ЖЕНЩИНА. Для нашей группы ты, к сожалению, не подходишь – мы

уже ушли вперёд. Тебе надо в младшую группу.

Мужчина вырубает магнитофон, опять берёт гитару, садится на стул в глубине сцены.

Он наигрывает какие-то блатные мелодии, а женщина вокруг него продолжает выделывать гимнастические фигуры – всё это на заднем плане – в глубине сцены.

ЛЕНА (Маме). В младшую группу я не пойду.

МАМА (отрываясь от книжки). Почему?

ЛЕНА. Потому что они занимаются в другое время, а без Ленки

ходить скучно.

МАМА. Только из-за этого?

ЛЕНА. Ты не видела, как Ленка на шпагат садится! И вообще! Я

никогда не буду такой гибкой и ловкой, как она, а тогда –

зачем?

МАМА. А вдруг будешь? Подумаешь – шпагат! Это дело

тренировки!

И Женщина, и Мужчина пытаются сесть на шпагат. У них не очень получается.

ЛЕНА. Да ты знаешь, как это трудно?! (Пытается сесть – у неё не

выходит). Ты сама-то попробуй!

МАМА (понимая, что в данный момент спокойно не просуществуешь,

поскольку ребёнок требует активных действий, откладывает книгу). Запросто.

Мама пытается сделать шпагат, у неё явно нет к этому

никаких данных.

ЛЕНА. Вот видишь!

МАМА. Безвыходных ситуаций не бывает!

Мама проворно вскакивает, некоторое время мечется по сцене, что-то ища или вспоминая, потом лезет под свой диван, достаёт оттуда длинный зимний сапог и опять опускается на пол. Одну ногу она оттягивает, как в шпагате, а другую сгибает в коленке и приставляет к коленке сапог – носком вперёд.

МАМА. Чем не шпагат?

Лена вздыхает, подходит к Маме, обнимает её, целует.

ЛЕНА. Можно, я не буду гимнасткой? Ты не очень расстроишься?

Мама тоже вздыхает, тоже обнимает Лену, тоже целует.

МАМА (без уверенности в голосе). Может быть, тогда в артистки? Я

объявление прочла – набор в драмкружок у нас в ЖЕКе – на

горке. Правда, в артистки мне не очень нравится.

ЛЕНА. Почему?

МАМА. Да какие-то они все неприкаянные. Настоящие артистки…

Одно горение ради искусства.

Мама возвращается на свой диван.

Мужчина начинает наигрывать «Вместе весело шагать по просторам…» Они с Женщиной тихонько поют эту песенку.

ЛЕНА (в зал). Я сходила в этот кружок три раза. На третьем занятии

стали распределять роли в «Двенадцати месяцах». И мне –

вместо Королевы или, на худой конец, Падчерицы,

предложили играть…

ЖЕНЩИНА. Январь-месяц. Братец январь. Да? Ты не возражаешь?

ЛЕНА. Это который самый старый? С бородой?

ЖЕНЩИНА. Но ведь и ты у нас в кружке по росту выше других, и

помудрее, я бы сказала… Это роль не простая. Ответственная

роль. Сложная, интересная. Характерная! Она откроет в тебе самой много нового! Вот увидишь! (Мужчина старательно поддерживает женщину, кивая головой и наигрывая на гитаре).

ЛЕНА. Но у меня… голос… совсем не грубый… Тонкий совсем…

ЖЕНЩИНА. Ничего! Надо уметь перевоплощаться! Будешь

работать над собой! Главное – захотеть!

ЛЕНА (в зал). Я, как вы понимаете, не захотела.

МАМА (с новой силой). Ну, и не расстраивайся! Что это ещё за

феминизм с раннего детства – самим мужиков играть?! Что

это за театр, где ни одного мальчика? Нечего туда ходить!

ЛЕНА (близка к слезам). А куда ходить?

МАМА (воодушевляя). Ну… Вот… Сочинения у тебя хорошо

получаются. Может, в литературный кружок? И ездить никуда

не надо – прямо в школе. После уроков… Вдруг ты будешь писателем… или там… поэтом…

ЛЕНА. Да ты что! Я же как мучительно долго сочиняю! С поэтами

так не бывает. Пушкин в Лицее «Руслана и Людмилу» начал! А я – что?

МАМА. А как же это… Ну, когда ты учебник-то истории на стихи

перекладывала… Как там? (Вспоминает).

«Во Франции гремело

Столетнее сраженье,

И Франция терпела

Всё время пораженье!»

По-моему, замечательно!