Глава 70. – Какой чудесный вечер! – с энтузиазмом воскликнула Кэтрин, входя в отдельную кабинку ресторана, в которой уже сидели ее муж

– Какой чудесный вечер! – с энтузиазмом воскликнула Кэтрин, входя в отдельную кабинку ресторана, в которой уже сидели ее муж, Джулия и Пол Ричардсон. За шесть недель субботний визит в ресторан «Дандилло» уже превратился в традицию. Они обязательно заглядывали сюда после последнего сеанса в кинотеатре, потакая непреклонной решимости Джулии во что бы то ни стало вернуться к нормальной жизни. Правда, Кэтрин эта решимость скорее пугала, чем обнадеживала.

– Замечательный! – поддержал жену Тед.

– Просто потрясающий! – согласился Ричардсон и, обняв Джулию за плечи, весело добавил:

– А почему ты молчишь? Разве ты не согласна, что наша традиция проводить вместе выходные чудесная, замечательная и потрясающая?

– Конечно, согласна, – откликнулась Джулия. – А сегодня здесь особенно уютно. Май всегда был моим любимым месяцем.

За те шесть недель, что прошли со времени освобождения Зака, изменилась не только погода. Месяц назад состоялась повторная свадьба Теда и Кэтрин. Это событие отметили очень тихо, по‑домашнему, в поместье Кахиллов.

Пол Ричардсон, естественно, присутствовал на свадьбе, и с тех пор его визиты в Китон стали еще более регулярными. Правда, в последнее время преподобный Мэтисон все чаще намекал но то, что он был бы счастлив освятить еще один брак, как только Пол и Джулия будут к этому готовы. Пол был готов уже давно. Джулия – нет. Несмотря на показную веселость и жизнерадостность, она находилась в состоянии блаженной анестезии к любого рода сильным чувствам. Более того – это ее вполне устраивало. Она могла смеяться, улыбаться, работать и играть… И это было главным. Джулия так боялась потерять с трудом обретенное душевное равновесие, что даже не пролила ни единой слезинки на свадьбе Теда и Кэтрин. Хотя в тот день она была очень, очень счастлива. Судя по всему, она давно выплакала все слезы и теперь не могла плакать даже от счастья. Казалось, Джулия отгородилась от мира стеной, через которую никто и ничто не сможет проникнуть.

Небольшой ресторанчик был настолько забит отдыхающими китонцами, что прошло несколько минут, прежде чем официантка смогла пробиться к их столику.

– Как обычно? – поинтересовалась она, держа наизготове блокнот. – Четыре умеренно прожаренных бифштекса и печеная картошка?

– Это именно то, что надо, – ответил Тед.

– Как поживает Фил? Я слышала, он нашел неплохую работу в гараже Оукдейла? – привычно поинтересовалась Джулия делами мужа Милли.

– Ой, Джулия, все просто замечательно. Ты даже не представляешь, как Фил благодарен тебе. Он говорит, что если бы не ты, то он никогда бы не получил этой работы.

– Дело не во мне. Фил – удивительный механик. Достаточно посмотреть на то, что он сделал с моей машиной. Я оказала услугу не ему, а гаражу Оукленда.

В дальнем углу ресторанчика был музыкальный автомат и маленькая площадка для танцев. А в противоположном углу размещался небольшой бар и огромный телевизор, предмет особой гордости хозяина заведения.

– У меня есть несколько четвертаков, – Пол извлек из кармана пригоршню мелочи. – Как насчет того, чтобы выбрать пару песен?

Джулия согласно кивнула и поднялась со своего места. Они двинулись по залу, задерживаясь чуть ли не у каждого столика, чтобы переброситься парой слов с друзьями и знакомыми.

– Автомат не работает, – сообщил Пол, возвращаясь наконец в кабинку, – потому что включен телевизор. Надо будет попросить Милли выключить его, – добавил он, оглядываясь по сторонам в поисках официантки.

– Обожди пару минут, – попросил Тед. – Пускай закончатся новости. Я хочу узнать счет в последнем футбольном матче.

– Прежде чем перейти к спортивным новостям, – донесся до них знакомый голос диктора, – слово нашему специальному корреспонденту Аманде Блейксли. В настоящее время она находится на шумной вечеринке, которую устраивает Захарий Бенедикт в своем роскошном поместье в Пасифик Пэлисэйдс…

При первом же упоминании имени Зака все разговоры в ресторане мгновенно стихли, после чего возобновились с утроенной силой, как будто все посетители одновременно вдруг задались целью перекричать телевизор. При этом они украдкой бросали сочувственные взгляды в сторону Джулии. Тед, Кэтрин и Пол тоже было попытались последовать примеру остальных, но Джулия не собиралась им подыгрывать.

– Пожалуйста, – попросила она, сделав выразительный жест рукой, – не тратьте ваших усилий понапрасну. Меня все это совершенно не волнует. – Пытаясь подкрепить свои слова действием, она поудобнее устроилась в кресле и с искренним интересом, но совсем неискренней улыбкой начала наблюдать за происходившим на экране. Немигающими глазами она смотрела на то, как Зак приветливо улыбался группке репортеров, отвечая на удивление тактичные их вопросы. Ни на шаг не отходя от него, Диана Коупленд выглядела еще сногсшибательнее, чем обычно. Джулия не могла оторвать взгляд от руки, сжимающей бокал с шампанским, вспоминая, как эта же самая рука ласкала ее в Колорадо. А белозубая улыбка казалась еще ослепительнее, потому что тюремная бледность Зака сменилась калифорнийским загаром.

– Ему очень идет смокинг, – наконец выдавила она из себя, стараясь казаться как можно более безразличной. – Правда?

– Не знаю, – рассеянно ответил Пол, встревоженно вглядываясь в сильно побледневшее лицо Джулии, которое и без того никогда не отличалось особым румянцем.

– Покажи мне мужчину, которому бы не шел смокинг, – поспешно вставила Кэтрин. – Даже Джек Николсон смотрится в нем вполне прилично.

Неуклюжая попытка Кэтрин унизить Зака рассмешила Джулию. Тем более что она действительно ничего, абсолютно ничего не чувствовала. Даже тогда, когда чей‑то жизнерадостный голос прокричал:

– Эй, Диана! Как насчет того, чтобы поцеловать нашего блудного сына в связи с его возвращением домой?

Не моргнув, она наблюдала за тем, как Зак охотно выполнил эту шутливую просьбу и обнял Диану, которая тотчас же начала целовать его с отнюдь не шутливым пылом под всеобщие аплодисменты и возгласы одобрения. Но когда после продолжительного поцелуя Зак наклонился и начал что‑то нежно шептать Диане, при этом легонько пощипывая ее за ухо, Джулия не выдержала. Этот такой знакомый, родной жест пробил брешь в ее эмоциональной броне. «Ублюдок», – гневно подумала она и тут же подавила в себе подступающую обиду. Нет, она не должна злиться на него за то, что он счастлив, а она… Ее душа была мертва. И она выбрала свой путь – путь, на котором не было места чувствам.

Закончив короткое интервью, Зак удалился в сопровождении Дианы. Однако репортаж продолжался.

– Ходят слухи, – с заговорщической улыбкой сообщила Аманда Блейксли, – что брак между Захарием Бенедиктом и его давнишней подругой Дианой Коупленд – всего лишь вопрос времени.

– Как замечательно, правда? – прокомментировала Джулия, широко и безмятежно улыбнувшись. – А вот и наш обед.

Полчаса спустя Джулия и Кэтрин решили ненадолго отлучиться, чтобы «припудрить носик». Все это время Джулия продолжала неестественно широко улыбаться и оживленно разговаривать. Проводив взглядом хрупкую фигурку. Пол повернулся к Теду и озабоченно спросил:

– Тебе не кажется, что в последнее время она сильно похудела?

– Еще как кажется. От нее осталась половина, – согласился Тед и с горькой иронией добавил:

– Правда, она много смеется. Может быть, от этого?

– У нее очень сильная воля.

– Угу.

– Ив последнее время она очень много работает и занимается с детьми. Может быть, это хороший признак?

– – Это признак только одного, – сердито отпарировал Тед. – Работа помогает ей хоть немного забыться.

– Почему ты в этом так уверен?

– Хотя бы потому, что от меня не укрылось и еще кое‑что. Дело в том, что когда Джулия нервничает, то ею овладевает непреодолимая потребность прибирать, переделывать и переставлять все вокруг. За последние шесть недель она не только вела уроки в школе, проводила футбольные тренировки и частные занятия, работала во всевозможных церковных и общественных комитетах, а также занималась подготовкой двухсотлетия Китона. Кроме этого, она переклеила обои во всех комнатах, сделала полную перестановку во всех шкафах, шкафчиках и ящиках, а затем, когда в доме просто не осталось ни единого уголка, не охваченного ее бурной деятельностью, она перекрасила гараж. Дважды. Сейчас же она, по‑моему, занимается тем, что расставляет все припасы в кладовке в алфавитном порядке.

Несмотря на всю серьезность ситуации, последнее замечание Теда заставило Пола поперхнуться от смеха.

– Что?

– То, что я сказал, – в отличие от Пола Тед не улыбался. Очевидно, происходящее совсем не казалось ему смешным. – Она на грани срыва, который может произойти в любую секунду. А теперь я хочу задать тебе один вопрос. – С этими словами он наклонился к Полу и заговорил, отчетливо произнося каждое слово. – Мы с тобой втянули ее в этот кошмар. Мы давили на нее до тех пор, пока она сама не поверила в то, что Бенедикт виновен. Ты потащил ее в Мехико, как жертву на заклание, а я не сделал ничего, чтобы этому помешать. Мы с тобой – основные виновники того, что Джулия сейчас находится в таком состоянии. Я не отрицаю своей вины. А ты?

Отодвинув в сторону тарелку. Пол серьезно посмотрел на Теда.

– Я тоже.

– В таком случае, почему бы нам не предпринять хоть что‑нибудь, чтобы помочь ей вернуться к нормальной жизни?

Пол кивнул.

– Давай поговорим об этом сегодня вечером, после того, как я провожу Джулию домой.

Пол не мог заночевать у Джулии, не вызвав при этом новую бурю в море местных сплетен, и поэтому в свои субботне‑воскресные приезды по настойчивой просьбе Теда и Кэтрин он стал останавливаться у них.

Проводив Джулию домой, он вернулся, открыл незапертую дверь и прошел в гостиную, в которой его уже ждал Тед.

– Пора поставить точку в этой истории с Бенедиктом, – решительно сказал Тед, после того как Пол сел напротив него. – Будь на то моя воля, то я бы вообще запретил произносить имя этого мерзавца вслух, но Кэтрин считает, что если Джулия хотя бы формально не помирится с ним, чувство вины будет ее преследовать всю жизнь. А это имеет самое непосредственное отношение не только к ней, но и к тебе, если ты понимаешь, что я имею в виду. Конечно, в случае, если я не заблуждаюсь насчет тех чувств, которые ты испытываешь к моей сестре.

Такая откровенность и прямота неприятно поразили Пола, но колебался он недолго, и заговорив, был очень краток:

– Я люблю ее.

– Кэтрин это поняла уже давно. Но она также понимает и то, что Джулия сейчас испытывает почти невыносимые угрызения совести. Хотя, если хочешь знать мое мнение, если кто и должен их испытывать, то этот мерзавец Бенедикт. Единственное, в чем провинилась моя сестра, так только в том, что предложила подвезти совершенно незнакомого человека в благодарность за то, что он якобы заменил ей колесо. А теперь двести миллионов человек, посмотревших видеозапись его ареста в Мехико, обвиняют Джулию во всех грехах, в том числе и в избиении, которое устроили эти мексиканские кретины. Те же самые люди, что еще пару месяцев назад восторгались ее мужеством, теперь считают ее низкопробной шлюхой и интриганкой, из‑за которой пострадал совершенно невинный человек. Слава Богу, что хоть те, кто хорошо знает Джулию, не разделяют этого мнения. Правда, Китон – не самый большой город в Штатах, но даже несколько тысяч его жителей – это уже кое‑что. А чего стоят хотя бы эти постоянные наезды журналистов, которые продолжают охотиться за ней как стая стервятников.

Из спальни, в халате и шлепанцах, вышла Кэтрин, и по решительному выражению лица сразу было понятно, что отстранить ее от участия в разговоре не удастся. Примостившись рядом с мужем, она тотчас же заговорила о том, что считала наиболее важным:

– Когда он был в тюрьме, Джулия чуть ли не каждый день писала ему письма, но все они возвращались нераспечатанными. После того как его освободили, она пыталась связаться с ним через адвокатов, но ответа также не последовало. Хотя на этот раз ее интересовало только то, каким образом она может вернуть присланную ей машину. До тех пор пока Бенедикт не узнает… до тех пор пока кто‑нибудь не расскажет и не докажет ему, что Джулия не лгала и совершенно искренне собиралась присоединиться к нему в Мехико, она не сможет жить в мире ни с собой, ни с тобой, ни с кем бы то ни было. Разве вы не понимаете, что она наложила на себя своеобразную епитимью и будет нести ее, если понадобится, хоть всю жизнь?

Пол был настолько изумлен, что не сразу смог сформулировать свою мысль.

– Значит, это единственное, что не дает ей… полюбить меня? Ей необходимо официальное отпущение грехов со стороны Бенедикта?

– Насколько я понимаю, – уклончиво ответила Кэтрин, – дело обстоит именно так.

– Ну что ж, – решил Пол после очень короткого раздумья. – Если вопрос действительно упирается в это, то я его решу. Джулии не понадобится больше ждать ни шесть недель, ни даже шесть дней. – Он встал, и хотя ни Кэтрин, ни Тед не понимали, что он задумал, они видели, что Пол настроен более чем решительно. – Думаю, что мне потребуется от силы два дня. Передайте Джулии, что мне пришлось срочно уехать.

С этими словами Пол развернулся и направился в свою комнату. Все еще не понимая, что он задумал, Кэтрин крикнула вдогонку:

– Но Пол, ведь он не захочет даже говорить с ней!

– Зато ему придется поговорить со мной! – отрывисто бросил Пол, заходя в комнату для гостей.

– Но почему ты думаешь, что с тобой он говорить согласится? – спросил Тед через пару минут, когда Пол вновь появился в дверях с сумкой в руке.

– Потому, – ответил Пол, бросая ему на колени значок сотрудника ФБР, и достал из шкафа пальто.

– Это поможет тебе пройти в его дом, но это никоим образом не заставит его поверить тебе.

– А этот сукин сын совершенно не обязан верить мне. Где письмо, которое Джулия собиралась оставить вам перед отъездом?

– У меня, – сказала Кэтрин, вставая, – но оно тоже ни в чем не убедит Бенедикта. Ты же ничем не сможешь доказать, что она написала его не вчера.

Через минуту Кэтрин вернулась.

– Пойми, он сейчас снова богат и знаменит. А потому будет относиться вдвойне подозрительно к любой попытке примирения со стороны Джулии.

– Может быть. Но в моем офисе в Далласе есть еще кое‑что, и это заставит его поверить!

– И что же это?

– Видеозаписи, – коротко ответил Пол, забирая у Теда значок. – Например, видеозапись пресс‑конференции, на которой она делает все, чтобы привлечь симпатии на его сторону.

– Боюсь, что это тоже не поможет. Он решит, что это – всего лишь часть хитроумного плана, который она разработала, чтобы помочь вам арестовать его.

– А кроме того, – перебил ее Пол, распихивая по карманам мелочи, которые забыл, когда собирал сумку, – у меня есть конфискованная видеозапись ареста и того, как Джулия вела себя во время него. Если человек сможет просмотреть эту запись и ничего не почувствовать, значит, у него вообще нет ни сердца, ни души. На тот случай, если вы еще не догадались, – добавил он, направляясь к двери, – я сейчас еду в Даллас, чтобы взять все, что мне нужно, и утром вылетаю в Лос‑Анджелес. В досье должен быть его калифорнийский адрес.

– Ты не боишься испортить чудесный прием? – саркастически поинтересовался Тед.

– К черту Бенедикта вместе с его приемом. Я сыт по горло тем, в какой ад превратилась жизнь Джулии, да и моя тоже, по его милости. А если у меня все же ничего не получится, если он откажется выслушать меня и посмотреть видеозаписи, то тогда придется действовать уже вам. В конце концов, вы имеете полное право подать на него в суд за похищение и причиненный Джулии моральный ущерб. Так что если Бенедикт не захочет слушать меня, то ему все равно придется выслушать вас, причем в суде, и расплатиться хорошеньким, жирненьким чеком на о‑очень приличную сумму.

Пол обменялся рукопожатием с Тедом, и Кэтрин, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.

– До свидания. Спасибо тебе за все. Позвони после того, как переговоришь с ним.

Грустные нотки в голосе Кэтрин и взгляд, которым она проводила удаляющегося Пола, заставили Теда с любопытством посмотреть на жену.

– Твое «до свидания» прозвучало так, как будто ты прощаешься с ним навсегда. Почему?

– Потому что, – виновато потупившись, ответила Кэтрин, – я совершенно ужасная и неисправимая особа, которая просто не заслуживает такого замечательного мужа, как ты.

– Переведи.

– Есть одна деталь, о которой я не сказала ни тебе, ни Полу. Видишь ли, Джулия может думать сколько угодно, что ей нужно лишь прощение Зака. Но на самом‑то деле ей необходим он сам. Всегда. И когда он был всего лишь беглым преступником, за которым охотилась вся страна. И сейчас. Если Полу удастся осуществить то, что он задумал, то Джулия получит нечто большее, чем официальное отпущение грехов. Она получит Зака Бенедикта.

– О чем ты говоришь? Этот парень снова стал кинозвездой номер один. Ты же сама видела сегодня его особняк и ту бабу, которая увивалась вокруг него. Неужели ты думаешь, что ради какой‑то там Джулии Мэтисон он вдруг решит изменить такой привычный и милый его сердцу уклад?

Кэтрин усиленно делала вид, что чрезвычайно озабочена своим маникюром, но в ее голосе звучала абсолютная убежденность в собственных словах.

– Я читала письмо, которое он ей написал. Это – настоящая любовь. Поверь мне. По крайней мере я в этом убеждена. – Подняв глаза, она продолжила с улыбкой:

– И на его месте я бы сейчас была больше всего озабочена тем, что «малышка» Джулия Мэтисон после всего того, через что ей пришлось пройти по его милости, снова захотела иметь с ним дело. Она ведь очень обижена на него, Тед. Да, она не высказывает этого вслух, но в глубине души она оскорблена тем, как он с ней обошелся. И даже ее вина, за которую она так терзает себя, не оправдывает ни его лжи насчет смерти брата, ни отказа отвечать на ее письма, ни тем более нежелания встретиться с ней, когда он сидел в тюрьме.

– Но ведь в последнее время Джулия очень много смеется, и делает это совершенно искренне, – возразил Тед, отчаянно хватаясь за единственный контрдовод, который он мог привести в этом споре. – Вспомни, как она насмешила нас сегодня, рассказывая историю с пролитым на пиджак любимого директора клеем.

– Она обижена и оскорблена, – продолжала настаивать на своем Кэтрин. – И имеет на это полное право. Честно говоря, мне бы очень хотелось поприсутствовать при том, как она воздаст ему по заслугам за все его «благодеяния» по отношению к ней. Но, к сожалению, об этом пока приходится только мечтать.

– Кэти, а если он не захочет слушать Пола и снова вникать в дело, которое, надо признать, действительно было для него весьма малоприятным?

– Тогда ей придется пережить все самой. В конце концов, у нее же есть Пол. А это очень важно.

Тед включил свет и, немного помолчав, спросил:

– Скажи, а ты на чьей стороне – Ричардсона или Бенедикта?

– Я на стороне Джулии, – лаконично ответила Кэтрин.