрела, как мальчик поднимается к потолку. — Пусть Шон думает, что это была моя инициатива. Сомневаюсь, что он был бы в восторге от таких способностей внука.

— Пожалуй, ты права. — Ангус обнял ее за плечи. — У нас с Шоном наметился прогресс, так что не стоит его раздражать.

— Да, конечно. — Эмма обвила руками шею Ангуса. — Кажется, я давно уже тебе не говорила, что ты самый удивительный человек на свете и что я люблю тебя до безумия.

Он расплылся в улыбке.

— А я нашел самую удивительную женщину, которую люблю так же сильно, как она меня.

Эмма весело рассмеялась.

— И еще удивительнее то, что на поиски тебе понадобилось всего лишь пять столетий.

Когда же они поцеловались, Константин мягко опустился в колыбельку, и на его губах играла ангельская улыбка.

[1] Производное от англ. blood и whisky («кровь» и «виски»); созвучно также англ. bliss («блаженство»). — Здесь и далее примеч. пер.

[2] День святого Патрика, покровителя Ирландии.

[3] Фаршированный бараний желудок, национальное блюдо шотландцев.

[4] Одно из прозвищ принца Карла Стюарта.

[5] Месте, где состоялось сражение между Англией и Шотландией.

[6] Добрый вечер, мадемуазель (фр.).

[7] Fang (англ.) — клык.

[8] За любовь! (ит.).

[9] Париж, мы прибываем (фр.)

[10] Не так ли? (фр.).

[11] Дорогая (фр.).

[12] Мои друзья (фр.).

[13] Ко мне! (фр.).

[14] Добрый вечер, мои друзья! (фр.).

[15] Добрый вечер, синьорина (ит.).

[16] К бою! (фр.).

[17] Красавица (ит.).