Вопрос. Предмет религиоведения

Религиоведение — это гуманитарная дисциплина, изучающая совокупность явлений, в которых люди выражают сознание радикальной конечности своего существования и ее реальное преодоление[1]. В этом определении охвачены, по крайней мере, те религии, а также духовные процессы, которые с трудом могут быть идентифицированы как религиозные, которые ставят общую цель — трансцендирование индивида, выход за пределы обыденного телесного опыта. Если учитывать, что есть и религии индифферентно относящиеся к проблеме преодоления человеком его смертности, то можно определить религиоведение как дисциплину, изучающую вероисповедальные практики человечества.

За короткую историю развития религиоведения, выделились такие более узкие направления, как: философия религии, феноменология религии, история религии, социология религии, психология религии.

Ядро религиоведения составляет философия религии, которую можно понимать двояко, либо как религиозная философия, либо как философствование о религии.

Религиозная философия – это картина мира в тех или иных вероучениях, включающая в себя ответы на вопросы: что такое человек? что есть внешний мир? что я должен делать? В той или иной форме все религии дают ответы на эти фундаментальные вопросы, а некоторые и еще и углубляются в такие темы как устройство вселенной, причинно-следственная зависимость, понятия времени, пространства, сущего, сознания

Во втором значении, философия религии — это теоретическое осмысление религиозного феномена с помощью философских методов (диалектического, феноменологического, герменевтического и т.д.).

Феноменология религии - второй основополагающий раздел религиоведения. Ее объектом служат повторяющиеся структуры в разных религиях, снятая форма религиозности. Суть в том, что во всех религиях есть некоторые базисные элементы, безотносительные к пространственно-временному наполнению. Это символы, с помощью которых осуществляется сакральная коммуникация, а также субъективные и объективные явления как следствие этой коммуникации. Субъективные феномены в религии – это религиозное чувство, убежденность, благочестие, набожность, святость, неудовлетворенность земным, вера в посредника. К объективным явлениям можно отнести ритуалы, молитвы, жертвоприношения, понятие греха и искупления.

Так, идея божественности встречается у разных народов. У жителей Малайи она тождественна идее Маны (надмирной силы). Эта сила распределяется неравномерно, люди могут обладать ей в большей или меньшей степени. Тот человек, которого сопровождает удача, который отличается ловкостью и красотой, — тот имеет «много Маны». «Мана» может передаваться от одного к другому, человек может стать причастным к ней посредством прикосновения и посвящения».

Религии спасения выдвигают еще и психофизические требования к человеку, которые суть одни из условий его восприятия этого божественного: пищевые запреты, табуирование секса, контроль ума, ранний подъем и т.п.

Для общения с незримым миром человек в различных религиях прибегает к помощи «посредника» — предмета, символа, наделенного особым свойством — служить вместилищем божественного. Каменные, глиняные, костяные, деревянные символы — это условные знаки, указывающие на то, Что не может быть выражено.

Другим посредником выступают личности, осуществляющие процесс коммуникации, между обыденным миром и миром сакральным. Эти лидеры указывают пути решения жизненно важных проблем. Так, Будда в своей первой (бенаресской) проповеди говорит ученикам: «…существует страдание, существует причина страданий, существует прекращение страданий, существует путь прекращения страданий». «Человек не речистый», Моисей пришел «и пересказал народу все слова Господни и все законы». Постигший невыразимый Дао, Лао-Цзы учит: «Достигший совершенства — справедлив; справедливый может быть Царем, ибо путь Царя — путь Неба; путь Неба — путь Дао; путь Дао вечен и безопасен». Иисус Христос говорит в Евангелии от Иоанна: «Я есть Путь, и Истина, и Жизнь… Я пришел, чтобы имели жизнь, и имели с избытком». Кришна наставляет своего друга и преданного Арджуну: «Я есть источник всех материальных и духовных миров. Нет истины превыше Меня. Тот, кто видит, что Я — Сущий, начинает преданно служить Мне».

Таким образом, в структурной форме, в религии выдвигаются два основных требования, обеспечивающие трансценденцию индивида – управление психофизической деятельностью и символическая практика.

История религии исследует движение религии во времени. С помощью сопоставительного, структурного, системного анализа она обрабатывает массив исторических фактов, прямо и косвенно имеющих отношение к возникновению, сохранению и угасанию религиозных процессов.

Социология религии ставит своей задачей исследовать функционирование религии в обществе, ее влияние на формирование социальных групп, а также взаимоотношения религии и политики, религии и власти. Здесь религия рассматривается как общественная подсистема.

Психология религии изучает религиозное сознание и поведение индивида, а также процессы принятия религиозных убеждений, приспособление адепта религии к общественной жизни, воздействия религиозных практик на психику.

Наша страна, долгое время не участвовавшая в процессе становления религиоведческого знания подарила миру такой раздел как свободомыслие (ex-научный атеизм). Мало признанный где либо еще, этот раздел, в действительности, ставит серьезную герменевтическую проблему интерпретации религиозных текстов. За свою историю человечество накопило множество моделей недогматического подхода к религиозным учениям и идеям. «Научный атеизм» или вообще безбожие – это лишь одно из проявлений свободомыслия, наряду со многими другими, такими как деизм («внебожие»), пантеизм («всебожие»), панентеизм («вбожие»), скептицизм, нигилизм, секуляризм. В частности, такое явление как секуляризация (становление нейтрального отношения к вопросам религии) возможно больше нанесла урона религии, нежели атеистическая пропаганда. Люди, эмоционально убеждающие других, что Бога нет, скорее способствуют распространению религии, чем ее сдерживанию. В то время как холодные безразличные потребители, игнорирующие трансценденцию, формализуют религию и превращают ее в незаметный социальный институт.

2. Методология религиоведения

В основе любых методов, гуманитарных или естественнонаучных, находятся такие мыслительные операции, как сравнение, анализ (мысленное расчленение предмета на составные части), синтез (мысленное соединение частей разных предметов), абстрагирование (отвлечение от одних свойств предмета ради детального изучения других), обобщение. Религиоведение опирается на эти операции логической формы мышления в таких методах как:

· типологический анализ;

· сравнительный анализ;

· генетический анализ;

· каузальный анализ;

· структурно-функциональный анализ;

· системный анализ.

С точки зрения предметных связей религиоведение представляет собой сравнительно молодое, междисциплинарное направление, находящееся на стыке философии и культурологии. Оно также активно взаимодействует с богословием, историей, социологией, этнологией.

Естественнонаучный подход требует эмпирического слоя оснований, теоретического слоя оснований, а также экспериментальной проверки. В религиоведении этот метод привлекается для решения частных вопросов и задействуется он, преимущественно, через археологию, астрономию, астрофизику, геологию. Эти науки через свой арсенал аэрофотосъемки, радиокарбонный анализ, изучение изменений звездного неба, тектонических смещений позволяют уточнять датировку религиозных памятников, время существования той или иной культуры. Характерен в этой связи метод астроархеологии, названный так его изобретателем - английским астрономом Джозеф Норман Локьером. Однако применить его можно лишь в том случае, если дело идет о возрасте древней обсерватории. На основании изучения конструкции обсерватории определяется заложенное в ее плане направление на главное астрономическое событие, которое здесь некогда наблюдалось. Вследствие циклического движения планет и светил во Вселенной направление это за прошедшие века сместилось, но сейчас его несложно определить с помощью современных приборов наблюдения. Измерив угол между прежним (зафиксированным в вечном материале) и нынешним направлениями, специалист уже без особых усилий вычислит разделивший их интервал времени (остается только найти на исследуемом месте три составных элемента: рабочее место наблюдателя, ближний визир и дальний визир, чтобы удостовериться, что это не просто капище). Социологические методы изучения религии также целиком эмпиричны (опрос, интерпретация, наблюдение, включенное наблюдение, эксперимент, анализ текстов, контент-анализ).

Главенствующим в религиоведении остается гуманитарный подход. Отвлекаясь от фиксации реального существования религиозных объектов, мы интерпретируем религиозный опыт человека, поскольку он имеет ценностное значение. При этом главным критерием истинности интерпретации остается первое требование гуманитарного метода — наличие теоретического слоя оснований. Теоретическое построение должно быть логически непротиворечивым и объяснять на своей модели как можно более широкий круг явлений из этой области. При это сохраняется адогматичность исследования.

В случае, когда исследователь пытается дать истолкование в согласии с определенными религиозными догматами, мы имеем дело с традиционным методам. В таком богословском подходе первые два требования гуманитарного метода могут быть принесены в жертву непротиворечивости официальной позиции той или иной религии.

По мнению Рихтера, «знать, что такое религия, человек может лишь тогда, когда он сам сделал выбор в пользу религии и тем самым уяснил для себя вытекающие из этого жизненно важные решения…»

В качестве подведения итога следует зафиксировать еще одну фундаментальную методологическую предпосылку. На мой взгляд, она хорошо описана К.-Г. Юнгом: "…мне хотелось бы обратить внимание читателя на весьма существенную разницу между диссертацией по психологии и священным текстом. Ученый слишком легко забывает о том, что объективный анализ материала, пожалуй, в непростительно больших масштабах наносит ущерб его эмоциональной стороне. Научный интеллект бесчеловечен и не может себе позволить быть другим; он не в состоянии избежать такой бесцеремонности, хотя намерения у него самые хорошие. Психолог, анализирующий священный текст, должен, по крайней мере, отдавать себе отчет в том, что такой текст выражает бесценное религиозное и философское сокровище, которое не должно быть осквернено руками профанов. Признаюсь, что и сам отважился анализировать такой текст лишь потому, что знаю и ценю его достоинства" (Юнг К.-Г. О психологии восточных религий. М., 1994. С.123-124.)

Соглашаясь с Юнгом в оценке сакральных текстов как "бесценного религиозного и философского сокровища", следует отметить, "бесчеловечный научный интеллект" среди прочих своих достоинств имеет и такое, как добросовестность (или, по крайней мере, искреннее намерение быть таковым). Отсюда, если значимость эмоциональных факторов для адекватного понимания текстов выявлена и зафиксирована, то при проведении логического анализа она будет хладнокровно учитываться и изучаться. При этом, если научный интеллект наталкивается на проблемы, не поддающиеся рациональному анализу, то он сам фиксирует свою ограниченность, размежевывает сферы рационального и иррационального, и, вторгаясь в область иррационального со своими методами, он, во всяком случае, способен отдавать себе отчет в том, что эти методы здесь не вполне адекватны и полученные результаты не абсолютны. Но если наш источник света таков, что, как свеча или керосиновая лампа, способен высветить только небольшой круг предметов, это еще не причина, чтобы от него вообще отказаться, сидеть, и ждать восхода солнца, надеясь увидеть сразу все, тем более, что на земле есть и такие места, куда солнечный луч вообще не способен проникнуть[2].

Вышеприведенные отрывки показывают, что мы сталкиваемся с методологической проблемой в обоих случаях — при отождествлении с религиозной традицией и при дистанцировании от нее: либо объективность страдает из-за субъективности позиции, либо возникает опасность фальсификации. Избежать это поляризации можно при условии, если вопрос об истинности той или иной религии останется за скобками. Претензии на истинность не проверяются, а описываются вместе с методами, которые сами эти религии предлагают для своей верификации. Так, например, в Бхагавад гите Кришна говорит «Постичь Меня таким, как Я есть, можно только в процессе преданного служения»[3], а метод этой преданности Он описывает так «Всегда думай обо Мне, стань Моим преданным, поклоняйся Мне и выражай Мне почтение. Поглощенный мыслями обо Мне, ты непременно вернешься в Мою обитель»[4].

Долг ученых состоит в беспристрастном подходе, независимом от авторитета какой-либо личности и общепринятых оценок исторических событий, имеющих отношение к религии.

Ученые и конфессиональные авторы противостоят друг другу. Напряженность между духовными авторитетами и учеными в том или ином виде присутствует во всех религиозных конфессиях. Хотя любое верование формально признает право на существование и роль науки, она неизбежно причиняет им беспокойство, поскольку все течения и религиозные движения имеют и должны иметь знания об исторической обстановке, в которой сложилась и окрепла их религия. Богословы навязывают собственное видение истории, когда воспитывают подрастающее поколение и исполняют свою миссию в мире в рамках традиционных представлений. Во всех религиях исследовательская деятельность ученых, по крайней мере, смущает умы верующих. Существует только временное перемирие между ними.

Независимый наблюдатель может, однако, подметить, что поляризация среди ученых ведет скорее к диалектической оппозиции, чем к взаимопониманию между людьми. Ученый и ортодоксальный богослов — два участника процесса, в котором мирное разрешение этой напряженности происходит постоянно. В конце концов, соперники нуждаются друг в друге. Мы даже отважимся сказать, что ученые нуждаются в ортодоксах и должны прилагать усилия, дабы привлечь их внимание к своей работе. Им нужны притчи и конкретные тезисы установившейся доктрины, взятые из богословских сочинений. Исследователям религиозных движений они необходимы, как критерии, позволяющие установить тождественность групп, историю которых изучает наука. Сочинения ортодоксов служат отправной точкой для ученых. В свою очередь, ортодоксы — это личности, наиболее внимательные к работам представителей науки и главные читатели их трудов. Зачастую они выступают по отношению друг к другу как хлеб и масло. Ученый для ортодокса — естественный собеседник в профессиональном разговоре, а также эмоциональная подпитка, каким бы ни было его гражданство.

Содействие науки необходимо даже традиционалистским сектам, к которым она особенно нетерпима. Скучный ученый вдыхает в них в то же время новую жизнь. Секты выдерживают социальные потрясения и продолжают свое существование благодаря постоянному приспособлению к культуре только в том случае, когда они в состоянии пересмотреть свою историю и обнаружить в ней новый смысл, созвучный настроению эпохи. Религиозные течения, способные обращаться только к проблемам прошлого, превращаются в мертвые религии. Счастье — это вера в себя, которую имеет исследователь, но даже критика неглубокого научного подхода часто приводит к ее возрождению. Ученый и жрец — вечно спорящая пара, иллюстрирующая библейскую поговорку о том, что друг "точит" друга, как сталь оттачивает сталь. В беспокойном, но полезном сочетании они идут во главе религиозного процесса, поддерживая как друг друга, так и убеждения, которые устраивают обоих. Ученым не следует пренебрегать сочинениями ортодоксов. Искренний обмен мнениями им необходим.