Тяжелые думы

Фес, Марокко

Вид десятилетний Артемис имел самый несчастный. Таким Дворецки лицезрел его лишь однажды, когда какой‑то аспирант из Австралии обошел юного гения в научном конкурсе. Телохранитель посмотрел в зеркало взятого напрокат лендровера и увидел, что молодой хозяин сидит в луже пота, а дорогой костюм едва ли не тает на его худеньких плечах.

Рядом с Артемисом на сиденье стоял ящик с отверстиями. Из одного торчали три черных пальца – пойманный лемур исследовал свою тюрьму.

«Артемис даже не смотрит на животное, – заметил Дворецки. – Пытается обосновать свои действия. Совсем не просто уничтожить целый вид, пусть даже ради спасения отца».

Мальчик тем временем составлял список своих невзгод. Пропавший отец и балансирующая на грани нервного помешательства мать числились в этом списке соответственно первым и вторым пунктами. За ними следовали неуклонно растущие расходы на команду исследователей Арктики, которые жили в московской гостинице и, несомненно, заказывали в номера напитки и еду, включая икру. Дамон Кронски тоже занимал достойное место. Мерзкий человек, исповедующий отвратительные идеи.

Местный аэропорт Фес‑Саисс был закрыт. Дворецки пришлось посадить самолет в аэропорту Мохаммеда V в Касабланке и взять напрокат лендровер. Машина, естественно, оказалась не самой последней модели. Этот лендровер сошел с конвейера еще в прошлом тысячелетии, и дыр в нем имелось больше, чем в куске сыра «грюйе». Кондиционер испустил предсмертный вздох еще сто миль назад, а сиденье было продавленным настолько, что Артемису иногда казалось, будто он сидит на отбойном молотке. Если ему не суждено испечься от жары, то его до смерти затрясет вибрация.

Тем не менее, несмотря на все невзгоды, в голову Артемиса пришла мысль, заставившая его чуть заметно улыбнуться: «То странное существо и ее спутник действительно были занятными».

Они отчаянно хотели заполучить лемура и не собирались сдаваться. Он был уверен в этом.

Артемис обратил внимание на подпрыгивающие за окном пригороды. На проходившем по пустыне шоссе откуда‑то появилось оживленное движение. Мимо громыхали гигантские грузовики с колесами выше человеческого роста и кузовами, набитыми угрюмыми людьми. По испещренному выбоинами асфальту цокали копытами измученные ослики, нагруженные хворостом, бельем и даже мебелью. Тысячи пыльных мопедов лавировали между рядами машин, причем некоторые перевозили целые семьи – как только их ржавые рамы выдерживали… Придорожные здания мерцали в лучах близившегося к закату солнца подобно миражам. Призрачные дома, перед которыми расположились попить чаю привидения…

Ближе к центру застройка сделалась более плотной, между стенами уже не виднелись участки пустыни. Жилые дома чередовались с гаражами и магазинами видеокассет, кафе и пиццериями. Все постройки были одинакового оранжевого цвета, словно их обработали пескоструйным аппаратом, подлинная окраска проступала лишь небольшими пятнами под балками.

Как всегда при посещении развивающихся стран, Артемис почувствовал легкое удивление, вызванное сосуществованием древнего и современного. Козопасы в футболках клуба «Манчестер юнайтед» носили ай‑поды на украшенных блестками цепях. На крышах хижин из гофрированной стали красовались тарелки спутниковых антенн.

До недавнего времени Фес был действительно значительным городом – центром караванной торговли между Югом и Востоком. Он славился как очаг арабской мудрости, священный город и место паломничества, когда путь на Мекку оказывался закрыт из‑за погодных условий или нападений бандитов.

Теперь он стал местом заключения сделок между объявленными вне закона экстинкционистами и отъявленными ирландскими преступниками.

«Мир меняется значительно быстрее, чем прежде, – подумал Артемис. – И я помогаю изменять его к худшему».

Мысль не слишком успокаивала, но он и не рассчитывал насладиться покоем в обозримом будущем.

Зажужжал мобильник, сообщая о принятом текстовом сообщении, которое проделало путь от Феса до Ирландии и обратно.

Мальчик бросил взгляд на экран и оскалился в безрадостной улыбке.

«Кожевенный базар. Через два часа», – прочел он.

Кронски намеревался совершить обмен в людном месте.

«Очевидно, доктор доверяет мне точно так же, как я ему».

Сообразительный мерзавец.

Элфи вымещала злость на ни в чем не повинном шаттле: бросала аппарат в виражи так, что воздушные тормоза визжали, а стрелки приборов уходили в красные сектора. Ее летный шлем был подключен напрямую к камерам шаттла, благодаря чему она постоянно видела корабль со всех сторон. Кроме того, эльфийка могла дистанционно подключиться к камерам, установленным в туннеле. Этим участком туннеля пользовались редко, поэтому чувствительные к движению фонари включались, только когда до шаттла оставалось не более пяти миль.

Капитан Малой отчаянно пыталась получить удовольствие от полета и выбросить из головы все остальное. Еще в детстве она мечтала служить пилотом в Подземной полиции. Вписавшись в очередной поворот так, что до стены оставалось не больше миллиметра, она почувствовала, как до предела напрягся шаттл, словно поглотив напряжение ее тела.

«Артемис обманул меня, пытался меня шантажировать, но поступил так ради матери. Веская причина. Кто сказал, что я поступила бы иначе? Если бы я могла спасти мать, то пошла бы на все, включая обман друзей…»

Итак, она понимала, почему Артемис так обошелся с ней, хотя считала, что в этом не было необходимости. Но это не значило, что она простила его, по крайней мере, на данный момент.

Разве можно такое забыть? Судя по всему, она обманывалась, считая его другом.

Это не должно повториться.

В одном Элфи была совершенно уверена: теперь, после всего случившегося, они могли испытывать друг к другу только одно чувство – вынужденное уважение.

Она подключилась к расположенной на потолке шаттла миниатюрной камере и испытала удовольствие, увидев вцепившегося в подлокотники кресла Артемиса. Возможно, у камеры просто сбились настройки, однако лицо его имело зеленоватый оттенок.

«Ты все испортил, вершок, – подумала Элфи. – Надеюсь, это не погрешность цветопередачи, а твой истинный облик».

В марокканской пустыне, к югу от города Агадир, находился естественный разлом, где туннельный газ выходил на поверхность сквозь полмили песчаной массы. Единственной приметой служило незначительное изменение цвета песка над разломом, а сам газ быстро рассеивался ветром, едва успев вырваться из‑под земли. Тем не менее процесс не прекращался в течение многих тысяч лет, и в результате возникли дюны с причудливыми красными полосками, которые, как клялись местные жители, являлись не чем иным, как кровью жертв знаменитого в двадцатом веке бандита Райсули. Маловероятно, чтобы кто‑то верил в подобный бред, включая, в первую очередь, самих жителей деревни, но подобные факты добавляли красок путеводителям, привлекая туристов в эту ничем более не примечательную область.

Элфи вывела шаттл через разлом, закрыв воздушные фильтры, чтобы в двигатель не попали мельчайшие песчинки. Она летела практически вслепую, руководствуясь только трехмерной моделью разлома. К счастью, этот отрезок пути был самым коротким, и буквально через несколько секунд шаттл взмыл в африканское небо. Несмотря на теплоизолирующую обшивку, пассажиры скоро почувствовали жару. Особенно Мульч Рытвинг. В отличие от других подземных жителей, гномы плохо переносят пребывание на поверхности и никогда не мечтают подставить лицо солнечным лучам. Любая высота выше уровня моря вызывает у них головокружение.

Мульч смачно рыгнул.

– Слишком высоко. Мне не нравится. Жарко, слишком жарко. Мне нужно в туалет. Не знаю точно, зачем. Просто не заходите туда. Что бы ни услышали, не заходите.

Когда гном дает подобный совет, к нему лучше прислушаться.

Элфи послала заряд на ветровое стекло, чтобы очистить его от песка, потом направила шаттл на северо‑восток, в сторону Феса. Если повезет, они еще могут успеть на место встречи раньше младшего Артемиса.

Включив автопилот, она повернулась вместе с креслом лицом к другому Артемису, лицо которого постепенно обретало свой нормальный цвет, то есть становилось из бледно‑зеленого просто бледным.

– Ты уверен, что встреча произойдет именно здесь? – спросила эльфийка.

Артемис ни в чем не был уверен, и эта неуверенность мешала ему ясно думать.

– Нет. Но я отчетливо помню, что обмен произошел на кожевенном базаре в Фесе. По крайней мере, начать нужно с этого места Если Кронски и молодой я там не появятся, отправимся в лагерь экстинкционистов.

Элфи нахмурилась.

– Гмм. Этот план не соответствует твоим обычным стандартам, и у нас мало времени. Нет даже пары лишних дней. Время – наш враг.

– Да, – согласился Артемис. – Время – причина всех наших злоключений.

Элфи взяла пищевой брикет из холодильника и вернулась за пульт управления.

Артемис смотрел подруге в спину и пытался понять, о чем говорит ее тело. Сгорбленные круглые плечи, скрещенные на груди руки. Она изолировала себя, отказывалась общаться. Чтобы вернуть ее расположение, требовался какой‑то нестандартный ход…

Юноша прижался носом к стеклу иллюминатора и стал смотреть на проносившуюся мимо разрисованную охряными и золотистыми полосами марокканскую пустыню. Наверняка есть что‑то, чего Элфи хочется больше всего на свете. Что‑то такое, чего она не сделала и теперь жалеет, а он каким‑то образом может помочь ей это осуществить.

Артемис сосредоточился на собственных мыслях и буквально через мгновение все понял. Разве он не видел голографическое изображение на одной из полок? Разве не было никого, с кем Элфи не успела попрощаться?

Полис‑Плаза, Гавань, Нижние уровни

Командующий Джулиус Крут по самый кончик грибной сигары зарылся в документы. Не то чтобы эти документы были настоящими.

В эпоху Кентавра не осталось ни одного полицейского протокола, написанного на бумаге.

Все фиксировалось на кристаллах и хранилось в центральном устройстве памяти где‑то в информационном пространстве. Недавно специалисты Жеребкинса занялись выращиванием запоминающих растений, а это означало, что скоро информацию можно будет хранить в цветах, навозных кучах и даже в торчащей изо рта Крута сигаре. Командующий в этом совершенно не разбирался и, самое главное, не хотел разобраться.

Пусть Жеребкинс живет в мире нано‑ и кибертехнологий. А он предпочитал остаться в мире привычных полицейских проблем. Тем более что их хватало с избытком.

Во‑первых, на поверхности разгуливал старый враг Мульч Рытвинг. Этот гном словно насмехался над ним. Его последние преступные шалости заключались в проникновении в терминалы и продаже добычи изгнанным на поверхность и существовавшим среди людей подземным жителям. На каждом месте преступления он оставлял, словно визитную карточку, аккуратную кучку переработанного грунта.

Потом эти треклятые жабы‑сквернословы. Пара окончивших колледж колдунов наделила даром речи обычных надутых туннельных жаб. Как настоящие выпускники колледжа, они, естественно, научили жаб только сквернословить. Теперь благодаря непредвиденному побочному эффекту, а именно плодовитости, эти жабы стаями прыгали по Гавани и поносили всех прохожих без разбора.

Банды гоблинов становились все сильней и нахальней. Буквально на прошлой неделе они подожгли патрульную машину, объезжавшую гоблинский район.

Джулиус Крут откинулся на спинку вращающегося кресла и позволил сигарному дыму окружить голову плотным облаком. Иногда ему хотелось повесить кобуру на гвоздь и забыть обо всем. Ему казалось, ничто не сможет удержать его на службе.

Кольцо голограммы замерцало на потолке, будто дискотечный шар. Входящий звонок. Крут проверил личность звонящего.

Капитан Элфи Малой.

Крут позволил себе улыбнуться, а это случалось не часто.

Было время, когда он точно знал, что нужно делать.

«Я должен подготовить лучших из лучших, чтобы они заняли мое место, когда я уйду. Таких, как капитан Келп, Жеребкинс, да помогут мне боги, и капитан Элфи Малой».

Крут лично выбрал Элфи. Произвел в капитаны – впервые в истории Подземной полиции звание капитана было присвоено женщине. И он мог ею только гордиться. Каждая разведывательная операция неизменно заканчивалась успешно, без стирания памяти или остановки времени.

«Ты не ошибся, – подсказывал Круту внутренний голос. – Сообразительная, бесстрашная, неравнодушная. Из Элфи Малой получится отличный капитан и, кто знает, может быть, великий командующий».

Крут стер с лица улыбку. Не нужно, чтобы капитан Малой увидела его глупо улыбающимся, подобно выжившему из ума старику. Ей требуется дисциплина, порядок и солидная порция уважения по отношению к старшему офицеру.

Он коснулся кнопки приема на экране компьютера, и голографическое кольцо взорвалось Млечным Путем звездочек, собравшихся в мерцающие очертания капитана Элфи Малой в человеческой одежде. Видимо, работала под прикрытием. Он видел ее отчетливо, а она увидела его, только когда он вошел в площадь голографического кольца.

– Капитан Малой, в Гамбурге все в порядке, я полагаю?

Элфи, на мгновение потеряв дар речи, открыла рот и протянула руки, чтобы прикоснуться к командующему. В ее времени он погиб, коварно убитый Опал Кобой, а здесь был живым и полным сил, таким, каким она его помнила.

Крут откашлялся.

– Все в порядке, капитан?

– Да, конечно, командующий. Все в порядке на данный момент. Хотя неплохо было бы подготовить к вылету группу быстрого реагирования.

Крут отверг эту идею взмахом сигары.

– Чепуха. Твой послужной список говорит сам за себя. Ты никогда не нуждалась в подкреплении.

Элфи улыбнулась.

– Все когда‑нибудь случается впервые.

Крут прищурился: что‑то в плавающем бесплотном изображении, проецируемом голографическим кольцом, показалось ему странным.

– Ты звонишь мне из Африки? Что ты делаешь в Африке?

Элфи шлепнула ладонью по панели управления.

– Нет, я в Гамбурге, веду наблюдение из укрытия. Тупая машина. И проекторы работают как‑то криво. На мониторах я выгляжу десятилетней девчонкой. Придушу Жеребкинса, когда вернусь.

Крут не смог сдержать улыбки, услышав это, но быстро стал серьезным.

– Малой, почему голограмма? Что плохого в старом проверенном коммуникаторе? Ты понимаешь, как дорого передавать по лучу звук и изображение сквозь земную кору?

Изображение Элфи дрогнуло, потупило взор, потом посмотрело ему прямо в глаза.

– Я… я просто хотела поблагодарить вас, Джу… командующий.

Крут был поражен. Поблагодарить его. За месяцы невыполнимых заданий и двойные смены?

– Поблагодарить меня, капитан? Так не принято. У меня возникают сомнения в том, что я справляюсь со своими обязанностями, если подчиненные хотят меня поблагодарить.

– Нет‑нет, все в порядке, – выпалило изображение Элфи. – Вы отлично выполняете свои обязанности, превосходно. Никто не ценил… не ценит вас по заслугам. Я ценю. Я знаю, что вы делали… делаете для меня. Поэтому спасибо, я вас не подведу.

Крут с удивлением почувствовал, что действительно тронут. Не каждый день ему приходилось встречаться с таким искренним выражением чувств.

«Ничего себе, – подумал он. – Размяк перед голограммой. То‑то Жеребкинс порадовался бы».

– Я… э… принимаю твою благодарность и верю, что ты говоришь от чистого сердца. Но не хочу, чтобы в ходе каждой операции передо мной по этому поводу появлялась дорогостоящая голограмма, одного раза вполне достаточно.

– Понятно, командующий.

– Веди себя осторожно в Гамбурге. Не забудь проверить снаряжение.

– Не забуду, командующий, – сказала Элфи, и Крут готов был поклясться, что она на мгновение закатила глаза… впрочем, это могло быть очередным программным глюком.

– Что‑нибудь еще, капитан?

Элфи протянула к нему руку, она мерцала и слегка дрожала. Крут не понимал, чего от него ждут. Правила общения с голограммами были достаточно ясными: объятия и рукопожатия не поощрялись. В конце концов, кому захочется обнимать состоящее из пикселей изображение?

Но рука была перед ним.

– Командующий, пожелайте мне удачи. Как офицер офицеру.

Крут хмыкнул. В поведении любого другого подчиненного он заподозрил бы подхалимаж, но капитан Малой всегда поражала его своей откровенностью.

Он протянул руку и ощутил легкое покалывание, когда она коснулась цифровых пальцев Элфи.

– Удачи, капитан, – произнес он хриплым голосом. – И поменьше авантюризма в будущем. Когда‑нибудь меня не станет, и некому будет тебе помочь.

– Слушаюсь, командующий. До свидания.

Элфи исчезла, но Джулиус Крут готов был поклясться, что увидел крупные голографические слезы на ее щеках, прежде чем изображение поблекло.

«Тупая машина, – подумал он. – Прикажу Жеребкинсу заново отрегулировать все оборудование».

Элфи вышла из голографической камеры, которая напоминала древнюю душевую кабину с резиновой занавеской. После нажатия кнопки камера сложилась, превратившись в небольшой чемоданчик.

В глазах у нее блестели слезы. Она поспешила занять свое кресло и отключить автопилот.

Сидевший в кресле второго пилота Артемис зашевелился.

– В расчете? – спросил он.

Элфи кивнула.

– Да, в расчете. Но времена поцелуев миновали.

– Понятно.

– Я серьезно, Артемис. Если я сказала «миновали», значит, миновали.

– Я знаю.

Они посидели молча, наблюдая, как на них надвигаются низкие горы, потом Элфи наклонилась и легонько хлопнула Артемиса по плечу.

– Спасибо, Арти.

– На здоровье. Я всего лишь подал идею.

Из туалета, кряхтя и почесываясь, вывалился Мульч.

– Уже лучше. Слава богу, кабина звуконепроницаемая.

Элфи поморщилась.

– Закрой дверь и включи вытяжной вентилятор.

Мульч захлопнул дверь, ударив по ней каблуком.

– Знаете, пока я там сидел, я много думал. Размышлял, так сказать.

– Сомневаюсь, что хочу услышать, до чего ты додумался.

Мульч тем не менее продолжил:

– Этот маленький лемур. Шелковистая, как там ее… Знаете, кого он мне напоминает, если его постричь «под ежик»?

Они все подумали об этом.

– Командующего Крута, – улыбнувшись, сказала Элфи.

– Ага, вылитый Крут в миниатюре.

– Джулиус‑младший, – сказал Артемис. – Так сказать, Джулиус Джуниор.

Они подлетели к предгорьям Атласа, и перед ними открылся Фес, сердце страны с закупоренными транспортом артериями.

– Джуджу, – сказала Элфи. – Мы будем звать его так. Осталось только найти.

Она включила защитный экран и пошла на посадку к Фесу.