Волосатый погиб

Кожевенный базар

Дворецки бежал от лагеря экстинкционистов к кожевенному базару. Артемис ждал его в том доме, где они первоначально намеревались совершить обмен. Присутствие полиции в Фесе ограничивалось несколькими патрулями из двух человек, и такому опытному специалисту, как Дворецки, не составляло особого труда оставаться незамеченным. Закон, конечно, не запрещал посещать центральную часть города, но блюстители закона могли неодобрительно отнестись к человеку, расхаживающему по пользующемуся популярностью у туристов району с огромной винтовкой за плечами.

Дворецки нырнул в темный угол, быстро разобрал стреляющую дротиками винтовку на дюжину частей и разбросал их по мусорным бакам. Возможно, ему удалось бы подкупить таможенников в аэропорту Фес‑Саисс и просто спрятать винтовку под креслом, но береженого бог бережет.

Десятилетний Артемис сидел в заранее условленном месте, у окна, идеально подходившего для засады снайпера, и снимал несуществующие ворсинки с рукава пиджака, что заменяло у него нервное хождение взад‑вперед.

– Ну? – нетерпеливо спросил он, приготовившись услышать плохие новости.

– Девушке удалось бежать, – сказал Дворецки.

Он предпочел не упоминать о том, что длинноволосый юноша полностью контролировал ситуацию, пока не появилась видеозапись Артемиса.

Артемис сразу же понял намек.

– Девушке? Другой незваный гость тоже был там?

Дворецки кивнул.

– Волосатый погиб. Попытался спасти девушку, но у него не получилось.

– Погиб? – выдохнул Артемис. – Погиб?!

– Можно повторять сколько угодно, смысл от этого не изменится, – резко произнес Дворецки. – Он пытался спасти свою подругу, и Кронски убил его за это. Что сделано, то сделано. По крайней мере, мы получили бриллианты. – Гигант взял себя в руки. – Нам пора в аэропорт. Мне нужно время на предполетную проверку.

Ошеломленный Артемис молчал, не в силах оторвать взгляд от сумки с бриллиантами, которые осуждающе подмигивали ему из уютного гнездышка у него на коленях.

Элфи отчаянно не везло. Экран настолько ослабел, что она отключила его, дабы сохранить последние искры магии для исцеления, если вдруг оно понадобится. Стоило ей обрести видимость, как один из головорезов Кронски по рации сообщил остальным охранникам, где она находится. Теперь капитан Малой со всех ног мчалась по центральному району города и молилась про себя, чтобы Артемис уже находился на месте встречи и чтобы он догадался взять скутер.

Никто в нее не стрелял, и это вселяло определенные надежды, если, конечно, Кронски не решил прикончить ее лично.

Но сейчас думать об этом было некогда. Выживание снова возглавило список приоритетов.

В это время, ближе к вечеру, город затихал, улицы делались пустынны. Только изредка попадались отбившиеся от стада туристы да спешащие по своим делам особо ретивые торговцы. Элфи петляла между прохожими, опрокидывала все, до чего могла дотянуться, лишь бы задержать настигавших ее охранников. Она обрушила несколько корзинных пирамид, перевернула ларек с шашлыками, налетела плечом на столик со специями, отчего белоснежная стена дома расцветилась яркими полосами…

Тем не менее топот за спиной становился все громче. Избранная тактика не срабатывала. Охранники были очень большими и без труда преодолевали любые препятствия.

«Значит, остается хитрость. Оторвись от них в узких переулках».

Новый метод помог не больше старого. Ее преследователи хорошо знали город и координировали погоню, переговариваясь по рациям, неумолимо загоняя Элфи на кожевенный базар.

«А там спрятаться негде. Я стану легкой мишенью».

Элфи побежала еще быстрее, не обращая внимания на туфли Артемиса, кромсающие ей пятки. Она налетела на группу туристов, не извинившись, помчалась дальше и спустя мгновение плечом выбила поднос из рук разносчика чая. Вслед ей понеслись возмущенные крики и проклятия.

«Окружают, – в отчаянии подумала он. – Артемис, умоляю, дождись меня!..»

И тут Элфи осознала, что ведет преследователей прямо к Артемису, но выбора у нее не оставалось. Если он ждет ее, то сумеет помочь, если нет, придется выкручиваться самой.

Она резко свернула влево, но переулок перегородили четверо разъяренных охранников, вооруженных длинными, грозного вида ножами.

«Кажется, мне в другую сторону».

Значит, направо. Элфи влетела на кожевенный базар, поднимая тучи пыли.

«Артемис, где ты?»

Она подняла взгляд на их наблюдательный пункт, ничего, даже предательского мерцания маскировочной фольги, обычно выдающего присутствие коллег.

«Его там нет».

Сердце в панике сжалось. Элфи Малой была опытным боевым офицером, но здесь она находилась вне своей юрисдикции, вне привычной обстановки и даже вне своего времени.

На базаре было тихо, только несколько рабочих скребли шкуры на крышах. Под карнизами потрескивали масляные лампы, прятались в темноте похожие на инопланетные корабли огромные сосуды. Воняло так же скверно, как и в прошлый раз, а то и сильнее, поскольку чаны целый день жарились на солнце. Запах помета ударил Элфи в нос мягкой душной волной, мешая соображать.

«Не останавливайся. Найди убежище».

Элфи на мгновение прикинула, какую часть тела согласилась бы променять на оружие, потом бросилась к ближайшей двери.

Навстречу выдвинулся охранник, уже тянущий из ножен клинок. Лезвие отливало красным, то ли от крови, то ли от ржавчины. Элфи резко изменила направление и потеряла туфлю. Окно имелось только на верхнем этаже, но стена пестрела трещинами, и у нее оставался шанс вскарабкаться по ней.

Еще двое охранников. С мерзкими ухмылками на лицах. Один, как гладиатор, держал в руке сеть.

Элфи остановилась.

«Кругом – пустыня! Зачем ему рыболовная сеть?»

Она сделала еще одну попытку. Переулок был настолько узким, что в нем едва ли поместился бы взрослый человек. Она почти добежала до конца, как вдруг проход загородил толстый охранник с косичкой до пояса и полным ртом желтых зубов.

«Попалась. Попалась. Выхода нет, нет магии для экрана. Ее нет даже для гипноза».

В такой ситуации трудно сохранять спокойствие, несмотря на опыт и подготовку. Элфи почувствовала, как животные инстинкты начинают овладевать ее сознанием.

«Главное – выжить. Делай то, что должна делать».

Но что она могла? Одна похожая на ребенка безоружная эльфийка против целого войска увешанных сталью головорезов…

Они начали охватывать ее неровным кольцом, скользя между чанами в замедленном слаломе. Каждая пара сверкающих глаз смотрела только на нее. Они подходили все ближе и ближе, широко расставив руки, на случай если добыча сделает отчаянную попытку улизнуть.

Элфи видела шрамы и оспины на их лицах, грязь под ногтями и на манжетах. Она чувствовала их зловонное дыхание, могла даже пересчитать пломбы в зубах.

Она устремила взор к небу.

– Помогите!!! – закричала Элфи.

И небо откликнулось алмазным дождем.

Под лагерем экстинкционистов

– Это не лемур, – повторила Опал Кобой, топнув крошечной ножкой. – Я знаю, что это не лемур, потому что у него нет хвоста и он, кажется, одет. Это человек, Мервал. Это вершок.

В камере появился еще один пикси, Мервал Криль. Старший из недоброй славы братьев Криль, которые через несколько лет помогут Опал сбежать из охраняемой палаты психиатрической клиники. На лице Криля ужас боролся с изумлением – не самое удачное сочетание даже для красавца.

– Не понимаю, как это случилось, мисс Кобой, – сказал он, нервно теребя верхнюю пуговицу на своем алом лабораторном халате. – Мы все приготовили для лемура. Вы сами загипнотизировали Кронски.

Ноздри Опал раздулись.

– Хочешь сказать, это я во всем виновата?

Она схватилась за горло, словно от одной мысли об этом у нее перехватило дыхание.

– Нет‑нет‑нет! – поспешно возразил Мервал. – Мисс Кобой не может быть ни в чем виновата. Мисс Кобой – само совершенство. А совершенство не совершает ошибок.

Благоразумные люди расценили бы такое нелепое заявление как грубую лесть, но Опал находила подобные слова справедливыми и естественными.

– Вот именно. Хорошо сказано, Мервал. Жаль, твоему брату не досталось и десятой доли отпущенной тебе мудрости.

Мервал улыбнулся и вздрогнул. Улыбку вызвала похвала, а вздрогнул он оттого, что последнее замечание напомнило ему о брате, запертом в одной клетке с красной речной свиньей за то, что не сообразил выразить Опал восторг по поводу ее новых туфель.

У мисс Кобой день не задался. И это уже второй за последнюю неделю. Если ситуация не изменится к лучшему, братьям Криль, несмотря на астрономическое жалованье, придется искать другое место работы.

Мервал решил отвлечь хозяйку.

– Там наверху все будто с ума посходили. Стреляют. Фехтуют на столовых приборах. Эти экстинкционисты такие неуравновешенные.

Опал наклонилась над Артемисом, принюхалась и щелкнула пальцами, проверяя, очнулся юноша или нет.

– Этот лемур был последним. Мне вот столько не хватило, чтобы стать всесильной.

– Сколько? – спросил Мервал.

Опал недобро прищурилась.

– Шутки шутим?

– Нет, я просто хотел уточнить…

– Это просто такое выражение, – отрезала пикси и зашагала к выходу.

Мервал медленно кивнул.

– Выражение. Понятно. А что делать с этим человеком?

– Можешь утилизировать, – не замедляя шага, бросила Опал. – Человеческая мозговая жидкость – хорошее увлажняющее средство. Потом собираемся и ищем лемура сами.

– А труп сбросить в яму с животными?

Опал вскинула руки.

– Ради всего святого! Тебе надо все на пальцах объяснять? Прояви инициативу.

Мервал покатил койку с пленником вслед за хозяйкой.

«Значит, в яму», – подумал он.

Кожевенный базар

Сверкающие бриллианты сыпались градом, мерцая в свете фонарей, словно падающие звезды.

«Гонорар младшего Артемиса, – догадалась Элфи. – Он бросает мне спасательный круг».

Охранники замерли на мгновение. На лицах у них проступило удивление, как у детей, неожиданно проснувшихся в прекрасном настроении. Они вытянули руки с растопыренными пальцами и завороженно смотрели, как от них отскакивают бриллианты.

Наконец один из них пришел в себя.

– Des diamants! – заорал он по‑французски.

Его компаньоны словно только этого ждали, чтобы перейти к делу. Они упали на колени и зашлепали ладонями по пыльной земле в поисках драгоценных камней. Многие принялись нырять в зловонные баки, едва услышав бульканье падавших в жидкость алмазов.

«Суматоха, – подумала Элфи. – То, что нужно».

Она подняла глаза и успела заметить мгновенно скрывшуюся в темном прямоугольнике окна маленькую руку.

«Что заставило его так поступить? – недоумевала она. – Абсолютно не похожий на Артемиса жест».

Пролетевший мимо нее охранник напомнил, что положение ее по‑прежнему рискованное.

«Из‑за жадности они на время забыли обо мне, но быстро вспомнят, когда набьют карманы алмазами».

Элфи отсалютовала окну, за которым скрылся Артемис, и поспешно нырнула в ближайший переулок – но тут ее прижал к стене запыхавшийся Кронски.

– Два за два, – с недовольным видом произнес он. – Оба попались. Сегодняшний день должен был стать моим.

«Когда же это кончится? – мрачно подумала Элфи. – Почему все продолжается?»

Кронски навалился на нее, словно разъяренный слон, его лоб над цветными очками собрался в гармошку, пот струился по лицу и капал с сердито надутых губ.

– Только сегодня не мой день, да? – истерически кричал он. – Ты позаботилась об этом. Ты и твой сообщник. Ладно, с ним разобралась моя кремационная камера, а я сейчас разберусь с тобой!

Элфи была потрясена.

«Артемис погиб?!»

Она не могла в это поверить. Никогда. Сколько людей, посчитав Артемиса убитым, потом горько сожалели об этом? Много. И она в том числе.

С другой стороны, сама Элфи запросто могла умереть. У нее уже потемнело в глазах, руки и ноги отказывались повиноваться, и ей казалось, что мир навалился на нее всей тяжестью. В полную силу работало только обоняние.

«Какая нелепая смерть. Задохнуться от запаха голубиного помета».

Она услышала, как затрещали ее ребра.

«Жаль, что Кронски не чувствует этой вони».

В голове искрой вспыхнула надежда, как последний уголек в угасающем камине.

«А почему бы не помочь ему почувствовать ее? Это самое меньшее, что я могу для него сделать».

Элфи углубилась в средоточие своей магии в поисках остатков чар и ощутила глубоко внутри слабое мерцание. Энергии недоставало для защиты, даже для гипноза, но на мелкое исцеление могло хватить.

Обычно исцеляющие чары применялись на свежих ранах, а Кронски страдал аносмией с рождения. Лечить недуг сейчас было опасно и уж наверняка болезненно.

«Ну и пусть, – подумала Элфи. – В конце концов, больно‑то будет ему, а не мне».

Она протянула руку мимо сжимавшей ее горло ладони, провела кончиками пальцев по лицу Кронски, мысленно послав в них магию.

Кронски не учуял опасности.

– Что это? Решила меня за нос подергать напоследок?

Элфи не ответила. Она зажмурилась, воткнула два пальца Кронски в ноздри и послала последние искры магии в носовые каналы.

– Исцеляй!.. – умоляюще выдохнула она.

Кронски удивился, но не более того.

– Эй, какого… – пробормотал он и чихнул, причем с такой силой, что у него щелкнуло в ушах и он скатился со своей пленницы. – Тебе что, пять лет? Совать пальцы в нос!..

Он еще раз чихнул. Гораздо сильнее. Из каждой ноздри вырвалась струя пара.

– Это тебя не спасет. Какие вы все‑таки… Он опять чихнул, подпрыгнув всем телом.

Слезы хлынули по щекам толстяка. Ноги у него подкосились, стекла очков задрожали в оправе.

– Ничего себе… – пробормотал Кронски, кое‑как собрав конечности. – Что‑то не так. Что‑то изменилось.

И тут его накрыло волной запаха.

– Ааргх!!! – зарычал Кронски, потом заскулил.

Сухожилия напряглись до предела, носки ступней вытянулись, пальцы пытались разорвать воздух.

– Ну и ну, – выдохнула Элфи, потирая горло. Она не ожидала настолько сильной реакции.

Запах был, конечно, мерзкий, но Кронски бился, словно умирающий. Элфи не рассчитала, насколько сильным может оказаться проснувшееся обоняние доктора. Представьте радость прозревшего или эйфорию сделавшего первый шаг. Потом возведите ощущение в квадрат и сделайте отрицательным. Возьмите шарик какой‑нибудь отравы, вываляйте его в колючках и навозе, оберните гнойными бинтами, сварите все это в котле с невыразимо мерзкими продуктами жизнедеятельности и засуньте себе в нос. Примерно такие ощущения испытывал Кронски, и это едва не лишило его рассудка.

Он упал на спину, его тело содрогалось в конвульсиях, руки хватали воздух.

– Мерзость! – просипел он и повторил несколько раз: – Мерзость… Мерзость…

Элфи поднялась на четвереньки, откашлялась и сплюнула в пыль. Она чувствовала себя побитой и помятой и телом и душой. Взглянув на Кронски, она поняла, что допрашивать его бессмысленно: в данный момент предводитель экстинкционистов был не в состоянии поддерживать разумный разговор.

«Может, оно и к лучшему, – подумала эльфийка. – Вряд ли он в ближайшем будущем сможет возглавить какую‑нибудь международную организацию».

Потом Элфи заметила нечто странное. Одно из стекол в очках Кронски разбилось, открыв заплывший жиром глаз. Радужная оболочка имела странный фиолетовый цвет, почти такого же оттенка, как и стекла очков, но не это привлекло внимание Элфи. Края радужки выглядели рваными, словно их обкусали крошечные рыбки, питающиеся глазным белком.

«Этот человек находился под действием гипнотических чар, – поняла Элфи. – Им управлял кто‑то из волшебного народца».

Она поднялась на ноги и, прихрамывая, направилась вглубь квартала. Перебранка между жадными охранниками скоро затихла вдали.

«Если в этом замешан кто‑то из наших, значит, все не так, как кажется. А если все не так, как кажется, то, может быть, Артемис Фаул еще жив».

Под лагерем экстинкционистов

Мервал Криль подмигнул своему отражению в зеркальной поверхности хромированной двери холодильника для трупов.

«Красивый я парень, – подумал он. – И животика почти не видно под халатом».

– Криль, – крикнула Опал из кабинета. – Как дела с мозговой жидкостью?

Мервал подпрыгнул.

– Скоро выкачаю всю досуха, мисс Кобой. Пикси налег всем телом на каталку и покатил человека по короткому коридору в лабораторию. Постоянное нахождение в замкнутом пространстве с Опал Кобой трудно назвать пикником. Их было всего трое, и они неделями напролет высасывали соки из представителей исчезающих видов. Опал могла позволить себе нанять тысячу лаборантов, но возвела секретность в ранг идеи фикс. Уровень паранойи достиг такого предела, что Кобой начала подозревать в шпионаже растения и неодушевленные предметы.

– Я могу выращивать фотоаппараты! – визжала она братьям Криль во время одного инструктажа. – Кто посмеет сказать, что и этот презренный лошак Жеребкинс не научился вживлять разведывательную аппаратуру в растения? Поэтому избавьтесь от всех цветов. И от камней тоже. Я им не доверяю. Гнусные мелкие лазутчики.

Поэтому близнецы Криль целый день занимались тем, что выбрасывали все вещи, в которых могли быть установлены «жучки». Даже дезодорирующие блоки из туалета пришлось отправить на свалку, ибо Опал подозревала, что они ее фотографировали, когда она использовала помещение по назначению.

«Впрочем, мисс Кобой имеет право на паранойю, – подумал Мервал, вкатывая тележку в двухстворчатые двери лаборатории. – Если подземная полиция узнает, чем она здесь занимается, ее на веки вечные упекут за решетку».

За дверями находилась длинная лаборатория высотой в три этажа – место страданий и печали. До самого потолка высились ряды клеток с животными. Пленники стонали и скулили, сотрясали свои темницы, бросались на прутья. Робот‑раздатчик непрерывно двигался вдоль рядов, насыпая в кормушки сероватые гранулы.

В центральном проходе стояли операционные столы. Десятка два зверей лежали на столах, зафиксированные, как и Артемис, жесткими путами. Юноша успел заметить сибирского тигра с раскинутыми лапами и выбритыми проплешинами на голове. На каждой проплешине лежало нечто похожее на кусочек печени. Когда тележка катилась мимо тигра, один из кусочков издал хлюпающий звук, и на нем тут же загорелся красный светодиод.

Мервал остановился, чтобы снять коричневую пакость с тигра, и Артемис с ужасом увидел, что нижняя поверхность этой штуки усеяна сочащимися жидкостью шипами.

– Полон до краев, мистер супер‑генетически‑модифицированный москит‑пиявка. Ты просто мерзость, что есть, то есть, но мозговую жидкость откачиваешь умело. Пора тебя выжимать.

Мервал наступил на педаль, открывая ближайший холодильник, и зазвенел мензурками, пока не нашел нужную.

– Вот она, «Сиб. тигр. МЖ».

Он поставил мензурку на хромированную поверхность лабораторного стола, затем принялся выжимать пиявку как губку, пока вся мозговая жидкость до последней капли не стекла в подставленную емкость. После этого пиявка отправилась в мусорное ведро.

– Я так тебя любил, – пропел Мервал, возвращаясь к тележке с юношей. – Я буду так скучать…

Артемис наблюдал за происходящим, чуть заметно приоткрыв один глаз. Надо обязательно выбраться из этого жуткого, омерзительного места.

«Элфи спасет меня, – подумал он и тут же вспомнил: – Нет, не спасет. Она решит, что я погиб».

От этой мысли у него кровь застыла в жилах.

«Пламя испепелило меня».

Значит, придется выкручиваться самому. Не впервой. Надо держаться начеку и быть готовым использовать любой подвернувшийся шанс.

Мервал нашел свободное место в операционной и ловко вкатил туда тележку с Артемисом.

– И он втиснул каталку туда, куда и пиявка не влезет. А говорили, будто это ему не под силу. Ошибались, как всегда. Мервал Криль король парковки. – Пикси рыгнул. – Не о таком будущем я мечтал в юности.

Затем он как‑то уныло опустил банку с отверстиями в низкий аквариум и извлек ее оттуда полную извивающихся суперпиявок.

«О нет, – подумал Артемис. – Пожалуйста, только не это».

Ему пришлось закрыть глаза, поскольку Мервал повернулся к нему лицом.

«Он заметит, как вздымается моя грудь. Потом усыпит меня, и все будет кончено». Но Мервал, как ни странно, не заметил.

– О, как я вас ненавижу. Как вы отвратительны. Могу сказать только одно, человек, если твое подсознание меня слышит: радуйся, что спишь, ибо вряд ли ты захотел бы пройти через это наяву.

Артемис едва не закричал, но вовремя вспомнил о матери, о том, что жить ей осталось меньше суток, и стиснул зубы.

Он почувствовал, как Мервал сжал его руку и хмыкнул.

– Только никуда не уходи. Секундочку.

Пожатие ослабло, и Артемис стал следить за перемещениями Мервала, используя только слух и обоняние. Мягкий живот коснулся его локтя. Тяжелое дыхание над ухом. Мервал сейчас находился у его левого плеча и наклонился над ним.

Артемис приоткрыл правый глаз и посмотрел вверх. Прямо над головой он увидел бестеневую лампу, установленную на толстой хромированной штанге.

Хромированная – значит, отражает.

Артемис наблюдал за действиями Мервала по отражению. Пикси выдвинул сенсорный пульт управления путами с клавиатурой на гномьем языке. Затем, напевая популярную среди пикси песню, начал вводить пароль. Каждый символ в такт словам песни.

– Пикси играют рок! – пел он. – Экстремально тяжелый пикси‑рок, оу бэйби.

Артемису тема показалась скорее попсовой, но он обрадовался музыке, поскольку она дала ему время разложить пароль Мервала.

Мервал отстегнул один из зажимов, чтобы вытянуть руку Артемиса. Даже если бы человек очнулся, он мог бы только беспомощно махать рукой.

– А теперь, моя пиявочка, потрудись для тетушки Опал, а я отблагодарю тебя, выдавив твои внутренности в ведро. – Он вздохнул. – Почему лучшие мои строки слышат только черви?

Он достал из банки пиявку, сжал, чтобы она выпустила шипы, и приложил к запястью Артемиса.

Артемис не почувствовал ничего, кроме вдруг возникшего чувства благополучия.

«Снотворное, – подумал он. – Старо как мир: успокоить, а потом убить. Нормальный ход, да и в конце концов, так ли уж плоха смерть? Вся жизнь была непрерывной чередой испытаний».

Мервал поглядывал на хронометр. Его брат уже слишком долго сидел в утилизационной камере за камбузом. Кистеухая свинья могла решить, что настало время отведать кусочек пикси.

– Просто проверю, – решил он. – Вернусь раньше, чем пиявка насосется. Сначала кровь, потом мозг. Нужно было похвалить туфельки мисс Опал, братец.

Он направился по центральному проходу к дверям, не забывая дернуть решетку каждой клетки, чтобы еще сильнее взбесить животных.

– Пикси играют рок! – пел он. – Экстремально тяжелый пикси‑рок, оу бэйби.

Артемис обнаружил, что заставить себя шевелиться невероятно тяжело. Было так приятно валяться на койке и просто ждать, когда все невзгоды покинут его тело через запястье.

«Если решил умереть, – подумал Артемис сквозь дрему, – не имеет значения, сколько человек хотят тебя убить».

Только бы животные успокоились. Их крики и щебетания мешали ему расслабиться.

В какой‑то клетке сидел попугай, непрерывно повторявший одну и ту же фразу:

– Кто твоя мама? Кто твоя мама?

«Моя мама – Ангелина. Она умирает».

Артемис открыл глаза.

«Мама. Мамочка».

Он поднял свободную руку и ударил ею об каталку, раздавив мерзкую пиявку. Тварь взорвалась брызгами крови и слизи, а шипы остались торчать из кожи Артемиса, словно пики крошечных солдатиков.

«Скоро станет больно».

У Артемиса пересохло в горле, шею ломило, в глазах двоилось, но это не помешало ему в течение минуты включить клавиатуру, ввести пароль Мервала и сбросить с себя путы.

«Если они на сигнализации, придется туго».

Но никаких сигналов он не услышал и не увидел вбежавших пикси.

«Время есть. Правда, немного».

Он повыдергал из кожи шипы, морщась не столько от боли, сколько от вида красных воспаленных дыр на запястье. Из каждой ранки побежала красная водянистая струйка, но не сильно. Смерть от потери крови ему не грозила.

«Шипы содержат коагулянт, как я раньше не догадался».

Артемис, будто зомби, расхаживал по лаборатории, постепенно приходя в себя. На него смотрели сотни глаз. Животные притихли, прижались к прутьям носами, клювами и мордами и ждали развития событий. Тишину нарушало только жужжание сновавшего между клетками робота‑раздатчика.

«Я должен просто сбежать. Не надо ни с кем сражаться или спасать мир. Забудь об Опал и спасайся».

Но в мире Артемиса Фаула простые решения принимались крайне редко. Артемис снял с крючка очки‑мониторы, надел их, включил виртуальную клавиатуру и, при помощи пароля Мервала, зарегистрировался в сети. Надо было выяснить, где он находится и как отсюда выбраться.

В файле на рабочем столе он нашел подробный план подземной лаборатории. Никакой защиты, никаких кодов. Да и зачем? Любой человек, даже случись ему пробраться сюда, ничего не понял бы на гномьем языке.

Артемис изучал план внимательно и со все возрастающим беспокойством. Подземное сооружение представляло собой цепочку сообщающихся модулей, расположенных в древних пещерах под лагерем экстинкционистов, и выходов имелось всего два. Покинуть владения Опал он мог так же, как вошел, но этот путь не показался юноше идеальным, поскольку вел прямо к Кронски. Альтернативой было только пробираться к терминалу шаттла на нижнем уровне, а значит, придется не только угнать корабль, но и управлять им. Шансы на то, что он успеет отключить всевозможные противоугонные устройства прежде, чем Опал испепелит его вместе с челноком, стремились к нулю. Придется подниматься на поверхность.

– Ну и как тебе моя лаборатория?

Артемис взглянул поверх дисплея очков и увидел подбоченившуюся Опал.

– Занятное местечко, правда? – продолжила она по‑английски. – Все эти пещеры созданы как будто специально для нас. Идеальное место. Я решила захватить их, как только увидела, поэтому убедила Кронски перебраться сюда.

«Информация – сила, – подумал Артемис. – Поэтому не говори ничего».

– Кто вы? – спросил он.

– Я – будущая владычица мира, по меньшей мере. В течение следующих пяти минут можешь называть меня мисс Кобой. После этого можешь обращаться ко мне «аааааррргх», схватившись за горло, потом умереть в муках и так далее.

«Все такая же напыщенная».

– Я гораздо крупнее вас, мисс Кобой, а вы, насколько я вижу, не вооружены.

Опал рассмеялась.

– Не вооружена? – Она широко раскинула руки. – Эти существа вооружили меня. – Она погладила спящего тигра. – Эта кошечка помогла мне расширить контроль над разумом. Вот те голожаберные моллюски помогли научиться концентрировать энергетические лучи. Доза разжиженных плавников дельфина в смеси с ядом кобры в нужной пропорции повернули часы вспять на целых сто лет.

– Настоящий оружейный завод, – прошептал Артемис.

– Вот именно, – сказала Опал, обрадовавшись тому, что хоть кто‑то ее понял. – Благодаря этим животным и их телесным жидкостям я стала самой могущественной волшебницей после демонов‑колдунов. Экстинкционисты поставляли мне всех необходимых животных. Дураки! Купились, как дети, на дешевое голографическое пламя. Как будто я собиралась убивать этих чудесных животных, не выпив из них все соки. Вы, люди, такие идиоты. Ваши правительства тратят огромные деньги на поиски энергии, а она все это время бродит по джунглям.

– Блестящая речь, – похвалил ее Артемис и незаметно пошевелил пальцами над виртуальной клавиатурой.

– Скоро я стану…

– Можете не говорить. Скоро вы станете непобедимой.

– Не совсем так, – возразила Опал с достойным восхищения терпением. – Скоро я смогу манипулировать самим временем. Не хватает только…

И вдруг Артемис все понял. Понял, ради чего все это затевалось и что ему удастся сбежать.

– Лемура. Не хватает только лемура.

Опал захлопала в ладоши.

– Правильно, сообразительный вершок. Мозговая жидкость этого лемура является последним ингредиентом состава, многократно усиливающего магию.

Артемис вздохнул.

– Состав, многократно усиливающий магию? Вы сами‑то в это верите?

Опал не обратила внимания на насмешливый тон, возможно, потому, что подобным тоном с ней мало кто разговаривал.

– У меня была целая стая лемуров, но Подземная полиция конфисковала животных, чтобы прекратить какую‑то эпидемию, а остальные погибли во время пожара. Все подопытные животные исчезли, а воспроизвести их телесные жидкости не удавалось. Остался только один лемур, и он мне нужен. Он станет моделью для клонирования. Благодаря ему я смогу управлять временем. – Опал замолчала и постучала пальцем по пухлым губам. – Подожди, вершок. Что тебе известно о моем лемуре? – Она отвела палец от губ, и на его кончике возник огненный шар, испепеливший лак на ногте. – Я спросила, что тебе известно о моем лемуре!

– Красивые туфли, – заметил Артемис и выбрал нужную опцию на экране очков одним щелчком пальца.

«Вы уверены, что хотите открыть все клетки?» – спросил компьютер.

Экстинкционисты тайком возвращались в лагерь под предводительством отважного Томми Киркенхазарда, который размахивал разряженным пистолетом с явно показной храбростью.

– Там остались мои вещи, – непрерывно повторял он толпившимся за его спиной людям. – Очень ценные вещи. И я не собираюсь их бросать.

У большинства людей, очевидно, тоже остались здесь весьма ценные вещи. Учитывая, что Кронски валялся в состоянии кататонии на базаре, а его охранники разбежались с драгоценной добычей, экстинкционисты решили, что настал самый удобный момент вернуть себе имущество и поскорее отправиться в аэропорт.

К величайшему облегчению Киркенхазарда, в лагере, судя по всему, никого не осталось, но аморфная толпа тем не менее не раз шарахалась от танцующих на марокканском ветру ночных теней.

«Мне еще не приходилось стрелять из разряженного пистолета, – подумал Томми. – И сдается мне, это будет не особенно эффективно».

Они подошли к висевшей на одной петле двери главного зала.

– О’кей, ребята, – сказал Киркенхазард. – Носильщиков здесь нет, так что придется вам таскать вещи самим.

– О боже! – простонала графиня Ирина Костович и рухнула без чувств на руки шотландского нефтяного барона.

– Берите все, что сможете унести, встречаемся здесь через пятнадцать минут.

Графиня что‑то пробормотала.

– В чем дело? – насторожился Киркенхазард.

– Она сказала, что наутро у нее назначен сеанс педикюра.

Томми поднял руку и прислушался.

– Я не о том. Никто не слышит грохота?

Из открытых клеток, обезумев от радости, выпрыгнули, выползли, вылетели, выбежали животные. Львы, леопарды, обезьяны разных видов, попугаи, газели – сотни животных, объединенных одной мыслью: поскорее сбежать отсюда.

Опал даже бровью не повела.

– Поверить не могу, что тебе это удалось, вершок. Я выжму твой мозг как губку.

Артемис низко опустил голову, не обращая внимания на сравнение его гениального мозга с губкой. Если не смотреть Опал в глаза, ей не удастся его загипнотизировать. Впрочем, благодаря своим многократно усиленным способностям она, вероятно, научилась воздействовать на сознание непосредственно, минуя зрительный нерв.

Он мог бы и не наклоняться, ибо его сплошной стеной заслонили скалящиеся, толкающиеся и лягающиеся животные.

«Обхохочешься, – подумал он, когда обезьяний локоть врезался ему в грудь, едва не вышибив дух. – Если меня не прикончит Опал, это сделают животные. Надо придать этому паническому бегству какое‑никакое направление».

Артемис нырнул под операционный стол, по пути выдернув из тигра капельницу с анестезирующим средством, и принялся высматривать среди мелькавших мимо ног подходящее животное.

Опал испустила рев, в котором смешались все звериные языки. Пронзительный звук буквально рассек поток животных надвое, и теперь они обтекали пикси с двух сторон. Затем Опал начала швыряться в проходящих мимо нее зверей энергетическими импульсами, слетавшими с кончиков ее пальцев, – они косили животных рядами. Клетки рассыпались, словно кубики, содержимое холодильников растекалось по плиткам пола.

«Отвлекающий маневр захлебнулся, – подумал Артемис. – Пора уходить».

Он заметил приближающиеся копыта и приготовился к прыжку.

«Квагга, – догадался он, присмотревшись. Наполовину лошадь, наполовину зебра, последнюю особь поймали больше ста лет назад. Не чистокровный жеребец, конечно, но сойдет».

Скакать верхом на квагге оказалось менее комфортно, чем на одном из арабских скакунов, к которым Артемис привык у себя в поместье. Ни тебе стремян, чтоб упереться, ни поскрипывающею седла, ни щелкающих поводьев. К тому же бедная зверюга была не объезжена и до смерти перепугана.

Артемис похлопал ее по шее.

«До чего же нелепая ситуация, – подумал он. – Мертвец спасается бегством на вымершем животном».

Он ухватился за гриву и попытался направить скакуна к открытой двери. Квагга брыкалась, лягалась и все время норовила тяпнуть Артемиса крепкими плоскими зубами. Но юноша лишь сильнее сжимал ей бока пятками.

Опал сосредоточенно отбивалась от накатывавших волн мстительной фауны. Некоторые крупные хищники, в отличие от своих сородичей, оказались не сломлены до конца и решили, что олицетворяемая Кобой угроза исчезнет, если ее сожрать. Крошечная пикси вертелась, как дьявольская балерина, расстреливая нападающих сгустками энергии, которая накапливалась у нее в плечах, набирала силу, скатываясь к локтям мерцающими сферами, и слетала с пальцев пульсирующими молниями.

Артемис никогда ничего подобного не видел. Животные просто замирали в воздухе, словно из них мгновенно высосали все силы, затем валились на пол и лежали неподвижные, будто чучела, только бешено вращались их полные ужаса глаза.

«А она действительно могущественна. Никогда не видел подобной силы. Джуджу ни за что не должен попасть ей в руки».

А у Опал кончалась магия. Разряды гасли на полпути или отскакивали от цели, будто шальные петарды. Она перестала швыряться молниями и выхватила два пистолета, один из которых мгновенно выбил из ее руки решивший включиться в борьбу тигр, но Опал не впала в панику. Быстро переключив второй пистолет в режим максимального охвата, она принялась водить стволом из стороны в сторону, заставляя серебристую энергию разлетаться веером.

Первым рухнул тигр, его взгляд словно говорил: «Только не это!» За ним последовали другие, умолкшие на полукрике, полувизге или полуреве.

Артемис дернул кваггу за гриву, вынудив ее запрыгнуть на операционный стол. Животное недовольно фыркнуло, но подчинилось, проскакало по одному столу и перепрыгнуло на следующий.

Опал выпустила в их сторону заряд, но его приняла на себя пара кондоров.

Дверь маячила прямо перед ними, и Артемис боялся, что квагга заартачится, но нет, она вылетела в коридор, соединявший лабораторию с камерой, где недавно бушевало голографическое пламя.

Юноша быстро открыл панель управления на позаимствованных сетевых очках и выбрал регулировку люка.

Люк открывался мучительно медленно, и Артемис в течение этих бесконечных секунд заставлял кваггу ходить по кругу, дабы ей не вздумалось сбросить незваного седока, а также с целью усложнить Опал задачу, если ей вздумается стрелять им вдогонку.

Мимо пролетел орел, чиркнув Артемису перьями по щеке. Выхухоль вскарабкалась по юноше, словно по лестнице, и вспрыгнула на поднимающуюся площадку.

Над головой появился свет – мерцающий, тусклый свет неисправного светильника, но все‑таки свет.

– Вперед, детка, – сказал Артемис, чувствуя себя настоящим ковбоем. – Йиохо!

Экстинкционисты столпились вокруг поднятого пальца Томми Киркенхазарда и прислушались, словно звук исходил из самого пальца.

– Теперь ничего не слышу, – признался Томми. – Наверное, померещилось. В конце концов, у защитников человечества выдался нелегкий денек.

В следующий момент здание буквально взорвалось, и экстинкционистов поглотило море зверей.

Сбитый с ног парой южноафриканских бабуинов, Киркенхазард тщетно давил на курок разряженного пистолета и не переставая вопил:

– Но мы убили вас, черт побери! Мы вас убили.

Никто в ту ночь не погиб, но восемнадцать человек были госпитализированы с укусами, ссадинами, переломами и заражениями различными паразитами. Хуже всех пришлось Киркенхазарду. Бабуины съели пистолет и державшую его руку, а затем передали несчастного тигру, проснувшемуся недавно и в самом скверном настроении.

Никто из экстинкционистов не заметил, как из‑за одного бунгало в ночное небо бесшумно взмыл небольшой летательный аппарат. Он пролетел над центральным парком и подобрал длинноволосого юношу, сидевшего верхом на маленьком полосатом ослике. Ослик ускакал, а аппарат развернулся по крутой дуге и стремительно, подобно выпущенному из пращи камню, ушел в темноту неба, как будто ему срочно нужно было оказаться совсем в другом месте.

Сеансы педикюра и другие оздоровительные процедуры, назначенные на следующий день, были отменены.

Обнаружив, что, в довершение всего, новые туфли пришли в полную негодность, Опал была вне себя.

– Что это за пятно? – вопросила она Мервала и его недавно освобожденного брата‑близнеца Дисканта.

– Не знаю, – пробормотал Дискант, еще не оправившийся от сидения в клетке.

– Чей‑то помет, – высказал свое мнение Мервал. – Судя по размеру и консистенции, несколько понервничала крупная кошка.

Опал села на скамью и вытянула ногу.

– Мервал, сними это.

Она уперлась подошвой Мервалу в лоб и начала толкать, пока тот не шлепнулся на спину с испачканной туфлей в руках.

– Этому вершку известно о моем лемуре. Мы должны следить за ним. Как я понимаю, он помечен.

– Конечно, – подтвердил Мервал. – Все вновь прибывшие проходят обработку на площадке. В данный момент в каждой поре его кожи находится изотопный индикатор. Безопасный, конечно, но нет места на этой планете, где он мог бы от нас спрятаться.

– Хорошо. Великолепно, честно говоря. Я все предусмотрела, не так ли?

– Конечно, мисс Кобой, – пробубнил Дискант. – Вы гениальны. Ваша баснословность поразительна.

– О, спасибо, Дискант, – сказала Опал, как всегда, не заметив сарказма. – А я думала, после свинарника ты будешь не в духе. Кстати, «баснословность» – не очень удачное слово. Это я говорю на тот случай, если ты захочешь описать мое совершенство у себя в дневнике.

– Учту, – со всей серьезностью заверил ее Дискант.

Опал протянула другую ногу.

– Отлично. А теперь установи здесь устройства самоуничтожения и подготовь к полету шаттл. Я хочу найти этого человека и немедленно убить. В прошлый раз мы обошлись с ним слишком ласково. Я имею в виду пиявок. На сей раз – мгновенная смерть.

Мервал поморщился. В руках он держал две обгаженные тигром туфли, но предпочел бы носить их всю оставшуюся жизнь, лишь бы не оказаться на месте человека.

Артемис лежал на спине в грузовом отсеке шаттла и гадал, не приснились ли ему последние несколько минут. Суперпиявки, спящие тигры и норовистая квагга…

Пол под ним вибрировал, и юноша прикинул, что в данный момент они перемещаются со скоростью, в несколько раз превышающей скорость звука. Вдруг вибрация исчезла, сменившись более спокойным гулом. Скорость падала!

Артемис поспешил в кабину и увидел Элфи, изучавшую показания приборов так усердно, словно это могло их изменить. Джуджу восседал в кресле второго пилота с таким видом, будто именно он руководит полетом.

Юноша показал на лемура.

– Подобный вопрос может показаться глупым, но это Джуджу…

– Нет, не он. Автопилот. Кстати, приятно видеть тебя живым. Благодарить необязательно.

Артемис коснулся ее плеча.

– Я снова обязан тебе жизнью. Не хочется резко переходить от выражения благодарности к выражению недовольства, но почему мы снизили скорость? Время на исходе, У нас было три дня, а осталось всего несколько часов.

Элфи постучала пальцем по прибору.

– Кто‑то засек нас из лагеря. Чьи‑то компьютеры считали наши схемы. Может, ты в курсе?

– Опал Кобой, – ответил ирландец. – За всем этим стоит Опал Кобой. Она собирает телесные жидкости животных, чтобы усилить свои магические способности. Если Джуджу попадет к ней в руки, она станет неуязвимой.

Удивляться Элфи было некогда.

– Чудесно. Опал Кобой. То‑то мне все казалось, что нашему путешествию не хватает психопатической составляющей. Если Опал нас засекла, она ринется в погоню на чем‑то более боеспособном, нежели эта колымага.

– Экраны?

– Бесполезно. Можно обмануть человеческие радары, но только не наши сканеры.

– Варианты?

– Мне придется вести шаттл по человеческим воздушным коридорам. Полетим с дозвуковой скоростью и постараемся не привлекать к себе внимания. В последний момент сделаем рывок к поместью Фаулов. Даже если Опал нас заметит, то, пока она нас догонит, мы уже снова окажемся в туннеле времени.

Из почтового ящика высунулась голова Мульча Рытвинга.

– Фактически пусто. Только несколько золотых монет. Не возражаете, если я оставлю их себе? Кстати, кто‑то упоминал Опал Кобой или мне послышалось?

– Не волнуйся. Все под контролем.

Мульч хохотнул.

– Под контролем? Как в Ратдаун‑парке? Или на кожевенном рынке?

– Ты видел нас не в лучшие мгновения, – признал Артемис. – Но, поверь, со временем ты проникнешься уважением ко мне и к капитану Малой.

Мульч, судя по выражению лица, в этом сомневался.

– Надо посмотреть в словаре значение слова «уважение» – должно быть, я неправильно его понимаю.

Лемур захлопал в крошечные ладошки и издал звук, очень похожий на смех.

– Судя по всему, ты нашел равное себе по интеллектуальному развитию существо, – заметила Элфи, повернувшись к приборам. – Жаль, не самку, а то вы могли бы пожениться.

Мульч постарался изобразить неподдельное возмущение.

– Межвидовая любовная связь?! Отвратительно! Только извращенцу может прийти в голову мысль поцеловать существо, не принадлежащее к его собственному виду.

Артемис потер вдруг заболевшие виски. «Путь далек до Типперери,[18]– подумал Артемис. – И потом еще несколько миль до Дублина».

– Шаттл? – переспросила Опал. – Шаттл подземных жителей?

Яхта Кобой находилась в режиме свободного полета на границе атмосферы и космического пространства.

Отражения звезд тускло мерцали на черной оболочке корабля, далеко внизу виднелась Земля в пелерине облаков.

– Так говорят датчики, – сказал Мервал. – Старая туннельная модель. Движок хилый, огневая мощь нулевая. Догнали бы без труда.

– Догнали бы? – изогнула бровь Опал, вытянув ногу, дабы полюбоваться новыми красными туфлями. – Почему «бы»?

– Мы его видели, потом он ушел в дозвуковой диапазон. Я бы предположил, что пилот станет держаться человеческих воздушных коридоров, пока не почувствует себя в безопасности.

Опал довольно улыбнулась. Она любила сложные задачи.

– Отлично, все преимущества на нашей стороне. У нас есть скорость, у нас есть оружие. Нужно только нацелиться в правильную сторону.

– Какая баснословоподобная мысль, – ухмыльнулся Дискант.

Опал обиделась.

– Дискант, прошу тебя. Используй более короткие слова. Иначе мне придется тебя испепелить.

То была пустая угроза, ибо после битвы в лаборатории у Опал не осталось и искры магии. Основные функции, вроде контроля над сознанием, левитации и всего такого прочего, сохранились, но молнии метать она смогла бы только после трех суток постельного режима. Однако братьям Криль знать об этом было необязательно.

– Идея такая. Я обработала сделанные в лаборатории записи программой распознавания голоса и определила район. Кем бы ни был этот вершок, он проживает в центральной части Ирландии. Вероятно, в Дублине. Дискант, я хочу, чтобы ты доставил нас туда как можно скорее, и когда этот туннельный шаттл покинет воздушные коридоры… – Опал крепко сжала тонкие пальцы, словно выдавливая соки из воображаемого насекомого. – Мы будем наготове!

– Легендарственно, – поддакнул Дискант.

Особняк Фаулов

Солнце успело взойти, пересечь небосвод и уже спускалось к горизонту, когда Элфи с трудом перевалила тянущий на последнем издыхании шаттл через стену поместья.

– Наше время истекает, как и жизнь этой груды металлолома, – сказала она Артемису и прижала ладонь к груди. – Я чувствую, как угасает внутри последняя искорка магии Номера Первого, но с полчаса у нас еще есть.

Артемис кивнул. При виде поместья состояние матери показалось ему еще более отчаянным.

«Мне надо домой».

– Молодец, Элфи. У тебя все получилось. Садись на заднем дворе. В дом мы войдем через кухню.

Эльфийка нажала несколько кнопок.

– На заднем так на заднем. Сканирую сигнализацию. Обнаружено два датчика, и третий – замаскированный. Если не ошибаюсь, датчики движения. Только один управляется дистанционно, остальные – автономные. Отключить дистанционный датчик?

– Да, Элфи, отключи их все, пожалуйста. В доме кто‑нибудь есть?

Капитан Малой бросила взгляд на тепловизор.

– Одно теплое тело. На верхнем этаже.

Артемис перевел дух.

– Отлично. Только мама. Она уже должна была принять снотворное. А младший я еще не мог вернуться.

Элфи постаралась посадить шаттл как можно мягче, но шасси были стесаны до металла, а амортизационные подушки давно выдохлись.

В стабилизаторах зияли дыры, гироскоп вертелся, словно флюгер. Шасси прорыли глубокую канаву, разворотив, как плугом, булыжники двора.

Артемис крепко обнял Джуджу.

– Ну как, малыш, готов к дальнейшим приключениям?

Круглые глаза лемура наполнились беспокойством, в поисках утешения он посмотрел на Мульча.

– Главное, не забывай, – гном почесал зверьку подбородок, – что самый умный здесь – ты.

Рытвинг нашел старую сумку и принялся перекладывать в нее остатки еды из холодильника.

– Зря ты это, – сказала Элфи. – Корабль твой. Забирай его, откапывай свои сокровища и улетай подальше. Сбрось этот хлам в море и живи спокойно несколько лет. Только обещай не продавать ничего людям.

– Да нет у меня никаких сокровищ, – заверил ее Мульч. – Ты сказала, я могу оставить шаттл себе?

– На самом деле я попросила тебя его выбросить. Тем самым ты окажешь мне большую услугу.

Мульч усмехнулся.

– У меня щедрая натура. Я окажу тебе эту услугу.

Элфи улыбнулась в ответ.

– Отлично. И запомни, когда мы встретимся снова, ничего этого не было – или не будет.

– На устах моих печать.

Артемис протиснулся мимо него к выходу.

– Дорого заплатил бы за то, чтобы посмотреть на Мульча Рытвинга, у которого рот на замке.

– Мне тоже приятно было с тобой познакомиться, вершок. Уже не терпится обокрасть тебя в будущем.

Артемис пожал ему руку.

– А мне не терпится посмотреть, как у тебя это получится, хочешь верь, хочешь не верь. Мы еще повеселимся вместе.

– А ты присмотри за этим вершком, Джуджу, – со всей серьезностью обратился гном к лемуру. – Он туповат, но намерения у него добрые.

– До свидания, мистер Рытвинг.

– До встречи, господин Фаул.

Опал проходила по третьему кругу цикл медитационных упражнений Голы Швим, когда Мервал ворвался в ее личную каюту.

– Мы засекли шаттл, мисс Кобой, – задыхаясь, доложил он, прижимая к груди гибкий экран. – Всего на минуту он перешел в сверхзвуковой диапазон над Средиземным морем. Но этого оказалось достаточно.

– Хумм хумм хааа. Рахмумм хумм хааа, – произнесла нараспев Опал, заканчивай ритуал. – Покой внутри, терпимость вокруг, прощение на моем пути… А теперь, Мервал, покажи, где находится этот мерзкий человечишка, чтобы я могла скормить ему его собственные потроха.

Мервал протянул ей гибкий экран.

– Красная точка. Восточное побережье.

– Что‑нибудь военное?

– Нет, как ни странно. Жилой дом. Никакой защиты.

Опал встала с уютного кресла.

– Отлично. Просканируй все вокруг. Заряди пушки и готовься к посадке.

– Слушаюсь, мисс Кобой.

– Кстати, Мервал?

– Да, мисс Кобой?

– Кажется, наш малыш Дискант потерял из‑за меня голову. Недавно он заявил, что я очень фотообворожительна. Бедный дурачок. Можешь передать ему, что я недоступна. Если ты этого не сделаешь, мне придется его убить.

Мервал вздохнул.

– Обязательно передам, мисс Кобой. Уверен, он возьмет себя в руки.

Поднимаясь по лестнице, Артемис поймал себя на том, что машинально гладит Джуджу по голове.

– Не волнуйся малыш. Никто тебя не обидит. Мы в безопасности.

Элфи шла за ним, прикрывая тылы выпрямленными указательными пальцами. Пальцы, конечно, не сравнить с заряженным оружием, но и ими, обладая достаточной силой, можно переломать кости.

– Быстрей, Артемис. Силы Номера Первого иссякают, до перехода осталось совсем немного.

Артемис осторожно переступил нажимной датчик на двенадцатой ступени.

– Мы почти на месте. Еще несколько секунд.

С тех пор как они покинули кабинет, ничего не изменилось: шкаф так и стоял нараспашку, с верхней полки свисал шарф, похожий на норовящую удрать змею.

– Отлично, – сказал Артемис, вновь обретая уверенность в себе. – Вот это место. Точно.

Элфи тяжело дышала.

– Наконец‑то. Я с трудом принимаю сигнал. Словно бегу за едва уловимым запахом.

Артемис обнял ее за плечи. Все трое были голодны, измотаны, но чувствовали себя победителями.

– Я думала, ты погиб, – сказала она.

– Я тоже, – признался Артемис. – А потом понял, что не могу умереть, по крайней мере, на этот раз.

– Может, объяснишь, что ты имеешь в виду?

– Потом. За ужином. А пока давай откроем туннель времени, мой верный друг.

Вдруг закрывавшие окно эркера шторы распахнулись. Глазам юноши и эльфийки предстали младший Артемис и Дворецки, облаченные в костюмы из фольги. Телохранитель расстегнул костюм и продемонстрировал висящий на груди огромный пистолет.

– Так что там насчет туннеля времени? – спросил десятилетний Артемис.

Мульч Рытвинг зарывал золотую монетку в качестве жертвоприношения гномьему богу удачи Шамми, как вдруг земля взорвалась у него под ногами, и он оказался верхом на ледокольном носу шаттла.

«А я даже ничего не услышал, – подумал он. – Вот и верь после этого в Шамми».

Мульч не успел даже разобраться, где верх, а где низ, как оказался отброшен к серебристому ясеню и понял, что не в состоянии пошевелить кадыком из‑за упертого в него ствола «Нейтрино». Волоски бороды инстинктивно почувствовали недружелюбные намерения оружия и мгновенно обвили ствол.

– Хороший шаттл, – сказал Мульч, чтобы выиграть время и дождаться, когда погаснут звезды в глазах. – С бесшумным двигателем, я полагаю.

Перед ним стояли трое пикси, двое мужчин и одна женщина. Обычно пикси довольно миролюбивые существа, но эти мужчины были вооружены, а женщина явно могла убивать одним взглядом.

– Спорим, – продолжал гном, – вы готовы поджечь мир только ради того, чтобы посмотреть, как он горит.

Опал ввела предложение в блокнот карманного компьютера.

– Спасибо за подсказку. А теперь выкладывай все, что знаешь.

«Посопротивляюсь немного, а потом накачаю ее дезинформацией».

– Я тебе ничего не скажу, дьявол в обличье пикси, – заявил он, нервно дергая кадыком.

– О‑о, – простонала Опал и топнула ножкой. – Неужели меня никто не боится?

Она сняла перчатку и прижала большой палец к виску Мульча.

– А теперь покажи мне все.

И, используя последнюю искру добытой нечестным путем магии, она высосала из мозга пленника воспоминания о последних днях. Ощущение оказалось крайне неприятным даже для существа, привыкшего извергать из себя огромные массы материи. Пока враги рылись у него в мозгах, Мульч что‑то нечленоразделно бормотал и сучил ногами. Получив желаемое, Опал удалилась, оставив бесчувственного гнома валяться на земле.

Очнется он через час, обнаружит пусковой чип шаттла в кармане, но так и не вспомнит, как он здесь оказался.

Опал закрыла глаза и просмотрела полученные воспоминания.

– Ага, – сказала она с улыбкой. – Туннель времени.

– На это нет времени, – настаивал Артемис.

– А я думаю, есть, – возразил десятилетний Артемис. – Вы вторично проникли ко мне в дом, так извольте по крайней мере объяснить, что значит «туннель времени». Не говоря уже о том, почему вы до сих пор живы.

Старший Артемис убрал волосы с лица.

– Теперь‑то ты узнаешь меня. Наверняка.

– Здесь тебе не реклама шампуня. Оставь в покое свои волосы.

Элфи согнулась почти пополам, держась за сердце.

– Скорей, – простонала она. – Или мне придется уйти без тебя.

– Прошу вас, – взмолился Артемис. – Мы должны уйти. Это вопрос жизни и смерти.

Младший Артемис был неумолим.

– Я чувствовал, что вы сюда вернетесь. Здесь все началось, именно на этом месте. Судя по записи камер наблюдения, вы просто возникли в этой комнате. Далее вы последовали за мной в Африку, и мне подумалось, что, если я спасу животному жизнь, вы снова появитесь здесь с моим лемуром. Мы просто заблокировали тепловые излучения наших тел и стали ждать, И дождались.

– Не слишком убедительно, – заметил старший Артемис. – Мы действительно охотились за лемуром. Но тогда зачем нам возвращаться с ним сюда?

– Я понимаю, логика моя небезупречна, но мне терять было нечего. А приобрести, как все мы видим, я мог немало.

Элфи надоело слушать, как Фаул нахваливает сам себя.

– Артемис, – сказала она, – я знаю, ты не бессердечен. Ты хороший человек, хотя сам пока об этом не подозреваешь. Ты пожертвовал бриллиантами, чтобы спасти мне жизнь. Чего тебе стоит просто нас отпустить?

Младший Артемис обдумывал это в течение полутора мучительных минут.

– Правда, – изрек он наконец. – Я должен знать всю правду. Что ты за существо? Почему он выглядит таким знакомым? Зачем вам понадобился лемур? Все без утайки.

Старший Артемис прижал Джуджу к груди.

– Принеси мне ножницы, – сказал он.

Опал вбежала в особняк, небрежно подавив чувство тошноты, неизбежно возникавшее при проникновении в человеческое жилище без приглашения.

«Туннель времени, – подумала она, едва не хихикая от возбуждения. – Наконец‑то я проверю свою гипотезу».

Управление временем уже давно являлось конечной целью Опал. Способность контролировать чьи‑либо перемещения во времени сулила практически неограниченную власть. Но без Лемура ей не хватало для этого магической силы. Чтобы замедлить время всего на несколько часов, собирались целые толпы колдунов‑полицейских, а для открытия двери в туннель требовались Просто колоссальные усилия. Гораздо проще сбить Луну с неба.

Опал и эту мысль записала в блокнот.

«Обдумать позже: сбить Луну. Осуществимо?»

Опал не сомневалась, что быстро овладеет этой наукой, как только получит доступ в туннель.

«Скорее всего, все происходит на интуитивном уровне, а я, в конце концов, гений».

Она взбежала по лестнице, не обращая внимания на царапины, оставляемые на ее новых туфлях высокими, рассчитанными на людей ступенями. Мервал и Дискант едва поспевали за ней, удивляясь столь беспечному отношению к обуви.

– Меня она из‑за своих туфель бросила в свинарник, – пробормотал Дискант. – А теперь царапает совсем новые об ступеньки. Типичная для Кобой непоследовательность. Кажется, у меня сейчас откроется язва.

Опал поднялась на верхнюю лестничную площадку и, не задумываясь, влетела в открытую дверь.

– Как она догадалась, в которую комнату ей надо? – спросил Дискант.

– Не знаю, – отозвался Мервал и оперся ладонями о колени. Пикси трудно подниматься по человеческим лестницам. Большие головы, короткие ножки, крошечные легкие. – Может быть, увидела магическое красное свечение в дверях или услышала оглушительное завывание ветра времени.

Дискант кивнул.

– Возможно, ты прав, братец. Кстати, я прекрасно различаю, когда надо мной норовят посмеяться.

Из комнаты, волоча ноги, с кислым лицом вышла Опал.

– Удрали, – сообщила она. – И туннель вот‑вот закроется. И туфли я испортила. Поэтому, мальчики, я должна на ком‑нибудь отыграться.

Братья Криль переглянулись, развернулись и помчались прочь так быстро, как позволяли их крохотные ножки.

Но недостаточно быстро.