Глава 4. – Уведите отсюда этих проклятых быков

– Уведите отсюда этих проклятых быков! От такой вони может задохнуться даже труп!

Захарий Бенедикт сидел на раскладном полотняном стуле с надписью «РЕЖИССЕР» на спинке и делал пометки в сценарии. Быки, о которых шла речь, находились в небольшом временном загоне, сооруженном рядом с огромным приземистым зданием, изображающим дом владельца ранчо. Вообще это шикарное поместье, находящееся в сорока милях от Далласа, с его дорогими конюшнями, подъездной аллеей, на которой могли спокойно разъехаться три машины, и полями, испещренными нефтяными скважинами, было арендовано у одного техасского миллиардера для съемок фильма под названием «Судьба». Фильму прочили большой успех, а Захарию Бенедикту – очередного «Оскара». Точнее, даже двух – «За лучшую мужскую роль»и «За режиссуру». Если, конечно, ему удастся завершить эту проклятую картину, над которой с самого первого дня тяготел злой рок.

На сегодняшний день все складывалось настолько плохо, что, казалось, хуже уже быть не может. Первоначальная смета фильма составляла 45 миллионов долларов, и его предполагалось снять за четыре месяца. Теперь они уже превысили смету на семь миллионов, и скоро пойдет шестой месяц с момента начала съемок. Но ведь никто не мог предвидеть такого безумного количества накладок и несчастных случаев, которые буквально преследовали съемочную группу И вот наконец наступил долгожданный момент. После долгих месяцев отсрочек и бедствий оставалось снять только две сцены. Но вместо долгожданного облегчения Зак испытывал лишь глухую злость, которая становилась тем сильнее, чем больше он думал об изменениях, которые необходимо было внести в сценарий По правую руку от него возились операторы в поисках лучшей точки для съемки панорамы кроваво‑красного заката со смутными очертаниями Далласа на горизонте. Сквозь открытую дверь конюшни Зак видел, как рабочие заканчивали монтировать декорации. Среди разбросанного сена сновали осветители со своими приборами. Два каскадера подгоняли к дверям конюшни машины с надписями «Техасский дорожный патруль», которые понадобятся завтра в сцене погони. По периметру лужайки, под сенью дубов большим полукругом располагались трейлеры актеров основного состава. Во всех были опущены жалюзи и на полную мощность работали кондиционеры, борясь с безжалостной июльской жарой Измученные официанты обносили прохладительными напитками изнывающих от жары членов съемочной группы.

Но и съемочная группа, и актеры были закаленными профессионалами, привычными к многочасовому ожиданию при любой погоде ради нескольких минут съемки. Обычно, несмотря на все трудности, на съемочной площадке царила веселая атмосфера, становившаяся особенно оживленной накануне последнего съемочного дня. При любых других обстоятельствах, люди, которые сейчас слонялись вокруг трейлеров, были бы рядом с ним, весело подшучивая над всеми испытаниями, через которые они вместе прошли, и живо обсуждая вечеринку, предстоящую по поводу окончания съемок Но после того, что произошло вчера вечером, никто не разговаривал с ним без крайней необходимости и никто не ожидал прощальной вечеринки.

Сегодня все тридцать восемь членов съемочной группы обходили его стороной и со страхом ожидали окончания съемок Эта общая напряженность неизбежно сказывалась на качестве работы. Те, что по своему положению должны были руководить, давали указания раздраженно и нетерпеливо. А те, кто должен был их распоряжения выполнять, делали это с, пожалуй, излишним рвением и крайне неаккуратно, как люди, торопящиеся поскорее завершить какое‑то неприятное дело.

Зак физически ощущал эмоции, исходящие от окружающих людей, – сочувствие друзей, злорадство врагов либо друзей жены; и, наконец, равнодушное любопытство тех, кому и он, и она были абсолютно безразличны.

С запозданием сообразив, что никто не слышал его распоряжения убрать животных, Зак оглянулся в поисках помощника режиссера. Тот стоял посередине лужайки и, запрокинув голову, наблюдал за взлетом вертолета, направляющегося в Даллас. Там находилась лаборатория, куда они ежедневно отправляли для обработки отснятый за день материал. Поднятый лопастями горячий ветер принес с собой песок и все усиливающийся запах свежего коровьего навоза.

– Томми! – раздраженно окликнул своего помощника Зак.

Томми Ньютон отвлекся от вертолета и направился к режиссеру, на ходу счищая грязь с брюк. Помощник режиссера был невзрачным тридцатипятилетним, уже начинающим лысеть мужчиной с невыразительными светло‑карими глазами, спрятанными за очками в тонкой металлической оправе. Однако эта внешность прилежного клерка была обманчива. За ней скрывались исключительное чувство юмора и неуемная энергия. Но сегодня даже в голосе Томми чувствовалась напряженность. Приготовив блокнот для записей, он спросил:

– Ты меня звал?

Даже не удосужившись поднять голову, Зак коротко и резко приказал:

– Пускай кто‑нибудь уведет этих проклятых быков туда, где они не будут так вонять.

– Хорошо, Зак, обязательно. – С этими словами Томми поднес ко рту переговорное устройство и вызвал Дуга Ферлоу, руководившего монтировкой декорации.

– Да? – отозвался тот.. – Скажи рабочим, которые заняты в загоне, чтобы они перегнали быков на южное пастбище.

– Но я думал, что они нужны Заку для следующего эпизода.

– Он передумал.

– Хорошо, сейчас распоряжусь. Томми, спроси у Зака, начинать ли нам разбирать декорации в доме или отложить на потом.

Томми заколебался, глядя на Зака, но все же решил повторить вопрос.

– Пусть вообще не трогают их, – рявкнул Зак, – по крайней мере до тех пор, пока я не посмотрю отснятый материал. Если его придется переснимать, то я не хочу угробить несколько часов на повторную установку декораций.

Передав ответ Зака Дугу Ферлоу, Томми повернулся, чтобы уйти, но остановился и, немного поколебавшись, произнес:

– Зак, я понимаю, что, может быть, сейчас не время об этом говорить, но мне просто может не представиться другой возможности.

Зак попытался изобразить вежливый интерес, и Томми, запинаясь, продолжал:

– За эту картину ты заслуживаешь как минимум двух «Оскаров». Ты не только замечательно сыграл сам, но даже сумел добиться того же от Рейчел и Тони. Некоторые эпизоды просто гениальны. И это не преувеличение.

Но Томми не учел, что даже простого упоминания имени жены, особенно в сочетании с именем Тони Остина, было достаточно для того, чтобы Зак утратил остатки самообладания. Сжимая в руке сценарий, он резко поднялся со стула и, из последних сил сдерживая бушевавшую в нем ярость, заговорил сухим, деловым тоном:

– Мы еще успеем снять одну сцену до того, как стемнеет. Когда в конюшне будет все готово, объявишь обеденный перерыв и предупредишь меня. Я хочу сам осмотреть готовые декорации. А пока пойду выпью чего‑нибудь холодного в уединенном месте, где можно будет хоть ненадолго сосредоточиться. – Кивнув в сторону небольшой дубовой рощи, он добавил:

– Если я тебе понадоблюсь, то ищи меня там.

Дверь трейлера Рейчел распахнулась, и Зак, проходивший мимо, нос к носу столкнулся со своей женой. Разговоры смолкли, и в воздухе повисла напряженная тишина. Все как будто чего‑то ждали. Но Зак, помедлив лишь мгновение, спокойно пошел дальше, на ходу обменявшись несколькими шутками с двумя каскадерами и отдав какое‑то указание второму помощнику режиссера. Если он за что‑то и заслуживал «Оскара», так это за ту роль, которую играл сейчас. Ее исполнение требовало от него почти невыносимого напряжения. Ведь стоило ему подумать о Рейчел, как перед глазами вставала одна и та же омерзительная сцена, которую он застал вчера вечером, неожиданно вернувшись в их номер в «Кресчент отеле»…

Все началось с того, что Зак назначил позднее совещание с операторской группой и помрежами и потому собирался остаться ночевать в трейлере, не возвращаясь в Даллас. Но когда все собрались, он обнаружил, что оставил свои записи в гостинице, и, решив не тратить времени на то, чтобы посылать за ними кого‑нибудь, предложил перенести совещание в свой номер в «Кресченте». Пребывая в прекрасном настроении по поводу близкого окончания съемок, шестеро мужчин, перешучиваясь, вошли в темную комнату, и Зак включил свет.

– Зак! – раздался истерический вопль Рейчел, которая, скатившись с лежавшего на диване обнаженного мужчины, судорожно шарила в поисках пеньюара. Тони Остин, игравший вместе в Заком и Рейчел одну из главных ролей в «Судьбе», сел, резко подтянув колени к подбородку.

– Послушай, Зак, не надо волноваться… – начал было он, но, увидев выражение лица Бенедикта, вскочил и стремительно метнулся за диван.

– Только не трогай лицо! – истерически выкрикнул он, с ужасом глядя на неумолимо приближающуюся высокую фигуру, – я занят еще в двух сценах и…

Понадобились усилия пятерых здоровых мужчин, чтобы оттащить Зака.

– Не сходи с ума! – пытался утихомирить его главный осветитель.

– Если ты изуродуешь ему лицо, то мы никогда не закончим этот проклятый фильм! – подхватил Дуг Ферлоу, тяжело дыша – удерживать Зака было не так просто.

Разбросав всех в стороны, тот действовал быстро, расчетливо и методично. Прежде чем его снова успели скрутить, он несколькими точными и мощными ударами сломал Тони два ребра. Тяжело дыша, скорее от ярости, чем от напряжения, Зак наблюдал, как обнаженного, спотыкающегося Остина выводят из комнаты. В коридоре уже толпилось с полдюжины зевак – жильцов гостиницы, привлеченных, очевидно, воплями Рейчел.

Захлопнув дверь, Зак повернулся к жене. Вид этой женщины, уже успевшей накинуть атласный, персикового цвета пеньюар, был ему настолько омерзителен, что он с трудом подавил желание ее ударить.

– Убирайся! – прорычал он. – Причем побыстрее, потому что иначе я за себя не отвечаю!

– Не смей угрожать мне! Слышишь, ты, самонадеянный сукин сын! – Зак, ожидавший чего угодно, но не этого презрительного торжества, которое звучало в голосе Рейчел, был настолько ошарашен, что утратил дар речи. – Если ты тронешь меня хоть пальцем, то мои адвокаты вряд ли удовлетворятся половиной того, что ты имеешь. Они будут требовать всего, и они это все получат! Ты понял, что я сказала? Я развожусь с тобой. Мои адвокаты в Лос‑Анджелесе уже подготовили все необходимые документы и завтра подадут их в суд. Мы с Тони собираемся пожениться!

Зака взбесило не столько то, что его жена и Тони спали друг с другом, судя по всему, уже давно, сколько то, что эта милая парочка планировала строить свою счастливую семейную жизнь на его деньги, которые достались ему отнюдь не легко. Как бы то ни было, но слова Рейчел окончательно вывели его из себя.

– Послушай, ты, –, выкрикнул он, схватив ее за руки и сильно толкнув в сторону двери, – я скорее убью тебя, чем позволю тебе и твоему любовнику жить на мои деньги!

Рейчел, потерявшая равновесие от неожиданного толчка, снова поднялась на ноги и, гордо выпрямившись, заговорила, вкладывая в свои слова всю ненависть и отвращение, накопившиеся в ней по отношению к бывшему мужу:

– И если ты думаешь, что сумеешь отстранить Тонн или меня от завтрашних съемок, то лучше не пытайся. Ты – всего лишь режиссер, а компания слишком много вложила в этот фильм. Если ты попытаешься выкобениваться, то они смешают тебя с дерьмом, но заставят закончить фильм. Так что, – злобно улыбнувшись, добавила она, – ты проиграешь в любом случае. Если ты не закончишь картину, то будешь разорен. А если закончишь, то я все равно получу половину того, что ты на ней заработаешь! – С этими словами Рейчел, вполне довольная собой, вышла из номера, изо всех сил хлопнув дверью.

Но самое обидное было то, что в некотором роде она говорила истинную правду. По крайней мере, в том, что касалось «Судьбы». Даже в своем нынешнем, разъяренном состоянии Зак понимал это. Оставалось снять всего две сцены, и в одной из них были заняты Тони и Рейчел. У Зака не было никакого выбора – хочет он того или нет, но ему придется терпеть свою бывшую жену вместе с ее любовником до окончания съемок. Он налил себе неразбавленного виски, выпил, налил еще, а потом, с бокалом в руке, подошел к окну и стоял, глядя на мерцающие в темноте огни Далласа до тех пор, пока боль и ярость, сжигавшие его изнутри, не начали утихать.

Теперь, вновь обретя способность мыслить здраво, он решил, что утром позвонит своим адвокатам, обрисует ситуацию, и тогда переговоры о разводе будут проходить на его условиях. Кроме того, хотя он немало зарабатывал как актер, большая часть его состояния была сделана благодаря удачным вложениям, которые были так надежно защищены целой системой всевозможных доверенностей, займов и кредитов, что Рейчел будет совсем не просто до них добраться. Теперь Зак снова полностью контролировал свои эмоции. Он точно знал, что сможет пережить происшедшее. Знал, потому что много лет назад, когда ему было всего восемнадцать, он столкнулся с гораздо более страшным и мучительным предательством. Еще тогда, будучи совсем молодым, он понял, что обладает достаточной силой духа для того, чтобы просто уйти от предавших его людей и никогда, ни при каких обстоятельствах, не оглядываться назад.

Отойдя от окна, Зак пошел в спальню, достал из стенного шкафа чемоданы Рейчел и запихнул в них все ее вещи. После этого он позвонил на коммутатор и попросил прислать носильщика, а через пять минут уже отдавал распоряжения человеку, одетому в униформу гостиницы:

– Отнесите, пожалуйста, это, – он показал на гору чемоданов со свисающими из них вещами, – в номер мистера Остина.

Теперь, даже если бы Рейчел вернулась и умоляла его простить ее, даже если бы она смогла доказать, что была под действием наркотиков и ничего не соображала, даже если бы он поверил ей, все равно было бы слишком поздно.

Эта женщина для него умерла.

Как в свое время умерла его бабка, которую он очень любил. Как умерли его брат и сестра. Ему было очень нелегко вычеркнуть их из своего сердца, но он все‑таки сумел это сделать.