Первые действия Черноморского флота

По получении в ставке известий о нападении турецкого флота, адмиралу Эбергарду была предоставлена полная свобода действий и было указано, что главной его целью является воспрепятствование неприятельскому десанту, который, по имевшимся сведениям, готовился в Константинополе.

Слухи о десанте являлись несомненно ложными, так как ни обстановка, ни наличные силы турок не давали основания рассчитывать на возможность такового.

В дальнейшем, сведения указывали на намерения турок произвести внезапную высадку в районе Одессы. Вследствие этого, Эбергарду было подтверждено, что главной целью Черноморского флота является воспрепятствование десанту вообще, и в районе Одессы в особенности, и было приказано принять меры наблюдения за противником.

Задача эта в полной мере разрешалась лишь путем приобретения, после решительного боя с противником, полного господства на Черном море. Но уже в ближайшее время после начала войны выяснилось, что противник (турецкий флот, оперировавший на Черном море, фактически состоял из линейного крейсера "Гебен", легких крейсеров "Бреслау", "Меджидие" и "Гамидие" и больших миноносцев. Прочие суда в море не выходили, оставаясь в Босфоре в качестве поддержки береговых батарей), пользуясь своим преимуществом в скорости хода, избегает решительного боя, причем наш флот, не имея в своем составе быстроходных крейсеров, не только лишен возможности вести за противником действенное наблюдение, но и не может парализовать деятельность турецких легких крейсеров.

При такой обстановке единственным средством принудить неприятеля к решительному бою являлась бы тесная блокада Босфора, которая вместе с тем пресекла бы всякую его деятельность на Черном море. Однако, тесная блокада Босфора не могла быть осуществлена, как вследствие того, что вблизости него не было в нашем распоряжении удобного пункта для устройства блокадной базы, так и потому, что решительный бой у берегов противника, при отсутствии явного над ним превосходства в силах, представлялся опасным, ибо наши поврежденные в бою корабли могли бы не дойти до своей базы - Севастополя. Вследствие этих соображений, деятельность Черноморского флота ограничивалась: заграждением Босфора, обстрелом имевших стратегическое значение пунктов побережья и периодическим крейсерством в поисках противника, пользуясь случайными (преимущественно агентурными) сведениями о его появлении в море.

В первый поход, в ночь с 5 на 6 ноября, с миноносцев было поставлено заграждение у Босфора и 6 ноября под прикрытием флота была произведена бомбардировка Зунгулдака с целью воспрепятствовать вывозу угля из Гераклийских копей, для которых последний был главным вывозным пунктом.

После этой операции, на обратном пути флот потопил несколько турецких транспортов, везших в анатолийские порты продовольственные запасы и материалы для анатолийской армии. 7 ноября, испытав по пути сильный шторм, флот вернулся в Севастополь. В тот же день кр. "Бреслау" бомбардировал Поти.

Следующим походом флота было крейсерство у анатолийского побережья. 17 ноября флот бомбардировал портовые сооружения и здания в ТрОсенью 1915 года выступила на стороне держав согласия Болгария. Это осложнило обстановку на Черном море для русского флота. Собственно, сам болгарский флот, вследствие своей слабости (он состоял из нескольких миноносцев и одного посыльного судна), не представлял особых затруднений. Но увеличивалась береговая линия противника, которую надо было наблюдать, и это, пожалуй, было самым главным - германо-турецкие подводные лодки получили возможность базировался на болгарские порты.

27 октября Черноморский флот бомбардировал Варну, причем некоторые корабли подверглись атакам подводных лодок, правда, не удавшимся.

В период октябрь-ноябрь главное внимание Черноморского флота привлекается к болгарскому побережью.

В начале ноября вступила в строй "Екатерина II". Вступление "Екатерины II" дало возможность командующему флотом разделить морские силы на три группы, из коих каждая превосходила "Гебена" силой своего артиллерийского огня (1-я гр. - "Мария", 1 крейсер и миноносцы; 2-я - "Екатерина", также крейсер и миноносцы; 3-я - линейные корабли типа "Евстафий" с миноносцами).

Эти группы предназначались для ведения по очереди крейсерских операций, и, в частности, в районе Босфора. Среди последних следует отметить операцию у Босфора 4-9 января 1916 года, когда миноносцам удалось навести "Гебена" на "Екатерину II" и между ними, на предельных дистанциях произошел короткий бой, после чего "Гебен", пользуясь своим неизменным преимуществом в ходе, ушел в Босфор.

Весной 1916 года оживились операции на Кавказском фронте, причем от флота требовалось вновь решительное содействие продвигавшемуся по анатолийскому побережью сухопутному отряду. Это вызвало дальнейшее усиление Батумского морского отряда, сюда были переведены сначала один, а потом и другие корабли бригады "Евстафиев".

Этот период характеризуется интенсивными действиями в юго-восточном углу Черноморского побережья. Флот содействовал своим огнем действиям фланговой группы войск, высаживал десанты в тыл туркам и, наконец, оказал содействие при занятии Трапезунда. Именно благодаря помощи флота, движение русских войск в приморском районе проходило вполне успешно.

Попутно с указанными операциями, в очередном порядке велось почти постоянное дежурство подводных лодок в Босфоре, прерываемое только для смены. { 74 }

Крейсерство лодок и миноносцев на путях турецкого каботажа, периодические нападения их на гавани анатолийского побережья и взятие и уничтожение многочисленных турецких фелюг и каботажных судов продолжались.

В это же время получили широкое развитие операции германо-турецких подводных лодок, нанесших крупные потери нашему торговому тоннажу. Положение было тем сложнее, что в наличии не было достаточных средств для борьбы с подводными лодками.

В числе мер, принятых командованием Черноморского флота, была организация защищенных легкой артиллерией бухт-убежищ по всему побережью, куда коммерческие суда могли заходить отстаиваться в случае обнаружения в море подводных лодок противника. Но такая организация не оправдала себя.

Впоследствии понадобилось принять иные меры - постановку мин и сетей и конвоирование коммерческих судов.

апезунде, и в ночь с 17 на 18 заградители поставили минные заграждения на рейдах Транезунда, Платаны и Самсуна. 1917 год застает Черноморский флот в периоде усиленной подготовки к десантной операции на Босфор. Работа командования была ориентирована, главным образом, в этом направлении.

Однако, революция, опрокинувшая фронт, конечно, захватила и Черноморский флот, массы которого бурно реагировали на события внутри России.

Революционный период деятельности Черноморского флота проходит по тем же путям, как и в других частях, как и в Балтийском флоте: сначала медленное, а потом приобретавшее все большее ускорение, падение боеспособности.

Судьба Черноморского флота была иной, нежели Балтийского. События на Украине, вступление немцев в Севастополь, заставили лучшую часть флота искать спасения от немецких рук в Новороссийске, занятом советскими войсками. Но Новороссийск не был оборудованной и защищенной базой, которая могла бы обслуживать флот. Последний с уходом из Севастополя, обрекался на гибель.

Часть флота, не желавшая возвращаться в Севастополь, была утоплена своими командами, часть - вернулась и впоследствии перешла на сторону белых. С занятием Крыма, эти корабли ушли сначала в Константинополь, а потом во французский порт Бизерту, где они доживают свой век, стоя в порту и медленно разрушаясь...

12. Вооруженные силы Российской империи накануне и в годы Первой мировой войны

.Военное образование и порядок службы в русской армии

Образование в военной отрасли не могло не быть различным: рядовой состав обучался в частном порядке (строевая и физическая подготовка; умение владеть оружием), после этого оценивались совместные действия солдат в составе какого-либо подразделения, т.е. профессиональная подготовка по родам войск и отработка действий на учениях и маневрах. Хотя стоит отметить, что крупномасштабных маневров фактически не проводилось.[17] Офицерские кадры по сути формировались из низших школ (унтер-офицеры) и более высокие школы, где имели право обучаться выходцы в основном из правящих сословий. Срок обучения в ротных учебных командах (низших школах) продолжался от 1 до 3-х лет. Но тем не менее как только началась война, был зафиксирован недостаток унтер-офицеров, которые, пройдя учебу, уходили из армии.

Обер-офицеры обучались в кадетских корпусах, «где уровень подготовки в общем отвечал требованиям времени». Были юнкерские училища и так называемые 3-х месячные школы прапорщиков.[18] Однако, следует отметить, что офицерский состав в ходе войны был демократизован, здесь очевидно выявляется причина массового перехода довольно большого числа офицеров на сторону революции.[19] Здесь, вероятно, немаловажную роль сыграл и сословный фактор. К 1912 г. высший командный состав армии (генералы и штаб-офицеры) имел значительной составляющей выходцев из потомственного дворянства (87, 45% и 71, 46% соответственно). А вот обер-офицерские кадры хоть и сохраняли дворянское происхождение, но цифры выглядят более контрастно, нежели было указано выше касательно генералов, полковников и подполковников. Итак, потомственные дворяне составляли приблизительно половину состава вооруженных сил (50, 36%), будучи подпоручиками, поручиками, штабс-капитанами и капитанами. Вслед за ними идут бывшие податные сословия (27, 99%)[20], и хотя отечественные военные теоретики Леер и Драгомиров выступали против проникновения рабочего класса в офицерскую среду, однако процесс этот уже шел. Он стал возможен благодаря тому, что уже к началу 1915 года почти весь кадровый состав среднего и низшего офицерского звена был уничтожен. Безусловно, в этот процент входили и крестьяне, и часть горожан, однако именно рабочие несли в себе вольнодумство, которое не могло позитивно отразиться на боевом и моральном облике вооруженных сил.

Теперь же снова обратимся к системе образования наших военных. Юнкерские училища себя не оправдывали, поэтому подобные учреждения переводились на базу пехотных и кавалерийских военных училищ, уже более специализированных и приспособленных к будущей войне.[21]

В 1914 году, когда нехватка офицеров стала довольно остро чувствоваться, и еще острее предчувствовалось приближение войны, были отменены какие-либо сословные ограничения при поступлении в училища военного времени.[22] Таким образом, справедливы сказанные выше слова о демократизации обер-офицерского и младшего офицерского состава; он приобретал более смешанный и противоречивый оттенок, так как прежние сословия теперь стояли на одном уровне, что не могло не уязвлять самолюбие потомственного дворянства и поднимало планку осознания своей важности бывшими податными сословиями.

Несколько слов о штаб-офицерах и их образовании. Из высших военных учебных заведений особое внимание хочется уделить Академии Генерального штаба. Преподаватели которой понимали важность подготовки кадров именно для современной обстановки и старались разработать программы обучения на основе предшествующего военного опыта. Перед вступлением в русско-японскую войну, отечественная теоретическая мысль имела опыт только франко-прусской (1870-71 гг.) и русско-турецкой (1877-78 гг.) войн. Зато после неудачной кампании 1904-05 гг. пробелы в системе военного образования были учтены. Началось составление новой учебной программы, работу над которой возглавили начальник Генерального штаба Ф. Ф. Палицын и начальник Академии Н. П. Михневич. В целом их работа была отмечена довольно позитивно, но в то же время указывалось, что Академия «перестала быть рассадником военной науки и отстает от требований современности…»[23]и страдает излишней теоретичностью, употребление которой в военной практике далеко не всегда возможно. Так или иначе, но в 1911 г. проведен набор новых штатов. А далее последовала весьма благоразумная идея генерал-майора Алексеева о направлении слушателей Академии в войска для стажировки с их последующим возвращением. Таким образом, если бы не помешала начавшаяся вскоре война, то были бы убиты сразу «два зайца». Во – первых, армия тогда бы получила ценных, квалифицированных специалистов, а во – вторых, Генштаб пополнился бы офицерами, которые помимо теоретических навыков, имели бы и бесценный опыт.

Новые вооружения, новые средства обороны и условия, необходимые для позиционной войны, расширение сети железных дорог и растущее значение транспорта должны были бы привести к значительному изменению образовательной программы Инженерной академии, так как техническая сторона по естественным причинам очень динамично развивается. Однако план обучения был утвержден в 1904 г., причем мало отличался от предыдущего, и уже изначально обрек себя на несоответствие со временем. И хотя данное учебное заведение по праву может гордиться выдающимися инженерами, преподающими в нем, в частности это К. И. Величко, Р. И. Кондратенко и ряд других. Несмотря на данный факт, многие выпускники академии по-прежнему возводили насыпные полевые сооружения и создавали узкие полосы для развертывания войск, что было весьма чревато в связи с увеличившейся протяженностью фронта. С 1914 по 1918 гг. занятий в академии не проводилось, даже преподаватели получили направление в действующую армию. Тот же К. И. Величко отправился на Юго-Западный фронт, во время Луцкого (Брусиловского) прорыва дал теоретическое обоснование недавно задуманным «инженерным наступательным плацдармам».[24]

Огромное значение для тыла и снабжения армии оказала Интендантская академия (с 1900 по 1910 гг. курс прошли 264 офицера, с 1911 по 1914 гг. – 300 офицеров, в годы войны занятий не проводилось). С 1900 по 1914 гг. немало специалистов подготовила Военно-юридическая академия, выпускники которой еще занимались разработкой норм военно-судебной практики. Много специалистов требовалось во врачебном деле, и даже если учесть, что Военно-медицинская академия выпустила немало профессиональных кадров, то буквально сразу с начала войны почувствовалась острейшая необходимость в «медицинском пополнении», потому что имеющихся 432 специалистов было ничтожно мало.[25]

Итак, созданная система образования была вполне устойчивой, однако с началом войны из учебных заведений стали досрочно производиться выпуски, что не могло не сказаться на качестве подготовки офицерства. Наконец, уже в ходе самой войны выявился разрыв между содержанием усваиваемых положений в военных школах и боевой практикой.[26] Наступательная тактика не всегда была возможна, хотя в обучении считалась наиболее верной; выполнение поставленной задачи должно быть превыше всего, даже солдатских жизней. «Каждый воин, от старшего начальника до рядового, должен почитать своим непременным долгом достижение поставленной цели во что бы то ни стало, не взирая ни на какие трудности и потери.»[27] Но все же общепризнанно, что русский Устав полевой службы 1912 г. был самым лучшим в мире, и если рассмотреть некоторые положения данного законодательного акта, то он в довольно простой форме указывает на обязанности солдата на поле боя, обрекает на самопожертвование, но долг защитника все же превыше личного инстинкта самосохранения, приведем небольшой отрывок, ярко подтверждающий вышесказанное: «Поучение воину перед боем».

Далее стоит выделить ряд аспектов касательно порядка прохождения службы и уделить внимание комплектованию вооруженных сил империи.

Опыт войны с Японией показал, что даже при проведении частных мобилизаций почти весь обученный запас оказался исчерпанным (за исключением Варшавского и Кавказского округов, где мобилизации не проводились). Встревоженный этим обстоятельством, Генеральный штаб указывал: «Если такое напряжение потребовалось для приведения в военный состав менее чем половины нашей армии, то не подлежит сомнению, что при общей мобилизации всей армии встретились бы крайне серьезные затруднения по ее укомплектованию, даже при условии поголовного призыва всего запаса без всяких льгот». В связи с этим потребовалось осуществление ряда чрезвычайных мероприятий. В первую очередь необходимо было сократить сроки действительной службы, чтобы пропустить через армию возможно большее количество людей в целях увеличения запаса. Такая мера была проведена. Указ от 7 марта 1906 г. предусматривал сокращение срока действительной службы в пехоте и пешей артиллерии до 3 лет, а в остальных родах оружия до 4 лет. Одновременно устанавливалось разделение запаса на два разряда. В первый разряд входили младшие возрасты запасных — они предназначались для пополнения полевых частей, второй разряд составляли запасные пожилых возрастов — они предназначались для пополнения резервных и тыловых частей.

Введение новых сроков службы позволило быстро восстановить численный состав войск до прежнего уровня — в 1908 г. в армии состояло 42 906 генералов и офицеров и 1 311 654 рядовых.[29]

В завершение данного вопроса добавим, что высшее армейское руководство в годы войны в целом положительно отзывалось об уровне подготовки солдат и офицеров, в частности командующий Юго-Западным фронтом А. А. Брусилов писал о вступлении России в войну с удовлетворительно обученной армией. Также генерал позитивно отзывался о деятельности офицеров Генштаба, которые «в эту войну работали хорошо, умело и старательно выполняли свой долг».[30]