Нам шарм и строить, и жить помогает!

Развитое западное общество кокетство на рабочем месте очень не уважает. Это у них называется сексуальным давлением на коллегу и преследуется законом. Американские и европейские издания, посвященные деловым и интимным контактам с окружающими, изо всех сил проповедуют отрицательный взгляд на саму возможность такого рода отношений по месту работы. Ни в коем случае, исключайте даже возможность, никогда не позволяйте себе и всячески опасайтесь любых намеков на "глубину чувств"! Каких только предупреждений - в самой гипертрофированной форме - не употребляют эти книги о том, как себя вести с сотрудниками-сослуживцами.

Сексизм, недостойное поведение, шовинистское мышление - отменные сюжеты ужасных триллеров о том, как жил-был счастливый менеджер, а начальница стала к нему приставать и... доконала. Причем в процессе осуществления желаний начальницы он 31 раз повторил "по", что было зафиксировано автоответчиком. И суд, прослушав запись, подтвердил факт насилия шефини над подчиненным - и негодяйку присудили к штрафу. У нас в таких ситуациях автоответчики не требуются, счастливчик сам все всем расскажет в подробностях. Если только не побоится зависти общественности.

Откуда такие различия? То ли в нашей стране еще нет достаточного количества увеселительных заведений (тех, которые были бы народу по карману) - и потому будущие супруги или любовники знакомятся друг с другом именно на рабочем месте. То ли интимные связи между сотрудниками усугубляют обычную особенность российской кадровой политики - протекционизм: "Повысьте Васю, у него такой... опыт!" - что и сплачивает коллектив. То ли это потому, что мы ужасно не любим холодности и политкорректное в обращении. Устаем мы от них.

Пусть и у нас есть отечественная заповедь, которая хоть и не касается высоких материй вроде уважения к личности и частной жизни, зато звучит определеннее: "Не спи там, где работаешь!" Что ж, доходчиво, вполне. Но вот в чем дело - мы и не собираемся. В том смысле, что сексуальный компонент действительно стоит исключить. А приветливое, человеческое отношение - оставить. Без него нормальные отношения устанавливать сложно.

Если заглянуть, однако, в обычный офис какой-нибудь фирмы, то нетрудно будет угадать, кто из сотрудников быстрее попадет на прием к руководителю, кому охотнее пойдет навстречу затерроризированная проявлениями сексизма секретарша: сухарю Анатолию: "Вера, будьте добры, запишите меня на прием к Вовану Петровичу" - или балагуру Борюсику: "Прекрасная, свет твоих глаз меня ослепляет, волнует душу, заставляет забыть все на свете. В твоих руках ключи от моего счастья. Запиши меня к Вовану, солнце мое незакатное.

Так хочется увидеть тебя снова побыстрее. Я уже начинаю скучать". Как правило, желанную встречу с боссом быстрее получает именно Борюсик, хотя намерения его относительно Верочки весьма невинны, и секретарша это знает. Но подурачиться минутку, почувствовать себя "властительницей судеб" - пусть понарошку - девушке приятно. И это неосудимо. Кстати, вспомните: образец мужества и хорошего тона, гордость туманного Альбиона Джеймс Бонд никогда не проходил мимо секретарши управления Ман-ни-Пенни, не пообещав на ней жениться.

И вот что интересно: в реальной жизни я нередко обнаруживала резко отрицательную реакцию подчиненных дам на нейтральное, сухо-корректное поведение босса. Мотивация недовольства, как у лягушки из анекдота: "А я здесь, между прочим, как женщина сижу!" Можно, конечно, было бы предположить, что эти дамы просто неровно дышат к своим начальникам. А вот и нет. Ничего подобного.

Проявления пылких чувств со стороны шефа их просто бы напугали или показались неуместными. "Сто лет в обед не надо", как говорят в народе. И все же...

Моя однокурсница Лариска работала секретарем директора одного крупного учреждения. С кавалерами у нее было все в порядке: жизнь просто била ключом. И тем не менее Лорка со стервозной методичностью плевала боссу в приготавливаемый кофе всякий раз, когда тот, между прочим по горло загруженный делами человек, не замечал у своей секретарши нового платья, прически или забывал сделать комплимент.

На вопрос, что ей от босса надо - нехорош собой, женат, делами загружен, - Лариска отвечала, что она не пишущая машинка, пусть помнит, гад. Сколь ни корректен был ее шеф, Лорке хотелось теплоты в голосе и добрых улыбок, человеческого отношения, без которого она чахла и зверела на глазах. Однажды в таком состоянии озверения Лорка обаяла личного водителя босса и подговорила того заглушить машину посреди Большого Каменного моста. И бедняга шеф, опаздывая на важную встречу, вынужден был вылезть из служебного авто и толкать его собственноручно! Мелкие неприятности продолжались до тех пор, пока Ларискин босс, шестым чувством поняв, в чем причина этой лавины несчастий, не выработал привычку подлизываться к своей секретарше - то цветочки подарит, то посплетничает, то о здоровье спросит. Больше ему "кофе с пенкой" (бр-р-р!) не подавали.

Вот и рассуждай после этого, что флирт на рабочем месте "несет нежелательную сексуальную нагрузку, утомительную для окружающих". Воистину, что русскому хорошо, то немцу - смерть. А вообще-то, официальная форма общения - корректного, лишенного эмоций - у россиян нередко ассоциируется с высокомерием. Наш соотечественник даже панибратство воспринимает с большей симпатией. И этому "родному менталитету" приходится отдавать должное.

Ирина, молодая приятная женщина, стала начальником. Она легко освоилась с новой должностью, прекрасно знала, что ей делать, и уверенной рукой вела свое подразделение "через тернии к звездам".

И все бы было хорошо, но... Была одна ситуация, с которой Ирина не знала, как справиться. Вернее, человек. Причем именно от этого человека Ира меньше всего ожидала подвоха, поскольку знала его давно и считала, как ей раньше казалось - небезосновательно, что на него-то при случае она и сможет опереться. Человека звали Павлом.

Раньше, десять лет назад, Ирина с Павлом были однокашниками, учились в институте на одном курсе. Вместе ходили в походы, вместе участвовали в художественной самодеятельности и вообще были друг для друга Иришкой и Пашкой. Причем Павел сам в свое время предложил Ириному мужу устроить жену на работу в фирму, когда освободилась вакансия, и поначалу даже опекал ее. А потом это новое назначение, поставившее Иру начальницей над Павлом.

Собственно, ни для кого оно секретом не было. Все знали: руководить возьмут Ирину. Инее том дело, что Павел был плох - наоборот, работал он хорошо, в фирме его ценили, но с организаторскими способностями у него было не очень... Ему, как и многим творческим людям, не хватало дотошности, кропотливости, усидчивости, столь необходимых в административной работе. Не в Пашином характере было проверять-перепроверять, следить и т. д. Паша и сам в приватных разговорах называл деятельность начальства "унитазной работой", намекая, что творческого компонента в ней "ни на грош", а вот рутинно-хозяйственного очень много.

И вот когда начальницей сделали дотошную и внимательную Иру, Паша повел себя очень странно. Он будто забыл, что они с Ирой больше не студенты, будто не понимал, что Ира теперь занимает ответственный пост.

"Мне сейчас очень тяжело, - сетовала Ира, - Павел взял за правило вести себя со мной на людях так, словно я для него маленькая девочка и без него ни на шаг. Ведем переговоры с заказчиками - тут же дает всем понять, кто здесь главный: зовет меня "кисой" или "лапулей", разваливается в кресле, предлагает мне "сделать всем кофейку", хотя для этого есть сотрудница-секретарь. В общем, вовсю "играет на понижение". Я с ним пробовала спокойно поговорить, так он то ли не понял, то ли сделал вид, что не понял. Об него как "об стенку горах": "Да ну, тебя, мать, - отвечает, - старая ты стала, нудная, подозрительная. Что ты тетю-начальницу из себя строишь, я же знаю тебя как облупленную".

И понимаешь, в чем тут фокус: был бы на Пашкином месте кто-нибудь другой, уж я бы знала, как с ним разобраться. Но Павел мне много добра сделал, я ему многим обязана. Вот он и пользуется.

По-хорошему у меня с ним не получается, а по-плохому я не могу. Ну что тут сделаешь?" - "Повышение статуса тем и скверно - ставит перед очень неприятным выбором, - я очень Ире сочувствовала, - хотя в случае с Пашей не все так безнадежно, есть на этого хлопца одна терапия.

Так вот, если твоему давнему другу нравится изображать на людях "enfante terrible", то тебе стоит изобразить из себя заботливую мамку, раз уж ему тетка-начальница не по душе. Выбери не столь ответственных клиентов или тех, кто давно пользуется услугами вашей фирмы, и при них "пойди в атаку".

То есть ты не должна на Пашку огрызаться, а должна взять инициативу в свои руки: пусть теперь Павел посидит в твоей шкуре, не думаю, что ему понравится". Ира слушала меня, смеялась и решила попробовать. "А вот и наш масенький пришел, -через неделю радостно приветствовала Ирина Павла на очередных переговорах, - кофейку с молочком хочешь? Эспрессо хочешь? А сердечко у маленького болеть не будет? Может, лучше с молочком и кексиком?" Получив кофеек с молочком и кексиком, Паша притих и насторожился. За время переговоров Павел, конечно, порывался показать, кто здесь "самый отвязный", но его обычные "примочки" разбивались о несокрушимый Иркин восторг: "Пашенька Алексеевич у нас очень непосредственный!", "Он тако-ой ценный сотрудник. Все творческие люди имели свои причуды.

Микеланджело, например, чулки до тех пор носил, пока они у него на ногах не истлевали, представляете? А вот Павлик такую забавную манеру общения нашел!" Несколько сеансов привели мужика в чувство: хорошо и приятно, играть в одни ворота, но когда кто-то так же легко и непринужденно забивает мячи тебе - поневоле задумаешься. Паша перестал изображать Иркиного хозяина-покровителя на переговорах и летучках, а "кисулей" и "лапулей" звал ее вне работы. Здесь Ира не возражала. Она была рада, что они остались друзьями.

Кокетство и юмор в легкой форме еще не вредили никому и никогда. Только переигрывать не надо. В защиту такого поведения на рабочем месте можно сказать еще, что специалисты не раз обращали внимание, что в смешанных коллективах психологический климат гораздо здоровее, чем в чисто женских или чисто мужских. И как раз именно потому, что в воздухе витает еще некий флер в придачу к глубокому чувству трудовой солидарности.

Между прочим, именно в присутствии лиц женского пола мужчин нередко охватывает желание продемонстрировать свой профессионализм, таланты и прочие признаки высокого статуса - в смысле статуса социального, а не эротического. Иной раз это выливается в соревнование - не соц, а нормальное мужское соревнование. Говорят, что на производственных показателях подобные состязания отражаются весьма недурно.

Словом, присутствие в отделе симпатичной, обаятельной дамы (или нескольких), конечно, не превратит всех лиц мужского пола в стахановцев, но положительно на них повлияет. Если дама будет вести себя умно и тактично.