Общая характеристика государственно-правовой политики большевиков в 1917-1953 гг

Захват власти большевиками в октябре 1917 г. произошел в усло­виях нарождающихся в России демократических основ государствен­ности. Были созданы, но нерешительно стали действовать такие ин­ституты государственной власти и управления, как Государственное Совещание, Советы и т.д. Передовые мыслители уже разрабатывали конституционные нормы, по которым могла бы жить Россия. Закла­дывались основы многопартийности и участия народа в управлении государством.

Большевистская партия понимала, что становление демократи­ческих государственных структур власти и управления может сделать невозможным военный переворот. Именно поэтому В.Ульянов-Ленин так торопил события, подготовку и проведение «революции» по захвату власти.

После того, как переворот был удачно завершен и на волне при­влекательных обещаний о мире, земле, хлебе, фабриках и заводах прокатился по большей части российских губерний, встал вопрос об удержании власти.

Однако удержание власти только за счет политической борьбы, ре­альных изменений жизни, профессионального подхода к управлению страной, экономикой и обществом, да еще в условиях войны, было де­лом сомнительным, сулило возможный проигрыш. Необходимо было создать и претворить в жизнь новые, приспособленные для политиче­ских целей правовые нормы, действующие, в первую очередь, не против уголовной преступности, а против политических соперников.

Исторические факты ярко показывают методы борьбы за власть путем приклеивания различного рода ярлыков. Это «мятежники» Крондштадта, «банды» антоновцев, махновцев и т.д.

Под понятие классовых противников, а значит преступников, попали не только приверженцы иных политических воззрений, но и целые слои населения. Это интеллигенция, духовенство, специали-

сты как военного, так и промышленного дела. В разряд преступников попадали не только те, кто прежде высказывал иные политические взгляды, но и те, кто не понимал коммунистической идеологии, от­рицал ее как неприемлемую для всего общества.

Можно понять стремление коммунистических лидеров захватить власть и удержаться у власти как можно дольше. Но оправдать их дей­ствия с позиции «цель оправдывает средства» не просто невозможно, но и преступно.

Ответив на мифический белый террор красным террором, они провозгласили государство, в котором террор возводился в ранг госу­дарственной политики.

Идеологическая и «научная» основа такой политики строилась на марксистско-ленинских догмах о «классовых» интересах, на якобы защите трудящихся от угнетения, на защите строителей «коммуниз­ма» от буржуазной идеологии.

Марксистско-ленинская доктрина государства и права, в отличие от других учений, основанных на различных естественно-правовых и философских теориях, базируется на классовой борьбе. В основе уче­ния К. Маркса лежат взгляды иудейского хилиазма об избранном на­роде, замененные избранным классом — пролетариатом. В силу своей примитивности и античеловечности это учение стало популярным преимущественно среди людей с неразвитым абстрактным мышлени­ем и сексуально-психическими отклонениями. Отсюда и стремление коммунистов после захвата власти физически и потомственно истре­бить людей с высоким уровнем образования и интеллекта. (См. под­робнее работы Н.Бердяева, П.Новгородцева, И.Ильина, П.Сорокина и других российских ученых-белоэмигрантов.)

Помимо уничтожения политических противников внутри госу­дарства и экспорта революции большевики установили «железный занавес» против всякого идеологического влияния извне.

Анализ правового материала и идеологии большевизма показы­вает, что основные направления их правовой политики отвечали по­ставленным политическим целям. На уголовную преступность не хва­тало сил и средств. Да и система наказаний уголовников как рекрутов коммунизма была мягкой. А вот за политические преступления, как правило, устанавливался расстрел. Система наказаний за уголовные преступления, как и в феодальном обществе, зависела от социального происхождения, законность определялась с позиции интересов пра­вящего коммунистического класса.

Выступая от имени «пролетариата», союза рабочих и крестьян, проводя в жизнь марксистско-ленинскую доктрину «диктатуры про­летариата», возникла и сама диктатура партноменклатуры. Таким об-

разом, политический вождизм Ленина естественным путем перерос в диктатуру Сталина.

Последствия этого превращения повлекли развитие государст­венного терроризма в отношении не только политических противни­ков, но и против бывших и настоящих «революционных соратников».

Терроризм в отношении «преданных делу партии и Ленина» лиц был вынужденной мерой и имел своей целью уничтожение не только политических соперников, но и тех, кто помогал становлению дикта­туры, кто мог сказать правду о революции и ее вершителях, о цели захвата власти и о том, как эта власть использовалась для достижения личных, амбициозных целей.

Весь государственно-правовой аппарат был задействован на пол­ную мощность, выискивая «врагов народа», беспощадно карая «вре­дителей и шпионов», обеспечивая диктатуру послушными, запуган­ными и не умеющими мыслить слепыми исполнителями воли и же­ланий «отца народов».

Парадоксально, но факт, что «ежовые рукавицы» хватали и изо­бличали в два и более раз больше различного рода «шпионов и вреди­телей», чем уголовных преступников.

Под понятие «враг народа» попадал всякий, на кого хоть как-то падала тень прошлого, тень «обуржуазившегося перерожденца». Тут уж было не до вора, карманника или грабителя. Раз уголовная пре­ступность является наследием царизма и мелкобуржуазного про­шлого, то при строительстве социализма исчезают основы уголовной преступности, и она отомрет сама собой. А коль уголовщина обречена на естественное отмирание, то и тратиться на борьбу с ней нет необ­ходимости. Лучше направить силы и средства на «истинного врага», врага идеи и врага, подрывающего эти идеи. А еще лучше вести «на­ступление на этого врага широким, опережающим фронтом».

А раз так, то, естественно, необходимо опережать противника и наказывать его уже тогда, когда он начал задумываться, сомневаться. В такой борьбе философские диспуты уже ни к чему (да и страшно дискутировать — вдруг проспоришь), необходимо лишь «власть упот­ребить».

Если в первый послереволюционный период острие репрессив­ной государственной машины было направлено против явных поли­тических противников, то в дальнейшем велась война на истребление уже возможных политических противников или возможных конку­рентов за власть.

Здесь и обнаружилась сущность репрессивной системы социали­стического государства, а именно — с уголовной преступностью власть бороться не будет, так как эта преступность не угрожает соз-

данному тоталитарно-диктаторскому устройству, не угрожает и тем вождям, которые «ведут наш корабль в светлое будущее».

В какой-то мере на уголовную преступность было обращено внимание в период Второй мировой войны. Уголовная преступность проявила себя как явление, привлекающее к себе дезертиров и «при­служников фашизма», расхитителей и иной контингент людей, нажи­вающихся на общенародном горе и усугубляющих общенародную трагедию.

К тому же поубавилось работы органам госбезопасности, а занять этот громадный карательный аппарат государственной власти было чем-то необходимо, да и патриотизм граждан «страны Советов» пока­зывал, насколько они готовы, несмотря на социальное положение, не­смотря на убеждения и политические взгляды, сражаться и умирать «за Родину, за Сталина».

Однако по окончании войны уголовно-правовая политика вновь вернулась на «старые рельсы». И хотя степень преследования инако­мыслящих претерпела изменения, но сущность осталась прежней.

Именно в это время окончательно сформировался аппарат Мини­стерства государственной безопасности. Но защищала и обеспечивала безопасность эта организация не государства как территориально-экономического пространства, а государства как политизированных структур власти.

Под особый контроль МГБ берутся уже не только политические противники, которых уже нет, но и представители общественных ор­ганизаций, священнослужители, часть интеллигенции, органы уго­ловной юстиции — прокуратура, суд, милиция.

2. Октябрьский переворот в России 1917 г.

О самом Октябрьском перевороте существует, разумеется, много версий. Согласно Суханову и Троцкому, переворот фактически уже совершился 21 октября, когда гарнизон столицы признал единствен­ной властью Совет и его Военно-революционный комитет (ВРК). Су­ханов говорит, что формально в таком поведении гарнизона не было ничего необычного, ибо и раньше — в апрельские, июньские, июль­ские дни, а также во время корниловского восстания - гарнизон при­знавал только распоряжения узкоклассового Совета и в очень малой степени считался с приказами Временного правительства. Формаль­но это так. Однако в действительности разница, разумеется, была ог­ромна. Раньше Советы могли иметь и имели конфликты с Времен­ным правительством, но только конфликты. В основном Советы, ру­ководимые меньшевиками и эсерами, не только признавали прави­тельство, но и активно с ним сотрудничали. В предоктябрьские неде-

ли и дни Советы — особенно петроградский, кронштадский и мос­ковский - стали большевистскими. Отказ гарнизона выполнять при­казы Временного правительства без санкций большевистских Сове­тов фактически означал акт неповиновения. В таких условиях это оз­начало, что в борьбе против большевиков правительство не может рассчитывать на поддержку гарнизона.

Дело в том — и в этом, может быть, состоял весь трагизм положе­ния, — что ни Керенский, ни его штаб во главе с Полковниковым, по-видимому, не отдавали себе отчета в происходящем. Военные полага­ли, что создание ВРК и невыполнение приказов Временного прави­тельства было результатом... недоразумений, точнее, результатом вто­ростепенного конфликта между ЦИ Ком Советов (где все еще главен­ствовали правительственные меньшевики и эсеры) и петроградским Советом, где уже прочно засели большевики и их союзники — левые эсеры. Они не понимали, что это «недоразумение» и этот «второсте­пенный конфликт» решали судьбу страны.

После октября 1917 г. большевики, исходя из учений Маркса, раз­бивают старый государственный аппарат и начинают создавать новый.

3. Тенденции развития Советского государства в 1917-1920 гг.

25 октября (7 ноября) 1917 г. в Петрограде вечером в Смольном открылся II Всероссийский съезд Советов, представлявший лишь ра­бочих и солдатских депутатов — незначительную часть населения страны. Он провозгласил Россию республикой Советов.

В Обращении съезда «Рабочим, солдатам и крестьянам!» содер­жалась программа первоочередных мероприятий Советского государ­ства: установление мира для всех народов, безвозмездная передача земель крестьянству, демократизация армии, рабочий контроль,над производством, обеспечение всем народам, населяющим Россию, права на самоопределение.

Съезд принял Декреты о мире и о земле. Декрет о мире предлагал немедленно начать переговоры между воюющими странами и заклю­чить справедливый демократический мир без аннексий и контрибуций. Указанные условия мира не считались ультимативными и не исключали возможности рассмотреть другие предложения. (Результатом этих пред­ложений стало заключение предательского Брестского мира.)

Декрет о земле национализировал землю, т. е. передавал ее в соб­ственность государства. Помещичья собственность ликвидировалась. Все граждане России, желавшие обрабатывать землю, получали ее на праве пользования.

В основу Декрета был положен «Примерный наказ», составлен­ный на основе 242 крестьянских наказов. В соответствии с наказом провозглашался принцип уравнительного землепользования, по тру­довой или потребительской (по едокам) норме.

Декрет о земле предусматривал возможность различных форм землепользования, выбираемых крестьянами добровольно. Наряду с подворной и хуторской предусматривались коллективные формы хо­зяйства — артельная, товарищеская обработка земли, но это были лишь красивые лозунги для захвата власти.

На II Всероссийском съезде Советов было образовано Советское правительство - Совет Народных Комиссаров (СНК) во главе с В.И.Лениным, которое состояло из большевиков (см. схему 54).

На съезде был избран новый состав Всероссийского Централь­ного Исполнительного Комитета (ВЦИК).

Вскоре после съезда меньшевики и эсеры выдвинули предложе­ние о создании однородного социалистического правительства, кото­рое включало бы не только большевиков, но и представителей всех социалистических партий — эсеров, меньшевиков и др. Но больше­вики отвергли это предложение. Поэтому однородное социалистиче­ское правительство создать не удалось. Это способствовало обостре­нию социально-политической обстановки в стране. Большевики вступили во временный блок с левыми эсерами, которые позднее во­шли в состав Советского правительства. Блок сохранялся до июля 1918 г., т.е. до того времени, пока он был нужен большевикам.

С хе м а 5 4