Fandom Bleach 2012. В дезинфицирующем тамбуре его окатило волной разнообразных ощущений — от щекотки до покалывания, а после дверь распахнулась

В дезинфицирующем тамбуре его окатило волной разнообразных ощущений — от щекотки до покалывания, а после дверь распахнулась. Реанимационный саркофаг голубовато светился в темноте, тихо тренькала приборная панель, отмечая удары сердца, пульс, частоту дыхания. Ичиго подошел ближе.

Кулаки арранкара, даже в бессознательно состоянии, были сжаты. Словно он там, где-то глубоко внутри, продолжал бороться за свою жизнь. Ичиго рассматривал разбитое, растерзанное тело и думал, что почему-то не чувствует ни злости, ни удовлетворения. Да, Гриммджо виноват в гибели его корабля, но если бы Ичиго предложили отомстить, уничтожив корабль арранкара, он бы отказался. Никому такого не пожелаешь. Все, что он мог сделать — набить придурку морду.

В висках кололо все сильнее, но уходить не хотелось. Ичиго рассматривал слипшиеся, бурые от крови волосы, алебастрово-белый скол на маске, раскрытую грудную клетку, в которой билось сердце, так похожее на человеческое, и сновали тончайшие нити, зашивая, скрепляя, восстанавливая ткани. Смотрел и не решался опустить глаза ниже.

Там было то, из-за чего арранкара нельзя было спутать ни с кем. Нельзя было изобразить арранкара, да и арранкару ни за что бы не получилось выдать себя за человека или шинигами. Можно нарастить или обломать маску — костяной рудимент, с которым рождаются все арранкары, но нельзя имитировать то, что делало арранкара арранкаром. Сквозную дыру в теле.

Когда Ичиго укладывал Гриммджо в реанимационную кювету, он видел дыру, тогда было не до стеснительности. И сейчас она отпечаталась на внутренней стороне век, жгла воображение и не давала пойти отсюда к чертовой матери, чтобы, наконец, поспать.

Молекулярный хирург продолжал сшивать ткани, Ичиго сглотнул, невольно перевел взгляд ниже — и тут же уперся взглядом в дыру. Моргнул, всматриваясь в ровные, словно вылепленные из пластика края, гладкие стенки внутри. Сквозь дыру было видно дно реанимационного комплекса. Стало понятно, почему арранкар там, на корабле, прикрывал рукой не лицо, не развороченную грудь, а живот. Он и не пострадал практически.

О дырах арранкаров ходило столько слухов, что Ичиго порой не знал, что и думать. Например, рассказывали, что это миниатюрные черные дыры — все, что туда попадает, исчезает. Еще говорили, что на самом деле это миниатюрный гиперпространственный туннель — где бы ни находился арранкар, он мог просунуть в дыру послание, а то мгновенно окажется дома. На родной планете. В тесной компании и под пиво рассказывали об эрогенных зонах, расположенных вокруг дыр: мол, если поймать и привязать арранкара, то лаская края его дыры, можно добиться всего на свете. Сам Ичиго, вспоминая Гриммджо, с трудом представлял, как его можно поймать, да еще и потом привязать.

Из курса ксенобиологии он знал, что дыры у арранкаров — такой же рудимент, как и костяная маска на голове. Сами арранкары развивались не так, как люди — хотя вышли тоже из моря, они изначально были амебоподобными монстрами, у которых дыра была энергетическим ядром, вокруг которого формировалось и развивалось существо. Дыры располагались обычно на груди, хотя говорили, что у отдельных экземпляров такие ядра-дыры могут встретиться на любом месте. Но в любом случае, сухие строчки из учебника давали слишком мало информации.

И Ичиго безумно хотелось прикоснуться к краям дыры, чтобы понять, как она все-таки устроена. Но в то же время он боялся, что разочаруется. Он представлял, что прикоснется к внутренней поверхности и ощутит такую же гладкую кожу как везде. И больше ничего. Будет обидно.

Ичиго встряхнул головой — о чем он вообще думает? Последние мозги растерял.

Он подтянул к себе табло с электронным отчетом о состоянии здоровья арранкара, отклонил предложение ознакомиться с подробностями и углубился в краткое резюме: похоже, состояние удалось стабилизировать, вентиляция легких идет успешно, работа мозга не нарушена, дальнейший прогноз — благоприятный.

Облегченно выдохнув, Ичиго покинул медицинский отсек. Смертельно хотелось спать.

***

Легендами о покинутых планетах, мертвых городах и блуждающих кораблях старшекурсники обожали пугать новичков. Какими только подробностями они не обрастали. Причем каждый рассказчик стремился сделать легенду еще страшнее и кровавее. Особо трепетные курсанты после подобных вечерних посиделок просыпались от кошмаров, впрочем, такие с пилотами долго не задерживались. Доживали до третьего курса, а потом переводились на любой из факультетов, которые готовили штабников.

Ичиго в свое время тоже попытались напугать, но быстро отстали. Он не собирался верить во всякую чушь, в призраков, в мертвых пилотов на космических Летучих Голландцах, в мутантов, которые слоняются по брошенным городам и пьют кровь попавших туда неудачников. Он побывал на многих планетах, и погибших, и только зарождающихся, видел разбитые корабли и представителей других рас, которые питались чем угодно, но только не человеческой кровью. И даже не думал, что когда-нибудь увидит тот самый мертвый город из дурацкой легенды.

Он понятия не имел, как здесь оказался. Земли не было, были только зависшие прямо в воздухе дома — кубы и многогранники из черного металла с матово блестящими стеклами окон. Ичиго шел, глядя под ноги — в черную бездну с серебряной россыпью звезд. На нем был обычный летный костюм и обычная обувь, но двигался он так легко, будто всю жизнь только и занимался тем, что разгуливал по воздуху. Город вокруг молчал, но Ичиго чувствовал угрозу, исходящую от черных сквозных просветов улиц, от зависших между небом и землей, точнее, между небом и небом, лифтов, от мостов, перекинутых от здания к зданию над головой. Космический город, город будущего, уничтоживший всех своих жителей, смотрел на него плафонами погасших фонарей и дышал в лицо спертым, затхлым воздухом.

Ичиго знал, что идет к своему кораблю. Его нужно было найти как можно быстрее, пока не просочилась в легкие какая-нибудь зараза. Было непонятно, какого черта он не надел шлем и гидрокостюм и зачем ему вообще понадобилось здесь ходить. При нем не было ни контейнеров с образцами, ни пакетов первой помощи, ни оружия, как будто вышел прогуляться по Каракуре, а не по мертвому городу, в котором буйствовал неизвестный вирус.

Но самым неприятным было то, что Ичиго не представлял, где может быть его корабль. Улица, по которой он шел, внезапно кончилась тупиком. Ичиго едва не налетел на черную стену, остановился и уперся в нее ладонью. Стена была теплой, и Ичиго поежился от знакомого ощущения. Что-то похожее он испытывал совсем недавно. Когда? Что именно? Ичиго не помнил. Страшно пока еще не было, было неприятно, от того, что память словно заблокировали как поврежденный отсек, и он понятия не имеет, как это исправить.

Ичиго вернулся на последний перекресток, свернул вправо и снова пошел, сознательно не переходя на бег. Раз он бродит в таком виде, значит, ничего опасного для жизни тут быть не может. Не сошел же он с ума, чтобы сунуться в зараженную зону с голыми руками и открытой рожей. А свой корабль он рано или поздно найдет. Или тот найдет его. От внезапной мысли Ичиго остановился. И правда. Какого черта. Нужно же просто позвать. Позвать. По имени.

— Зет! — заорал Ичиго и вздрогнул от собственного голоса. Он разносился по мертвым кварталам, отскакивал от стен, бился в закрытые окна эхом. А потом снова пришла тишина, теперь еще более абсолютная, оглушающая.

Ичиго помотал головой и прижал ладонь ко лбу. Наверное, он все-таки заразился и болен. Какого хрена он орет? На что рассчитывает? Что корабль среагирует на его голос, автоматически запустится и прилетит? Какой бред. До такого не додумались еще даже шинигами со своим духовным флотом. Нужно просто идти вперед, методично исследуя улицы, потому что если стоять и думать, ничего не изменится.

Эта улица снова закончилась тупиком. Все та же стена ткнулась в ладонь. Теплая, слегка шершавая поверхность. Знакомая. Ичиго резко развернулся и зашагал дальше.

Он сорвался на десятой. Долбанул кулаком по стене, прижал к ней горячий лоб, замер, слушая, как колотится в груди сердце. Почему он ни хрена не помнит? Что могло произойти? Ну давай же, думай, Куросаки, напряги мозги. Где ты бросил старину Зета? Зачем поперся сюда? Что или кого ты мог здесь искать?

Пусто. Ни одного проблеска. Ичиго резко развернулся, прислонился к стене затылком, посмотрел в небо и только сейчас понял, что ночь вокруг сменилась утром. Оно еще не добралось до улиц, но небо светлело на глазах, как перед близким восходом. Отлично провел время, ничего не скажешь.

Ичиго встряхнулся и пошел дальше. Он исходит этот город вдоль и поперек, но найдет выход и выберется отсюда, отыщет свой корабль и отправится прямиком в Готей на растерзание тамошним целителям. Пусть делают что хотят, но вправят ему мозги, он согласится на любую диагностику и любое лечение. Плевать, что это сожрет уйму времени и нервов, лишь бы больше никогда не чувствовать себя таким идиотом.

В очередном тупике Ичиго опустился на корточки, а потом сел. Внизу сейчас тоже было утро. Розовели и золотились облака, небо было прозрачно голубым. Идиллическая картина. Еще бы настроение не было таким поганым.

Сидеть на воздухе оказалось еще неприятнее, чем ходить по нему, и Ичиго невольно теснее прижался к стене. Она уходила вниз и вверх, терялась в небе под ногами и в небе на головой. Теплая, черная, надежная.

— Ичиго.

Голос раздался совсем близко. Низкий, незнакомый. Ичиго вскочил, огляделся и замер, прислушиваясь. Вокруг не было никого. Только стена за спиной странно вибрировала и постепенно нарастал странный отдаленный гул, почему-то тоже показавшийся знакомым.

— Ичиго.

А вот теперь стало страшно. Потому что голос шел будто со всех сторон сразу, гулкий, раскатистый.

URL

· U-mail

· Сообщество

· Профиль

В 22:41