Fandom Bleach 2012. Ичиго перевел взгляд на дисплей — сигнал вызова настойчиво ввинчивался в черепную коробку

Ичиго перевел взгляд на дисплей — сигнал вызова настойчиво ввинчивался в черепную коробку. Капитан Кучики не любил ждать.

Покосившись на Гриммджо, Ичиго протянул руку. Тот поколебался и вложил ему в ладонь Хогиоку. Ичиго чуть ее не уронил — сфера оказалась текучей. Даже в своей защитной оболочке она словно дрожала и перекатывалась в руке, оставаясь в то же время неподвижной.

Гриммджо осторожно загнул пальцы Ичиго, заставив обхватить сферу. И произнес, согревая щеку дыханием:

— Я буду говорить только с Кучики. И только наедине. Здесь.

Ичиго проворчал:

— Главное, не подеритесь.

— Ревнуешь? — хмыкнул Гриммджо.

— Идиот, — настучал ему по голове Ичиго. — Все, вали, чтобы тебя не видно было.

Он положил Хогиоку перед собой, оплел его пальцами и принял вызов. На дисплее высветилось знакомое бледное лицо — да с таким выражением, что впору использовать вместо криозаморозки. За спиной не было Ренджи, и оттого, наверное, Бьякуя выглядел непривычно.

Они какое-то время смотрели друг на друга, а затем Бьякуя перевел взгляд на Хогиоку. Долго смотрел, а потом, словно неохотно, разомкнул губы:

— Полагаю, можно существенно сэкономить наше с вами время, опустив прелюдию.

— Полагаю, что так, — Ичиго рассматривал Бьякую с искренним любопытством.

— Совет 46 уполномочил меня вести переговоры по поводу возвращения… — Бьякуя заколебался, а Ичиго подхватил:

— По поводу возвращения ключа от кабинки с личными вещами.

Бьякуя едва слышно фыркнул, и на губах мелькнула тень улыбки, а потом торжественно склонил голову, соглашаясь:

— Именно. От кабинки с личными вещами. Прошу разрешения взойти на борт.

Ичиго сжал кулаки:

— Разрешение дано.

— И еще, — Бьякуя смотрел прямо и испытующе, — прошу разрешения взойти на борт с сопровождающим.

Ичиго нахмурился — значит, все-таки Ренджи здесь? Он был бы рад его увидеть, только к чему такие долгие заходы, он…

Сердце оборвалось, когда камера сдвинулась, а потом застучало тревожно, выбивая неровный ритм о грудную клетку.

Отец смотрел на него и улыбался — непривычно грустно. Между бровей у него залегла складка, щетина, казалось, отросла гуще. А еще у него на плечах было белое хаори — та самая стандартная форма капитанов Готей 13.

Ичиго смотрел на отца так долго, что где-то за спиной тревожно зашевелился Гриммджо. В горле набух ком, а грудь словно сдавило стальным обручем. Он сжимался все сильнее и сильнее, пока не лопнул теплом, которое затопило грудь, заставило смаргивать влагу с ресниц.

— Я скучал, старик, — Ичиго безуспешно пытался подавить улыбку. — Разрешение взойти на борт с сопровождающим дано.

Отступили прочь сомнения, ушло отчаяние, когда Ичиго в какой-то момент показалось, что он потерял себя, и больше не найдет чертову точку опоры. Все, что имело значение в его жизни, все, что было важным здесь и сейчас — это его семья. Ичиго улыбался, пока натягивал официальный плащ, пока ждал, когда к Зангецу пристыкуется миниатюрный челнок, пока провожал Бьякую в пилотный отсек, оставляя его наедине с Гриммджо, пока шагал перед отцом, увлекая за собой.

За такое дело — за встречу — грех было не выпить. Когда они зашли на крошечный камбуз, Ичиго остановился, повернулся к отцу… А через миг они уже стискивали друг друга в объятьях, смеялись и хлопали по плечам.

Потом они сидели, потягивая виски из стандартного пайка, и говорили. Долго говорили. Ичиго рассказывал о своей жизни, начиная с момента, когда он отозвался на сигнал бедствия. Рассказывал размеренно, неторопливо, вспоминая события и рассматривая их под другим углом. Вспоминал разговоры с Гриммджо и свои открытия, свою боль и страх, что его лишат самого важного в его жизни — семьи. Что то, что он ценил больше всего — любовь родителей друг к другу, тоска по сестренкам — окажется фикцией, пустышкой. Он рассказывал, и его отпускало это тянущее чувство страха. Потому что отец оставался отцом, а сестры передавали привет и собирались обидеться, если он не приедет в отпуск.

Отец курил — Ичиго подтолкнул пепельницу — и тоже вспоминал.

— Знаешь, сначала появлялась улыбка, а потом Масаки. Нет, правда, — отец затягивался и замирал, не донося сигарету до пепельницы. — Я влюбился в нее с первого взгляда и насмерть.

— Послал к черту Готей, службу и собственную семью. Все, чего я хотел — это быть с ней.

— Мы тогда были молодые и глупые, даже я. Особенно я. Масаки была умнее и мудрее, это точно. Но мы думали, что сможем изменить мир. Если не мы, так ее… наши дети.

— Хогиоку тогда казался нам всемогущим. Клинические испытания на всех формах жизни, до которых нам с Масаки удалось дотянуться, давали положительный результат. И мы рискнули.

Потом они сидели в тишине и слушали молчание друг друга. Отец затушил очередную докуренную сигарету и произнес:

— Ичиго, мы…

— Не говори ничего, если не готов. Значит, так надо, — Ичиго улыбнулся. — Когда придет время, я буду ждать.

Они наговорились, когда по корабельному времени наступила полночь.

Гриммджо и Бьякуя в пилотном отсеке продолжали беседовать — Ичиго смотрел, как он, вальяжно развалившись в кресле пилота и закинув руки за голову, лениво слушает Бьякую. А тот, совершенно по-человечески подпирая стену, что-то говорил негромко.

Они с отцом, появившись, поймали конец фразы:

— …разумеется, пройдет какое-то время. Но. Возможно, так даже лучше.

Гриммджо потянулся — Ичиго заметил, что он делает это все еще осторожно, и проговорил:

— Нахуй. Меня все устраивает.

Бьякуя поморщился:

— Вам придется соблюдать субординацию. И подобные выражения недопустимы.

Гриммджо широко ухмыльнулся:

— Но пока-то я здесь, а?

Они с Бьякуей еще какое-то время прожигали друг друга взглядами, а потом отвели глаза.

Ичиго прислонился к стене и скрестил руки на груди. Он, конечно, может попросить Зангецу воспроизвести разговор, но, похоже, в этом не было нужны — Гриммджо и Бьякуя действительно договорились, да и Хогиоку не было видно. Значит, Гриммджо уйдет — прямо сейчас, на Сенбонзакуре. Ичиго почему-то не задумывался, что будет после того, как Гриммджо передаст Хогиоку Сейрейтею. Тогда, во время разговора, этот миг казался теоретическим и очень далеким. К горлу почему-то подступила горечь.

Откашлявшись, Ичиго сказал:

— Я рад, что вы договорились. — Он перевел взгляд на Бьякую: — Гриммджо поступит под ваше командование?

— Да, — отрывисто сказал Бьякуя, — так будет проще всего.

— Под вашу ответственность? — усмехнулся Ичиго.

Бьякуя сначала нахмурился, потом глаза его потеплели, и он согласно склонил голову:

— Под мою ответственность.

Уходили они втроем. Бьякуя церемонно пожал ему руку, отец крепко обнял, не забыв чувствительно ткнуть в бок, за что тут же получил по шее. А Гриммджо просто стоял, засунув руки в карманы комбинезона, и ухмылялся.

Когда стенки шлюза сомкнулись наполовину, Гриммджо кинул:

— Не кисни, Куросаки. Увидимся же еще.

Ичиго показал ему средний палец:

— Нам еще за твоим кораблем двигать.

И пока створки не сомкнулись окончательно, Ичиго впитывал странное выражение лица Гриммджо, от которого в горле стоял комок. Так и будет, сукин ты сын. Попробуй мне только не поверить.

URL

· U-mail

· Сообщество

· Профиль

В 23:02